| Традицию патристической эпохи относительно понятия " таинство " продолжает современный святой Православной Церкви архимандрит Иустин (Попович). " Все в Церкви, – пишет он, – есть святое таинство. Всякое священнодействие есть святое таинство. И даже самое незначительное? – Да, каждое из них глубоко и спасительно, как и сама тайна Церкви, ибо и самое " незначительное " священнодействие в Богочеловеческом организме Церкви находится в органической, живой связи со всей тайной Церкви и Самим Богочеловеком Господом Иисусом Христом " . Для архимандрита Иустина вообще " нет числа святым таинствам в Церкви Христовой, в этой, объемлющей небо и землю великой и святой тайне Богочеловека. В ней и каждое " Господи, помилуй " есть святое таинство, и каждая покаянная слеза, и каждый молитвенный вздох и вопль о грехах " 33. Высказывание архимандрита Иустина подчеркивает характерную особенность патристического понятия " таинство " : у отцов Церкви оно не является техническим термином и не выступает в качестве родового понятия в отношении к каким-либо священнодействиям. Более того, оно вообще не является понятием строго определенным и как таковое не используется для определения различий между таинством и обрядом. Если на Западе существовало различие между таинствами (sacramenta) и тайнодействиями (sacramentalia), то на Востоке и таинства, и тайнодействия, и обряды носили общее название " священнодействий " или " чинопоследований " . Поэтому попытка некоторых православных богословов разделить их на таинства и обряды некогда не была удачной. Такая попытка чаще всего обуславливалась аналогичным разделением, появившимся ранее на Западе. Проф. П. Н. Трембелас, например, полагает, что наряду с таинствами существовали и другие священнодействия, которые, хотя и были благодатными, но не являлись необходимыми для спасения. В силу того, что они имели некоторое сходство с таинствами, такие священнодействия, как отмечает Трембелас, западными богословами были названы " тайнодействиями " ( " сакраменталиями " ). " Что касается сообщаемой в тайнодействиях благодати, то мы, – продолжает греческий профессор, – укажем на то, что она в куда меньшей степени, чем в таинствах действует " в |
| Психология и школа Сб. ст. М., 1912. С. 9). Преп. Иустин очень тонко и глубоко замечает, что для христианина, опытно переживающего истины веры, психология без души невозможна. – Примеч. ред. 952 Hom. V, 4. Col. 497AB. Ср.: Hom. VII, 1. Col. 524C; Hom. V, 27. Col. 493D; De elev. mentis, 2. Col. 892B; De charit. 23. Col. 925D. 972 Hom. I, 9. Col. 460AB. Cp. Ibid.: «Святые души носятся и путеводствуются Духом Христовым, Который правит, куда Ему угодно. И когда угодно Ему, – носятся в небесных помыслах». 1002 Ibid. 21–23. Col. 925CD; De elev. mentis, 18. Col. 904D-905A; Hom. XVII, 12. Col. 632AB; De charit. 12. Col. 920D. 1009 De patientia et discr. 13. Col. 876BD. Cp.: Hom. XXXIV, 1. Col. 744C; Hom. XVI, 5. Col. 616D-617B; Apophtegm. Col. 240B. 1015 Hom. V, 8. Col. 513B. Cp.: Ibid. 9. Col. 513C; De elev. mentis, 2. Col. 892B; Hom. II, 5. Col. 468B; De patientia et discr. 29. Col. 889A; De elev. mentis, 1. Col. 889C. 1027 Греч. χρησο «благие», как это стоит в издании Migne. Но в новых изданиях, сделанных на основании более точных рукописей, стоит: χριστο «христы», т. е. святые «становятся христами». – Примеч. ред. оригинала. 1031 πιστολ 4. P. 380. Το σου πατρς μν σακ το Σρου, Τ ερεθντα σκιτικ, κδ. Νικηφρου το Θεοτκη, ν Λειψ 1771, νατυπομενα πιμ. ωακεμ Σπετσιρη, θναι 1895. Все примечания даются по этому изданию (на русском языке). – Примеч. ред. 1259 Подробнее о так называемых доказательствах бытия Бога см.: Лега В. П. Философия Плотина и патристика: взгляд с точки зрения современной православной апологетики. М.: ПСТБИ, 2002. С. 100–108; а так же: Кудрявцев-Платонов В. Д. Лекции о доказательствах бытия Бога. Сергиев Посад. 1895; Рождественский И. П. Христианская апологетика. Основное богословие. СПб., 1884. Т. 1. С. 314–327. – Примеч. ред. 1260 Так у преп. Иустина. В действительности цитируемый текст относится не к Евангелию, а к Соборным Посланиям. – Примеч. ред. Читать далее Источник: Собрание творений преподобного Иустина (Поповича) : жизнеописание. На Богочеловеч. пути. Путь Богопознания./[пер. с серб. С. Фонова]. - М. : Паломник, 2004-. (ПФ Красный пролетарий). Т. 1. - 2004. - 428, с., л. портр. : портр.; ISBN 5-88060-036-X Вам может быть интересно: |
