| Но есть ведь и третья действительность: она являет себя в безоблачный солнечный день (на Балканах совсем не редкость). Сегодня, на Сретенье Господне, именно такой и был. Белые стены храма достигают при солнце предельной светоносности и выразительности, а звон колоколов, да еще синева небес, да необычайно чистый, с тончайшим ароматом, исходящим от пробуждающейся земли и леса, воздух возвещают нам вечную Пасху! Солнечным днем на Опленце являет наше Солнце Правды - Христос Бог. И в этом третья тайна Опленца, кстати, замечу, что все два месяца моего пребывания а Опленце до сего дня, одно небольшое недоумение сопровождало меня: я никак не мог понять, где устроена в храме колокольная звонница. Снаружи не видно, изнутри - тем более. Много раз я наблюдал, как в соответствующие моменты богослужения звонарь входит в боковую дверь при главном входе, после чего раздавался звон, но это ничего не объясняло, и только сегодня, стоя перед храмом во время звона колоколов, наконец-то разглядел их в бифории над кокошником западного входа, и еще раз поразился гению создателя храма архитектора Косты Йовановича. Потому что во время звучания колоколов при данном их размещении (столь необычном для нас, русских), из храма начинает слышаться ни что иное, как биение его сердца, он становится совсем живым, в каком-то даже земном смысле, - оказывается у него тоже есть сердце! Через этот, кажущийся таким простым, архитектурный прием наши сердца соединяются с сердцем храма и становятся с ним одним целым, и Христос Бог принимает их в десницу свою и вселяет в них веру и надежду в грядущее Воскресение. Такова сила, таково значение, таков смысл церковного искусства в нашей великой православной цивилизации! И на Опленце, может быть, все это явлено, как нигде лаконично, точно и вместе с тем символично. И правда, посмотрите, ведь Опленац весь устремлен в будущее, он возвещает нам о его скором пришествии, столько только внимательней вглядеться в его письмена: и вот вам письмо первое - от самой глубокой древности вершина горы была тем избранным Богом местом, где Он говорил с человеком (вспомним Моисея и его скрижали). На вершине иже горы Опленац Король Петр по внушению Божию возводит храм-задужбину, сам же наблюдает за строительством его, живя поблизости в небольшом доме, ныне носящим его имя. Здесь - символ: дом расположен напротив западного входа в храм, на некотором почтительном удалении от него, показуя собой предстояние Короля за свой народ пред Богом, Богом же ему порученного. Сам же народ расположился на склонах горы и возносит к Богу прошение о своем Короле. Из этого мы узнаем - таково должно быть устроение православного христианского государства, нам завещанного нашими отцами, жившими на этой же земле не так уж и давно. |
| Никогда не было легко идти по этому пути: святой князь Лазарь и его войско тому свидетели. Путь любви и правды всегда труден, но страдание с верой в Воскресение, отказ от ценностей мира сего, даже отказ от жизни ради Христа ведут человека к Нему. Страдая за кажущиеся бессмысленными, изжившими своё заветы давней битвы на Косовом поле, мы остаемся со Христом. Грачаница К большому сожалению, свидетельство духовного пробуждения сербов, как и сами сербы, очень мешают и раздражают многих албанцев, живущих в Косово. Полиция «независимого Косова» всеми силами старалась помешать проведению памятных мероприятий в Газиместане, на самом месте Косовской битвы, где служилась панихида по всем погибшим героям. Полицейские сдирали с людей футболки с национальным сербским флагом, обыскивали, допрашивали. Один из самых возмутительных эпизодов произошёл с Ристой Йовановичем, приехавшим из Черногории, который посмел громко спросить албанских полицейских, с какой стати они обыскивают монахиню, не стыдно ли им. За это Ристу заключили в тюрьму на месяц. Обыскивают монахиню То, что косовские сербы живут в условиях произвола и насилия, известно. Нападения, запугивания, порча