| Отсюда, жития могут быть рассматриваемы в качестве источника истории религиозно-нравственного учительства преимущественно русского монашества. Особенно это должно сказать о том отделе каждого житийного повествования, который содержит «чудеса святого», и который историческая наука признает наиболее ценным в историческом отношении 30 . Наконец, пусть многие сообщения имеют шаблонный характер, будучи тождественны многим житиям, пусть некоторые сведения просто сочинены автором жития, но, ведь, и шаблон только тогда может удержаться, если он не идет вполне в разрез с наличной автору действительностью; но, ведь, и сочинять автор мог только путем такого или иного перенесения наличной действительности в область прошедшего. А если так, то жития, не выражая тех бытовых условий, при которых жило описываемое в них лицо, могут выражать те условия, при которых жил сам автор жития. Все эти соображения и побудили нас при ознакомлении с древнерусскими житиями в качестве элементов Уставных Чтений 31 собрать и документально выяснить характер тех замечании, какие даются здесь по истории древнерусской школы и просвещения. I глава Первый и основной вопрос, предъявляемый ко всякой школе, есть вопрос об её типе. Ученые исследователи, предъявляя этот вопрос к древнерусской школе, дают неодинаковый ответ относительно двух периодов древнерусской истории: домонгольского и после монгольского. Относительно первого ученые мнения, как известно, расходятся. Одни ученые, во главе с Карамзиным, утверждают, что русская школа, была во весь этот период общеобразовательной школой, дававшей научное просвещение. Другие склонны утверждать, что такого просвещения русская школа никогда не давала. Среднее место занимает между ними знаменитый историк русской церкви Е. Е. Голубинский , утверждающий, что русская школа, хотя и давала научное просвещение, но лишь короткое время, в самом начале истории христианской Руси – при св. Владимире и его сыне Ярославе. Из литературы древнерусских житий к указанному спору имеют отношение три памятника: Киево-печерский Патерик, жития Евфросинии, княжны Полоцкой, и Евфросинии, княжны Черниговской. |
| Передавая суть вчерашнего разговора, я присоединил бы мое желание, чтобы с Вашею просьбою к Киевскому Митрополиту сделали представление просьбы от всей Полоцкой губерний и Губернатор и Предводители Дворянства и Почетные Граждане, чтобы эта просьба была не только от Архипастыря, но и от всей Полоцкой страны, тогда труднее будет отказать. Печатный лист «Современных Известий» был отослан ко всем Членам Св. Синода и к Митрополиту Арсению. Дай Бог, чтобы он не заупрямился сделать, умное и христианское дело». 4-го Мая обратился я к Высокопреосвященному Иннокентию, Митрополиту Московскому, с письмом следующего содержания: «Тайный Советник Степ. Алекс, Маслов в письме своем от 27-го минувшего Апреля сообщает мне, что он имел 26-го числа с Вашим Высокопреосвященством разговор о перенесении мощей Препод. Евфросинии, Княжны Полоцкой, из Киева в Полоцк, и что слышал от Вас следующие слова: «надо, чтобы инициатива этого вопроса была от Епископа Полоцкого». Затем г. Маслов передает мне от лица о. Протоиерея Гавриила Ивановича совет, чтобы я обратился по сему делу к Высокопреосвященному Митрополиту Киевскому с формальным ходатайством и, по получении согласия со стороны Его Высокопреосвященства, вошел затем с представлением в Св. Синод, со стороны коего будто бы препятствия не будет. Не имея причины сомневаться в действительности и верности сообщенного мне Степаном Алексеевичем, тем не менее я желал бы, в настоящем случае, иметь непосредственное удостоверение от Вашего Высокопреосвященства, дабы тем с большею надеждою на успех мог я приступить к начатию столь важного дела. Благоволите же, Милостивый Архипастырь, почтить меня уведомлением о том, не было ли в Св. Синоде речи о вожделенном для меня и для моей паствы перенесении мощей Препод. Евфросинии и в каком направлении ведена была речь. Если, действительно, как пишет мне г. Маслов, со стороны Св. Синода, в случае соизволения со стороны Киевского Архипастыря, прекословия не будет, я не замедлю начать предварительные частные сношения с Высокопреосвященнейшим Митрополитом. В противном же случае, оставлю это дело до другого более благоприятного времени. |
