| Нужно прибавить: и на греческую помощь не всегда можно было положиться. Ведь греческие учителя обычно приходили с Запада, где учились сами, в Венеции или в Падуе, или даже в Риме, или в Женеве или в Виттенберге, и приносили оттуда не столько византийские воспоминания, но чаще западные новшества. В XVI-м веке это бывали обычно протестантские симпатии, позже напротив прикрытый латинизм. Само греческое богословие переживало в то время глубокий кризис. Достаточно напомнить о Кирилле Лукарисе и его «Исповедании», кальвинистическом не только по духу, но даже и по букве... Исторически эта прививка протестантизма, может быть, и была неизбежна. Но под этим западным влиянием идеал православной культуры мутится и тускнеет... И был еще выход: воздержание от спора. Такой образ поведение предлагал известный Иоанн Вишенский, афонский инок («во святей афонстей горе скитствующий»), тоже отвечавший Скарге, по предложению Константинопольского патриарха Мелетия. Он называет себя простаком («голяк-странник») и западному мудрованию противопоставляет «простоту голубиную» и «глупство пред Богом». Впрочем, не следует Вишенскому верить на слово. Сравнительный анализ его писаний показывает в нем человека, стоящего на уровне и в курсе идейных и литературных движений польского и западно-русского общества, – «писатель с темпераментом и с литературной опытностью» (срв. у него влияние Ареопагитик)... И тем более характерно у него это резкое отрицание «поганской мудрости» и «машкарного разума». Вишенский прям и резок. «Чи ти лепше тобе изучити часословец, псалтир, охтоих, апостол и евангелие с иншими, Церкви свойственными, и быти простым богоугодником, и жизнь вечную получити, нежели постигнути Аристотеля и Платона и философом мудрым ся в жизни сей звати – и в геену отъити..». Вишенский отвергает именно схоластику, схоластический стиль и метод, .художество риторского ремесла», «плотское и внешнее мудрование». Иначе сказать, увлечение внешней культурой и культурностью, культурным блеском и лоском. «Ты же, простой, неученный и смиренный Русине, простого и нехитрого Евангелия ся крепко держи, в нем же живот вечный тебе сокровенно есть..». |
| Нужно прибавить: и на греческую помощь не всегда можно было положиться. Ведь греческие учителя обычно приходили с Запада, где учились сами, в Венеции или в Падуе, или даже в Риме, или в Женеве или в Виттенберге, и приносили оттуда не столько византийские воспоминания, но чаще западные новшества. В XVI-м веке это бывали обычно протестантские симпатии, позже напротив прикрытый латинизм. Само греческое богословие переживало в то время глубокий кризис. Достаточно напомнить о Кирилле Лукарисе и его «Исповедании», кальвинистическом не только по духу, но даже и по букве… Исторически эта прививка протестантизма, может быть, и была неизбежна. Но под этим западным влиянием идеал православной культуры мутится и тускнеет… И был еще выход: воздержание от спора. Такой образ поведение предлагал известный Иоанн Вишенский, афонский инок («во святей афонстей горе скитствующий»), тоже отвечавший Скарге, по предложению Константинопольского патриарха Мелетия. Он называет себя простаком («голяк-странник») и западному мудрованию противопоставляет «простоту голубиную» и «глупство пред Богом». Впрочем, не следует Вишенскому верить на слово. Сравнительный анализ его писаний показывает в нем человека, стоящего на уровне и в курсе идейных и литературных движений польского и западно-русского общества, — «писатель с темпераментом и с литературной опытностью» (срв. у него влияние Ареопагитик)… И тем более характерно у него это резкое отрицание «поганской мудрости» и «машкарного разума». Вишенский прям и резок. «Чи ти лепше тобе изучити часословец, псалтир, охтоих, апостол и евангелие с иншими, Церкви свойственными, и быти простым богоугодником, и жизнь вечную получити, нежели постигнути Аристотеля и Платона и философом мудрым ся в жизни сей звати — и в геену отъити…» Вишенский отвергает именно схоластику, схоластический стиль и метод, .художество риторского ремесла», «плотское и внешнее мудрование». Иначе сказать, увлечение внешней культурой и культурностью, культурным блеском и лоском. «Ты же, простой, неученный и смиренный Русине, простого и нехитрого Евангелия ся крепко держи, в нем же живот вечный тебе сокровенно есть…» |
