| Он встал и в волнении прошелся по комнате. – Они еще вспомнят обо мне!.. Вот увидишь!.. Анна Федоровна с испугом взглянула на отца. – Что так смотришь? Ты думаешь, что старый Числов спокойно снесет пощечину?.. А пока не тревожься, Нюта… Кое-что продадим… Одна Мэри стоит две тысячи… Не нищие мы еще… – Конечно, папаша… Поправим дом, лошадь продать можно… Завод купит… – Продать… Мэри?.. Ну да… ты не тревожься… Я найду дело… найду… Он вспомнил про Мэри… «В холодном сарае… заболеть может…» – Пойду взгляну Мэри. Он вышел во двор. Шел дождь. Ветер гулял по пустырю вокруг дома, свистел по щелям сарая. Старый вяз сыпал пожелтелые листья. Жук проснулся. – Я сторожу, – гавкнул он, узнав старика. Мэри заржала. – Что, Мэри, скучно? Что ты дрожишь так?.. Завтра починим твою квартиру, вставим окошко… Он дал ей овса. Жук незаметно пробрался в угол сарая и завалился на сено. Старик запер конюшню. Хру-хру-хру… – похрустывала Мэри овес. «Как скучно! Я никогда не увижу солнца». Что-то зашевелилось. Она перестала хрустеть и наставила ушки. – И я с вами, – виновато проворчал Жук. – Такая тоска, знаете, одному под этим дождем… Я не мешаю вам?.. – Нисколько. Мне даже веселей с вами… Послушайте, вы не знаете, зачем меня привезли сюда? – Мм… как сказать?.. Вы, должно быть, будете возить воду. К нам, видите ли, возит воду старая кривая кляча… Ее зовут Вакса… Плоха-ая такая… Ну вот вас и привезли… Впрочем, я полагаю… – Возить воду?.. Но ведь я не умею, я скаковая лошадь… Я рождена для ипподрома… «Какая образованная она!» – подумал Жук и, не желая показаться невеждой, сказал: – Ип-по-дром… гм… гм… да, я знаю… Это такое, как вам сказать… тоже очень хорошее дело… Но у нас не слышно о нем. У нас возят воду, кирпичи, сено, и потом… вы очень красивы!.. Вы, должно быть, не будете ничего возить… – Я умею скакать, – сказала Мэри. – А вы умеете? – Случалось, когда мальчишки камнем швырнут… «Нет, какая она образованная!.. Ип-по… Вот и забыл… надо спросить воробья», – раздумывал Жук. – Вот неподалеку отсюда есть дом, – продолжал он, – там живут беленькие собачки… бо-лон-ки… – нарочно медленно выговорил он слово, – они тоже ничего не делают и спят на ковре… Так вот и вы… Будете только кушать овес… Это бывает. Вот у нас есть один дармоед-воробей… Ничего не делает… |
| – Я вышел из своей деревни вовсе серым, был серее волчиного подбрюдка, – начинает он свой рассказ. В солдатах его подчистили. Какой-то блаженный молодой солдатик наставил его на «божественное». И вот тут все пошло. Сразу все открылось, все стало понятно. Серый волк принялся хвалить господа на всех перекрестках Начальство одобряло его. Заводились знакомства в духовном мире. После службы просветил себя паломничеством по монастырям и святым местам и в конце концов, получив совет от каких-то двух монашек-«сироток», купил целое имение без гроша денег. Для этих «сироток» он устроил даже пруд с карасями и угощает их, когда они к нему приезжают. Кроме того, хочет строить тут же дом для вдов имени тех же «сироток». Выслушав эту биографию, я отметил для себя этот редкий путь к богу от счастья и сказал: – У нас в России к богу приходят обыкновенно от несчастья… – А я от счастья! – воскликнул Жук. Он показал мне целый большой шкап с божественными книгами: все больше книги журнала «Паломник». – Истинная печать, – сказал Жук, – не масонская. – Масонская! – изумился я. – В настоящее время почти вся печать масонская, – твердо сказал Жук. – Ибо сказано в Писании, что при последнем времени придет антихрист и даст печать с цифрой шестьсот шестьдесят шесть. Эта самая печать и есть масонская. Ах, как трудно теперь спастись! Как трудно непросвещенному человеку узнать, какая