| Традицию патристической эпохи относительно понятия «таинство» продолжает современный святой Православной Церкви архим. Иустин (Попович) . «Все в Церкви, – пишет он, – есть святое таинство. Всякое священнодействие есть святое таинство. И даже самое незначительное? – Да, каждое из них глубоко и спасительно, как и сама тайна Церкви, ибо и самое «незначительное» священнодействие в Богочеловеческом организме Церкви находится в органической, живой связи со всей тайной Церкви и Самим Богочеловеком Господом Иисусом Христом». Для архим. Иустина вообще «нет числа святым таинствам в Церкви Христовой, в этой объемлющей небо и землю великой и святой тайне Богочеловека. В ней и каждое «Господи, помилуй» есть святое таинство, и каждая покаянная слеза, и каждый молитвенный вздох, и вопль о грехах» 104 . Высказывание архим. Иустина подчеркивает характерную особенность патристического понятия «таинство»: у отцов Церкви оно не является техническим термином и не выступает в качестве родового понятия в отношении к каким-либо священнодействиям. Более того, оно вообще не является понятием строго определенным и как таковое не используется для определения различий между таинством и обрядом. Если на Западе существовало различие между таинствами (sacramenta) и тайнодействиями (sacramentalia), то на Востоке и таинства, и тайнодействия, и обряды носили общее название «священнодействий» или «чинопоследований». Поэтому попытка некоторых православных богословов разделить их на таинства и обряды не стала удачной. Такая попытка чаще всего была обусловлена аналогичным разделением, появившимся ранее на Западе. Проф. П.Н. Трембелас, например, полагает, что наряду с таинствами существуют и другие священнодействия, которые, хотя и являются благодатными, не необходимы для спасения. В силу некоторого сходства с таинствами такие священнодействия, отмечает Трембелас, западными богословами были названы «тайнодействиями» («сакраменталиями»). «Что касается сообщаемой в тайнодействиях благодати, то мы, – продолжает греческий профессор, – укажем на то, что она в куда меньшей степени, чем в таинствах, действует «в силу совершенного действия» (ex opere operato)... Ее действие совершается скорее «в силу совершаемого действия» (ex opere operantis), то есть благодаря молитвам и действиям Церкви…» 105 . |
| Отрывки из произведений отца Иустина Апрель 1923 О духе времени В нашей хаотичной современности одно божество все более вытесняет все прочие божества, все настойчивее навязывает себя в качестве единого бога, все беспощаднее истязает своих почитателей. Это божество – дух времени. Перед ним денно и нощно падают на колени измученные жители Европы, принося ему в жертву свою совесть, свою душу, свою жизнь и свое сердце. Оно имеет своих жрецов, жрецов фанатичных, сделавших нашу несчастную Европу жертвенником, на котором непрестанно приносится в жертву ее тело. Однако их страстный фанатизм пронизывает и все остальные континенты, пытаясь и их превратить в жертвенники своего бога. Но прежде чем им удастся сплавить души всех континентов в бурное «Осанна» их богу, мы поставим их бога на испытание и проверим его. Их бог – дух времени – слишком сложен, выстроен из самых разнородных элементов. Он содержит в себе все противоречия современной жизни: культуру и цивилизацию, философию и науку, католицизм и протестантизм. Объемлет он в себе весь трагизм и весь комизм такой жизни, какова она есть. И, живя в духе времени, человек скитается по пропастям всех этих непримиримых противоречий. Но самое страшное в этом то, что налицо систематически организованное восстание против человеческой личности. Дух времени связывает личность своей авторитарной тиранией, механизирует ее: ты – винтик в жуткой системе машин современности, а потому и живи, как винтик; ты – клавиша расстроенного пианино наших дней, потрясаемого духом времени, а потому и живи, как клавиша. Детерминизм, выливающийся в фатализм, – вот самое главное средство, которым дух времени властвует как бог: все зависит от среды, от окружения, но только не от личных подвигов. Все, что ты делаешь, делаешь не ты, а среда через твое посредство; если совершишь преступление, то виновен не ты, а окружение, в котором ты находишься. – Но все это, переведенное на язык славянской искренности, гласит: все позволено, т. е. разрешены все пороки, все злодеяния, все преступления, все грехи, потому что все происходящее случается в силу непреложных законов необходимости. |
