| Ах, вот ты куда загнул? Его собственных детишек попытать? Я знаю: дай вам с Новиковым эту семью – вы бы перед его глазами все жилы бы им вытянули... Такой марки никто не выдержит... Да вот то-то и беда, что он один, как бобыль. Не ущучишь его семьей. А если б, товарищ начальник, – вмешался Новиков, – действительно парочку попов перед ним расстрелять? Может, он бы пе-ре-ду-мал бы?.. Нет, Новиков. Плохо ты, братишка, людей знаешь. Это не таковский парень. Его и самого пытать можно, а ни черта не добьешься. Чем больше около него крови пролить – тем он тверже будет... Ну, пока чорт с ним, с митрополитом. Жаль вот, что он нам насчет клада ничего не сказал нового. Но ты, Новиков, не оставляй все-таки дела этого с кладом-то. Нажми на все кнопки. Нюхай везде. Если надо – расстреляй парочку каких там нибудь, но, конечно, не тех, на кого подозрение падает. С дохлых-то толку мало. А я тебя, живодера, знаю. Тебе пулю в затылок ввинтить – первое удовольствие! На славу революции!.. Ха, ха, ха... Да, вот кстати, чуть было не забыл. Насчет флага на соборе надо расстараться. А то скандал – над Соловками красного флага нет, словно большевики тут сдались... Позаботься, Новиков! Обещай что-нибудь тому, кто полезет. Не жалей обещаний!.. Потом увидим... Есть, товарищ начальник. А как с долгогривым-то? С митрополитом? У меня распоряжение из Москвы: если он не согласится – цацкаться больше не надо. Рука латыша сделала в воздухе знак креста. Аминь ему, значит, устроить, товарищ начальник? – переспросил Новиков. – Тихий расстрел? Чекист молча кивнул головой. Глава VI Человек, оседлавший Соловки Выручим! Протяжный гудок старой монастырской электростанции дал сигнал к концу работы. Партия рабочих, среди которых был и Дима, устало поплелась под конвоем солдат от берега в Кремль. Под сводами ворот группа, как всегда, была остановлена для пересчета. Дима стоял в заднем ряду, сгорбившись, ежась от порывов холодного ветра, с ноющими от усталости мускулами, и мечтал о часе отдыха и миске горячего супа с хлебом, которые ждали его в тринадцатой роте. Он чувствовал себя забытым и одиноким. После исчезновения Сеньки и митрополита Иннокентия он был один среди чужих и стал как-то тупеть. День за днем работал он на берегу, почти ничего не думая, и вечером засыпал тяжелым сном вконец измученного человека. Ему уже казалось, что свобода, сытость, кровать, книги, друзья – все это было несколько веков тому назад, стало какой-то сказкой, а мрачное настоящее – это что-то неизменное, что останется до конца его жизни. |
| Возвращались мы молча. Не хотелось говорить ни о чем, тем более повторять только что пережитое. Мне казалось, что в жизни начинается новый период, взрослый вполне, что открывается невидимая дверь в иной мир, требующий собранности, серьезности, ответственности. Об этом не говорил мне никто, как-то дошло само. Встреча с батюшкой утвердила нас как «своих» среди его духовных чад. Что могу рассказать о нем самом? Очень мало, только то, что после говорили о нем старшие. Многие помнили его в Зосимовой пустыни гостинником. Отец Иннокентий происходил, скорее всего, из крестьян. Судить об этом могу из одного замечания, сделанного батюшкой кому-то за столом: «Я хоть и сам из мужиков, но грубых слов не люблю». Говорили, что батюшка побывал не раз в ссылках, называли их места. Мне запомнились только два: Оренбург и город Данилов Ярославской области. Запомнились потому, что из далекого Оренбурга приезжали к батюшке в Подмосковье и, ожидая приема, рассказывали, как просили Господа духовного руководителя и как рады были появлению в их краях старца из Зосимовой пустыни. Говорили и о том, что отец Иннокентий прошел школу послушания у своих старцев – отца Алексия и игумена Германа, что он был одно время келейником у отца Германа. Говорили, что батюшка усвоил школу старческого окормления, мог быть продолжателем дела своих учителей. Батюшке еще при этих известных старцах