| 3:11. И свидетельства нашего не приемлете. Как природно имеющий в Себе Отца и Духа, Спаситель говорит от лица многих свидетелей, дабы, некоторым образом согласно Моисеву закону, при устех двою и триех свидетелей утвердилось сказанное. Показывает здесь, что Иудеи совершенно не желали получить спасение, но неудержимо и безрассудно устремлялись в глубокую пропасть погибели. В самом деле, если по великому невежеству своему оказываются не в состоянии уразуметь проповеди (Христовой), ни верою не хотят воспринять: то какой же другой путь спасения мог —230— бы быть придуман? Посему прекрасно и вполне справедливо Спаситель сказал, что Иерусалим будет безответен, как сам по своей воле навлекший на себя погибель: Иерусалиме, Иерусалиме, говорит, избивый пророки и камением побиваяй посланныя к нему 536 , колькраты восхотех собрати чада твоя, якоже кокош собирает птеницы своя под криле, и не восхотесте! Се оставляется вам дом ваш 537 ( Мф.23:37, 38 ). 3:1213. Аще земная рекох вам, и не веруете: како, аще реку вам небесная, уверуете? И никтоже взыде на небо, токмо с небесе сшедый Сын Человеческий (сый на небеси) 538 . Если, говорит, учение, не превышающее свойственную людям способность разумения, вы, по своему чрезмерному неразумию, не принимаете, то как могу Я вам изъяснить божественные тайны? Если вы невежественны в своих собственных предметах, то можете ли быть мудрыми в том, что превышает вас? Оказываясь бессильными в малом, как можете снести большее? И если, говорит, не верите, словам Одного Меня, но во всём требуете многих свидетелей, то какого же зрителя небесных тайн —231— представлю вам? Ведь никто не восшел на небо, как только с неба сшедший Сын Человеческий. И хотя с неба сошло собственно Слово Божие, однако же говорит, что сошел Сын Человеческий, не желая разделять Его после вочеловечения на два лица и никому не позволяя говорить, что один Сын есть Тот, Кто стал воспринятым от Девы для спасения людей храмом, – а другой – То Слово, Которое явилось из Бога Отца, причем однако же необходимо различать свойства Его природ (как Сына Божия и Человеческого). Как Слово – рождается от Бога, так и человек – от жены, Один однако же из обоих Христос, не делимый по сыновству и по божественной славе. В противном случае, каким образом Он относит к храму от Девы такие свойства, кои приличествуют собственно одному только Слову и наоборот – усвояет Себе то, что принадлежит одной только плоти? Вот 539 и теперь говорит, что с неба сошел Сын Человеческий. Он испытывает страх, ужасается и изнемогает во время страдания и Ему приписывается страдания, свойственные одному только человечеству, как бы Он Сам страдал. |
| Кроме епископов не могут ли совершать тайны и пресвитеры? Могут, но только шесть, и то по повелению епископа и вместо него. «Добри суть священницы и слова служителие, говорит св. Игнатий богон., но лучший есть архиерей он, ему же единому вверена быша святая святых и тайны Божия». (Филад. л. 23). Он же: «Никто же без епископа что-либо да творит от подобающих яже в церкви. Та известна евхаристия да будет, яже от епископа бывает, или емуже той повелит... Не лет есть без епископа ни крестити, ни предложения творити, ни жертвы проскомисати, ниже церковных пиров совершити: но еже аще оному возмнится по благоволению Божию». (Смирн, л. 27). Ещё: «Без епископа ни пресвитер, ни диакон, ни простолюдин; ниже что-либо да явится вам благословно кроме его произволения, таковое бо законопреступно (есть) и Богу враждебно». (Магн. л. 15). Хотя и священниками совершаются некоторые святые таинства, говорит св. Дионисий Ареоп., однако священник не совершает священнаго богоотрождения (крещения) без божественнаго мира, ни освятит тайну божественнаго причащения, если не возложит причащательнаго знака (антиминса) на божественный жертвенник, да и сам священник быть не может, ежели не будет на сие поставлен священноначальником. Посему божественное законоположение препоручило