| Во всем двенадцатитомном издании помещены изображения свыше двухсот православных храмов, наглядно свидетельствующие о характерных чертах церковной архитектуры православных народов от Аляски до Кореи и Японии и от Африки до Индии. Житие каждого святого сопровождается обычно фотографиями его древних и новых икон. В конце каждого тома имеется алфавитный указатель имен святых, жития которых содержатся в томе. Автор предполагал издание и тринадцатого, заключительного тома, посвященного пасхальному кругу, то есть Триодям Постной и Цветной. Одновременно с изданием «Житий святых» отдельными изданиями вышли жития наиболее почитаемых сербских святых. Издание «Житий святых» вызвало большой интерес сербской церковной общественности, особенно преподавателей истории Сербской Церкви в Духовных школах, где эти книги используются сегодня как пособия для учащихся. На 8300 страницах «Житий» собраны богатейшие церковно-исторические, агиологические, патрологические, догматические, канонические, пастырские, литургические и гомилетические материалы. Архимандрит Иустин сумел сделать Синаксарий не просто повествовательным текстом и научным сочинением, но произведением, выражающим глубину богословского ведения. Издание вскоре стало библиографической редкостью. Значение этого агиологического труда отца Иустина для Сербской Церкви неоценимо. В житиях сербских святых содержится история Сербской Церкви, история Государства Сербского. Святая династия Неманичей, начиная с ее святого пращура Симеона, основателя обители Хиландарской на Афоне, и его сына святого Саввы — первого Архиепископа Сербского, вплоть до последнего ее потомка — мученика Уроша сочетала венец с Крестом, соединив церковную и государственную историю сербов. Но и жития других, несербских святых, а также многочисленные цитаты из богословских творений отцов и учителей Церкви и святых подвижников, которые содержатся в этом первом полном сербском Синаксарии, окажут неоценимую помощь в богословском обучении. Велико значение «Житий» для всего Православия. По Божию устроению, отец Иустин учился в Англии, где соприкоснулся с инославным миром и его образом мышления, а также в России, где познал глубину русской православной духовности, и в Афинах, где полюбил, как он сам говорил, святоотеческую традицию. В Афинах он познакомился с выдающимися греческими богословами своего времени — профессорами Баланом, Диовуниотисом, учился с известным впоследствии профессором догматики, ныне академиком Иоанном Кармирисом. Здесь же он получил возможность изучать византийские рукописи, вошедшие позднее в его Синаксарий. Такое знание многих православных народов и традиций позволило отцу Иустину создать труд, поистине общий для всех православных по масштабам и значению. |
| Во всем двенадцатитомном издании помещены изображения свыше двухсот православных храмов, наглядно свидетельствующие о характерных чертах церковной архитектуры православных народов от Аляски до Кореи и Японии и от Африки до Индии. Житие каждого святого сопровождается обычно фотографиями его древних и новых икон. В конце каждого тома имеется алфавитный указатель имен святых, жития которых содержатся в томе. Автор предполагал издание и тринадцатого, заключительного тома, посвященного пасхальному кругу, то есть Триодям Постной и Цветной. Одновременно с изданием “Житий святых” отдельными изданиями вышли жития наиболее почитаемых сербских святых. Издание “Житий святых” вызвало большой интерес сербской церковной общественности, особенно преподавателей истории Сербской Церкви в Духовных школах, где эти книги используются сегодня как пособия для учащихся. На 8300 страницах “Житий” собраны богатейшие церковно-исторические, агиологические, патрологические, догматические, канонические, пастырские, литургические и гомилетические материалы. Архимандрит Иустин сумел сделать Синаксарий не просто повествовательным текстом и научным сочинением, но произведением, выражающим глубину богословского ведения. Издание вскоре стало библиографической редкостью. Значение этого агиологического труда отца Иустина для Сербской Церкви неоценимо. В житиях сербских святых содержится история Сербской Церкви, история Государства Сербского. Святая династия Неманичей, начиная с ее святого пращура Симеона, основателя обители Хиландарской на Афоне, и его сына святого Саввы – первого Архиепископа Сербского, вплоть до последнего ее потомка – мученика Уроша сочетала венец с Крестом, соединив церковную и государственную историю сербов. Но и жития других, несербских святых, а также многочисленные цитаты из богословских творений отцов и учителей Церкви и святых подвижников, которые содержатся в этом первом полном сербском Синаксарии, окажут неоценимую помощь в богословском обучении. Велико значение “Житий” для всего Православия. По Божию устроению, отец Иустин учился в Англии, где соприкоснулся с инославным миром и его образом мышления, а также в России, где познал глубину русской православной духовности, и в Афинах, где полюбил, как он сам говорил, святоотеческую традицию. В Афинах он познакомился с выдающимися греческими богословами своего времени – профессорами Баланом, Диовуниотисом, учился с известным впоследствии профессором догматики, ныне академиком Иоанном Кармирисом. Здесь же он получил возможность изучать византийские рукописи, вошедшие позднее в его Синаксарий. Такое знание многих православных народов и традиций позволило отцу Иустину создать труд, поистине общий для всех православных по масштабам и значению. |