печать истинная, какая масонская! Те же буквы, те же слова, а глядишь – то божественное, а то масонское. А самый старший масон неприступен, и живет за границей, и носит имя «Сионский царь», от него-то и вышла вся забастовка. И еще выйдет, и втрое будет горше первого, и одолеет всю Русь, и явится и сядет на царское место сам Сионский царь, старший масон, сатана и жид. Жук плюнул. А я смотрел в окно на белые, вымазанные известкой яблонки в лесу, на желтые пчелиные домики и удивлялся про себя, как можно в таком близком чаянии Сионского царя так хорошо устраиваться. Я вспоминал того репетитора-горемыку с его иностранными словами, отмеченного, несомненно, печатью Сионского царя, и русская жизнь мне представлялась круглой поверхностью, на одной стороне которой был репетитор, на другой Жук, – два полюса. |
| Другой вариант: предложите ребенку последовательно соединить точки. Придумай загадку «Ты знаешь разные загадки и умеешь их отгадывать. А сможешь ли ты сам придумать загадку? Ты будешь описывать какую-нибудь вещь так, чтобы я смог угадать, что это. Давай первую загадку придумаем вместе». Помогите ребенку вопросами. – Эта вещь есть в этой комнате? – Какой она величины? – Какой она формы? – Из чего она сделана? – Как она служит людям? – С какого звука начинается ее название? – На какой оканчивается? Птичка Упражнение с палочками для счета. Сложите из палочек квадрат – это клетка, в которую попала птичка (птичка может быть как игрушечной, так и нарисованной). Предложите ребенку изменить положение трех палочек так, чтобы птичка оказалась на свободе, а клетка сохранила свою форму. Жадная жаба Предложите ребенку запомнить слова со звуком [ж], которые встретятся в этой сказке. (Это может быть любая сказка, и вы можете выбрать для запоминания слова с любым звуком.) Жили-были важный Жук, осторожный Уж и жадная Жаба. Однажды важный Жук говорит Ужу: – Надо бы нам крышу покрасить. – Покрасить можно, – говорит осторожный Уж, – только вот какой краской? – Желтой, – важно сказал Жук. – Но у нас нет желтой краски. – Ну, тогда оранжевой! – И оранжевой тоже нет. – Пойдем попросим у жадной Жабы, у нее целая бочка оранжевой краски. А жадная Жаба в это время ела джем из жбана. Увидела, что к ней идут Жук и Уж, быстренько спрятала джем и сидит ждет. – Здравствуй, Жаба! Ты не дашь нам оранжевой краски крышу покрасить? – Не дам! – отвечает Жаба. – Жалко краски. Ушли Жук и Уж ни с чем, а Жаба опять за джем принялась. Тут прилетел Шмель и жужжит: – Дай немнож-жечко дж-жема, Жжаба. – Нет у меня никакого джема! Ах, ты жжадина! – рассердился Шмель, да как ужалит Жабу. Жаба с перепугу – прыг в бочку с оранжевой краской! Вылезла вся оранжевая и плачет оранжевыми слезами: – Пожалейте меня несчастнуюю! Но никому не было жалко жадную оранжевую Жабу. Показ мод Расскажите ребенку: «Модельеры создают красивые и модные наряды, а манекенщицы демонстрируют их. Они надевают то брючный костюм, то летний сарафан, то длинное платье. Все их наряды красивые и очень хорошо сидят на них. Давай с тобой вместе придумаем коллекцию новой одежды для куклы Кати. |
| Жук - ростом и статью с немецкую овчарку, но нет в нгм овчарской настороженности и злобности, его затопляет добродушие крупного сильного существа. Ему уж лет немало, он знал многих хозяев, а Кадминых выбрал сам. Перед тем он принадлежал духанщику (заведующему чайной). Тот держал Жука на цепи при ящиках с пустой посудой, иногда для забавы отвязывал и натравливал на соседских псов. Жук дрался отважно и наводил на здешних жглтых вялых псов ужас. Но в одно из таких отвязываний он побывал на собачьей свадьбе близ дома Кадминых, что-то почувствовал душевное в их дворе - и стал сюда