освящение священноначальнических чинов и совершение божественнаго мира, и священное благословение жертвенника только совершительным силам божественных священноначальников». (Оцер. иер. гл. 5, стр. 263). «Един (епископ), и хиротонии и миро действует, говорит Сим. Солун., чрез сия же два достизает всюду и вся той (сам) действует, Бога подражая, и того обилуя благодатию, ибо архиерей есть, вся чрез иереи и прочия клирики (хиротоньствовав тыя) действуя в таинствах, и Дионисий сие глаголет». (Гл. 76 л. 104). Он же; «о пресвитерех канони глаголют, яко по нужди служат отсутствующу епископу, и попущением епископа». (Гл. 250, л. 208 об.). Ещё: «Чрез тыя (апостолы) убо, и преемники тех архиереи, благодать яко свет всем преточествуется, иереи же тоя благодати не имут, но токмо священнодействовати могут и крещати, и сих же без архиерейские не творят мощи (силы), мира же и хиротонии " ». (Там же л. 404). «Если хорепископы, имеющие большие преимущества в сравнении с пресвитерами, не могли подавать ни отпущения грехов, ни (благодати) Св. Духа, читаем в Синтагме Матф. Власт., – то тем более пресвитеры не могут ни принимать помыслов, ни решить и вязать грехи, если не получат сию власть от епископа» (сост. 5, гл. 31, стр. 219). «О духовном служении (т. е. священник) подобен есть согрешению нерукоположне действующего, читаем в Номоканоне, иже без повеления и заповеди святительские действует» (л. 57). |
| Пророк (ст. 4) говорит, что Раб Господень «страдания наши взял и скорби наши понес, мы же сочли Его пораженным, наказанным Богом и угнетенным», – напротив, Таргум понимает эти страдания в смысле ходатайства перед Богом за грехи, а поражение и наказание относит к Израилю: «так, за грехи наши он будет умилостивлять и преступления наши ради него отпустятся, а мы считаемся пораженными, наказанными от (лица) Бога и угнетенными», между тем как Вавил. Талмуд и Мидраши относят это место к страданиям самого Мессии, даже за грехи людей (особенно позднейшие Мидраши). Также относимый к страданиям Мессии позднейшею иудейско-раввинскою литературою ст. 5-й: «Но он пронжен от грехов наших (и) сокрушен от беззаконий наших, научение мира нашего на Нем и в язве Его исцеление для нас», Таргумист понимает в смысле построения нового храма на место оскверненного грехами и преданного беззакониями Израиля, – научения закону и повиновения Мессии, как средства для отпущения грехов: «И он построит дом святилища, что осквернен чрез грехи наши, предан чрез беззакония наши, – и чрез научение его мир умножится над нами (др.: для нас) и, как скоро будем повиноваться (др.: отдадимся) словам его, грехи наши (др.: во грехах или от грехов наших) отпустятся нам». Между тем как Пророк говорит (ст. 6-й) о нравственном совращении нашем и заблуждении и о возложении Богом на праведного Раба Своего беззаконий всех нас, Таргумисту предносится внешне-политическое рассеяние Израиля и отпущение его грехов ради Мессии, его внеш- него заступления, подобного тому, какое делал Моисей: «все мы, – говорит Таргумист, – как овцы рассеяны, каждый в сторону дороги своей выселились, и от лица Бога была воля, чтобы отпустить грехи всех нас ради него». Глубоко трогательное описание мессианской жертвы и беспрекословных страданий Праведника: «истязуем был, но Он смирился и не открывал уст Своих: как агнец на заклание приведен был и как овца пред стригущими ее безгласна, (так) и (Он) не открывал уст Своих (ст. 7)», – Таргумист превращает во внешнее ходатайство Мессии и в кровавую расправу Израиля над сонмом сильных народов земли: «умолил и он услышан, и, прежде нежели откроет уста свои, принят: сильных народов как агнца на заклание предаст и как овцу, что пред стригущим ее молчит, и не будет напротив него, кто откроет уста свои и скажет слово». |