| Этими словами отвергается чудо – сотворение Богом человека. Взамен же предлагается версия происхождения человека «естественным», то есть эволюционным путём из низших, менее развитых видов. Верование дикарей в происхождение человеческого племени от различных животных принято называть тотемизмом . Это мipoboззpehue хорошо изучено и описано многими этнографами и психологами – Джеймсом Фрезером (James Frazer), Зигмундом Фрейдом (Sigmund Freud) и другими. Тотемизм представляет собой одну из самых примитивных форм язычества. Он сводится к культу предков и не возводит сознание выше поклонения плоти. Непросвещённый Божьей благодатью тотемист оказывает религиозное почитание не Творцу и даже не тварным духам (богам-олимпийцам, ангелам, демонам), но мнимым родоначальникам племени. Таковыми представлялись птицы, звери, насекомые, змеи... Многие племена избирали себе в качестве священного тотема обезьян. Это не кажется удивительным, поскольку идея о «предке-мартышке» всё-таки более правдоподобна, чем выдумка про «предков-муравьёв», «предков-журавлей» или «предков-драконов». По сути, Дарвин, отвергнув библейское Откровение о Боге Творце, встал на позицию самого настоящего тотемизма. Однако, будучи человеком европейски просвещённым, он предпринял попытку облечь это дремучее верование в наукообразную форму. Следует отметить логику, присущую дарвинизму. Если считать истинной «теорию» об эволюционном происхождении видов, то вполне естественным и даже неизбежным должен стать вывод об эволюционном же происхождении человека как одного из «приматов». Если же дарвиновскую «теорию» признать ложной либо (мягко говоря) «не доказанной», никаких оснований для поиска животных предков у человека не обнаружится. Это может служить наглядным примером того, как принятие неверной предпосылки приводит к ложному заключению. Тотемизм, или, по выражению архимандрита Иустина (Поповича) , «называние обезьяны своим предком» с. 165], практически неизбежно вытекает из предположения о трансформации одних видов в другие. |
| К первому типу культур относятся Египет и Индия, средневековая Европа и Россия. Во второго рода цивилизации живем мы сейчас… Нужны доказательства? Но можно ли возразить горьким словам сербского богослова архим. Иустина (Поповича): «Еретические народы нашего времени отвели Христу последнее место на трапезе этого мира, как последнему нищему, тогда как на первые места посадили своих великих политиков, писателей, философов, легендарных героев, ученых, финансистов и даже туристов и спортсменов. Если бы Европа осталась христианской, то хвалилась бы Христом, а не культурой. И великие народы Азии и Африки, хотя и некрещеные, но духовно настроенные, это понимали и ценили, ибо каждый из этих народов хвалится своей верой, своими божествами, своими религиозными книгами — Кораном, Ведами и др. Не хвалятся они лишь делами рук своих, своей культурой, но тем хвалятся, что считают высшим себя, действительно наивысшим в мире. Только европейские народы не хвалятся ни Христом, ни Его Евангелием, но своими смертоносными машинами и дешевыми фабриками, и последствия этого самохвальства таковы, что все нехристианские народы возненавидели Христа и христианство. Возненавидев плоды Европы, возненавидели и европейского Бога. Но Европу и это не волнует, ибо она прежде всех возненавидела и отвергла своего Бога… Ты — Азиат, сказала Европа Христу в своей многовековой уже тяжбе с Ним» . И если из гедонистической цивилизации можно заимствовать сантехнику и кулинарию, то вряд ли столь же успешен будет импорт ее религиозных представлений. «Маленькие мы, но большая у нас идея и светлое осенило нас видение. Мелкие бесы ходят около нас и хотят в тьму своей мелочности затянуть, чтобы померкло все, светившее нам, и маленьким стало бывшее в нас великим», — так выглядит встреча двух этих цивилизаций из мира религиозного . А В. Марцинковский, замечательный русский миссионер начала века, рассказывал, что как-то одна американская фирма в Китае предложила миссионеру перейти к ней на работу в качестве переводчика. Деньги предлагались большие. Миссионер отказался. На вопрос, не показалась ли ему недостаточной предлагаемая оплата, он ответил: «Деньги-то большие. Да дело больно маленькое». |