| С.В. Шумило Кончина старца Иоанна. Бессмертие его творений Одно из последних прижизненных упоминаний о старце Иоанне Вишенском имеется в определении Собора 1621 года, прошедшего в Луцке под председательством Киевского митрополита Иова (Борецкого). Известное под названием «Совтование о благочестии», оно написано в исихастском духе и призывает иерархию, духовенство и паству к внутреннему очищению, покаянию и даже мученичеству за православие. Принято считать, что многие рекомендации Собора были составлены под влиянием сочинений старца Иоанна. 200 Митрополит Иов (Борецкий) Киевский, Галицкий и всея Малыя Руси (1560–1631) Судя по содержанию этого документа, в 1621 году отец Иоанн Вишенский был еще жив. Более того, Церковный Собор Киевской Митрополии от лица всей Церкви именует в нем старца Иоанна «преподобным мужем» и «блаженным», «в житии и богословии цвитущим». 201 Тот факт, что Собор отдельным постановлением предписывает пригласить подвижника с Афона в Украину, свидетельствует о его почитании и высоком духовном авторитете на родине еще при жизни. По отразившемуся в украинской литературе преданию (И. Франко, В. Шевчук и др.), старец Иоанн преставился между 1620–1630 годами в пещерном затворе, отказавшись от пищи и принимая раз в неделю лишь антидор, просфору и святую воду, которые ему в наскальную пещеру спускали по веревке. Точная дата преставления старца Иоанна Вишенского, как и обстоятельства, при которых это произошло, доподлинно неизвестны. Всю жизнь удаляясь от мирской славы и суеты, он ушел в мир иной, как и подобает афонским подвижникам, – тихо и незаметно, не оставив об этом никаких следов. Так и уходит большинство афонских старцев, и лишь с годами, Промыслом Божиим, о некоторых из них становится известно в миру. Именно так и случилось со старцем Иоанном. В письме инока Манявского скита Леонтия члену Львовского братства Н. Золоторуцкому от 9 сентября 1633 года впервые упоминается старец Иоанн как преставившийся. Более того, отец Леонтий пишет о нем с глубочайшим почтением и называет «блаженной памяти великий старец Иоанн Вишенский Свято горец». 202 |
| До этих событий преподобный Иов Почаевский , хоть и был отстранен от игуменства, продолжал оставаться в Дубенском монастыре. Однако именно в период с 1605-го по 1607 гг. преподобный неожиданно для всех «тайно оставил» родную обитель, которой отдал более 20 лет, и перебрался в пустынное место в окрестности Почаевской горы, где поселился в пещере для молитвенного уединения и аскетических подвигов. 156 Как мы знаем, в это же время по совету Иоанна Вишенского так же поступает и преподобный Иов (Княгиницкий), оставивший Угорницкий монастырь и удалившийся в пустынное место «жесточайшаго безмолвнаго жития желающе». 157 События эти совпадают как по времени, так и по характеру. Оба современника удаляются в пустыню для молитвенного уединения, а затем на месте своего отшельничества основывают новые обители – Манявскую и Почаевскую, ставшие новыми центрами и светочами православной духовности и монашества в крае. Со временем почаевские иноки, видя глубокий аскетизм Иова (Желизо), пригласили его стать игуменом Почаевской обители, где старец вводит афонский общежительный устав. Примечательно, что именно около 1607 года в Почаевском монастыре значительно увеличилось число насельников, 158 что связано, скорее всего, с переходом туда следом за преподобным Иовом части братства из Дубно. 159 Прп. Иов (Княгиницкий) Тисменицкий и Манявский Введение афонского общежительного устава требовало определенного духовного руководства и благословения со стороны опытного афонского подвижника и старца, каковым на тот момент уже был отец Иоанн Вишенский. Поэтому помимо упомянутых монастырей, старец Иоанн, скорее всего, во время своего «странствования» по Галиции и Волыни, побывал и в Почаевской обители. Не случайно, видимо, преподобный Иов (Желизо) в схиме принял имя Иоанн – как бы в память о своем наставнике и сподвижнике Иоанне Вишенском, так же как Иезекииль Княгиницкий в схиме принял имя Иов – в память о единомышленнике и сподвижнике Иове (Желизо), что должно было символизировать их духовное родство и братство. Этот факт тоже может служить дополнительным подтверждением мнения об их тесном знакомстве и взаимодействии. Скорее всего, и конфликт Иоанна Вишенского с новым дубенским игуменом Виталием тоже был как-то связан с делом преподобного Иова Почаевского . |