| Феодосия. При завоевании Иерусалима султаном Салатдином (1187 г.) нетленные останки ее вынесены были русскими иноками из Палестины в Киев, где и ныне почивают в дальних киевских пещерах. Сохранившееся же доселе среди белорусов предание к этому добавляет, что при отправлении мощей преподобной Евфросинии в Россию теми же русскими иноками и другими почитателями славной своими подвигами преподобной княжны русской нетленные останки ее предположено было принести на место ее земных подвигов в г. Полоцке, и что с этою целию святыня, шествуя к городу Полоцку, достигла города Турова, но дальнейшее шествие ее к Полоцку, вследствие бывших в то время враждебных отношений между полоцкими и киевскими князьями, оказалось невозможным, вследствие чего святыня полоцкая и внесена была в Киев. Последовавшее за тем разорение татарами Киева (1240 г.), падение полоцкого княжества, связь его с Литвою и подпадение вместе с нею под власть Польши и, наконец, церковная уния с Римом – делали невозможным во все это время перенесение мощей преподобной Евфросинии из Киева в Полоцк. Таким образом полоцкая святыня, на время внесенная в г. Киев, пребывает в нем и до сего дня. Между тем отсутствие ее в родном крае всегда тяжело чувствовалось православными белорусами. На долю Белоруссии, расположенной на окраине русского царства, весьма рано выпал жребий тяжкой борьбы за православную веру и русскую народность. Подпав под власть Польши, она в течение двух с половиной веков была полем постоянной кровавой борьбы белоруса за свою веру и народность; ей насильственно навязана была церковная уния с Римом, подвергшая исповедников православной веры жестоким гонениям, и было время, когда и православная и русская народность в Белоруссии казались погибшими навсегда. Православному белорусу и доныне памятны тяжкие времена Иосафата Кунцевича, время господства в Белоруссии иезуитов, этих страшных разрушителей православной русской святыни и русской народности, когда в лучших городах Белоруссии: древнем Полоцке, где некогда насчитывали до 13 монастырей и 18 православных церквей, Витебске и др., не оставалось ни одной православной церкви, и православные для совершения своего богослужения должны были выходить за город и там совершать оное тайно в шалашах, и то не в безопасности. |
| Артемию веркольскому, 628. Борису и Глебу, 22, 116, 348, 462, 548, 551, 558, 559, 562–565, 568–571, 577, 580, 582–585, 597, 599, 600, 611–616, 620, 623, 646, 653. Варлааму хутынскому, 264, 275, 494–497, 500, 501, 604, 617, 618, 620, 621, 623, 631, 640, 645. Василию Блаженному, 275, 338, 461, 624, 797. Василию и Константину, князьям, 628. Владимиру в. князю, 462, 568–571, 577–580, 583–585, 597, 599, 600, 613–615, 620, 623, 624. Всеволоду-Гавриилу кн. псковскому, 624, 626, (стихиры на преставл. и обретение мощей), 442. Георгию Всеволодовичу в. кн., 628. Григорию пелышемскому, 478, 479, 624. Григорию и Кассиану авнежским, 624, 635. Гурию и Варсонофию казанским, 659, 661. Димитрию прилуцкому, 263, 315, 321, 525, 528, 606, 607, 617, 618, 620, 623, 624, 642, 643, 651, 765. Димитрию царевичу угличскому, 625, (стихиры под 19 окт. две), 443. Дионисию глушицкому, 263, 321, 564, 603, 619, 623, 624, 626, 790, 791. Дионисию радонежскому (канон), 662, 700. Евфросину псковскому, 624, 626. Евфросинии полоцкой, 565. Евфросинии суздальской, 337. Евфимию суздальскому, 337, 