Зосимовой пустыни было дано послушание помогать отцу Алексию. Наплыв богомольцев, стремящихся попасть к отцу Алексию, все возрастал, а силы старца таяли. Монастырское начальство решило разделить исповедь и беседу. Для решения особых недоумений и сложных вопросов допускали к отцу Алексию, а на исповедь приходили к другим священникам, в числе которых был и отец Иннокентий. Колокольня и гостиница (сгорела) Зосимовой пустыни В 1923 году умер схиигумен Герман. Немного позже, в том же году, закрыли обитель. Иноков разогнали, а некоторые из них оказались в весьма отдаленных местах – естественно, не по своему желанию. И вот отец Иннокентий в Подмосковье. Ему все хуже и хуже. Он слабеет, чаще лежит, не имея сил подняться. До последней возможности он, все-таки, принимал всех, отвечал на письма. |
| Высказав сии и подобные истины, Крузенштерн делает следуещее замечание: «Таковые известия должны быть сообщены публике. Сим одним средством можно возродить в ней сожаление о страждущем человечестве» (См. ч. II, стр. 126). 55 Уналашка принадлежит к числу больших островов. Остров этот имеет 150 верст в длину и около 50-ти в ширину. В 1778 году Кук двукратно приставал к Уналашке в июле и октябре. См. Путеш. Кап. Кука. Стр. 80–5. 56 Не зная местных обстоятельств, трудно объяснить, почему продажа муки ограничена столь малою цифрою. Не горе ли жильцам, когда и за деньги не могут они добыть насущный кусок хлеба? Но монополия не смотрит на горе людское. 61 Бухта, в которой стояло судно, принадлежавшее избитым, называется «Убиенная». Зап. Ч. I. Стр. 105. 62 Правление компании первоначально находилось в Иркутске, а вкладчиками ее были: Шелихов, Голиков и Мельников. Это относится к последним годам прошлого столетия. С 1821-го же года права компании расширены. См. Ист. обозр. Слов. ч. 1. 65 Кадьяк в длину имеет 130, а в ширину слишком 80 в. Наполнен горами, из которых некоторые покрыты вечным снегом. Погода его зависит от ветров. Русские в первый раз приплыли сюда в 1763 г. с Глотовым. См. Собр. Ученых путеш. Ч. 2. Стр. 231–4. 66 Рукополагателем во епископа был епископ же, и притом он один. Пример этот в истории Русской церкви чуть ли не единственный. А потому, когда Иоасафа постигла на море злая участь, то молвою народною бедовое приключение приписывалось неправильному его рукоположению. 67 Вместе с Преосвященным Иоасафом потонули, между прочим, иеромонах Макарий, трудившийся в деле обращения Алеутов, и иеродиакон Стефан. Других же лиц архиерейской свиты имена остались безвестными. 68 Между погибшими Сибиряками был брат Преосвященного Иннокентия, митрополита Московского, состоявший в числе певчих. 71 В разряд последних входят: два озера, называемые Талыми, за ними – Харак, Кустах, Чалбах, Мельничное, Монастырское и др. 72 Прежде замечено, что массы сего рода носят название сползней; что образуются они чрез сползание с крутых гор по льдистому, или гладко-каменистому грунту. Случается же это всего чаще после продолжительных летних дождей. Сползни всего опаснее для плывущих по реке, ибо перед ними не устоит никакое судно. Однажды неподалеку от судна нашего сползень с грохотом рухнулся в воду: река грозно заколебалась, и мы как бы чудом избавились от гибели. |
| А ученики и последователи Паисия, сделавшие сборник основой своей аскетической и наставнической практики, воспринимали это переложениие как авторский сборник Паисия. В Свято-Ильинском ските, основанном на Афоне Паисием Величковским, находился список «Кринов сельных», возможно, привезенный туда самим Паисием. В афонском русском Пантелеймоновом монастыре сейчас хранятся 2 списка «Кринов сельных» XVIII в. и список «Цветника священноинока Дорофея» конца XVII-haчaлa XVIII в. Основывая общежительные монастыри и воспитывая новые поколения иноков, Паисий Величковский руководствовался в первую очередь старческой практикой русских общежительных монастырей. Нил Сорский не создал своей старческой традиции. Более