| Одно из последних прижизненных упоминаний о старце Иоанне Вишенском имеется в определении Собора 1621 года, прошедшего в Луцке под председательством Киевского митрополита Иова (Борецкого). Известное под названием «Советование о благочестии», оно прописано в исихастском духе, призывая иерархию, духовенство и паству к внутреннему очищению, покаянию и даже мученичеству за православие. Принято считать, что многие рекомендации Собора были составлены под влиянием сочинений старца Иоанна. Судя по содержанию этого документа, на момент 1621 года о. Иоанн Вишенский был еще жив. Более того, Церковный Собор Киевской Митрополии в нем от лица всей Церкви именует старца Иоанна «преподобным мужем» и «блаженным», «в житии и богословии цвитущим». Тот факт, что Собор отдельным постановленим предписывает пригласить «блаженного старца» с Афона в Украину, свидетельствует о его почитании и высоком духовном авторитете на родине еще при жизни. По отразившемуся в украинской литературе преданию (И. Франко, В. Шевчук и др.), старец Иоанн преставился между 1620-ми – 1630-ми годами в пещерном затворе, отказавшись от пищи и принимая раз в неделю лишь антидор, просфоры и святую воду, спускаемые к его наскальной пещере по веревке. Точная дата преставления старца Иоанна Вишенского доподлинно неизвестна. Всю жизнь удаляясь от мирской славы и суеты, он ушел в мир иной как и подобает афонским подвижникам – тихо и незаметно, не оставив об этом никаких следов. Так и уходят большинство афонских старцев, и лишь с годами, особым промыслом Божиим, о некоторых из них становится известно в миру. Именно так и случилось со временем со старцем Иоанном. В письме инока Манявского скита Леонтия члену Львовского братства Н. Золоторуцкому от 9 сентября 1633 г. впервые упоминается старец Иоанн как преставившийся. Более того, о. Леонтий пишет о нем с глубочайшим почтением и называет «блаженной памяти великий старец Иоанн Вишенский Святогорец». Таким образом, на основании этого документа можно однозначно констатировать, что скончался старец не позднее 1633 года. |
| И. вернулся в Угорницкий скит. Вскоре после 1605 г. в обитель прибыл мон. Иоанн (Вишенский), посетивший также Уневский мон-рь. Иоанн нек-рое время пробыл с И. Потом, посоветовавшись, иноки решили покинуть скит, «жесточайшего безмолвнаго жития желающе», и разошлись в поисках удобного места для отшельнического подвига. Как отмечается в Житии И., «отошли, только мало хлеба имея и книжицу малу, яко Антоний Великий, и Аполлос, и прочие преподобные отцы» ( Irhamiй з Любартова. 1860. С. 233). Во главе Угорницкого мон-ря И. оставил своего ученика - иеродиак. Герасима. Покинув Угорники, И. поселился в «дальней пустыньке», находившейся, как сообщается в Житии, «в пяти поприщах» от Угорников. По мнению М. Драгана, «пустынька» располагалась в Краснопольских горах ( Драган. 1926. С. 3), близ мест. Солотвин (ныне поселок Богородчанского р-на Ивано-Франковской обл.), к-рое с кон. XVI в. было известно как центр соледобычи. Там инок встретил Петра Ляховича, урядника местных соляных промыслов, наместника галицкого старосты, и расспросил его о «тамошних горах и пустынях». Ляхович посоветовал И. выбрать для отшельничества издревле намоленное место - небольшой холм у впадения в р. Манявку речки Батерс, рядом с пещерным массивом Блаженный Камень (близ совр. с. Манява Богородчанского р-на Ивано-Франковской обл., в километре к северо-востоку от совр. Манявского скита). По преданию, здесь находился православный монастырь, разрушенный татарами в XIII в., его насельниками были бывш. киево-печерские монахи Иоанникий и Пахомий. В пользу правдивости предания свидетельствует местная топонимика, существовавшая уже в XVII в.: урочище Блаженный Камень, гора Вознесенка и др. И. место понравилось, он поставил под елями шалаш, подвизался в молитве, плаче и молчании. Вскоре Ляхович построил для святого келью. К отшельнику начали приходить ученики, но подвижник оставлял при себе немногих, остальных отсылал в общежительный мон-рь в Угорниках - «да не разорят устав безмолвия». Некоторые насельники, пожив в скиту, уходили, не выдержав «жестокаго постничества». С И. до своей кончины оставался старец Угорницкого мон-ря Афанасий. В скиту также поселился после странствования по окрестным местам Иоанн (Вишенский) вместе с «сыном» (племянником) И.- отроком Дмитрием, к-рого старец ранее поручил попечению Иоанна (Вишенского). Когда в скиту жило всего 4 насельника, И. было видение некоего благочестивого мужа, к-рый предсказал, что в обители будет поддерживаться строгая монашеская жизнь («евангельское житие»), благодаря чему на западнорус. землях восстановится иноческое общежительство, к тому времени оскудевшее. Впосл. Иоанн (Вишенский) уехал из скита на Афон, заповедав И. не покидать это место, потому что оно святое. |