626. Евфимию новгородскому, 541, 542, 620, 621, 623, 624, 626. Ефрему новоторжскому, 275, 628. Ефрему перекопскому, 619, 626. Зосиме соловецкому, 556, 622, 624, 626, 633, 634, 788. Зосиме и Савватию соловецким, 611, 619, 623, 627, 629, 634. Игнатию ростовскому, 551, 564, 611, 616, 618, 620, 621, 623, 626, 630. Игнатию прилуцкому, 628, 657. Исаии ростовскому, 564, 611, 616–618, 623, 626, 630. Исидору ростовскому, 611, 616, 618, 624, 626, 630. Иакову ростовскому, 623, 624, 626, 630. Иакову галичскому, 625. Иакову боровицкому (стихиры), 443. Иоанну архиеп. новгородскому, 329, 341, 478, 479, 541, 604, 622–624, 626, 629. Иоанну еп. суздальскому, 337. Иоанну устюжскому, 565, 628. Иоасафу каменскому, 658. Ионе митр. киевскому, 539–541, 512, 611, 620, 621, 622, 623, 624, 626. Ионе архиеп.новгородскому, 604, 623, 625. Иосифу водоколамскому (стихиры), 427. Кириллу белоезерскому, 263, 268, 269, 275, 276, 564, 568, 569, 570, 572–575, 597, 600, 612, 613, 614, 619, 620, 623, 627, 645, 646, 764, 771, 796. |
| Известно ли Вам о видении св. Евфросинии, княжны Полоцкой, в то время, когда Вы, движимый ревностию к пастве Полоцкой, хлопотали о ее св. мощах. Рассказывал это недавно благочестивый старец-схимник моей знакомой, одной благочестивой, верующей и высокообразованной особе в Киеве. – «Когда узнали мы, говорил иеросхимонах, что возник вопрос о перенесении мощей св. преподобной Евфросинии из Киева в Полоцк – место ее подвигов, скорбь и ужас объяли нам душу; все мы – пещерные собрались и решили, что между нами должен быть ужасный грешник, что прогневали мы преподобную, а потому и хочет она покинуть нас, а потому наложили мы на себя все – особенные к ней молитву и пост... И вот чрез несколько дней один из старцев видит, что он в церкви Благовещения, вдруг из гроба своего в схимническом одеянии с жезлом, т. е. посохом в руке, вышла из гроба своего преподобная, встала пред царскими дверьми церкви и начала усердно молиться, потом снова вошла в свою раку и возлегла на прежнее место. Радостию исполнилось сердце старца; он понял, что преподобная не покинет Киева, и он собрал всех своих старцев и они отслужили ей молебен». Действительно, возникли затруднения и решено было, по просьбе Вашей, вместо всех мощей, отделить перст от руки преподобной. А кто знает, может быть не только за Киев, но и за Вас, по ревности Вашей к Богу, и за всю паству Полоцкую помолилась преподобная ко Господу. Рассказ этот очень заинтересовал меня.» 15 числа получил письмо из Петербурга от члена Учебного Комитета С. Ир. Миропольского 334 , который писал от 12 числа: «Позвольте почтительно представить Вашему Высокопреосвященству, как высокому покровителю образования духовного юношества, препровождаемый при сем мой труд на пользу духовных училищ – «краткую грамматику церковно-славянского языка». Примите милостиво сей слабый труд, хотя ради добрых побуждений, коими руководился составитель его. Побуждением же к сему труду служило совершенное отсутствие учебников по предмету, который ныне введен в духовные училища и который имеет особенную практическую важность для воспитанников, приготовляющихся к духовному званию. До последнего времени в училищах наших преподавался древний церковно-славянский язык, имеющий лишь историческое и филологическое значение. Опыт показал, что учение это не давало желаемых плодов, так как ученики не навыкали в церковно-славянском чтении и оказывались не знающими языка библии и богослужебных книг. Новая программа церковно-славянского языка (к составлению коей и я был призван) дает новую постановку сему предмету и требует нового учебника. Ныне я сделал опыт составления такового. Не мне судить о пригодности его; но я старался излагать предмет кратко, просто, строго держась программы, утвержденной Св. Синодом. В следующем издании я постараюсь усовершенствовать свой труд, в который ныне, к сожалению, вкрались погрешности, по спешности работы и другим неблагоприятным условиям. |
