| Он однозначно полагает, что греческая версия «Истории монахов» является изначальной, а латинская – вторичной 956 . Выводы английского ученого поддержали и другие исследователи, среди которых был И. Троицкий , считавший, что «гипотеза авторства Руфина в отношении Hm («Истории монахов». – А.С.) должна быть отвергнута 957 . В определенной степени черту под названной дискуссией подвел А. Фестюжьер 958 , издавший и критический текст «Истории египетских монахов» 959 . После его работ первичность греческой версии, описывающей путешествие палестинских монахов по Египту в 394–395 годах, представляется уже несомненным фактом 960 . Окончательную точку в научном обсуждении проблемы взаимоотношения текстов двух рассматриваемых памятников поставило вышедшее недавно критическое издание «Истории монахов» Руфина. В предисловии Е. Шульц-Флюгель, подготовившей данное издание, констатируется, что греческая версия, написанная в жанре «дневника путешествия», представляет собой компиляцию, опирающуюся на достаточно разнообразный материал предшествующих источников, как письменных, так и устных (из этого материала черпал сведения и Созомен для своей «Церковной истории»), среди которых действительно имелся и вариант неких «путевых заметок» палестинских иноков, посетивших Египет. Эта компиляция (причем отмечается наличие еще одной ветви рукописной традиции ее, не учтенной А. Фестюжьером) послужила основой для многих переводов на различные языки (сирийский, коптский, древнеславянский и пр.), в том числе и для анонимного латинского перевода, который был переработан и литературно оформлен Руфином. Таким образом, его «История монахов», имеющая своей целью распространение идеалов восточного иночества на латинском Западе, является одним из этапов длительной литературной эволюции памятника 961 . Что же касается содержания «Истории монахов», то почти все исследователи отмечают простоту и беспретенциозность его. Так, И. Троицкий , сравнивая этот памятник с «Лавсаиком», говорит: «В самих повествованиях о различных подвижниках личности самого автора совершенно не видно из-за описываемых событий: он скрывается от нас, прячется в толпу: “видели мы ” такого-то подвижника, видели и другого удивительного мужа с таким-то именем, пришли туда-то. |
| Латинский перевод Руфина интересен и с точки зрения его расхождений с греческой версией, и как рецепция греческой аскетической терминологии в латинской литературе 144 . Принципиальными для текста «Истории монахов» являются, пожалуй, два вопроса: о цифрах, там приводимых, и о чудесах. Первый был детально исследован П. Девосом в его статье [Devos, 1974]. Дело в том, что некоторые цифры, указанные автором «Истории монахов» 145 , давно уже смущают исследователей. Девос внимательно проанализировал все числовые данные и пришел к выводу, что им может быть присущ символизм и условность 146 , но в то же время предостерег от излишнего увлечения этим мнением 147 . Девос полагал, что цифры в «Истории монахов» следует рассматривать с точки зрения общей конструкции текста и логики его автора: та «точность», которой руководствуется автор «Истории монахов», приводя количественные данные, не будет понятна другому, тому, кто с ней не знаком, как бы мы внимательно его ни читали. На наш взгляд, к числовым показателям в «Истории монахов», при всей их условности, следует относиться дифференцированно и сопоставлять их с другими известными нам данными. Дискуссия о чудесах в «Истории монахов» в целом сходна с аналогичной проблемой в «Лавсаике» с той только разницей, что здесь элемент чудесного выражен более отчетливо 148 . На этом основании Вейнгартен отказывал «Истории монахов» как и «Лавсаику» в исторической достоверности. Но, как уже упоминалось, наличие чудес в нашем источнике не может быть поводом для таких суждений 149 . Как известно, для античных авторов и их читателей элемент чудесного был в принципе неотъемлемым элементом литературы путешествий [Frank, 1997. Р. 191–192]. На наш взгляд, смысл чудес, их типы и функции в тексте «Истории монахов» хорошо проанализированы в работах Б. Уорд [Russel, Ward, Р. 39–45; Ward, 1982 150 ]. Прежде, чем рассмотреть три наших текста как источники по социальной истории монашеского движения, необходимо хотя бы кратко коснуться основных проблем ее изучения. |