того, анализ его Устава позволяет сказать, что его отказ о традиционного старчества был сознательным, ибо он искал «непрелестного учителя», каковыми были «богодухновенна Писания» (надо полагать, что он считал возможным старцу, учителю из плоти и крови, впасть в прелесть). Его личный старческий опыт был не слишком удачен. Во всяком случае, его отношения с иноком Иннокентием нельзя назвать соответствующими традиционной модели взаимоотношений старца и ученика. Да, Нил оставил своим последователям «Предание» и Устав, но так поступали едва ли не все основатели монастырей, незадолго до своей кончины оставляя братии своей обители заповедь монастырской жизни. Далеко не все эти уставы дошли до нас. «Предание» и Устав Нила Сорского не только хорошо сохранились, но и неоднократно издавались и в силу этого стали широко известны исследователям русской старческой традиции XVIIIXIX вв. Популярным Нила Сорского у современных исследователей старчества сделало не только знание его «Предания» и Устава, но и незнание реальной древнерусской старческой традиции, традиции общежительных монастырей. Т. Лённгрен. (Норвегия, Университет г. Тромсё). Публикация «Соборника» Нила Сорского: итоги и перспективы 1 . В 2005 г. была завершена публикация «Соборника» Нила Сорского (далее – СНС) и сводного словуказателя к нему. |
| Одним из таких ученых, по мнению автора, является Е. В. Романенко, чья монография 2003 г. о Ниле и развитии его пустыни сочетает использование почти всех известных на сегодняшний день значимых исследований и ее собственное наблюдение над несколькими Житиями Соборника. Более того, это первая книга о Ниле Сорском , которая представляет его сторонником решительной борьбы против ереси. Затем появляется совместный труд Г. М. Прохорова и Е. Э. Шевченко – издание сочинений Нила и его ученика Иннокентия Охлябинина по рукописям. В данной работе Г. М. Прохоров снабдил нас очень хорошими переводами на современный русский язык, а также новой аналитической биографией Нила и возможным переводом его молитвы. А Е. Э. Шевченко, если я не ошибаюсь, собирается издать целую рукопись РНБ, Кир.-Бел., 89/1166, в которой будет представлен самый ранний дошедший до нас список Устава Нила; ее статья об этом скоро выйдет из печати. В это же время в нашем научном саду «созрел» еще один, совершенно неприемлемый, так называемый «перевод» на английский язык, что становится поводом для моего скромного вклада в «ниловедение». В 2003 г. появился новый псевдоперевод, осуществленный Д. Малони – достойным продолжателем юстинско-извольско-жакамонско-бозэйской школы искажения подлинного текста. Благодаря своей изобретательности Д. Малони успевает сочинить четвертую редакцию Устава. Впрочем, следуя примеру Извольской, он извлекает из Предания Нилово проклятие еретиков. Этот неудачный случай убедил редактора серии «Цистерцианских изданий» (Cistercian Publications), уже в двух изданиях опубликовавшего перевод монастырского устава Иосифа, осуществить свое давнее желание поручить мне перевод сочинений Нила. По плану мы должны закончить издание к маю, к конференции РНБ в честь 500-й годовщины преставления «великого старца», и я надеюсь, что эта публикация вберет в себя итоги лучших научных трудов моих покойных и ныне здравствующих коллег. Мой эрзац и неизбежно скудная биография Нила представляют попытку показать преподобного в условиях его времени (1433/41508 гг.), мест пребывания (Москва, 1433/41450/60е гг.; Кириллов – Белозерск, 1450/601470/80е гг.; Афон, 14701480-е гг. |