| Но эти, всесторонне обсужденные и одобренные Уставы, с первых дней своего применения к практике, потребовали новых обсуждений, разъяснений изменений дополнений, так что в течении 10-ти лет существования Уставов из разъяснений на них и дополнений, составилась книга, вдвое большая против самых Уставов. Таковы последствия поспешности в каждом деде. Из Петербурга писал я 3-го числа в Киев к А. Н. Муравьеву, а 4-го в Москву к высокопреосвященному митрополиту Филарету. Вот что писал я высокопреосвященному митрополпту: «Прежде всего имею долг повторить вашему высокопреосвященству глубочайшею благодарность за внимание ко мне и к моим епархиальным нуждам, а равно и за ту щедрую помощь, какую оказала с вашего архипастырского разрешения и по вашему благому примеру, Христолюбивая Москва бедствующим церквам вверенной мне епархии. Напутствованный вашим отеческим благословением, благополучно прибыл я в Петербург 2-го сентября утром. – Первый мой выезд, без сомнения, был к высокопреосвященному митрополиту. Я нашел его высокопреосвященство не совершенно здоровым, впрочем занимающимся делами. Не смотря на болезненное состояние, высокопреосвящ. митрополит, приняв меня благосклонно, беседовал со мною часа полтора. Речь, между прочим, шла о письме вашего высокопреосвященства относительно перенесения мощей препод. Евфросинии Полоцкой. Его высокопреосвященство не подал мне надежды на свое согласие в этом деле, хотя на сей раз рассуждал об этом предмете гораздо спокойнее, нежели в прошедшем году. В основание своего отрицания он представляет следующие причины: 1) неуверенность в совершении чудес в случае перенесения мощей; 2) если допущено будет перенесение одних мощей, то нельзя будет отказать в перенесении и многих других; 3) граждане Киева яко бы с упорством будут настаивать на оставлении мощей преподоб. Евфросинии на настоящем их месте. При свидании с прочими членами Св. Синода, а также и с г. Обер-Прокурором в Москве, я имел с ними разговор, о настоящем предмете, и от всех слышал одобрительный и утвердительный отзыв. |
| На родине я не был уже с января 1993 г. Поэтому как только все приехавшие прибыли 9 августа в Полоцкое Епархиальное Управление, где новоизбранного епископа встречал Патриарший Экзарх всея Беларуси митрополит Минский и Слуцкий Филарет, я тут же испросил у митрополита благословение на поездку в родное село Комайск. Благословение было дано на понедельник, 11 августа. Так как на послеобеденное время этого дня были куплены обратные билеты в Москву, то мне сказано было вернуться в Епархиальное Управление к 14 часам. Времени на посещение было мало, и у меня явилось опасение, что, приехав в Комайск, я не смогу зайти в храм по самой простой причине, что хранитель ключей от храма может уйти на полевые работы, равно как и мои родные могут куда-нибудь отлучиться. Ожидать же, пока всех найдут, возможности не было. Оставался один выход: позвонить и попросить, предупредить. Помолившись преподобной Евфросинии, я с раннего утра в воскресенье 10 августа стал заботиться об этом. Но позвонить из гостиницы оказалось невозможно. Дежурный посоветовал мне пойти на почту. Однако и здесь встретилось препятствие -заказ на телефонный разговор у меня не приняли, потому что оплачивать его следовало лишь белорусскими деньгами, которых я не имел. Банк же, где можно было поменять российские рубли, оказался закрытым – день был выходной. Я снова вернулся на почту и стал просить у стоявших в очереди поменять мне необходимое количество российских денег на белорусские. Но полочане, выразив сожаление, что с собой нет запасных денег, направили меня на рынок. Там, говорили они, быстро и легко поменяют. Не видя другого пути, я пошел туда, куда меня направили. Дохожу