| Архив Пн Предстоятель Русской Церкви освятил московский храм преподобной Евфросинии в Котловке и возглавил хиротонию архимандрита Фомы (Демчука) во епископа Гдовского 2 июля 2017 г. 17:16 2 июля 2017 года, в Неделю 4-ю по Пятидесятнице, Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл совершил чин великого освящения храма преподобной Евфросинии, великой княгини Московской, Патриаршего подворья в Котловке г. Москвы и Божественную литургию в новоосвященном храме, за которой Предстоятель Русской Православной Церкви возглавил хиротонию архимандрита Фомы (Демчука) во епископа Гдовского, викария Псковской епархии . При освящении храма и за Литургией Его Святейшеству сослужили: митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Варсонофий , управляющий делами Московской Патриархии; архиепископ Сергиево-Посадский Феогност , наместник Троице-Сергиевой лавры , председатель Синодального отдела по монастырям и монашеству ; архиепископ Солнечногорский Сергий , руководитель Административного секретариата Московской Патриархии; епископ Дмитровский Феофилакт , наместник Андреевского ставропигиального монастыря , управляющий Юго-Западным московским викариатством; епископ Великолукский и Невельский Сергий ; епископ Бронницкий Парамон , наместник Донского ставропигиального монастыря ; протопресвитер Владимир Диваков , секретарь Патриарха Московского и всея Руси по г. Москве; архимандрит Тихон (Секретарев), наместник Успенского Псково-Печерского монастыря; архимандрит Вассиан (Змеев), представитель Патриарха Московского и всея Руси в Белорусском экзархате ; игумен Петр (Еремеев) , наместник Высоко-Петровского ставропигиального монастыря ; протоиерей Николай Карасев, благочинный Андреевского округа г. Москвы, настоятель храма Живоначальной Троицы в Старых Черемушках; иеромонах Клавдиан (Сафонов), настоятель храма преподобной Евфросинии Московской в Котловке; духовенство г. Москвы. На богослужении присутствовали: заместитель министра финансов РФ А.Ю. Иванов; заместитель полномочного представителя Президента РФ в Центральном федеральном округе Н.П. Овсиенко; заместитель мэра Москвы в Правительстве Москвы по вопросам жилищно-коммунального хозяйства и благоустройства П.П. Бирюков; руководитель Департамента региональной безопасности и противодействия коррупции г. Москвы В.В. Черников; префект Юго-Западного административного округа г. Москвы О.А. Волков; глава управы района Котловка В.Ю. Промыслов; председатель правления Благотворительного общественного фонда имени великой княгини Евдокии Московской Л.С. Акелина; ректор Московского финансово-юридического университета А.Г. Забелин. |
| Если ты оттуда взял обычай двоить аллилуию, то не спрашивай меня об этом: разве я выше патриарха вселенского? Держи свой обычай до конца, двоя божественную аллилуию во славу св. Троицы, и не зазирай моей грубости, что я ничего не открыл тебе о вещи и не управил полезного твоей святыне». Ответ владыки опечалил Евфросина еще более. По свидетельству биографов, преподобный с прискорбием увидел, что пастырь не завязал уст Иова браздою епитимии, не отразил остроты суровости его строгостию смирения, даже не проронил ни одного жестокого слова, чтобы сдержать его беснование. Но полемика не ограничилась главными противниками и не кончилась с их жизнию. Спор волновал все псковское общество. Первый повествователь о нем яркими чертами рисует эту богословскую смуту, продолжавшуюся и при нем Самая повесть, им написанная, вызвана была еще громкими отзвуками догматической борьбы. «Призываю на помощь к себе угодника Евфросина, – пишет он в предисловии, – возмогу откровением сего преподобного отца открыть свет ведения церкви Божией, великую тайну пресв. аллилуии. Ныне великий плевел укоренился и волчец нечестия цветет посреди соборной апостольской церкви, весьма большой прах от неведения засорил церковное око и великий раскол произошел в церкви Божией: одни дважды поют преса песнь божественной