бегать, хоть тут его не кормили. Духанщик уезжал и подарил Жука своей ссыльной подруге Эмилии. Та сытно кормила Жука - а он всг равно срывался и уходил к Кадминым. Эмилия обижалась на Кадминых, уводила Жука к себе, опять сажала на цепь - а он всг равно срывался и уходил. Тогда она привязала его цепью к автомобильному колесу. Вдруг Жук увидел со двора, что по улице идгт Елена Александровна, даже нарочно отвернувшись. Он рванулся и как ломовая лошадь, хрипя, протащил автомобильное колесо метров сто на своей шее, пока не свалился. После этого Эмилия отступилась от Жука. И у новых хозяев Жук быстро перенял доброту как главную норму поведения. Все уличные собаки совсем перестали его бояться, и с прохожими Жук стал приветлив, хотя не искателен. Однако, любители стрелять в живое были и в Уш-Тереке. Не промышляя лучшей дичи, они ходили по улицам и, пьяные, убивали собак. Дважды стреляли уже в Жука. Теперь он боялся всякого наведенного отверстия- и фотообъектива тоже, не давался фотографировать. Были у Кадминых ещг и коты - избалованные и капризные, и любящие искусство - но Олег, гуляя сейчас по аллеям мед-городка, представил себе именно Жука, огромную добрую голову Жука, да не просто на улице - а в заслон своего окна: внезапно в окне Олега появляется голова Жука - это он встал на задние и заглядывает как человек. Это значит - рядом прыгает Тобик и уже на подходе Николай Иванович. И с умилением Олег почувствовал, что он вполне доволен своей долей, что он вполне смиргн со ссылкой, и только здоровья одного он просит у неба, и не просит больших чудес. |
| Это был гигантский рогач, дюйма два длиной. Его грозные челюсти были иссиня-черными и загибались, как железные крючья. Ярко-коричневые жесткие крылья блестели на солнце, точно металлическая броня. Неева припал к земле и не сводил глаз с жука. Сердце его отчаянно билось. Жук был от него в двух шагах и… двигался прямо на него. Это озадачило и возмутило Нееву. Все остальные живые существа, встреченные в этот день, убегали от него, а жук не захотел! Рогач двигался вперед, перебирая шестью ногами, и прищелкивал — это прищелкивание Неева расслышал очень хорошо. В медвежонке взыграла воинственная кровь Суминитика, его отца, и он осторожно протянул вперед лапу. В тот же момент Чегавассе, жук, преобразился самым страшным образом: его крылья загудели, как круговая пила, челюсти раскрылись так, что могли бы защемить палец взрослого мужчины, и он весь завибрировал, словно исполняя боевой танец. Неева поспешно отдернул лапу, и несколько секунд спустя Чегавассе успокоился и… опять пошел вперед. Неева, разумеется, не мог знать, что поле зрения жука не превышает четырех дюймов, а потому совсем растерялся. Однако сын такого отца, как Суминитик, даже в возрасте девяти недель никак не мог уступить победу без боя. С мужеством отчаяния Неева снова протянул лапу, и, к несчастью для него, один из его маленьких коготков опрокинул Чегавассе на спину и прижал к земле так, что жук уже не мог ни гудеть, ни щелкать. Медвежонка охватил неистовый восторг. Он принялся медленно-медленно подтягивать лапу к себе, и вскоре жук очутился прямо под его острыми зубками. И тут Неева понюхал свою добычу. Чегавассе не упустил удобного случая. Мощные челюсти сомкнулись, и Нузак была внезапно разбужена отчаянным воплем. Она подняла голову и увидела, что Неева катается по земле словно в припадке. Он царапал землю, рычал и фыркал. Нузак несколько секунд задумчиво смотрела на сына, затем поднялась и направилась к нему. Большая материнская лапа перевернула Нееву на спину, и Нузак увидела, что в нос ее отпрыска впился Чегавассе. Распластав Нееву на спине, так что он не мог пошевелиться, Нузак захватила жука зубами и принялась медленно их сжимать, пока Чегавассе не разжал челюсти. А тогда она его проглотила. |