| Еще одним спорным моментом в истории раннего монашества являются приводимые в источниках цифры о численности монахов – главным образом, для крупных монастырских центров Египта. Историков давно уже смущает счет на тысячи среди монахов Нитрии или монахов-пахомиан. При этом необходимо отметить, что информацию о численности монахов мы черпаем в основном из двух текстов, вышедших из неегипетской среды – «Истории монахов» и «Лавсаика». В недавней статье Э. Випшицка еще раз внимательно проанализировала все имеющиеся числовые данные и пришла к выводу о том, что относиться к ним следует крайне осторожно и критически, проверяя их по возможности по археологическим источникам и географическим данным [Wipszycka, 2005] 179 . Доверия могут заслуживать лишь цифры до ста человек, да и то, в том случае, если автор лично знал эту общину. Численность монахов в крупных монашеских центрах (Нитрии, Скиту, Келлиях, пахомианких монастырях) должна была быть на порядки меньше тех величин, которые известны нам из источников. Так, например, в главном пахомианском монастыре эта цифра может составлять лишь 600 человек, как сообщает «Послание Амона» (Ер. Amm. сар. 2), а не 1300 или 1400, как указывает Палладий. Цифра в 500 монахов для известного впоследствии монастыря Бауит Випшицкой также кажется преувеличенной, максимальное число монахов, которое там могло находиться в IV в., по ее мнению, не превышало ста человек. Выводы польской исследовательницы представляются интересными, но не окончательными. Нам кажется, что она не учитывает возможную динамику численности монастырей. Так, например, цифра в 1300 монахов, сообщаемая Палладием, может отражать рост численности основного пахомианского монастыря по отношению к тем данным, которые приводятся в «Послании Аммона» 180 . Но интересно, что численность нормального монастырского поселения Випшицка ограничивает сотней человек: наши наблюдения над источниками приводят нас к тому, что цифра в сто человек могла стать тем численным пределом, по достижении которого организационная структура монастыря неизбежно должна была измениться в сторону ее усложнения. Не менее важен и другой вывод польской исследовательницы – о вдумчивой и критической проверке тех цифр, которые вызывают подозрения. |
| Нельзя, однако не пожалеть, что Лавсаик издан здесь только в отрывках тем более, что следующее за изданием текста исследование о «Лавсаике» касается не этих только отрывков, но и всего сочинения. Вторая часть книги посвящена исследованию вопросов, касающихся взаимного отношения Истории монахов и Лавсаика, их авторов, времени происхождения и их ценности, как источников для истории монашества. Вопрос об отношении двух исследуемых памятников автор решает на основание изучения рукописей и признает их двумя самостоятельными сочинениями. Все рукописи он разделяет на две группы. Из них первая приближается к той рукописи, с которой сделано издание Меурсия, вторая – к рукописи издания Гервета. Рукописи первой группы содержать краткую рецензию Лавсаика, за которой следует История монахов с отдельным надписанием, в качестве совершенно отдельного сочинения. Рукописи второй группы дают более полную рецензию Лавсаика, но эта полнота обусловлена тем, что «Лавсаик» интерполирован главами из к Истории монахов. Переходом между этими двумя группами служат те рукописи, в которых История монахов —505— примыкает к Лавсаику, но без отдельного надписания, так что ее легко принять за окончание того же сочинения. В пределах той группы рукописей, которая содержит интерполированную версию Лавсаика можно различать некоторые оттенки, характеризующиеся большею или меньшею искусственностью интерполяции. Автором Истории монахов исследователь признает Руфина. В этом его убеждают свидетельство самого памятника, свидетельство Иеронима надписание Истории монахов в рукописях. Правда, в некоторых из них это сочинение приписывается Иерониму, но это – очевидная ошибка и есть частный случай той иронии судьбы, по которой во многих рукописях Иерониму приписываются почти все переводы сочинений Оригена , сделанные Руфином. Самая ошибка рукописей касательно автора Истории монахов представляет собою как бы неясное воспоминание о том, что памятник принадлежал латинскому автору. Высказавшись за авторство Руфина, исследователь подвергает критике две гипотезы, из которых одна приписывает Историю монахов Петронию, епископу Болоньи, а другая, высказанная Люциусом Тимофею. |
