| А в другом месте собор 1667 г. подчеркивает и причину неудачи Стоглавого собора в том, что на нем не было восточных представителей и он не получил благословения восточных патриархов, хотя, конечно, для поместного собора этого и не требовалось. И, так как по сознанию русских XVI в., Москва III Рим не только не нуждалась в греческих церковных советах, но и избегала их, как подозрительных по латинской (флорентийской) заразе, то язвительный упрек греков XVII в. без сомнения был своеобразной местью русским за их религиозную самоуверенность и превозношение. Это была в своем роде искусно и благовременно для греков разыгранная церемония постановки на колени всего периода русской автокефалии от 1449 до 1667 г., столь неприятной для греков. Заносчивой «простоте и невежеству» русской церкви задана была греками «непростыми», но тоже невежественными, унизительная секуция. Этого не делал в полемике с старообрядцами ни собор 1666 г., ни патр. Никон. Это могло быть делом только чужих рук. Иллюстрация того, теряющего меру национализма, который рождает в истории церкви плоды ненависти. За это греков ненавидят болгары, румыны, арабы. За несравненно меньшие промахи иногда ненавидят русских грузины и т. п. Греки здесь вошли в роль господ и выражались властно: «хощем убо мы и повелеваем», «толкуем же мы, два патриархи сие правило…» и «преслушающии же сию нашу заповедь и правило наказани да будут запрещением и отлучением " … Основания суждений Стоглавого собора и старообрядцев отвергались резко и беспощадно. Феодоритово слово о двуперстии «солгано от некиих суемудрых и сокровенных (!) еретиков». Имени их нельзя было найти и несуществовавшие еретики названы «сокровенными». Житие св. Евфросина Псковского (о сугубой аллилуйе) «писано от соннаго мечтания». Сказание о белом клобуке — «лживо и неправедно есть», а автор его Димитрий Толмач «писа от ветра главы своея». Русские епископы все эти обидные вещи подписали. Такова была их мера лояльности к царю, вставшему на базу греческого авторитета и лояльности к самим патриархам, как следствие своей научной беспомощности. Горькая расплата за покой невежества. А греки торжествовали. В письме к КПльскому патриарху они писали, что все это они учинили ad Majorem graecorum gloriam, что отныне царская милостыня «великому престолу» обеспечена. И вообще " …яко с нашим пришествием средостение вражды разрушися и повсядневнаго плена извет погибе. Воеже бы паки надеятися нам приити ко прежней нашей свободе, чести и славе, юже древле имехом. Понеже зде неции со своими буйствы и неистовствы обезчестиша рода нашего преизящную светлость, того ради сотворишася у вельмож достойни презрения и отвержения. Обаче тщахомся и по вся дни молим, да извергнутся из среды и весьма отложатся уметы, чести ради общия и лепоты рода нашего». |
| Биограф Даниила переяславского рассказывает, что, когда митрополит и посланные им духовные следователи потребовали у Даниила слишком строгого отчета, на каком основании он искал и открыл мощи кн. Андрея Смоленского, «егоже никтоже помняше», старец предсказал всем им различные несчастия, вскоре исполнившиеся. Не лишено интереса, как выразилось в этом деле брожение, произведенное в Новгороде учением Косого. Зиновий Отенский в слове об открытии мощей епископа Никиты рассказывает, что наместник, стоя у гроба, усомнился в возможности, чтобы мощи сохранились в продолжение 450 лет; но когда архиепископ снял перед ним покров с мощей, епарх «зазре своему неверованию». Тогда же явились к архиепископу «попы града», чтобы, выразить свое сомнение о новоявленных мощах. Владыка, «неверие их потязая», подвергнул их церковному наказанию, «Седмицу едину внимати себе повелев», и когда потом открыл им гроб Никиты, «общею волею попы с народы» просили у владыки разрешения ежегодно приходить ко гробу Никиты всем городом для молебного пения. Тот же Зиновий в слове об открытии мощей архиепископа Ионы с горечью вспоминает о похулившем их архимандрите Иларионе, говоря, что он был друг и «стаинник» известного покровителя еретиков Кассиана, епископа Рязанского, и его присутствие при торжестве помешало некоторым в храме почувствовать благоухание от мощей. В XVII в., по-видимому, стали внимательнее относиться к открытию мощей и строже поверять записи исцелений, чтобы устранить «затейные чудеса», как выразился Симон Азарьин. Во второй половине этого в. осудили как лживые писания повесть о Евфросине псковском, к которой отнеслись с полным доверием на Стоглавом соборе, и житие Анны кашинской с чудесами, которое ни по литературному характеру, ни по свойству источников не отличается от многих житий, прежде написанных и не подвергнувшихся такому осуждению. Биографы начинают высказывать мысль, что нельзя записывать и распространять чудеса, которые не были надлежащим образом проверены и засвидетельствованы: жизнеописатель Иулиании Лазаревской, упомянув о многих исцелениях по открытии мощей ее, прибавляет. |
| Порицание вызвано главною частью в содержании жития, рассказом о споре между Евфросином и представителями псковского духовенства по вопросу об аллилуии. Более или менее остроумно и решительно доказывают, что все, рассказываемое в житии о борьбе Евфросина за сугубую аллилуию и о видениях первого «списателя», создано фантазией «жалкого клирика», отделенного почти 70 годами от Евфросина, чтобы авторитетом святого пустынника и близкого к нему по времени биографа освятить собственное мнение 361 . Такие выводы облегчались тем, что труд первого биографа оставался неизвестным. Уцелел список повести, носящей на себе признаки того источника, из которого черпал Василий: ослабляя ответственность этого биографа перед критикой, она значительно изменяет отношение последней к самым фактам, сообщаемым в житии. Василий замечает в своем труде, что прежний биограф, у которого он выписал рассказ о его сонных видениях, писал о Евфросине «некако и смутно, ово зде, ово инде». Совершенно такова по составу указанная повесть. Она носит заглавие «Жития и жизни преп. Евфросина»; но это собственно повесть о споре по поводу аллилуии; другие известия о Евфросине и его монастыре рассеяны в ней без порядка; автор излагает их в виде отступлений от основного рассказа, по мере того как их касался последний 362 . Здесь есть и рассказ автора о видениях без Василиевых поправок. Такой состав повести объясняется тем, что витиевато рассказывает сам автор о ее происхождении. Сперва он принялся за правильное житие, начал по порядку рассказывать о рождении и жизни святого до зрелых лет. Но когда дошел он до рассказа о путешествии Евфросина в Царьград для отыскания истины об аллилуии, биографом овладело недоверие к своему разуму и способности изложить эту великую тайну Смущенный чувством бессилия, в тревожном недоумении напрасно брался он среди тишины глубокой ночи за «писало и хартию»; утомленный «маянием печали», он закрыл глаза, и в полусне явились ему Евфросин с Серапионом, ободряя его на дело. Но автор принял видение за действие нечистого духа, хотя оно повторилось и на другую ночь; зная мало о Серапионе, первом старце, пришедшем к Евфросину в пустыню, он пошел и подробно расспросил о нем своего игумена Памфила 363 . |
| О великий угодниче Божий, святый праведный Исидоре! Помози мне грешному, всегда страстию греховною побеждаемому: ты бо еси предстатель и заступник, и скорый помощник в скорбех моих, и усердный ходатай спасения моего. Ты верою правою и трудом твоим вечныя славы и Царствия Небеснаго сподобился еси, и ныне у престола Владыки всех, Царя Христа, Бога нашего предстоиши. Темже и молю тя, страстотерпче праведный: помяни мя окаяннаго, в тине греховней валяющагося: уже бо немогу возвести очи мои к горнему Сиону, зане связан есмь сетьми диавольскими и попеченьми житейскими. Избави мя молитвами твоими от всех злых наветов вражиих и от всякаго греха, да прииму исцеление от язв греховных, от вселютейшаго змия наложенных мне. Все житие мое окаянный аз во сластех мipa сего изнурих, и не имам помощника, и не вем к кому прибегнути, да подаст ми руку помощи. Сего ради к тебе прибегаю и сице молюся: о святый праведный Исидоре! Подаждь ми помощь в день Страшнаго Суда: егда приидет Сын Человеческий судити всех, тогда умоли Того Страшнаго и Нелицемернаго Судию, да не осудит мя по беззаконием моим, но да поставит одесную Себе по велицей милости Своей. Помолися Владыце Христу Богу, да и в нынешнем веце милостив будет нам грешным и недостойным рабом Своим, и да утвердит мысль нашу, еже обратитися нам от всякаго зла, и соблюдати спасительныя Его заповеди, и прочее время жития нашего прейти в