| Видно, сыт, вставать незачем. Вот лень и одолела. Но вдруг зверь дрогнул и зашарил носом по земле. Что-то унюхал! Мне, конечно, сверху не видно, но догадываюсь: жучок прохожий защекотал медведя по носу! Жучишка удирает, а медведь башку склонил набок и одним глазом на него смотрит. Отполз жук, а мишка его носом прижал и к себе пододвинул. Жук опять удирать; торопится, наверное, карабкается через разные там веточки и бугорочки. Жук карабкается, а медведь его разглядывает. Серьёзно глядит — губы в трубку вытянул! Отползёт жучишка — медведь его носом назад, чтобы видней. Я ружьё в сторону отложил. Ни к чему оно: стрелять не сезон, а смотреть безопасно. Медведь-то, выходит, и впрямь вроде любопытной лисички! С жуком, верзила, игру затеял. Прижал медведь носом жука да как фыркнет! Пыль вверх, а жук так и отлетел! Мне жука не видно, вижу только, как медведь лапу вперёд вытянул и к себе гребанул, жука хотел подтащить. Да лапища-то здоровенная, когтищи-то что зубья у граблей, — видно, проскочил жук между когтей. Рассердился медведь, напрягся весь, уши насторожил. Куда и лень девалась! Лапищу во всю длину вытянул, накрыл жука да как гребнёт к себе! Только когти по камню шаркнули! А жучок опять между когтей! Убегает, мишке уж и лапой не достать. По земле носом шарит — жука ищет. Сердится, ворчит. Нос сморщил — клыки белые видно. «Эге! — думаю. — Как бы этот игрун меня не нанюхал!» Подтянул я к себе ружьё, курки проверил. Не найдёт медведь жука. Камни ворочает, топчется на одном месте и ревёт глухо, будто гром вдали. На каменную глыбу навалился, вывернул. Загрохотала глыба под уклон. А жука всё нет! Дыбом встала тут у зверя грива на горбу. Поднялся он на задние лапы. И вдруг заорал громко и грозно. В скалах рявкнуло эхо. Медведь шагнул вперёд, облапил пихточку да так её рванул, что старые шишки градом посыпались на землю. Бросил пихточку, берёзку схватил; замоталась у берёзки вершинка, как при сильном ветре. Бушует медведь, ревёт. Озлел — пена на морде. Свиреп, как волк! Я ружьё схватил, курки взвёл, за камни пригнулся: такой-то зверь кому не страшен! |
| – Завтра отдашь двадцать, – заявил Жук, протягивая мальчику десятку. – Ну, ты и жук! – воскликнул Тимка. – Ага, Жук, а ты не знал? – загоготал мальчишка, и его компания тоже развеселилась. Раньше Тимка всегда проходил мимо Жука и компании его приспешников. Жук и его дружки цеплялись к малышам из первых-вторых классов, а своих одноклассников не трогали. Мальчик отогнал неприятные мысли и поспешил в холл К счастью, ему достался последний Козерог. Он успел до конца перемены завернуть его в бумажку с единственным словом «прости» и незаметно подложил подарок девочке в учебник. На следующей перемене счастливый Тимка увидел, как Наташа с портфелем возвращается к его парте. – Ладно, мир, только больше не болтай зря, – попросила девочка. – Ага, мир, – согласился, покраснев Тимка. Вечером он попросил у мамы двадцать рублей, но она ответила: – Я тебе после получки дам, сейчас совсем нет денег. – Мам, мне обязательно нужно завтра долг отдать, – умоляюще сказал мальчик. – Для чего ты занимал деньги? – поинтересовалась мама. – Ни для чего, – грубо ответил Тимка. – Прекрасно, значит, и отдавать не нужно, – обиделась мама. Через неделю Тимкин долг превысил шестьсот рублей. После школы Жук остановил его и заявил: – Либо гони деньги, либо завтра будешь работать на нас. Без объяснения мама такую сумму не дала бы, тем более они теперь ссорились постоянно. Работать на Жука – значило в укромных переулках отнимать у ребят деньги и вещи. Этого