| —415— ствительно совершались и совершаются Богом и через посредство угодников Божиих, по их молитве и заступлению. А сотник исповедует веру в непосредственное и, так сказать, самоисточное всемогущество Божественного Добра и Добротворца, если говорит: «но только скажи словом 587 , и исцелится отрок мой», как бы инстинктивно чувствуя во Христе ту божественную силу Слова, Коим Бог создал мир с его «вся добра зело» ( Ин.1:3 ). Таким образом вера во всемогущество Добра над злом у сотника выражена сильнее и полнее, чем у прокаженного. Этой-то силе веры богобоязненного язычника и удивился Христос, при сравнении ее с косностью, маловерием и полным неверием Израиля, чему также дивился 588 Господь ( Мк.6:6 ). Израиль был избран Богом в Свой, мессианский, народ ( Ин.1:11 ) и снабжен всеми нужными предуготовлениями – для того, чтобы с верою принять Обетованного Примирителя и Утеху всех народов, почему полная вера во Христа была бы для этого богоизбранного народа явлением, по человеческим соображениям, вполне ожиданным и, так сказать, естественно-историческим. Напротив для язычников, с их осуетившимися умствованиями и омрачившимися несмысленными сердцами, – преданных Богом превратному уму ( Рим.1:21, 28 ), – было бы таким ожиданным и естественным явлением неверие во Христа и неузнание Его ( Ин.1:10 ). В действительности однако же, по непостижимым судьбам божественного промысла, было обратное этим естественным ожиданиям и соображениям человеческого ума. Израиль не только не принял Свою Утеху и свое Чаяние, не только в лице Иуды, раввинов и священников предал своего Спасителя на распятие, но и доднесь пребывает в ожесточении и умы их ослеплены, как именно Израиля —416— или народного целого, в национальном смысле ( Рим.1011 глл. и 2Кор.3:1416 ). Напротив язычество не только евангельского времени и не только в отдельных личностях представляет удивительную силу веры в всемогущество добра и слова Божественного Добротворца – в лице Капернаумского сотника («только скажи словом, и исцелится отрок мой»), великое доверие ( " о женщина! Велика твоя вера») к могуществу и милосердию Господа Добролюбца, Сына Давидова – в лице женщины Хананеянки ( Мф.15:2228 ), – признаёт в лице Пилата (и его жены?) невинность Голгофского Страдальца ( Мф.27:1819, 24 ср. |
| Разумеется, в ответ на это эволюционисты скажут, что хотя современный дикарь и прожил общую со всем человечеством длинную историю, но он не прошел его стадий духовного развития, а остановившись на первой, так и замер в ней. Но можно ли серьезно допустить, чтобы живое существо, не лишенное всё же некоторого minimum’a интеллектуальных способностей – в чем не отказывают дикарю и эволюционисты – получая постоянные впечатления и испытывая разнообразные влияния от окружающего его мира, осталось холодно и безучастно ко всему этому и не приобрело бы тех или иных изменений в строе своей духовной жизни? Если даже предметы неорганической природы поддаются влияниям времени и окружающей среды, то тем более это должно сказать про организмы, в особенности же, про высший и наиболее сложный из них – организм человека. «Дикие племена не до такой степени неподвижны и окаменелы, чтобы мы имели право предположить, будто их религиозное состояние решительно не изменялось в течение тысячелетий» 678 . —463— В сущности, подобный прием столь же мало научен, как, напр. суждение о первобытных геологических пластах по современному слою дикой, некультивированной почвы. Подобно тому, как геология, чтобы получить представление о первобытном виде земли, принуждена рыться в глубине ее пластов, так и историк для суждения о первобытном человеке должен спуститься в глубь веков. Ведь сами же эволюционисты усиленно настаивают на той мысли, что человек есть продукт окружающей его среды и обстановки; а конечно, никто, и прежде всего, те же эволюционисты, не станет отрицать того, что атмосферические, климатические и проч. внешние условия жизни первобытного и современного нам мира не безусловно одинаковы, а следовательно, не могут производить одних и тех же результатов. Если где-либо, то, именно, здесь уместно припомнить ту великую по своей простоте истину, что coniparaison n’est pas raison. Наконец, современный религиозный эволюционизм, считая дикаря окаменелым остатком первобытного человечества, поступает крайне непоследовательно, впадая в явное противоречие с своим основным принципом о безусловном прогрессе всего сущего. Ссылки эволюционистов, в объяснение этого, на «приостановку» или «задержку» прогресса, не есть ли пустая игра словами, как справедливо указывает Thomas? 