покаянии и соблюдении Божиих заповедей, да достигше небесных обителей, непрестанно славим Единаго Триипостаснаго Бога, Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков. Тропарь, глас 4 Просветився Божественною благодатию, богомудре, целомудрием многим и терпением во временней жизни течение добре скончал еси. Тем и по смерти яви тя светлость жития твоего: источаеши бо исцелений благодать притекающым с верою ко святому твоему гробу, Исидоре блаженне. Моли Христа Бога, да спасет душы нашя. Маиа 15. Молитва преподобному Евфросину, Псковскому чудотворцу О священная главо, преподобне отче, преблаженне авво Евфросине! Не забуди убогих твоих до конца, но поминай нас всегда во святых твоих и благоприятных молитвах к Богу. |
| е) Странности и противоречия излагаются о псковском священнике Иове, главном преследователе сугубой аллилуии. Говорится, будто он, по смерти жены своей, сложил с себя свящ. сан и женился в другой раз, а по смерти второй супруги, поял третью: и однакож, несмотря на все это, будто бы «не умалися от Пскович честию и славою вины ради роспопныя..., но паче овех судяй, а овех осужаай, и инех уча, и овех наказуяй, и иным законы полагая, и инем заповеди, и священником чин уставляя и санове церковней службе, яко изящен вещем; купно же и черноризцем бяше законодавец: не токмо бо во граде учаше, но и окрест града, паче же и в дальних пустынях пребывающа» 80 . Возможно ли, чтобы лишенный сана священник-троеженец мог иметь такую силу в глазах православного народа и духовенства? Далее повествуется, будто Иов подвергся от Бога страшной казни, лютой болезни, сведшей его в могилу, и за что же подвергся? Не за порочную жизнь, если он подлинно был таков, каким изображен, а за то. что он ратовал против сугубой аллилуии!... Б) Такие же и еще большие странности и нелепости заключаются в рассказе о первом списателе Евфросинова жития и о явлении ему Богоматери. а) Начав писать житие преподобного, говорит он о себе, я написал по порядку, как он родился, как воспитан и как достиг в мужа совершенна; но когда очередь дошла повествовать мне о хождении его в Царьград к патриарху, который заповедал ему двоить аллилуию, я невольно остановился, объятый недоумением: «како напишу и слово изнесу о божественной тайне пресвятыя аллилуия..., неведущу ми ни мало искуса о вещи?» И потому я начал скорбеть и печалиться и призывать на помощь св. Ефросина, «да милостив Бог вразумит мя о вещи неведения». Вскоре в одну ночь преп. Евфросин и Серапион явились мне в сонном видении и стали вразумлять меня, чтобы я не изнемогал от скорби и недоумения касательно тайны аллилуии, но я не поверил им и принял их за духов-искусителей; в следующую ночь они снова явились, повелевали описать тайну пресв. аллилуии, – я опять им не поверил. |
| И наследник попа Ивана, который родится от прелюбодеяния, а не от «благоверного семени», будет начальник всякому злу. Продолжая свои увещания, Корнилий припоминает своему сыну историю с Иовом Столпом, защитником тройной аллилуйи и главным противником преп. Евфросина Псковского, впрочем, не называя Иова по имени и делая некоторые отступления от житийного рассказа в интересах своей темы. Этот знаток писания и авторитетный человек, «философ» поступил, однако, неразумно, не как философ: «возлюби гостебное (торговое, купеческое) житие тленного века сего пустошного... распопися и поя другую супругу». За это был наказан лютой болезнью, раной – язвами и червями, которыми был съеден, и помер. Корнилий напоминает Ивану высоту его служения – то, что он приносит безкровную жертву, и советует до последнего издыхания сохранить чин священства, это сокровище некрадомое. Предостерегает от совершения великого таинства недостойно, не с чистой совестью, бесстрашно, уподобляясь предателю Иуде. В заключение Корнилий извиняется за свое краткое писание к нему, «искусному во всем, исполненному великого разума», просит не гневаться и молиться за него. Отношения главы и членов духовной семьи представляются, но первому Поучению, в довольно любопытном виде. Глава непослушной и распущенной семьи, видимо, и сам был небезупречен. Когда он начинал обличать детей, они говорили ему в свое оправдание: «чему нас не учиши в церкви, ради быхом тебе слышали; аж ты учиши нас на трапезе, коли нам пити и ясти (т.е. в то время, когда мы пьем и едим)... почто ны еси не учил тогда, а мы ради быхом слышати твоего учения». Ясно, что духовный отец не отличался охотой к учительству и ограничивался разглагольствиями за столом на пирах, при обстановке, которая не располагала его детей к слушанию и назиданию. И действительно, его никто не слушал. Обращаясь теперь к духовным детям с Поучением, отец то укоряет их за недостатки, то оправдывает себя, уверяя в заботливости об их спасении, то, наконец, разъясняет учительную обязанность духовника, которую другие духовники его времени понимали слишком узко. |