Тимка тоже делать не мог, и мальчик сказал маме, что проиграл деньги в карты. Реакция была бурная. Мама кричала, хотела бежать в школу к директору, обвиняла Тимку в неблагодарности, но денег так и не дала. Когда мама уснула, Тимка решился. Он прокрался в комнату и вынул из ящика маминого стола нужную сумму. Пропажа денег обнаружилась быстро. Утром мама разбудила сына словами: – Ты грубишь, плохо учишься, связался с дурной компанией и начал воровать. Ты потерял мое доверие. Иди в школу и предупреди директора, что я приду после уроков поговорить о твоем поведении. |
| — Стоп! — сказал Кузнечик. — Приехали. Муравьишка глядит вперёд, а там река: год ней плыви — не переплывёшь. А солнце ещё ниже. Кузнечик говорит: — Через реку и мне не перескочить: очень уж широкая. Стой-ка, я Водомерку кликну: будет тебе перевозчик. Затрещал по-своему, глядь — бежит по воде лодочка на ножках. Подбежала. Нет, не лодочка, а Водомерка-Клоп. — Водомер, Водомер, снеси меня домой! У меня ножки болят. — Ладно, садись, перевезу. Сел Муравьишка. Водомер подпрыгнул и зашагал по воде, как посуху. А солнце уж совсем низко. — Миленький, шибче! — просит Муравьишка. — Меня домой не пустят. — Можно и пошибче, — говорит Водомер. Да как припустит! Оттолкнётся, оттолкнётся ножками и катит-скользит по воде, как по льду. Живо на том берегу очутился. — А по земле не можешь? — спрашивает Муравьишка. — По земле мне трудно, ноги не скользят. Да и гляди-ка: впереди-то лес. Ищи себе другого коня. Посмотрел Муравьишка вперёд и видит: стоит над рекой лес высокий, до самого неба. И солнце за ним уже скрылось. Нет, не попасть Муравьишке домой! — Гляди, — говорит Водомер, — вот тебе и конь ползёт. Видит Муравьишка: ползёт мимо Майский Хрущ — тяжёлый жук, неуклюжий жук. Разве на таком коне далеко ускачешь? Всё-таки послушался Водомера. — Хрущ, Хрущ, снеси меня домой. У меня ножки болят. — А ты где живёшь? — В муравейнике за лесом. — Далеконько… Ну что с тобой делать? Садись, довезу. Полез Муравьишка по жёсткому жучьему боку. — Сел, что ли? — Сел. — А куда сел? — На спину. — Эх, глупый! Полезай на голову. Влез Муравьишка Жуку на голову. И хорошо, что не остался на спине: разломил Жук спину надвое, два жёстких крыла приподнял. Крылья у Жука точно два перевёрнутые корыта, а из-под них другие крылышки лезут, разворачиваются: тоненькие, прозрачные, шире и длиннее верхних. Стал Жук пыхтеть, надуваться: «Уф, уф, уф!» Будто мотор заводит. — Дяденька, — просит Муравьишка, — поскорей! Миленький, поживей! Не отвечает Жук, только пыхтит: — Уф, уф, уф! Вдруг затрепетали тонкие крылышки, заработали. |
| «У-ух… у-ух…» – кашляла Мэри. – Я, знаете, почти не ночую в конюшне, – сказал воробей. – Мне страшно от этого уханья… А хозяин-то стал еще скучнее… На днях я видел, как он стоял в конюшне и плакал. Смотрите, вот он идет… Дверь домика отворилась. Хозяин, желтый, худой, небритый, спустился с крылечка, отпер конюшню и вывел Мэри. – Ну, погуляй… подыши… голубка… Мэри остановилась возле колодца. Она опустила голову и смотрела в землю, раздумывая о чем-то… Плечи ее провалились, влажная шерсть потускнела, гривка не топорщилась щеткой… Ввалились бока, гнулись тонкие ноги. «У-ух… у-ух…» Мрачно глядел на нее старый жокей. Что он думал?.. Качаясь, подошла Мэри к Жуку, обнюхала морду, фыркнула и отошла к конюшне. – Что же, не хочешь гулять?.. Все лежишь… Ноги дрожат у тебя… – сказал старый жокей. Мэри подняла голову. Слабые синеватые глаза ее стали больше и глубже. «И-их… у-ух… у-ух…» Она хотела заржать и закашлялась, бессильно тряся головой. – Подожди, покрою тебя… Он прошел в дом. – У вас… конура новая… Жук, я очень рада… – Ах, не все ли равно! – сказал