| Р) Число приходских священников, по числу прихожан надлежало бы увеличить до 140, т. е. к положенным ныне по штату 56 священникам прибавить еще 85, – на том основании, что по последним штатам о сельских причтах, на прихожан непременно должно быть двум священникам. Но принимая в соображение а) то, что в некоторых епархиях, например, Вятской – одной из многолюднейших, на одного священника приходится по 2320 душ, в Томской епархии, одной из обширнейших, приходится по 2000, и б) многие местные обстоятельства Якутского края, вышеозначенные, можно ограничиться пока 83 священниками, считая тут и 4, находящихся при походных церквах, т. е. к 56 нынешним прибавить еще 27. Число самое крайнее, и которое может быть допущено только по необходимости, ибо так, как нет никакой возможности разделить приходы поровну, то некоторые приходы будут состоять около 3000, и менее 2000 не будет ни одного, выключая отдаленных и отдельных церквей; местопребывание новых причтов на первое время назначить по городам, что во многих отношениях для них будет и удобнее, и выгоднее, а со временем, по надобности и возможности поселять их при улусных церквах или часовнях. Подробности, касающиеся сего предмета, изложены мной в записке о разных предметах, под литерами К, Л, М, Н, О, представленной мной Св. Синоду в 1852 году. С) Всем священникам, имеющим заведывать Якутами, дать подвижные Антиминсы и позволить им во время посещения Якутов совершать на них литургии в часовнях, а если будет возможно и необходимо, то и под открытым небом. Т) Перевести на Якутский язык несколько книг Св. Писания и из Богослужебных книг, что будет нужно, и дозволить все церковные службы и таинства в Якутских церквях и часовнях отправлять на туземном языке – (о чем представлено мной особо). У) Хотя в настоящее время причтам всех церквей Якутской области, выключая двух новопостроенных на Алдане и Устьмае, положены оклады жалованья от казны, но оклады сии в некоторых местах, и особенно отдаленных, оказываются недостаточным и, в сравнении с прочими, несоразмерными, по причинам, изложенным в статье, под литерой П в той же вышеупомянутой записке о разных предметах, и потому необходимо увеличить оклады жалованья там, где они оказываются недостаточными, а там, не положено еще сих окладов, положить по соразмерности, в последнем случае не исключая и церквей Градо-Якутских, потому что при каждой из них, кроме монастырской, должны быть прихожане Якуты. Какое же именно жалованье каждому причту признается необходимым и в какой соразмерности назначить оное, значится в прилагаемом сем проекте. |
| “Хлебопоклонная ересь” была не столько причиной, сколько поводом для спора и стязания. Спор шел о влияниях, латинском или греческом... Лихуды были тоже людьми западного образования, учились в Венеции и Падуе, и вряд ли не были в свое время так или иначе связаны с Пропагандой. Но в Москве они являются открытыми противниками латинизма, достаточно принципиальными и осведомленными, — являются носителями греческой культурной идеи (срв. в житии преподобного Варлаамия Хутынского лихудиевой редакции характерное отступление о Фаворском свете, в паламитском смысле, — “безначальное испущение Божества”)... Даже Евфимий работал часто по западным и Киевским книгам, и, напр., “Воумление” служащему иерею при Служебнике он составил по Требнику Могилы и по соответственной статье Виленского служебника, тоже латинизирующей. Однако, при всем том он оставался упрямым эллинистом... Полоцкий и Медведев не только разделяли отдельные “латинские” мнения, но у них было нечто латинское в самом душевном складе или строе. В школе Полоцкого и Медведев стал точно “белорусцем…” Киевляне стали открыто на латинскую сторону (срв. книгу инока Иннокентия Монастырского)... Стороны несколько раз обменялись полемическими памфлетами, содержательными и достаточно предметными, при всей бранчливости и грубости методов и тона спора. Латинская группа была побеждена и осуждена, на соборе 1690-то года... Медведев оказался запутан в стрелецком бунте 1691-го года, был расстрижен и казнен... Стороннему наблюдателю суровость патр. Иоакима может показаться преувеличенной и необоснованной. Была ли надобность раздувать этот “Сикилийский огнь” хлебопоклонного спора!.. И вот, во-первых, — спор начат был с латинствующей стороны. Сказать точнее, с этой стороны началось