имущества, откровенные призывы покинуть Косово и уехать подальше – явление обычное. Только за последние несколько недель официально зарегистрировано 20 нападений на православных сербов, их имущество и церкви. Избитый подросток Совсем недавно неизвестные избили 13-летнего подростка в селе Гойбуле, сорвали с него крест. Из г. Джаковице были изгнаны вернувшиеся было в родные места сербы. В Грачанице содрали сербский флаг с монастырской стены, а потом демонстративно сожгли . В Витине подожжена пшеница. И это всё происходит здесь и сейчас, на глазах у «всего цивилизованного мира»... Когда избитому подростку делали перевязку, парень сказал: «Вот уж теперь я точно отсюда, с Косово и Метохии, никуда не уеду!» Если это и упрямство, то здоровое, достойное. Я думаю, он понял слова патриарха Порфирия: «Когда нам говорят: “Убирайтесь с Косово и Метохии!”, мы возражаем: господа, вы можете отказаться от глаз, ушей, сердца? Разумеется, нет. А Косово для нас – глаза, уши, сердце». |
| — Чи повинна нова влада розглядати питання захоплення храмів? — Будь-яка влада обирається народом, який зацікавлений в тому, щоб його права неухильно дотримувалися. Ми сподіваємося, що нова влада, як я вже говорив, поверне букву закону в сферу відносин Церкви і держави, покладе край рейдерським захопленням, які підривають стабільність нашої держави і суспільства. Позитивні сигнали видно вже зараз. Дай Бог, щоб їх ставало все більше і більше. Адже, погодьтеся, дивно, якщо в країні, яка прагне до Європи, будуть тривати порушення принципів і свобод, на яких століттями стоїть європейська демократія. Упевнений, що нова влада такого не допустить. — Яким є «канонічне» рішення українського церковного питання? — Це відомо всім. Гріх розколу — страшний гріх. І він змивається тільки покаянням. До речі, за ці роки в нашу Церкву повернулося багато людей, які раніше пішли в розкол. І навіть були там, скажімо так, «священнослужителями». Зараз вони є повноцінними членами нашої Церкви і несуть свій послух на різних рівнях, навіть в єпископському сані. Так що винаходити щось нове в цьому питанні не потрібно. — Чи є можливості і перспективи проведення Всеправославного Собору? — Більшість Православних Церков висловилися за проведення таких зборів. Зрозуміло, що це питання не дуже просте і вимагає ретельних узгоджень. Будемо сподіватися, що в недалекому майбутньому прозвучать чіткі сигнали про можливість і формат проведення такого заходу. — У нинішній, кризовий, момент для Православної Церкви говорять також про унію — можливе «злиття» з УГКЦ. Ця проблема існує? — На жаль, так. Варто відзначити, що в процесі отримання автокефалії вельми активну роль зіграли політики, які є вірними УГКЦ. Чому так сталося? Напевно, відповідь можна знайти в бесіді архієпископа Святослава з екс-послом США в Україні Марі Йованович, під час якої глава УГКЦ сказав, що створення «ПЦУ» — це тільки перший етап. Другим етапом стане діалог між УГКЦ і «ПЦУ» з питання «відновлення» їх «єдності» (більш конкретно: Шевчук говорив, що наступним кроком є «екуменічний діалог між УГКЦ і об’єднаним українським Православ’ям в напрямку відновлення первинної єдності цієї церкви»). |
| Самолет выпустил семь ракет по многоэтажному зданию центральной приштинской почты. Ошибка натовского летчика была в том, что он не рассчитал прочности железобетонной многоэтажной башни, и первые залпы просто срезали ее верхние этажи. Две ракеты прошли под углом над основной целью и ударили в дома прямо за ней… В радиусе примерно ста с лишним метров валялись куски бетонных конструкций, обломки автомобилей и осколки стекла. Какие-то обезумевшие люди метались в дыму и то кричали, что дальше идти нельзя, что под ногами разбросаны кассетные бомбы, то звали помочь вытащить из-под обломков раненых. Пожарные машины уже работали на месте, посылая в ревущее пламя струи воды и пены. Вокруг одного бывшего здания суетилось особенно много людей. В этом