аллилуии, другие трижды. Тяжкою бурей на два чина расторглись в споре: двоящие св. аллилуию укоряют троящих, а троящие с такой же укоризной молвят на двоящих. Чин троегласников в неведении нечествует Христа; чин двоегласников свободен от нечестия пред Богом, но, как пресветлое солнце простирает в лучах свое непорочное сияние и сугубо освещает светлость дневного света, так и двоящие светятся перед троящими, точно день перед ночью или солнце перед месяцем». Полемическая переписка шла между сторонниками Евфросина и Иова в Псковской области. Из нее сохранился один любопытный памятник. Это – послание неизвестного автора-троегласника к какому-то иноку, ктитору общежительной лавры св. Николы Афанасию, стороннику Евфросина. |
| Около 1425 года в поисках более глубокой сосредоточенности в молитве преподобный Евфросин с благословения настоятеля поселился в одинокой келлии на реке Толве, недалеко от Пскова. Но забота о спасении ближних заставила преподобного нарушить свое пустынножительство, и он стал принимать всех, кто нуждался в опытном старце-наставнике. Приходивших к нему преподобный Евфросин благословлял жить по скитскому уставу, составленному им самим. Устав преподобного Евфросина представляет собой общее наставление инокам о достойном прохождении монашеского пути «како подобает инокам пребывати». Он не содержит строгого распорядка всей жизни монастыря, как, например, устав преподобного Иосифа Волоцкого ; богослужебной части в нем нет совсем. В 1447 году по просьбе братии преподобный устроил храм в честь трех святителей: Василия Великого , Григория Богослова и Иоанна Златоустог о, которые удостоили его своего явления, и в честь преподобного Онуфрия Великого (память 12 июня). Обитель впоследствии получила название Спасо-Елеазаровской. По смирению и из любви к уединенному подвигу преподобный не принял звания игумена и, предоставив настоятельство своему ученику преподобному Игнатию, жил в лесу близ озера. Скончался преподобный Евфросин в глубокой старости, 95-ти лет, 15 мая 1481 года. На его гробнице по повелению Новгородского архиепископа Геннадия был поставлен образ, написанный еще при жизни преподобного его учеником Игнатием, и положено завещание преподобного братии на лоскутке пергамента, скрепленное свинцовой печатью Новгородского архиепископа Феофила. Это одно из очень немногих духовных завещаний, написанных собственноручно подвижниками. Преподобный Евфросин, начальник Псковских пустынножителей, возрастил многих славных учеников, которые также создавали монастыри и несли благодатные семена подвижничества по всей Псковской земле. В числе учеников преподобного Евфросина Савва Крыпецкий (28 августа), Досифей Верхнеостровский († 8 октября), преподобный Онуфрий Мальский († 12 июня), Иоаким Опочский († 9 сентября), Иларион Гдовский († 21 октября), Харитон Кудинский – основатель и игумен монастыря на озере Кудине, рядом с Торопцем (XVI); местнопочитаемые родные братья из Пскова Игнатий, Харалампий и Памфил, погребенные в Спасо-Елеазаровском монастыре, преподобный Серапион († 8 сентября 1480 или 1481, память 7 сентября). |
| В. И. Галко Прп. Евфросин Псковский. Пелена. Псков. Кон. XVI в. (ПИАМ) Наиболее ранний этап формирования иконографии Е. связан с иконой, о написании к-рой повествует Житие святого. В Первоначальной редакции (до 1510) содержится упоминание о написании образа святого при его жизни монастырским иконописцем Игнатием: «…наваял есть на хартью з жива суща образ его, ту же имя подписал преподобнаго и в изразци [образцы] своя иконныя положи и съхрани е». Очевидно, это был портрет-рисунок на пергамене, т. к. после смерти Игнатия «обретен бысть образ святого в изразцех от иного некоего иконописца и явлен игумену Памфилу», к-рый повелел, руководствуясь «изразцом», написать икону преподобного: «…прьвое на икону написатися» ( Охотникова. 2007. С. 90). Согласно Житию в редакции свящ. Василия 1547 г., икона была поставлена «над гробом святаго» (Там же. С. 206). Возможно, этот образ имеется в виду в описании мон-ря 1861 г.: «...