| Подобны им примешивающие к чистому слову благовестия свои мудрования. Хотя бы такие мудрования и не были ложны, а были прибавляемы в виде объяснения дела по началам ума, — и тогда они, расширяя и разводя слово без нужды, ослабляют его и отнимают у него силу и целительность, какие свойственны ему в его целости беспримесной. Если же примешивается ложь, то все уже извращается, и слова благовестия становятся зловестием. Апостол говорит: мы ничего такого не делаем, — не только лжи, но и никакого своего мудрования не прилагаем к слову благовестия, предавая его в природной чистоте, — так как приняли его от Бога, — как лица сознающие, что говорим пред очами Самого Бога, говорим во Христе, Его силою, Его охранением, в Его славу, или Его дело исполняющие». 261 Практика показывает, что только если проповедь совершается в таком настроении ума, то она имеет силу. И надежда Церкви не в открытости, и не в бессмысленном повторении старых книг, а неиссякающей мощи Духа Животворящего, Который и является Тем, Кто дает силу нашему слову при условии верности Его Откровению. Любая же попытка отсебятины отставляет нас с своими способностями, которые, хотя и могут быть столь же огромными как у о. Андрей, но все же не способны подарить людям тот единственный Дар в Котором только они и нуждаются, — Того, Кто Есть Путь и Истина, и Жизнь ( Ин.14:6 ). Дорогой читатель! В заключение рассмотренных нами материалов к до сих пор продолжающемуся древнейшему процессу между Богом и клеветником хотелось бы привести богомудрые слова преп. Иустина (Поповича) , которыми он отвечает своему духовному чаду на вопрос: «возможно ли согласие между Христом и эволюцией?» «Дорогое мое чадо в Господе! Ты желаешь чтобы я тебе сказал, какими вопросами занимается «Богословский кружок». Вот они: Можно ли научное понимание эволюции мира примирить с основанным на Божественном Откровении Православным чувством и сознанием? Как об этом говорили святые отцы? Есть ли вообще нужда в таком примирении? Коротко. Новозаветная антропология неразрывна с ветхозаветной. |
| Мы постараемся кратко осветить, в чем и как проявляется это «безумие» Сизифова прогресса в «мельнице смерти» (выражение о. Иустина Поповича), на примере двух его ветвей, плодами которых мы питаемся, особенно в наше время. Первая ветвь, особенно развившаяся в эпоху европейского Просвещения — понимание и утверждение просветительства без святительства, т. е. утверждение человеческого достоинства без святости, «мимо» святости. Другая, привитая человеческому сознанию трагическим мыслителем Камю, несет в себе приблизительно следующую идею — единственный бытийный вопрос для человека нашего времени — как стать святым без Бога? В сущности, обе ветви растут от одного корня. И то и другое, в конце концов, утверждение того, что «земное время», «светскость» — альфа и омега бытия. Просвещенность, и от него родившееся просветительство новых времен, стремится к (по)знанию чувственного мира и разума, к практичности; святость без Бога — ищет совершенства и смысла жизни в рамках временного сиюминутного, понятого как единица существования. Но разница есть: Просвещение ограничивается «советами здравого разума» и наивным морализмом, который не нуждается в святости; в идее Камю скрывается крик о потерянных святости и святительстве, но отравленный и заглушенный самовлюбленностью и индивидуализмом. Мы не случайно остановились именно на этих двух идеях нового времени. Они содержат в себе, смысл стремлений целой цивилизации, цивилизации, в которой мы существуем; пронизывают собой все области человеческого мышления и деятельности. Мы не станем подтверждать сказанное, очевидными фактами европейской и мировой истории, мы рассмотрим здесь те изменения, которые произошли в наше время под влиянием этих идей, на историческом примере маленькой Сербии, в свете лика Святого Саввы и того, что называется Святосавством . Думаем, что это крайне важно для нас в данный исторический момент, крайне важно и для нашего будущего. И не только нашего. Личность Святого Саввы на протяжении восьмивековой истории не всегда воспринималась (переживалась) однозначно, в целом, существует два подхода в оценке личности и деятельности Святого Саввы. Первый — взгляд на него через уподобление ему, через одухотворение его личностью. Второй — понимание его «по своему образу и подобию». |
|
|