до конца улицы от гостиницы «Двина», поворачиваю направо и... слышу: «Здравствуйте!» – протягивает мне руку мэр города Полоцка Константин Леонидович, с которым я только что накануне вечером во время приема познакомился. Опытным взглядом он определил, что у меня есть какие-то проблемы и спросил о них. Я вкратце рассказал ему. «Идите, – сказал он, – одевайте пиджак и приходите ко мне в горсовет, который рядом с кафедральным собором, куда все равно скоро надо идти, и мы позвоним из моего кабинета...» Встреча с мэром и его предложение были для меня настолько неожиданными, необычными, что я тут же, поблагодарив его, ответил: «Как хотите судите, но для меня очевидно: вас послала мне навстречу преподобная Евфросиния, Небесная хозяйка города Полоцка!» Через несколько минут я уже сидел в просторном кабинете мэра. |
| Новый 1869 год начал я благожелательным приветствием преосвящ. Леониду и, между прочим, писал ему: «Желал бы я знать, какой порядок учредился теперь у вас в рассуждении занятий епархиальными делами. Справедлив ли слух, что вам будто бы предложено ежемесячно путешествовать в Петербург с докладами по делам? Что слышно нового из северной столицы о делах церковных? Начинаются ли суждения по вопросам, какие имел в виду предложить Св. Синоду московский первосвятитель? Киевскому владыке спасибо за доброе слово, хотя опыт научил меня не слишком много полагаться на князи и на сыны человеческие. Один Господь и глава церкви моя надежда. Андрей Николаевич доброе задумал дело – издание писем приснопамятного святителя. Без сомнения, этих писем у него немалое количество, и все они конечно весьма интересны. Напечатанные до сих пор в разных журналах письма покойного владыки прочитаны мною не только с удовольствием, но некоторые и с пользою для моей профессии. Даниловский о. архимандрит (Иаков) давно уже просил меня прислать к нему, для напечатания, письма, какие я получал от почившего в Бозе святителя: но я до сих пор этого не исполнил, частью потому, что некоторые письма оглашать еще неблаговременно, а другие, если бы и могли быть напечатаны, то их некому у меня переписать, а самому заняться этим делом нет времени. Без сомнения и к вашему преосвященству обращались с подобным предложением: желательно бы знать, какой на это дан вами ответ. Андрей Николаевич приглашает меня будущим летом к себе в гости, и даже выражает уверенность, что я непременно исполню его желание. Всею душою рад бы я был побывать в Киеве, чтобы поклониться тамошней святыне, между которой особенно близка к моему духу, по моему теперешнему служению, святыня мощей преп. Евфросинии Полоцкой: но предоставляю это в волю Божию и во власть обстоятельств времени. Между тем, на сих днях получил я официальное приглашение, как член археологического общества, явиться на съезд археологический, имеющий открыться в Москве 16-го будущего марта. Прошу вашего братского совета и наставления, не следует ли мне воспользоваться этим приглашением, как благоприятным случаем еще раз побывать в Москве, чтобы, c, помолиться на могиле моего незабвенного рукоположителя, а, во-вторых, поблагодарить лично некоторых благотворителей бедных церквей вверенной мне епархии, и тем расположить их к дальнейшим благотворениям. Моя поездка в Москву в 1867 г. имела чрезвычайно благотворные последствия для Полоцкой епархии». |