679 Бесспорно, что эволюционизм, желая остаться верным самому себе, не должен допускать даже и мысли о неподвижности некоторых (к тому же и не малочисленных) видов первобытного человечества, как отрицательной инстанции, разрушающей собой всё наведение. |
| Статьи указанных двух категорий, т.е. стоящие в связи с уставом Владимира и служащие исторически-необходимым дополнением к нему, все относятся к предметам общего суда церкви, т.е. такого, которому равно подлежали и церковные люди и нецерковные. В первоначальной редакции Ярославова устава, конечно, и не могли иметь места статьи, в которых говорится о таких предметах церковного суда, как, например, проступки духовных лиц против правил установленной для них дисциплины (ст. 30–32). Но с другой стороны, мы уже видели, что и в уставе св. Владимира компетенция епископского суда определяется не только по существу самых дел, но и по характеру лиц, т.е. по их жизненному отношению к церкви: лица, признанные в этом уставе церковными и богадельными, отдаются им в полное и исключительное ведомство церкви по делам даже уголовным. Указание на этот особенный суд духовной иерархии сделано и в последней статье Ярославова устава: «А что ся дееть в домовных людех и в церковных и в монастырех, а не вступаются княжи волостели в то, а то ведают епископии волостели и безатщина (=выморочное имущество) их епископу идет». С точки зрения этой статьи должны быть понимаемы и могут быть относимы к первоначальной основе устава и следующие статьи, представляющие развитие сейчас изложенного общего правила о церковных людях: о поджоге (ст. 10), острижении у кого-либо головы или бороды (ст. 23), о краже (24 и 25), убийстве (ст. 26), неприличной драке двух мужчин (27), о побоях, наносимых чужой жене (ст. 28) и др. Глубокою древностью веет также от некоторых статей Ярославова устава, находящихся только в списках обширной, точнее – сводной его редакции. Это в особенности должно сказать о следующих трех статьях: 1) «Аще девка засядет великих бояр – митрополиту 5 гривен злата, а меньших бояр – митрополиту гривна злата, а нарочитых людей – митрополиту 2 рубля или 12 гривен, а простой чаде – митрополиту гривна серебра или рубль». В большинстве старших списков устава статья —507— эта стоит вслед за статьей о прижитии девицею ребенка и о заключении виновной в дом церковный, до выкупа ее родственниками 726 . |
| В некоторой связи с только что указанным недостатком стоит у г. Боголюбова и несовершенство его полемических приемов. Иногда, без особенной необходимости, он слишком подробно и красноречиво излагает мнения противников, вместо того, чтобы в сжатой форме представить их идейное зерно и логическую схему. Таким образом он сам осложняет свою задачу и всякий раз как он оказывается не в силах формулировать свой ответ на возражения столь же полно и красноречиво, читатель остается с чувством неполной удовлетворенности (см. например, изложение и критику взглядов Паульсена на целесообразность, стр. 976993). В этом видна неопытность начинающего автора и недостаточно экономичное расходование своих сил. Отмечу здесь также невыгодно отразившуюся на исследовании г, Боголюбова его наклонность —223— ради полноты вводить, на ряду с крупными и типичными философскими доктринами и мнениями, взгляды менее значительные и даже совсем незначительные (см., например, разбор монодуализма» проф. Грота, стр. 11041120). Сочинение выиграло бы в отчетливости, если бы оно было менее загромождено