| Икона всех Афонских Преподобных с картой монастырей Святой Горы. Румынский скит «Продром» на Афоне, 1859 г. До наших дней в архиве Русского на Афоне Свято-Пантелеимонова монастыря сохранилось послание старца Иоанна Вишенского под названием «Зачапка мудрого латынника з глупым Русином» (1608–1609), переписанное в XIX веке с более древней рукописи. 78 В некоторых своих посланиях старец Иоанн обильно ссылается на творения псевдо- Дионисия Ареопагита . Перевод этих произведений на славянский язык осуществил игумен Афонского Пантелеимонова монастыря Исаия († l375). 79 Глубокое знание и цитирование «Ареопагитика» говорит о том, что Иоанн Вишенский пользовался именно славянским его переводом, который мог храниться тогда и в библиотеке Русика. Среди прочего, о пребывании старца Иоанна именно в Русике может свидетельствовать и его осведомленность о подвижниках и святых, почитаемых в Московском царстве. «Прочитай истории житий оных святых мужей, чюдотворцов великих», 80 – пишет старец Петру Скарге с Афона о московских святых. Скорее всего, знакомство самого Иоанна с историями «житий оных святых» («великоросийским от Бога почтенных святым мужем») могло произойти при помощи выходцев из Московской Руси, также подвизавшихся в древнерусской обители на Афоне. Известны случаи, когда именно в Русик посылали для обучения греческому языку и грамоте людей даже от московских царей. Так, в 1551 году Московский царь Иван IV Грозный посылал в Русик на обучение «паробка Обрюту Михайлова сына Грекова», передавая с ним пожертвования на монастырь. 81 В письме к Константинопольскому патриарху Дионисию II (1546–1555) царь писал по этому поводу: «ты бы велел его у себя учить грамоте греческой и языку: а если тебе у себя его научить нельзя, то отошли его на Св. гору Афонскую, в наш монастырь св. Пантелеимона». 82 Этот факт подтверждает, что Русик был важным духовно-культурным центром, при котором выходцы из разных частей Руси имели возможность не только проходить духовное воспитание, но и обучаться греческому языку и грамоте. |
| Это сообщение о преподобном Иове совпадает со свидетельствами старца Иоанна Вишенского, из посланий которого мы узнаем, что на Святой Горе он какое-то время «от келия до келия и от монастыря до монастыря скитати». 60 Самого же себя он именует: «инок русин во святей Аеонстей горе странствуяй» 61 или «странник реченный Вышенский». 62 На основе этих свидетельств двух сподвижников можно сделать вывод, что поначалу они вместе скитались по Афону «от монастыря до монастыря», пока каждый из них не обрел своего духовного наставника. Аналогичный путь со временем повторил на Афоне и преподобный Паисий Величковский , долго скитавшийся по отшельническим келиям, скитам и монастырям Святой Горы в поисках старца, которому мог бы вручить свою душу и от которого научился бы тайнам мистического опыта непрестанного молитвенного делания. Однако в дальнейшем, судя по всему, духовные пути двух товарищей несколько разошлись. И если преподобный Иов выбрал жительство при келии крупного греческого Ватопедского монастыря, то Иоанн Вишенский больше отдавал предпочтение уединенному скитскому жительству. Позже, уже после 1605 года, они вновь сойдутся на короткое время в Украине, однако затем, посоветовавшись, «жесточайшаго безмолвнаго жития желающе», вновь разойдутся по непроходимым лесным зарослям Карпатских гор в поисках пустынных мест для уединенного отшельнического молитвенного подвига. 63 К сожалению, в посланиях старца Иоанна Вишенского не сообщается, при каких из афонских монастырей он подвизался в келиях и скитах в первый период своего пребывания (а это не менее 12 лет) на Афоне. В то же время, по святогорскому уставу, даже подвизаясь в отшельнических келиях или исихастериях, он должен был относиться к какому-то из монастырей, между которыми поделена вся территория Афона (и где каждая из келий, калив, исихастериев и пещер, как и скиты, относится к тому или иному кириархальному монастырю). Судя по косвенным намекам в посланиях, можно сделать вывод, что старец Иоанн Вишенский отдавал предпочтение именно славянским обителям на Афоне – древнерусскому Русику, болгарскому Зографу, сербским Хиландарю и Павловскому монастырю (на тот момент его населяли сербы). |