| В главе 19-й о Макарии Александрийском во второй редакции сказания иначе расположены и сделаны вставки из Истории Египетских монахов, именно вставлены буквально сказания о свидании Макария с Антонием или о засохших пальмовых ветвях и об искушении Макария представленным от диавола верблюдом со съестными припасами, равно сказание о кисти виноградной, обошедшей всю братию и никем нетронутой. Означенные сказания в Истории монахов отнесены Макарию Скитскому, а не Александрийскому. Вставлено также из Истории монахов сказание о трибунах, которое относится к обоим Макариям, но в Истории монахов отнесено действительно к Макарию Александрийскому . Всех означенных статей нет в чистой редакции Лавсаика. Поэтому несправедливо мнение, что в Историю монахов некоторые статьи внесены из Лавсаика, между тем как напротив вся почти История монахов по греческому тексту от начала до конца внесена в Лавсаик. Весьма труден вопрос о том, кому принесла гиена кожу овцы, за исцеление слепого ее детеныша, Макарию ли Александрийскому или преподобному Марку. В первой или чистой редакции порядок повествования такой: после рассказа Макария о борьбе с помыслом – идти ли ему в Рим, он рассказывает о чуде с Марком, что ангел подавал ему причастие и потом Палладий пишет о Марке, что он знал все Священное Писание и как он Палладий подслушивал разговор Марка с самим собою в келье, а после того Палладий говорит: рассказывал нам Пафнутий слуга Христов, ученик сего доблестного подвижника, следует рассказ Пафнутия о принесении гиеною кожи Марку, а не Макарию; говорили, продолжает Палладий, что Марк никогда не плевал на землю, затем описаны лета и вид Марка, и рассказывается, что Палладий, в великой тоске пришедши, сказал ему: авва Марк, что мне делать и после ответа его, заключает сказание о Марке так: «из множества великих чудес славного и доблестного Марка только сии описал я тебе, христолюбивый и любознательный раб Божий». Так в обоих списках синодальних 165 и 191). В редакции восполненной сказание о Марке иначе расположено. |
| Златоуст не сделал бы оригениста епископом и не стал бы доверять ему важные дела, не принял бы его и папа Иннокентий с честию в Рим и не назначил бы его в числе посольства к императору, он не был бы после восстановлен и не дана бы была ему епископия Аспунская. Составители патериков, прибавим мы, в самой глубокой древности как показано нами отчасти и выше, приводили изречения самого Палладия или из Лавсаика его наравне с изречениями других святых отцов. Церковным уставом и ныне полагается производить чтения из Лавсаика в утренях св. Четыредесятницы. Что касается до других редакций Лавсаика, кроме нами разобраных, то известны еще три, но он едва ли заслуживают названия редакций. Что касается до Лавсаика Палладия, изданного в приложении к житиям отцов (Vitae patrum) Росвейдом после Рая Гераклидова или после чистой редакции Лавсаика, то это только отрывки из Лавсаика с прибавлением некоторых сказаний из других источников. Что касается до списка Лавсаика венской библиотеки, разобранного Флоссом в приложении к его труду о сочинениях Макария Египетского , то он по расположению приближается то к первой, то ко второй редакции и в нем также, как и в первой редакции История Египетских монахов поставлена в конце; но в нем опущены многие главы, которые несомненно принадлежат Палладию. Опущены те места, где об Иерониме делаются отзывы Палладием, об Иоанне Ликопольском выпущено сказание чистое самого Палладия. Евагрий поставлен на конце, потому что обвиняем был в оригенизме. Многое и другое говорит против этой редакции. Вообще суждения Флосса и других писателей об отношении Лавсаика к Истории Египетских монахов ошибочны, так как они не сравнивали греческого текста Истории монахов с чистою редакциею Лавсаика, потому то Флосс считает даже Палладия в числе спутников монаха Елеонской горы, писателя Истории Египетских монахов, и не знает, что в смешанном сказании об Иоанне Ликопольском принадлежит Палладию, что Елеонскому монаху. Древний славянский перевод Лавсаика, известный в списках XV и XVI веков, имеет ту особенность, что История монахов египетских в нем поставлена не после, а прежде Лавсаика, и после нее пред Лавсаиком вставлено еще большое сказание о брахманах и царе македонском и все это разделено на 63 главы самым беспорядочным образом. |