на гробнице преп. Евфросина положена древняя икона его, писанная учеником его Игнатием» ( Толстой. 1861. С. 91), затем в 1887 г. (Описание о российских святых. С. 52). Впосл. данных об иконе в убранстве храма не встречается. Предположительно с этим образом наряду с известными чудотворными иконами мон-ря Спасом Елеазаровским и Цареградской иконой Божией Матери совершался крестный ход 4-5 окт. от Елеазаровой обители в Псков (Чудотв. икона Христа Спасителя Спаса Всемилостивого, находящаяся в Спасо-Елеазаровом Великопустынском мон-ре Псковской епархии/Сост.: иером. Вассиан. СПб., 18962. С. 28). Прп. Евфросин Псковский. Икона. XVII в., записи 2-й пол. XIX в. (ГМИР) Прп. Евфросин Псковский. Икона. XVII в., записи 2-й пол. XIX в. (ГМИР) В Житии 1547 г. имеется описание внешности Е.: «...бысть же видением средний телом и сух излише плотию, главу име круглу, брови окружене, лице долго, благодатию Святаго Духа просвещено, влущене скрании, тихи име очи, браду име продолговану, доле персей, к концу остра, роздвоилася, тмяна, и скраней густа, седины украшена» ( Охотникова. |
| Преподобный и в дальнейшем поддерживал связь с Константинополем, в частности с Патриархом Геннадием, показывая тем самым, в противовес своим современникам, что греки не только не погибли, но и остались духовно едины с Православной Русью. И если бы преподобный Евфросин не нашел подтверждения сугубой аллилуии в Константинополе, то вряд ли бы он встал на ее защиту, разнясь тем самым с большинством псковского общества. Отрицательный взгляд патриарха Никона на личность преподобного Евфросина довольно скоро был исправлен на Большом Московском Соборе: «и сие смущение, еже глаголати аллилуиа дважды, таже: слава тебе, Боже не от Евфросина стало, но от списателя Евфросинова жития, диавольским наветом. Солгано на преподобнаго Евфросина от списателя жития его». Этими словами отцы Собора косвенно подтвердили общецерковное признание святого Евфросина в лике преподобных. Но как показывает дальнейшая история вопроса, то неверное отношение к личности преподобного, которое было у Патриарха Никона, все же возобладало, несмотря на соборное определение. До 1682 года Евфросин принадлежал к числу общепочитаемых святых. Его имя находилось в богослужебном Уставе, в месяцеслове под 15 мая. При подготовке к изданию Устава 1682 года были использованы рукописи (хранящиеся ныне в Отделе рукописей Государственного исторического музея), в которых имеется статья «О святых великороссийских чудотворцех, како празднества их положити во Уставе». Эта статья служила для определения того списка святых, который необходимо было внести в месяцеслов Устава при печатании. В ней преподобный Евфросин находится в числе общепочитаемых святых. Однако в самом напечатанном Уставе его уже нет. Е. Е. Голубинский полагает, что преподобный был вычеркнут из Устава уже в процессе печатания последнего по единоличному решению Патриарха Иоакима. На такое решение Патриарха могли повлиять события Московского восстания (Стрелецкого бунта). В начале лета 1682 года в столице произошли народные волнения, «столь значительные, что Патриарх Иоаким пошел на открытый диспут с вождем тогдашнего старообрядчества Никитой Добрыниным, по прозвищу Пустосвят». |
| Такое же незлобивое и любвеобильное отношение, которое проявлял преподобный Евфросин к окружающей жизни (к нищим, больным, убогим и странным), он показывает и к человеческим слабостям. Преподобный никогда не прибегал к наказаниям согрешивших. Об этом свидетельствует и его устав, где отсутствуют статьи о наказаниях или взысканиях с провинившихся. Показателен и тот факт, что даже в духовном завещании преподобного нет ни угроз, ни предостережений по отношению к ослушникам. Преподобный влиял на согрешившего брата словом, вразумлением, которое было пронизано любовью к нему и заботой о его исправлении. Такое отношение преподобного