| Древнерусская обитель св. Пантелеимона («Нагорный», или «Старый Русик») на Афоне, башня свт. Саввы Сербского . Фото Сергея Шумило, 2015 г. С переселением на новое место древнерусское иноческое братство продолжало выполнять свою традиционную функцию распространения свято-горского монашеского наследия. Так, в 1180 году именно в Русике принимает постриг сербский царевич Растко, будущий святитель Савва – основатель автокефальной Сербской Православной Церкви. 74 Судя по всему, в то время Русик имел исключительно важное значение в деле православного просвещения не только Руси, но также Сербии и всего славянства. В XV-XVI веках в Русике помимо русских иноков подвизались также болгары и сербы. Иногда, при отсутствии пополнения братства из Киево-Литовских и Московских земель, количество балканцев в обители превышало число выходцев из Руси; из них избирались даже игумены, однако монастырь по-прежнему традиционно продолжал считаться русским. 75 Свое значение как духовный центр восточнославянского святогорского монашества Русик и подведомственный ему древнерусский скит Ксилургу не утратили и в XVI веке, хоть и пережили упадок и разорение. К рассматриваемому нами периоду обе обители пребывали в состоянии нового подъема, 76 возобновив отношения как с Московским царством, так и Украиной (в частности, с князьями Острожскими). Поэтому правдоподобнее всего, что, обойдя обители и скиты Афона, Иоанн Вишенский последовал примеру других своих соотечественников и первоначально поселился в Русике, а позже, по благословению игумена монастыря, уединился в скиту Ксилургу, расположенном в пустынной горно-лесистой местности, идеально подходящей для отшельнического «жесточайшаго безмолвнаго жития». Вероятно, именно с этим и связано его излюбленное выражение «скитствуяй в Святой гор». 77 Таким образом, как и большинство других отечественных святогорцев, свое иноческое обучение на первых порах, скорее всего, он проходил под началом не греческих, а русских афонских старцев, причиной чему мог быть и известный языковой барьер, характерный для славянского монашества на Афоне по сей день. |
| Из этих наставлений мы узнаем, что старец Иоанн Вишенский был опытным делателем непрестанной умной молитвы, пытаясь эту святогорскую традицию привить и своим последователям на родине. Таким образом, как видно, задолго до прп. Паисия Величковского он пытался возродить мистическую исихастскую традицию внутреннего «умного делания» среди украинского православного монашества. Хоть до наших дней сохранилось мало сведений о земной биографии старца Иоанна, однако красноречивее любого подробного жизнеописания о подвижнике может свидетельствовать его духовное наследие. Как писал еще во времена советского атеизма В. Шевчук, «жизнь не забыла Вишенского, воскресив в памяти человеческой эту неординарную личность, перенимая из его произведений все доброе и светлое, что человека облагораживает и возносит. Она сплетает далекому... страннику, будившему общественное сознание на грани XVI – XVII вв., надлежащий венец». Сподвижник прп. Иова (Княгиницкого) Тисменицкого и прп. Иова (Желизо) Почаевского, старец Иоанн Вишенский принадлежит к числу выдающихся отечественных подвижников благочестия. Уйдя в пещерный затвор на Святой Горе Афон, он, все же, сам о том не помышляя, оставил бессмертный след в истории Православной Церкви в Украине, повлияв на ее возрождение после событий Брестской унии 1596 года. Наследие преподобного старца Иоанна – бесценная духовная и литературная сокровищница. Незаслужено забытое сегодня, оно является важной составляющей как отечественной культуры, так и вселенського православия. В наше время это наследие обретает новую актуальность. Все это требует его более глубокого изучения, возрождения и почитания. Прославление преподобного старца Иоанна Вишенского состоялось 28 июля 2016 года во время праздничной литургии в Киево-Печерской Лавре, приуроченной ко Дню Крещения Руси и 1000-летию древнерусского монашества на Афоне. В торжествах прославления приняли участие собор архиереев УПЦ во главе с Блаженнейшим Митрополитом Киевским и всея Украины Онуфрием, представителями Константинопольского Патриархата и Святой Горы Афон, а также при многочисленном стечении православного люда со всех концов Украины. |
|
|