| 2) И в настоящее время православная наука в лице своих представителей не составила еще одного определенного взгляда на рассматриваемый нами исторический документ; по мнению одних писателей, послание к Афанасию о трегубой аллилуйи, находящееся в июньской и августовской книгах Макарьевских четь-миней, есть произведение митрополита Макария, писанное им еще в то время, когда он занимал новгородскую архиепископскую кафедру (с 1526 по 1542 г.); по мнению других, указ о трегубой аллилуйи принадлежит неизвестному по имени псковичу, который писал его во второй половине XV века. А это значит, что давний упрек православной науке со стороны раскола, будто бы она в вопросах, касающихся старообрядства, часто «не согласует сама к себе» и потому является недостоверною, не потерял значения и в наши дни. 3) Если обратить внимание на результаты, к каким пришли в своих исследованиях о послании к Афанасию г. Ключевский и преосв. Макарий, и сравнить их с тем, что сказано об этом предмете в «поморских ответах», то окажется, что лучшие из представителей православной исторической науки в сущности только повторяют сказанное Денисовым еще в 1723 году 29 . Отсюда ясно, что знакомство с раскольническою литературой, к которой некоторые относятся почти пренебрежительно, может быть полезно не только в целях миссионерских, но и в целях чисто научных. Мы привыкли считать раскольников невеждами, а сочинения их – полными «фальсификаций и лжи». А между тем оказывается, что при исследовании памятников древнерусской письменности не мешает иногда справляться с тем, что говорят об них эти «противники истины», и – не торопиться обзывать их мнения «ложью, не нуждающеюся в опровержении» 30 . Впрочем утверждая, что взгляд г. Ключевского и преосв. Макария на послание к Афанасию сходен со взглядом на тот же документ «поморских ответов», мы во имя правды должны прибавить, что сходство между нижи – неполное. Хотя Денисов не раз говорит, что «послания, в минеях макариевских в месяцех июне и августе обретающияся, писаны познаваются от согласников Иова роспопа псковского противу согласников преподобного Евфросина» 31 ; тем не менее мысль его об этом предмете – иная. |
| Храм не затворяли иногда до позднего вечера... Почти каждый приходивший на поклонение приобретал себе на память или крестик, или какое-либо священное изображение, или книжки жития преп. Евфросинии (стр. 33:34). Это относится к пребыванию мощей в Витебске. Вот места, касающиеся шествия из Витебска в Полоцк: —506— 1872 г. «Стечение народа, как градского, так и пришедшего из разных мест губернии, было на этот раз так громадно, что протяжение его по улицам невозможно было окинуть взглядом; едва ли Витебск видел, когда что-либо подобное»... (43). «...Умилительно было видеть окружающие путь возвышенности, усеянные богомольцами, из коих одни в благоговейном безмолвии поджидали приближающийся крестный ход со святыней, а другие спешили к ней, чтобы присоединиться к шествию. День был будний. Многие поселяне, работавшие в поле, завидев крестный ход, бросали свои занятия и спешили навстречу святыне. Матери поселянки, с грудными детьми на руках, не будучи в состоянии поспевать за процессией с дорогой для них ношей, передавали своих младенцев первым встречным, часто совсем незнакомым им людям, и таким образом, несколько облегчив себя, сопровождали святыню на значительное расстояние. Иные, не имея возможности следовать за крестным ходом, в умилении простирались на земле, и в таком положении оставались до тех пор, пока не замолкали в отдалении звуки песнопений церковных, непрестанно оглашавших пространство вокруг несомой святыни. Шествие удалялось; между тем многие из богомольцев, как бы не замечая этого, коленопреклоненные, с воздетыми горе руками, не трогаясь с места, продолжали молиться» (49–54). «...