начало проявляться сразу, с первыми пришедшими к нему братьями. Когда Серапион, вернулся к Евфросину, раскаиваясь в своем непослушании, «святый незлобием и кротостию прият его, яко от Бога послана… глагола ему тихим гласом… и утешив его словесы… прощение ему дарова». Даже один внешний вид преподобного, как пишет Василий «лице благодатию святаго духа просвещено… тихи име очи», сумел остудить пыл пришедших «оплъчением на него». От одного взгляда на святого «мысль им съкрушашеся и буиство сердца их, яко въскъ таяше; и сего ради не токмо варяху слово рещи, но на лице святаго по премногу взирати стыдяхуся и не смеюще». Стиль беседы преподобного Евфросина очень хорошо выписан первым биографом: «наченшу беседу простирати к ним с медоточными словесы… отвещати к ним купно же и въпрошати их незлобиемь душа своеа и в тишине простирая к нимь слово, тако же и от глубины естественыа и кротости и от смиреномудраго ему сердца и от высоты боговидениа, съ обильемь силу слова подаваа имь». Видимо, так преподобный разговаривал со всеми своими гостями, так же говорил он и с посланниками Иова в начале их разговора. Однако к концу спора речь старца стала твердой и обличительной. Видя ту неправду, в которой пытались обвинить его посланцы, Евфросин превратился в решительного и непреклонного служителя истины. Это служение приводит его в столкновение не только с клириками псковского Троицкого собора, но, в конце концов, и со всем псковским обществом. Евфросин не задумывается о возможных последствиях своего противостояния, он рад пострадать за истину, и потому пишет обличительное послание духовенству Троицкого собора, показывая этим пример стойкости и веры для своей братии. Страдания и поношения от псковичей, выпавшие на долю не только святого, но и его братии, преподобный сравнивает со страданиями Христа, апостолов и мучеников, показывая тем самым, что стояние за правду Божию не может быть без страданий и вознаграждается венцом. Этими сравнениями он старается утешить и поддержать братию в борьбе за истину, за которую нужно быть готовым идти в изгнание и на смерть. |
| в передаче Павла Алеппского он скорее дает представление о взглядах Никона на патриаршество. Хотя в сочинениях патр. Никона нигде определенно не выражена теория пентархии, известная еще со времен Феодора Студита (759–826), по мнению М. В. Зызыкина, Никон строго ей следовал. Суть ее в том, что представитель автокефальной Церкви, принимая сан патриарха, не ограничивается делами только своей Церкви, а принимает также участие и в решении общецерковных вопросов (Зызыкин. Патриарх Никон. Т. 2. С. 132–139). Более подробно обстоятельства и ход «чумного бунта» в последнее время изложены В. С. Румянцевой (Народное антицерковное движение. С. 93–106). Она считает, что волнения в Москве не могли быть вызваны реформами патр. Никона, которые еще только начинались. В условиях распространения эпидемии социальную напряженность вызвал тот факт, что в городе не хватало священников для погребения умерших. Активизировались «капитоны» и «христововеры», отрицавшие священство, духовную иерархию, церковные таинства и православную обрядность. Отъезд патр. Никона из столицы, а прежде этого публичное поругание им икон нового письма, покровительство грекам, которых население считало еретиками, послужили причиной того, что гнев восставших был направлен против патриарха лично. Речь идет о житии основателя псковского Елеазарова монастыря прп. Евфросина, составленном в кон. XV — нач. XVI в. Исследователи считают, что приверженность прп. Евфросина сугубой аллилуйе была несколько преувеличена автором жития для того, чтобы авторитетом преподобного доказывать ее правильность и истинность. Большой Собор 1667 г. постановил, «чтобы писанному в житии Евфросина никто не верил» (Охотникова В. И. Житие Евфросина//Словарь книжников. Вып. 2. Ч. 1. С. 262–264). Митр. Макарий преувеличивает опасность разрыва с Восточной Церковью из-за обрядовых расхождений. Конечно, проводимая патр. Никоном реформа обрядов вела к сближению Церквей, укреплению контактов, но и отличия в обрядности не служили препятствием во взаимоотношениях. Это подтверждается как активизацией контактов с греческими иерархами в 1640-х гг., так и упоминавшимся ответом Собора Восточных патриархов по поводу решения Собора Русской Церкви внести изменения в обряды. Ср. комм. |