Жук. – Я вас так редко вижу… Вы, Мэри, забыли меня… – Нет, что вы… Я только немного устала… после скачки и не могу стоять… и играть с вами, Жук… Раньше, когда я была в старой конюшне, я играла… А теперь… Жук, вы помните Ваксу?.. Ну вот… и я стала та кой же… – Здравствуйте, Мэри!.. Вы не забыли меня? Чик-чик… – спросил воробей. – Ах… это вы… Мне трудно… поднять голову… Я вас плохо вижу… Нет… я вас помню… Но почему вы не кричите так, как тогда? – Невесело мне… чик-чик… – грустно сказал воробей. Из домика вышли хозяин, Анна Федоровна, Надюшка и Сенька. – Мэли!.. Мэли!.. – захлопала Надюшка. – Покатай, дедуска!.. – Нельзя. Мэри больна… Все замолчали. Сенька смотрел исподлобья. Старик надевал на Мэри попону. «У-ух… у-ух…» – Дедушка! Зачем ты уводил Мэри? – вдруг спросил Сенька. – Она была здорова тогда… Зачем ты уводил ее, зачем?.. Старый жокей ничего не сказал и повел Мэри в конюшню. Долго сидела семья на крылечке. Потемнел старый вяз. Ночь опускалась на домик. |
| Юровский место знал. В этом пункте Ю.А. Жук сначала заявляет о сомнительности такого мнения, затем подтверждает, что Юровский в сопровождении Ермакова и других осматривал местность в районе урочища 15 или 16 июля 1918 г., « но это, как он пишет, вовсе не говорит о предварительном выборе места захоронения ». Затем Ю.А. Жук отмечает: зафиксированная Соколовым встреча Юровского с горным техником Фесенко «только лишний раз доказывает, что Я.М. Юровский заранее хотел осмотреть эту местность, столь хорошо знакомую П.З. Ермакову». Итак, Юрий Александрович лишь подтверждает знакомство Юровского с урочищем Четырех Братьев и, конечно, ни слова не говорит о том, что, по «Записке», Юровский совсем не знал, куда едут. См, например, в тексте «Записки»: «... выяснилось, что никто не знает, где намеченная для этого шахта. Комендант послал верховых разыскать место, но никто ничего не нашёл. Выяснилось, что вообще ничего подготовлено не было, не было лопат и т.п. Так как наша машина застряла между двух деревьев, то её бросили и двинулись поездом на пролётках, закрыв трупы сукном. В лесу отыскали заброшенную старательскую шахту » Проговорка Юровского. В воспоминаниях 1922 года, написанных, в действительности, вслед за Юровским, его другом, Ф.Ф. Сыромолотвым, передана прямая речь красноармейца, принесшего Юровскому большой бриллиант и сказавшего: « Вот возьмите, я нашёл его там, где сжигали трупы ». Объяснение Ю.А. Жука: это не проговорка Юровского, а описка (sic!) Сыромолотова. В шахте тел не было. Здесь Ю.А. Жук приводит разные воспоминания, по которым тела расстрелянных погружали в шахту 7. Но забывает об осмотре шахты следователем Наметкиным, не обнаружившим на стенах шахты никаких следов крови, забывает о размерах шахты (трупы заведомо выступали бы из шахты), наконец, забывает о том, что констатировано в протоколе комиссии Бафталовского: трупы в шахту «не погружали» (см. беседу А.Д. Степанова с экспертом Е.В. Пчеловым http://www.pravoslavie.ru/108465.html ) Что происходило в урочище 17 и 18 и.ля 1918 г. По Ю.А. Жуку, после погружения тел в шахту, «похоронщики» разъехались и «в течение целого дня и ночи у шахты не было никого из большевиков». Откуда это известно? В этом уверен Ю.А. Жук. А зачем так много было костров и один из них диаметром 3 метра? А откуда «истолоченность травы» у шахты (возле большого костра)? (Л.А. Лыкова. Следствие по делу об убийстве российской императорской семьи». М.2007, стр.143). Если у Ганиной Ямы сжигали тела Царственных страстотепрпцев и их слуг, то истолоченность травы у костра объяснима. А их сжигали, и на это ушло 1,5 суток – см. указанную статью Ю. А. Григорьева, см. ниже свидетельство Г. Никулина |
|
|