| город оставался крупным церковным и монашеским центром, а это косвенно подтверждают данные «Истории монахов» для IV в. Однако по сведениям документа, именуемого Libellus precum следует, что в конце IV в. (т.е. ко времени описания Оксиринха в «Истории монахов») в городе помимо православных имелись также арианские и мелетианские церкви. Также во время раскопок в Оксиринхе были обнаружены отрывки гностических текстов, амулеты IV–V вв. (как предполагают, также гностического характера), что доказывает наличие в городе каких-то гностических сект [Фихман, 1976b. С. 24]. Все это ставит под сомнения уверения автора «Истории монахов» об отсутствии в городе еретиков и язычников. Сомнения высказывались относительно численности монахов, и особенно – монахинь, сообщаемой автором. Фестюжьер, например, склонен им не доверять [Festugière, 1964. Р. 40] 345 . При всем этом описание Оксиринха в нашем источнике – это уже не агиография, а классическое peregrinatio, основанное на непосредственном свидетельстве, «автопсии». Возможно, в этом и состоит суть расхождений. Описание Оксиринха носит ярко выраженный эмоциональный характер. В тексте есть очень образные выражения, которых, видимо, уже не понимали и не воспринимали переписчики. Например, автор греческого текста пишет, что город изнутри так наполнен монастырями, что стены «звучат», «оглашаются» этими монахами 346 . Глагол ξηχω (ξηχεσθαι) в рукописях имеет 3 разночтения (ξηχεσθαι πεπληρσθαι καλπτεσθαι=оттеснены наполнены покрыты – см. Festugière, 1961, Р. 41). Такое количество разночтений встречается весьма редко, к тому же все прочие значения более приземленные, «реалистичные». Можно предположить, что греческий автор «Истории монахов» был в Оксиринхе довольно непродолжительное время и просто не мог (или не захотел) заметить – за общей благочестивой картиной – неправославных и язычников. С другой стороны, увиденное им обилие монахов, монастырей и церквей столь потрясло его, что его peregrinatio местами переходит в энкомий. Еще один вопрос – относительно цифр – также может быть разрешен, если внимательно посмотреть на греческую фразу. |
| к тому же кругу лиц, к которому принадлежал и Палладий. Это обстоятельство делает ошибку рукописей вполне попятною. Палладий написал Лавсаик 20 лет спустя после того, как получил епископскую кафедру, т.е. 396+20=416 г. В 417 году он был возвращен из ссылки. Таким образом, этот труд, по предположению исследователя, был написан им в изгнании. Первоначальный Лавсаик распределял материал в географическом порядке: он описывал подвижников Ликии, Фиваиды, Месопотамии, Палестины, Сирии и Италии. За описанием подвижников следовало описание подвижниц. Глава об Евагрии, как показывает ее вступление и заключение, не составляла первоначально части Лавсаика, а представляла собою отдельное сочинение. На коптском языке сохранился отрывок из полного жития Евагрия. Может быть, оно было написано тем же Палладием, учеником и почитателем Евагрия, а впоследствии сокращено и вставлено в его Лавсаик. —507— В окончательном выводе исследователь признает полную достоверность как истории монахов, так и Лавсаика. По его мнение, эти памятники дают нам верное преставление о чувствах, убеждениях и образе жизни древних египетских монахов. Все возражения против достоверности этих памятников он признает неосновательными. Так, против достоверности Истории монахов ничего не говорят встречающиеся в ней географические ошибки. Руфин не задавался целью написать статистику или историю монашества в собственном смысле. Его цель – нравственное назидание. Отсюда его равнодушие к географическим датам, неточность которых тем понятнее, что он писал свой труд 20 лет спустя после своего посещения Египта. Наконец, путешествие, о котором, рассказывает Руфин, могло быть литературною формой, принятой в то время для произведения подобного рода. Ничего не говорят также против исторической достоверности Лавсаика оригенистической симпатии его автора. Особого пристрастия к оригенизму Палладий не обнаруживает, да и не мог его проявить в сочинении, написанном по случайному поводу. Тенденциозность Палладия проявилась только в порицании Иеронима и в том еще, что он проходить молчанием монашенство Константинополя, Враждебное Златоусту, и упоминает только о двух женщинах, преданиях ему. Работы Вейнгартена, отрицавшего историческую достоверность первоисточников истории египетского монашества, давно ужо обратили на себя внимание ученого мipa своем гиперкритикой. Вопреки работам этого последователя, подлинность Жизни Антония в настоящее время признана почти всеми. Исследование, содержание которого мы только что передали, наносить Вейнгартену удар с другой сморены признанием исторической достоверности как Истории монахов, так и Лавсаика. Кроме этого, заслуга рассматриваемого исследования состоит в том, что оно впервые в западной литературе ясно и определенно решает вопрос об отношении Истории монахов к Лавсаику (в русской литературе вопрос этот давно уже был разъяснен преосв. Сергием Владимирским на основании рукописей Московской Синодальной библиотеки) и дано критическое |