| —582— ние книжное“ 988 . Житие Димитрия Прилуцкого выражается образно, что святой от своих родителей „воспитан бысть... незыблющим вкупе млеком от божественнаго писания... измлада поучаяся священным книгам“ 989 . В самом конце XV или начале XVI века автор жития св. Григория Пелтемского, говоря об детских годах святого, буквально выписывает из жития св. Димитрия Прилуцкого 990 . В то же время автор жития св. Зосимы и Савватия пишет о Зосиме риторически напыщенно: „преспевающу же отроку возрастом, учим бывает священным книгам, приобретает отсюду великая юный, погружаяся в любовь писания, исходя во глубину мыслей божественных, обретает бисер разума“ 991 . Ряд житийных памятников XV века 992 , заключающих известия о русской школе, заканчивается житием Пафнутия Боровского с его чрезвычайно краткой заметкой о святом, что он в определенный возраст навыцает божественное писание 993 . Новый ряд житий – Макарьевского периода 994 , начинается оригинальным сообщением писателя жития Евфросина Псковского. Повторяя дословно заметку автора жития Варлаама Хутынского об этом новгородском святом: „и по времени вдан бывает родителями своими учитися божественным книгам, вскоре некако ясно извыче божественныя писания, елико мощи ему и толкованием глаголати.... яко и многолетным разуму его дивитися и похвалити“, писатель жития Евфросина вставляет от себя после фразы —583— „и толкованием глаголати“ следующие выражения: „и инеми писаньми, и философскую мудрость извыче“ 995 . Но было бы преждевременно заключать отсюда о каком-либо научном образовании Евфросина. Как видно из последующей характеристики инока Иова Стояна 996 , под понятием философской „мудрости“ биограф Евфросина мыслил ни что другое, как „протолкование всякого писания, ветхого и нового завета“, способность „много повествовати от писания и много протолковывать силу книжную“ 997 . За исключением этой оригинальной прибавки, приведенная характеристика повторяется почти буквально и в житии Нифонта еп. Новгородского: „и вдан бывает родительми своими учитися божественным книгам. И абие вскоре некако извыкшу книжное учение“... 998 . По памятнику половины XVI века 999 , Александр Свирский отдается родителями в научение божественного Писания 1000 , а по другому списку „в научение грамоте святым книгам“ 1001 . Не успевая в ученьи, отрок, будущий подвижник, молится Богу, так определяя высшую задачу своего школьного учения: „да просветит (Господь) мне ум и очи сердечнии светом Божества своего, разумети учение Божественнаго писания, еже учитель ми сказует“ 1002 . Результатом молитвы является то, что он, „вскоре без труда изучися божественнаго писания и превзыде всех сверстников своих“ 1003 . Около того же времени второй редактор жития Авраамия Ростовского вставляет скудную фразу: „бе бо... и... книжному учению наказан бысть“ 1004 . В |
| Кроме постановлений Стоглавого собора противники церковной реформы Никона приводили и другие основания в пользу защищаемой ими русской церковной старины. В доказательство двоеперстия они ссылались на так называемое Феодоритово слово и на известное сказание о св. Мелетие антиохийском , в доказательство правильности двоения аллилуии – на житие св.Евфросина псковского и на одно сочинение Максима Грека , в оправдание русских притязаний на первенство в православном мире – на сказание о белом клобуке. Все эти сказания, имевшие в виду оправдать и утвердить особенности русского обряда, были рассмотрены патриархами и найдены ими несостоятельными, не имеющими никакого значения. Так относительно Феодоритова слова и сказания о св.