доме жила турецкая семья (которую местные жители-сербы все равно называли албанской) Масуда и Дианы Гаши. У них было четверо детей — три девочки 9, 7 и 6 лет и двухлетний сын. В живых остался именно он. Выброшенный взрывной волной через окно. Запах опаленного человеческого мяса (заживо горели дети) доносился из пылающих развалин. Утром, на дымящихся кучах щебня (и все тот же проклятый запах!) мы нашли домашний фотоальбом семьи Гаши — несколько поколений людей, воевавших за Сербию на фронтах разных войн, оканчивавших институты и справлявших свадьбы, смотрели с его обгоревших страниц. Красивые, молодые Масуд и Диана на своей свадьбе… Старшие девочки… Примет ли оставшийся в живых единственный продолжатель этого рода sorry!» госпожи Олбрайт и объяснения, что это была просто ошибка в процессе реализации великой миссии избавления Югославии от Милошевича? Весь квартал, в котором жили преимущественно не сербы, был уничтожен. Из рухнувшего соседнего дома была извлечена 70-летняя албанка Джиха Шевкия. Из другого — 60-летняя Миленка Драган. Из здания почты вытащены тела 15 мирных рабочих, пятеро из которых были уже мертвы. Дежурившая на коммутаторе контуженная Лана Йованович час пролежала под кучами щебня в луже крови раздавленного бетонной плитой коллеги, убитого буквально в полуметре от нее. |
| «Киевские епархиальные ведомости» дают важные дополнительные сведения о пребывании Митрополита в Остроге: «Высокопреосвященный Михаил, желая посетить Кирилло-Мефодиевское Братство, в котором он состоит в числе главных братчиков, прибыл 9 ноября, в час по полудни, в г. Острог, и прямо с дороги… подъехал к церкви … Братства, где был встречен духовенством и братчиками, в присутствии попечительницы Братства графини А.Д. Блудовой. По окончании литии митрополит сказал краткую речь, в которой объявил, что он будет молиться о преуспеянии Братства. Из церкви Его Высокопреосвященство отправился в квартиру, предложенную ему графинею А.Д. Блудовой в её доме. Вечером того же дня было всенощное служение. 10-го ноября, по окончании обедни в Братской церкви, Высокопреосвященнейший завтракал с воспитанницами Братства у них в здании и потом, осмотрев крестьянскую школу и прогимназию, обедал в присутствии лиц, составляющих совет Братства; вечер провёл у графини А.Д. Блудовой, куда были приглашены на чай все братчики и братчицы, живущие в городе…» Можно утверждать, что Императрица Мария Александровна получила необходимые сведения о поездке Митрополита, поскольку Антонина Дмитриевна Блудова часто обменивалась с Государыней письмами и беседовала с Марией Александровной – что же касается непосредственной встречи Императрицы с Митрополитом, то о ней упоминается в сербском описании паломничества 1869 года лишь одной строчкой, без подробностей; кроме того, ни в Москве, ни в Санкт-Петербурге она состояться не могла: Императрица прибыла в Петербург из Крыма только 6 ноября, после перенесённого воспаления лёгких (возможно, это было проявление начинавшегося туберкулёзного процесса) и набралась сил для того, чтобы принимать участие в торжественных мероприятиях, не ранее Георгиевского юбилея 26 ноября 1869 г. До конца решённым вопрос о возможности встречи Императрицы и Митрополита всё же считать нельзя, так как Государыня находилась в Крыму в то время, когда Владыка был в Одессе, и, таким образом, теоретическая возможность встречи, хотя и небольшая, имеется. Дополнительные исследования источников, надеемся, помогут решить этот вопрос... |