наступление, — кажется, в связи с проектом открытия в Москве школы или “академии.” Во-вторых, в этом столкновении незримо, но вполне действительно, участвовали и подлинные латиняне, — современники о том прямо говорят. В Москву приезжал не только Юрий Крижанич. В 80-х годах здесь образовалась уже сильная католическая ячейка. В 1690-м году московские иезуиты были изгнаны именно в связи с “хлебопоклонными спорами.” Впрочем, спустя несколько лет деятельность иезуитов в Москве возобновляется и развертывается с несомненным успехом. “И римляне всякими способы промышляют в российском царстве чрез науку ввести своя ереси,” говорит современник. В эти годы двое иноземцев католиков занимают очень видное и влиятельное положение в Московском обществе, — Павел Менезий, дипломат, ездивший послом к папе, и известный генерал Патрик Гордон. В самые последние годы XVII-ro века иезуиты в Москве даже открывают школу, в расчете на детей Московской знати. Впрочем, в обстановке Петровских преобразований и войн эта школа не смогла укрепиться... |
| На первый взгляд, Житие Фотия Волоцкого поражает повторением гипертрофированного традиционного мотива «грубости ума и нрава списателя»: «...яз своим злонравием и слабостию в лености пребываю, аки свиниа в кале, воляюся в непотребьстве и во сне препровожаю дни своя, мучим бысть совестию своею, что есми от добраго древа веть непотребная отросла, но и свиниа лучши меня, понеже по устроению Божию живет...» (л. 175 об.). Крайняя степень авторского самоуничижения, видимо, объясняется новизной замысла Вассиана, который творил не традиционное житие-похвалу святому с целью его церковной канонизации, а «себе на воспоминание о чюдном том старце Фатее пребывании и о подвизех духовных»: «Или кто помолвит, что яз, тщеславяся, писал себе в похвалу, что яз таковаго старца ученик, и мне то стытко и помыслити», «написах себе, умегчевая ниву сердца своего злонравие, поминая старца подвизи» (л. 175–177об.). Таким образом, в жанровом отношении произведение Вассиана Кошки о Фотии не собственно житие, а «воспоминание», мемуарно-биографическое сочинение, стоящее в одном ряду с такими агиографическими памятниками иосифлянской школы, как Записка Иннокентия о последних днях жизни Пафнутия Боровского, Надгробное слово Иосифу Волоцкому Досифея Топоркова, свод произведений о Кассиане Босом. Житие Фотия Волоцкого Вассиан Кошка создал после смерти учителя, основываясь на монастырском предании, рассказах учеников старца, своих собственных воспоминаниях. К настоящему времени выявлено два списка Жития Фотия Волоцкого. Один входит в состав сборника Нифонта Кормилицына (РНБ. Общее собр. ркп. книг Q.XVII.64. Л. 353–356об.), другой помещен в сборнике Вассиана Кошки (ТИМ. Синодальное собр. 927. Л. 172–178). Они представляют собой, скорее всего, две авторские редакции памятника. Первая (краткая) была, видимо, создана вскоре после 9 мая 1554 г., когда скончался Фотий, о чем свидетельствуют хорошая осведомленность автора о жизни и смерти учителя, глубина лирического переживания изображаемых событий. Вторая (пространная) редакция включает рассказы о Фотии его учеников, которые, в отличие от Вассиана, бывшего игуменом тверского Вотмицкого монастыря, являлись свидетелями предсмертных «видений» и «чудес» учителя. |
| При выпусках окончивших курс, в конференции, во время присуждения ученых степеней, Димитрий был усердным защитником студентов и на свой страх увеличивал число магистров до возможного. В каждом из пяти, бывших при нем, выпусков число студентов первого разряда было больше половины 108 , чего в других академиях почти не бывало. В самой конференции, особенно внешними членами, иногда заявлялись указания на излишество магистров; но ректора всегда поддерживали старшие профессоры, а митрополит Филарет охотно вызывался быть защитником решений конференции перед высшим начальством 109 . Бывали даже возражения по этому поводу и от высшего начальства, как