| Но, несмотря на формальное присоединение, жителям этого края недоставало такой духовной силы, которая могла бы служить более надежной опорой для их национального сознания и своим духовным авторитетом подкреплять их религиозное чувство. Иначе сказать, воссоединенным и вообще православным жителям этого края еще с давних времен недоставало здесь памятников и святынь, чтимых православною церковью, так как некоторые из них были похищены, а другие совершенно истреблены врагами православия. Во всем крае только и остались храм Спасо-Евфросиниевский близ Полоцка, уцелевший до настоящего времени, несмотря на то, что Полоцк и его окрестности не раз были опустошаемы, и крест препод. Евфросинии, остававшийся в неизвестности до 1830-х годов. Теперь же, благодаря благочестивой ревности нашего Архипастыря, Преосвященного Саввы, этот недостаток устранен и мы имеем полную возможность удовлетворять наши религиозные чувства в сердечных излияниях пред мощами преподобной Евфросинии –заступницы края. Я убежден, что это событие пробудит в душе здешних образованных русских людей живое воспоминание об историческом прошлом и послужить звеном, связующим более прочными узами этот край с остальным русским народом. Нельзя умолчать о том, что блеску торжества все благоприятствовало; погода, бывши до того времени весьма холодною и сырою, изумительно переменилась в светлую и теплую. Небо, казалось,, ликовало вместе с празднующим великое торжество народом! Не раз мне приходило на мысль, при взгляде на нашего уважаемого пастыря, шедшего вслед за мощами преподобной, во главе торжественно облаченного духовенства и массы народа, запружавшего собою улицы, как беспредельно должна была радоваться его христианская душа, при виде благословения свыше его святого дела. Спустя несколько дней, Преосвященный отправился в Полоцк и там довершил начатое им дело, водворив святыню на родном ей месте – в Спасо-Евфросиниевском монастыре». Во время пребывания моего в Полоцке, с разных сторон получено было мною несколько телеграмм и писем. |
| Окончившие ныне курс в Вифанской Семинарии лучшие воспитанники уже все почти заняли места, какие же? не духовные и не церковные, а на железных дорогах, на телеграфных линиях и т п., где им прямо полагается жалованья 600 руб. Вот плоды нынешней реформы! Что же останется для церкви? И мне сказали, что едва ли найду и посредственных охотников в писцы при Описании Синодальных Рукописей. P. S. В дополнение к Апологии или Ответам на рецензии думаю послать в Академию Наук ответ на странное замечание г. Ундольского (Славяно-Русские рукописи В. М. Ундольского М. 1870 стр. 7. 8), якобы все результаты наши падают от употребления Синодального издания Греческой Библии в Москве 1821 г., и на прочее также. А на желчность или нетерпеливость и несообразительность печатавшего означенный труд г. Викторова, выразившуюся в примеч. на 57 стр. Очерка Собрания рукописей В. М. Ундольского, приношу лишь интимную жалобу Вашему Преосвященству. – Если же самой книги: «Славяно-Русские рукописи В. М. Ундольского» Вы еще не имеете, то смею рекомендовать ее Вашему Преосвященству». С давнего времени занимала меня мысль о путешествии в Киев с целию поклониться тамошней святыне и с тайным желанием вступить в личные переговоры с Киевским Владыкою 481 относительно перенесения мощей преп. Евфросинии, Княжны Полоцкой, из дальних Киевских пещер, где они почивают ныне, на место ее молитвенных подвигов на земле – в основанную ею Спасскую Полоцкую обитель. Еще летом 1869 г. А. Н. Муравьев настойчиво убеждал: меня приезжать в Киев, но я не мог тогда последовать его доброму совету, и вот почему: с мыслию о поездке и в Киев соединялась у меня мысль о путешествии в Москву для поклонения священной для меня могиле блаженно-почпвшего иерарха Филарета и для вторичного приглашения благочестивых граждан столицы к благотворительным приношениям на пользу бедствующих церквей Полоцкой епархии; но как я воспользовался уже этим усердием Московских благотворителей в 1867 г., и повторять им свою просьбу чрез два года казалось Мне не совсем удобным, то я и отложил свою поездку в Киев и Москву еще на год. И вот 14-го июля 1870 г. обратился, наконец. к Товарищу Обер-Прокурора Св. Синода Ю. В. Толстому с просьбою об исходатайствовании мне у Св. Синода 28-ми-дневнаго отпуска. Я писал ему: |
|
|