| Новости Пасха. Воскресение Христово. Осталось 5 дней Афонский старец Гавриил. Чудеса и истории из жизни монахов Афонский старец Гавриил. Чудеса и истории из жизни монахов Афонский старец Гавриил рассказывает истории из жизни монахов, желавших покинуть Святую Гору Афон . Это истории уже нашего времени. Впрочем, многие из них достойны патериков. Старец напоминает монахам о чудесах и объясняет - что такое настоящее чудо. Сравнивая Афон и мирскую жизнь, часто добродетельные миряне кажутся лучше монахов. Но действительно ли это так? Может, тогда монахам лучше покинуть Афон и жить в миру? Комментарии Всего комментариев: 12 2019/06/20, 04:50:38 СПАСИБО СТАРЦУ ГАВРИИЛУ ЗА МОЛИТВЫ !!! СПАСИБО МОДЕРАТОРАМ за отправленнные сообщения. Валентина 2019/06/12, 02:06:38 Добрый день уважаемый, СТАРЕЦ Гавриил! Очень прошу Вас помолиться о р.Б. Валентине " О здравии душевном и телесном " После появления в моей жизни 11 лет назад биологического отца ,все в моей жизни изменилось. Была отравлена.затем повредили квартиру заговорами ,все имущество повредили. восковые проводили ритуалы. в период .когда я уходила из дому .посещая парализованную покойную уже мать. стреляли в меня . осталась без работы и средств существования. Затем онко операция. лучевая. аллергия непонятного гинеза.почти без средств существования. несмотря .что два высших образования и работала всегда руководителем. Очень много искушения.постоянно в доме на газе сгорает посуда. Простите. помолитесь.чтобы я нашла выход из сложившейся ситуации. Вернули мне мои долги.чтобы можно было оплачивать лечение.питание. приобретать лекарства . Из обеспеченной женщины.всегда помогала всем морально и материально. осталась почти нищей. Я постоянно молюсь.Прошу Матерь Божью.Отца и Сына.Господа наша Иисуса Христа помочь мне выйти из сложнейшей ситуации. ВО ИМЯ ОТЦА И СЫНА и СВЯТОГО ДУХА !!! АМИНЬ. Да БЛАГОСЛОВИТ ВАС ГОСПОДЬ !!! Уважаемые модераторы.простите.что я пишу вновь. Но те страдания и боль.которые я переношу.очень нуждаются в молитвах. Я.очень вам благодарна за то .что вы их отправляете. и после молитв я чувствую облегчение и изменения. Спасибо Вам. |
| 1380 По своему содержанию монастырские уставы обыкновенно распадаются на две части: литургическую и дисциплинарную. Первая содержит предписания относительно богослужения, а вторая – относительно управления, жизни и поведения монахов. В частности, в дисциплинарном отделе содержались определения относительно числа монахов, приема новых членов, избрания монастырских властей и служащих, управления братией, относительно затворничества в монастырской келлии, хозяйства и монастырской дисциплины, особых постов и праздников, условия для отчуждения монастырского имущества, права основателей и их наследников, относительно поминовения для спасения души основателя и его родственников и т. п. Кратко – устав нормировал всю жизнь монастыря, до малейших подробностей. Всякое проявление частной или общинной жизни монахов находило в нем то или иное предписание, на котором и должно было основываться. В частности, устав нормировал административную власть игумена. Область игуменской администрации распадалась на нравственно-дисциплинарный надзор над монахами и на заведование монастырским имуществом и хозяйством. Игумен был пастырем и учителем, а лучше сказать – отцом и главой всех монахов. Обо всех них он должен заботиться, как о своих законных детях, как о членах большой семьи. Ко всем должен относиться с равной любовью и попечительностью. Прежде и больше всего игумен заботится о нравственном совершенстве монахов. Он – главный руководитель всех вообще и каждого порознь в деле спасения, он – управитель их душ ( οκονμος τν ψυχν). Со всей заботой и прилежанием он должен убеждать монахов, увещевать, учить, призывать, больных исцелять, слабых поддерживать, малодушных укреплять, согрешивших возвращать на путь истины. 1381 С другой стороны, он должен быть для всех примером в нравственном отношении. Слово поучения бывает действеннее тогда, когда оно подтверждается доброй жизнью. Игумен должен быть образцом строгости и справедливости, осторожности, воздержания, точности, самоумерщвления. Он должен быть примерным исполнителем обетов иночества и нимало не изменять своему достоинству и достоинству монастыря. |
|
|