напр. в 1843 г. после выпуска XI-ro курса. Почему в 1845 г. Димитрий, вызванный в Петербург, запасся целым транспортом магистерских диссертаций и представил их куда следует, настойчиво прося сравнить сочинения его студентов не только с сочинениями других академий, но и с диссертациями, защищенными на степень магистра в университетах, чтобы судить беспристрастно. Неизвестно, как отнеслись к такой просьбе о. ректора; но именно XII-й курс Киевской академии (1845 г.) оказался самым обильным магистрами. Приведенный пример доказывает, что если боязливый Димитрий выступил с такою защитою, то и сам он был уверен и других желал убедить, что Киевская академия делает блестящие выпуски не по милости только и благоволении к своим воспитанникам. – В то же время, в конференции Димитрий не хотел пользоваться какими-нибудь преимуществами по звании ректора и ничего не предрешал, всегда полагаясь на справедливое решение ученой корпорации. Известен один пример его уступчивости, вопреки желанию, в истории студента Х-го курса Ивана Гепнера 110 . Окончивший Деритский университет, бывший сначала католиком, потом протестантом и, наконец, принявший православие – Гепнер обратился к Иннокентию, ища его руководства и покровительства. Иннокентий, приняв живое участие в образованном молодом человеке, прислал его (в 1839 году) в академию при официальной бумаге с резолюцией: «принять его паче студента». Гепнер, в одежде монастырского послушника, принят был прямо на старший курс. Во время учения он пользовался постоянною благосклонностью о. инспектора и потом ректора Димитрия; а по окончании курса Димитрий, из уважения к высокому претектору, предложил конференции удостоить Гепнера степени магистра. Но, несмотря на поддержку Скворцова, конференция отвергла предложение ректора и не удостоила высокого звания весьма способного, но ничего в академии не делавшего, студента. |
| Ответ: в Сенат ведением и за подписью всех, а в коллегии – так, как из Сената пишут, и за подписью только секретарскою. 3) На праздные епархии в духовном собрании избирать ли в архиереи и по доношению царскому величеству к поставлению и к местам определять ли? Ответ: выбирать по две персоны, а которую определим, посвящать. 4) Определенного в Хинское (Китайское) государство иеромонаха Иннокентия Кунчицкого архиереем иркутским нерчинским для близости к оному государству посвятить ли и для удобнейшего обхождения от Сибирской епархии его отделить ли? Ответ: в архиереи посвятить, но лучше б без титула городов, понеже сии города порубежные к Хине: чтоб иезуиты не перетолковали инако и бедства б не нанесли. 5) Патриаршие, архиерейские и монастырские вотчины, которые сборами и правлением ведомы были в Монастырском приказе, водной Духовной коллегии ведать ли, того ради что оные от гражданских управителей пришли в скудость и пустоту, а Духовная коллегия присягою обязалася как в верности, так и в искании интереса царского величества против прочих коллегий не меньше; а в регламенте духовном положено, что такое правление надлежит до Духовной коллегии? Ответ: быть по сему. Святейший правительствующий Синод тотчас после учреждения своего столкнулся с правительствующим Сенатом и разными сильными особами. Синод подал жалобу царю. «Изволил ваше величество установить духовное соборное правительство с такою властию, что всем, и духовным и мирским людям, указов его во всем под великим наказанием слушать и быть ему в действиях своих важну и сильну. Но в самом начале его действий являются уничтожение и противность, а именно: передано нам дело князь Долгорукого с Салтыковым, и мы послали к князю Ив. Фед. Ромодановскому, чтоб отправил в Синод содержащихся в Преображенской канцелярии под арестом дворовых людей Салтыкова, послан указ вашего величества за руками всех коллегиатов; но этот вашего величества указ Ромодановским уничтожен и не только требуемого исполнения лишен, но как не важный прислан к нам обратно. |
|
|