Мелетие собор говорит: «а еже глаголют на святого Мелетиа и на Феодорита, яко писаша и повелеша они якоже знаменатися, тако и благословити архиерею, и в том на св.Мелетиа и на Феодорита солгаво: зане св.Мелетий три первые персты показа ради трех ипостасей Святые Троицы, и паки тые три персты совокупи ради единого Божества и бысть знамение; а не инако бысть показание перстов от святого Мелетиа. А Феодорит о том ничтоже писа: зане велико истязание о том было во святей горе Афонстей в лето 7156-е, подобне, якоже и в царствующем граде Москве бысть крепкое истязание от преосвященных великороссийских митрополитов, я архиепископов, и епископов, во Святом Дусе собравшихся в лето 7174-е, и не обретеся в Феодоритове книзе таковое писание, но солгано на него, Феодорита, от неких суемудрых и сокровенных еретиков». О житии св.Евфросина псковского, поскольку в нем находили оправдание для двоения аляилуии, собор говорит: «и о еже писано в житии преподобного Евфросина, от сонного мечтания списателева, о сугубой аллилуии, да никто тому верует, зане все тое писание блядивое есть, от лстивого и лживого описателя писано на прелесть благочестивым народом». Относительно сказания о белом клобуке собор делает такое постановление: «повелеваем и писание, еже писан» есть из Рима ко Генадию новгородскому архиепископу от Димитрия толмача (о белом клобуке) и о прочих, да никто сему писанию веру иметь: зане лживо и неправо есть, якоже ясней ши возобличатся прочия его блядословия во ином писании. Обаче мы благословихом всех митрополитов великороссийского государства, да носят белые клобуки по греческому образу ради древнего, обычая, а не ради лживого писания Димитрия толмоча, еже писа от ветра главы своея» 205 . |
| II и VI). На этих соображениях построен план труда «не строго хронологический, а скорее предметный», как характеризует его сам автор (стр. VIII). Не отступая от хронологического порядка наиболее важных явлений в истории псковского монашества, автор в каждой из трех глав своего сочинения с особенным вниманием останавливается на одном из трех главнейших монастырей Псковской земли, как типических представителей различных складов и направлений, господствовавших в жизни псковского монашества, именно в первой главе на монастыре Снетогорском, в второй на Спасо-Елеазаровом, в третьей на Псково-Печерском. В послед- —123— ней четвертой главе изложены общие замечания о внутреннем быте псковского монашества. Автор пытался объяснить происхождение и источники монастырского устава преп. Евфросина и с этой целью в приложении к сочинению поместил этот устав по двум спискам XVI в. с параллельными выписками из грамот митроп. Фотия и архиепископов новгородского Симеона и суздальского Дионисия. Для решения своей сложной задачи автор собрал весьма обильный материал печатный и рукописный, критико-библиографический обзор которого представил во введении. Между прочим, он пользовался неизданными житиями некоторых русских святых и двумя рукописями из библиотеки Псково-Печерского монастыря, кормовою книгой и летописью этой обители. Основательное изучение источников и литературы предмета, обдуманность плана сочинения, умение критически вникать в подробности изучаемого вопроса, обнаруженное особенно во введении (разбор редакций жития преп. Евфросина) и во второй главе о преп. Евфросине, осторожность и отчетливость выводов, изложенных в последней главе, – все эти качества труда в значительной мере покрывают наиболее заметный его недостаток, касающийся «сравнительного изучения» предмета, которое автор признал необходимым: желательно было бы более отчетливое выяснение общих условий церковной и в частности монастырской жизни древней Руси. Вследствие этого недостатка автор не избегнул опасности, им самим предусмотренной, – «признания за местные таких черт (монастырской жизни), которые при более подробном и тщательном изучении утратили бы, предполагаем, свой местный характер (стр. |
|
|