этими вставками. Только что отмеченные мною недостатки сочинения г. Боголюбова, – недостаток формально-литературной обработки и излишняя длиннота некоторых отделов, – могут, конечно, послужить для иного читателя камнем преткновения и серьезным испытанием терпения. Но если читатель победит эти внешние трудности и, не смущаясь ими, проследит мысль автора с начала и до конца, – его труд несомненно будет вознагражден сторицею. Автор дает обширный материал, взятый из надежных источников, и хотя не всегда можно согласиться с предлагаемым им освещением этого материала, однако, даже и в этих случаях нельзя не признать за ним заслуги, так сказать, подготовительной: он делает точный свод мнений, сопровождаемых обыкновенно меткими критическими замечаниями, по всем существенным вопросам, входящим в состав сложного понятия о пантеизме и, таким образом, уравнивает, а в некоторых случаях пролагает даже и «новые пути» будущему исследователю того же предмета. |
| Обратный пример подобного же взаимоотношения между двумя рассматриваемыми цивилизациями представляют наши современные крестьяне, семейный быт и религиозно-нравственный строй жизни которых тем цельней и чище, чем меньше он приходит в соприкосновение с растлевающим влиянием городской, в особенности же, фабричной культуры. Отсюда ясно, что должно строго различать «материальную» культуру от «духовно-нравственной», и что, следовательно, из анализа первой нельзя делать никакого бесспорного заключения к существу второй. Этим-то, именно, недостатком и грешит эволюционизм, отождествляя различные понятия и перепутывая исходные точки зрения. А между тем, данные палеонтологии, при правильном —460— определении ее границ, имеют бесспорное научное значение. Характеризуя, по преимуществу, материальную сторону жизни человечества они показывают, какие основные стадии развития она прошла за свою многовековую историю. И в этом отношении общие и наиболее достоверные результаты палеонтологии представляют поразительное согласие с библейскими данными 672 . Но коль скоро палеонтолог, основываясь на своей коллекции, начинает говорить о крайней дикости и духовном убожестве ее творцов, то он покидает почву фактов и пускается в область гипотез, очень шатких, а чаще и прямо ложных. Лучшим обличением таких тенденциозных обобщений служат сами же палеонтологические находки. На многих, напр., предметах домашнего обихода, относящихся к наидревнейшему периоду человеческой истории (эпоха пещерных людей и северного оленя), сделанных из рога, кости или простого кремня, мы находим, более или менее, тонко исполненными изображения тех домашних животных, которые окружали тогда человека 673 . Троглодиты этого века пытались даже воспроизводить целые сцены охоты 674 . И что особенно замечательно, подобные художественные изображения встречаются, в качестве украшения, на предметах самой грубой, несовершенной техники. Ясно, заключает отсюда Ленорман, что «искусство предшествовало первым шагам материальной цивилизации. Уже в этот примитивный век, когда он едва вышел из состояния дикости (в смысле материальной культуры), человек показывает, что он артист в душе и владеет чувством красоты» 675 . По свидетельству того же ученого, тро- —461— глодиты Перигорды (de Perigord) в век оленя знали уже нумерацию, как показывают это открытые в их пещерах таблицы. Наконец, существование религиозного чувства у людей четверичной эпохи удостоверяется различными обычаями и обрядами, более или менее, внушенными религией, каковы, напр. погребальные обряды и почести, оказываемые мертвым 676 . |