| Обстановка более чем двадцатилетней давности, и разве не пора уже сказать, что упоминаемая здесь Йовановичем историк Елена Бондарева вместе со своим мужем Виктором Бондаревым, в начале 90-х работавшим в советском, а потом и в российском посольстве в Белграде, не только дружили со Сречко и Станкой, но и необыкновенно много сделали для того, чтобы писатели, журналисты, мыслители из России, такие как Эрнст Сафонов, Александр Проханов, а за ними Василий Белов, Валентин Распутин, Игорь Шафаревич, Эдуард Володин , Леонид Бородин, Сергей Лыкошин и другие имели возможность приезжать в Сербию, непосредственно знакомиться с её лучшими людьми - от национальных вождей до солдат в боевых патрулях... Жалею теперь, что в нашей переписке с Йовановичами 90-х годов писем от них сохранилось гораздо больше, чем моих к ним. Значит, торопился, забывая делать для себя машинописную копию. Или же, не придавая особого значения иным из «деловых» своих депешек. Но с началом нового столетия стал более внимателен и к себе как участнику немалой уже по объёму переписки. Ну, как было не сохранить это вот поздравление, отправленное в Белград 16 января 2007 года? «Дорогие друзья Станка и Сречко! Вчера утром разговаривал по телефону с Еленой Бондаревой, и мы с ней порадовались полученной от Сречко вести о новом прибавлении в Вашей семье - рождении внучки Стефании. Снова и снова Вас поздравляю! Сречко в который уже раз подтверждает смысл своего имени. Это же настоящее счастье - иметь такое обильное продолжение своего рода на земле. Тем более после стольких утрат недавнего времени».... Но вот в ноябре 2008 года пришло по электронной почте письмо из Белграда. Писал Срето Танасич, известный сербский учёный-лексикограф, переводчик двух моих романов. Мы и накануне переписывались с ним чаще обычного, - от него я скорей всего узнавал о тяжёлой болезни Йовановича. А тут - самая краткая весть: нет больше нашего друга Сречко. В тот же час я ответил Танасичу и попросил, по возможности, донести до вдовицы мои слова: |
| Кто из писательской братии не знает, как много значат в подхлёстывании и подбадривании наших усилий звучащие наперёд оценки-преувеличения, особенно из уст людей, которых мы не можем подозревать ни в лести, ни в хорошо замаскированной иронии? По выходу «Униона» в России и после того, как я переслал Йовановичу номера «Нашего современника» с текстом романа, он сразу занялся переговорами с переводчиком и настроил его на быстрый темп, на издание книги в ближайшие сроки. Внешне уравновешенный, неторопливый Сречко в работе предпочитал соответствоватьь бесперебойным ритмам большого многопрофильного производства. Но, как вскоре стало очевидно, ещё более сжатые сроки и ритмы уже навязывали Сербии те, кто своим сценарием экономической и политической блокады, а затем и самых безжалостных военных акций захотел навсегда подавить в сербах извечный порыв к сопротивлению. В стране, где женщины зимой вынуждены рожать в неотапливаемых больницах, а старики - часами простаивать в очередях за тем же молоком для детишек, а тысячи семей - на тракторах переезжать куда глаза глядят из родных городов и сёл, потому что их подчистую изгоняют под угрозой резерваций и концлагерей, - ну, разве в такой оскорбляемой стране, оставленной на позор всем миром, могла что-либо значить участь каких-то двух, трёх, ну, пусть десятка, другого запущенных в производство книг, в том числе переводы с русского? Я не раз писал Сречко и говорил, что мне даже неловко при сложившихся для его издательских трудов обременениях вообще надеяться на успех задуманного нами. Если и не получится ничего, разве наши с ним отношения из-за этого пострадают? Неужели авторское честолюбие для меня важней, чем дружба с ним, Станкой и их большой роднёй, открывшая возможность увидеть и полюбить Сербию, - в её глубинном нетуристском облике, в сокровенной чистоте её народных характеров. Нет, Сречко, не возражая мне вслух, продолжал свои заботы о совместно начатом. Когда под конец 90-х я снова оказался в Белграде и сказал ему, что ничего не знаю больше о прототипе сербского солдата из моего «Полумира», с которым встречался в Москве, где славному парнишке подлечивали пробитый осколком позвоночник, Сречко через минуту тихо отошёл к телефону и принялся названивать кому-то. Через четверть часа он вернулся к застолью и вручил мне адрес белградской Военно-медицинской академии: |
|
|