| —500— лении Владимирова устава, предоставляющем духовной иерархии право наблюдения за верностью торговых мер и весов. Уже давно замечено, что это постановление находится в связи с постановлением того же устава о церковной десятине, источником которой должна была служить, между прочим, «десятая неделя из торга». Поводом к тому и другому постановлению послужило, конечно, то обстоятельство, что в средние века во всех европейских государствах торговля производилась обыкновенно около церквей, на церковных площадях, которые поэтому и получили у нас название погостов (от слова гость-купец). При церквах же хранились торговые весы и меры, что само собою гарантировало их верность и давало духовенству право взимать за употребление их известные пошлины деньгами или натурой. В уставе Владимира пошлины эти имеют вид десятой недели от торга. Торговля на церковных площадях и хранение торговых мер и весов при церквах, по свидетельству памятников XII и XIII в., были обычными явлениями и в других русских городах, напр. в Новгороде и Смоленске. Поэтому нельзя с решительностью сказать, когда и где произошло рассматриваемое нами постановление устава св. Владимира. Конечно, и в Киеве во времена св. Владимира торговля производилась тоже при церквах. На это намекают следующие слова Титмара Мерзебургского о Киеве: in magna hac civitate, quae totius regni caput est, plus quam quadringintae habentur ecclesiae et mercatus etc. He даром, конечно, торговые рынки поставлены тут рядом с церквами. Итак, все, или почти все постановления, содержащиеся в уставе св. Владимира, могут быть с достаточною, если не с полною вероятностью возведены ко временам этого великого князя, т.е. приписаны ему лично. Иное дело – вопрос: были ли эти постановления изданы самим Владимиром в форме церковно-уставной грамоты, известной теперь под его именем? На этот вопрос нужно отвечать решительным отрицанием. Св. Владимир в своей подлинной грамоте не мог, конечно, сказать, что он принял первого русского митрополита от цареградского патриарха Фотия: этот патриарх умер почти за сто лет до крещения Владимира. Напрасно некоторые ученые защитники подлинности |
| египетского, мечтали о восстановлении и распространении внешнеполитического царства Давидова над всеми народами вселенной, с Израилем во главе, не понимая того, что этот чувственно-эгоистичный принцип владычества внешнего, уже в лице Давида и Соломона и в Вавилонском плене окончательно осужденный самою историею Израиля и Богом, есть в сущности внутренняя и неустранимая причина слабости всех земных царств (26:52), – что царство Давида и Соломона погибло и не могло не погибнуть вследствие этой, враждующей на правду Божию, чувственно-эгоистичной и греховной стороны природы человеческой (грех Давида с Уриевою женою, развращение Соломона и его служение чувственности в лице богов языческих и пр.). Напротив, как Давид победил Саула и всех врагов своих посредством нравственной силы ( 1Цар. 24 гл. особ. ст. 18, 21), так и царство Божие или Христово или небесное есть дело внутренней силы нравственной, выражающейся в подвиге богоуподобления и осуществления правды Христовой и доставляющей Царству Христову победу над всеми народами земли. Истинные сыны этого царства суть труждающиеся и обремененные, подъявшие благое иго и легкое бремя смирения, кротости, любви, благотворения, правда искания и возрождения по Христу и Богу, доставляющего человеку истинное и непреходящее блаженство. А истинный царь этого царства есть предвозвещенный Исаиею Отрок Иеговы, взявший на Себя страдания человечества для доставления победы правде и добру над кривдою и злом и тем являющийся утехою и упованием народов, – уничиженный Росток из сухой земли и Отрасль от корня Иессеева, – Сын Человеческий, не имеющий где главы приклонить, призывающий грешников к покаянию, требующий милости вместо жертвы, дающий слепым зрение, хромым хождение, глухим слышание, мертвым восстание, убогим благовестие, – Царь кроткий и смиренный, грядущий на ослице и молодом осле. Но зато царство Его могущественнее и обширнее всех царств земных, не исключая и царства Давидова и Соломонова, о восстановлении коего мечтал фарисействующий зилотизм иудейских патриотов. Оно наследует всю землю и все национальности, в него войдут народы от востока и запада, – оно вечно |
|
|