Более счастливые, коим удавалось приблизиться к святыне, терялись в выражении овладевавших ими чувств; кто рыдал вслух; кто приникал челом к св. раке; кто падал ниц; кто складывал у подножия ковчега со святыней посильные приношения – холст, лён, шерсть и т. п.» (60). «...Тут были богомольцы, как после узнали мы, не только из Велижского, Невельского, Себежского, Дриссенского, Режицкого, Динабургского, Полоцкого, Лепельского уездов, но и из Опочки Псковской губернии. В предшествии и сопровождении тысяч народа священное шествие продолжалось без поспешности, с наблюдением всей тишины и должного порядка... На дороге, кроме обычных выражений благоговейного чувства – открытой головы, слов |
| Затем Феодорит, ученик Св. Зосимы Соловецкого, написал известное Слово Феодоритово, вошедшее в Стоглав. «(См. День 1863, п 10 ст. II. Д. Беляева).» Двойная аллилуия, важный по мнению старообрядцев обряд, вышел, как известно, из Пскова, тоже в XV столетии. Во время архиепископа новгородского Геннадия (1485–1504), и двоили и троили аллилуию, как видно из следующей отписки к нему Дмитрия Стараго (Дмитрия Толмача) из Рима: «Господину преосвященному архиепископу Новагорода и Пскова владыце Геннадию, слуга ваш, святительства твоего Дмитрий Старой челом бьет. Велел еси, господине, отписати к собе трегубное ал-ил-уиа, высмотрев в книгах. Ино, господине, того и здесь в книгах не описано, как говорити трегубно ли, сугубно ли. Но мне ся помнит, что у нас спор бывал меж великих людей, и ин обоя одново осудили ал-ил-уиа и в четвертое слава тебе, Боже, является Триипостасное божество и Единосущнаго, а сугубное ал-ил-уиа являет в две естестве едино божество. Ино, как глаголет человек, тою мыслию тако добро. Ал-ил-уиа толкуется: ал – прииде, ил – явися, уиа – Бог, пойте и хвалите живаго Бога. – Инако толкуется: ал-ил-уиа – хвалите Бога, или хвалите Господа, или сущаго хвалите, якоже и Давид вопияше, глаголя: Бог яве приидет, Бог , наш не премолчит». «См. Рус. Вести. 4, за 1863 г. стр. 600-я) Самая легенда о сугубой аллилуиа, внесенная старообрядцами впоследствии в житие Псковского Евфросина, относится к XV столетию. 2 Собором этим одобрены следующие исправления в новопечатных книгах, не сходных уже со старопечатными: а) чтение аллилуиа, б) чтение 8-го члена символа веры , в) крестное знамение, г) чтение, так называемой, молитвы Иисусовой, д) почитание формы животворящего креста в е) хождение посолонь, – и за тем Собором этим положено: «сие наше собственное повеление по всем вышеперечисленным чинам православным предаем и повелеваем всем неизменно хранити. Аще же кто не послушает повелеваемых от нас и не покорится Св. восточной церкви и сему собору, и мы такового противника, данною нам властию от Святого и животворящего Духа, проклятию предаем.» (Соборн. |
| 5. Приобретения Московской митрополии на западе: а) присоединение к ней значительной части Черниговской епархии б) присоединение Смоленской епархии в) присоединение епархии Полоцкой, хотя временное г) учреждение епархии в Юрьеве Ливонском и потом ее закрытие 6. Епархии Московской митрополии под конец настоящего периода 7. Степени этих епархий 8. Пределы этих епархий ТОМ 7 Глава IV. Монастыри Вступление: число монастырей в Московской митрополии и сведения о них I. Монастыри в средней полосе России: 1. В Москве: шестнадцать новых монастырей 2. В Боровске, Волоколамске и Переяславле-Залесском: а) три замечательнейшие: Пафнутиев, Иосифов и Данилов б) прочие монастыри 3. В других городах и местностях не в далеком расстоянии от Москвы 4. Во Владимирском крае 5. В Нижегородском 6. В Костромском 7. В Рязанском 8. В Смоленском 9. В Тверском 10. В Ростовском 11. В Казани и Астрахани II. Монастыри в северной полосе России: 1. В Новгороде: девять новых монастырей 2. В пятинах Новгородских: а) Бежецкой б) Деревской в) Шелонской г) Вотской д) Обонежской 3. В Псковском крае: а) в самом Пскове — четырнадцать новых монастырей б) в области Псковской 4. В Беломорском крае 5. В Белозерском 6. В Вологодском и Пермском III. Различие монастырей и их внутреннее устройство: 1. Различие монастырей по происхождению: главные причины основания их 2. Различие по населенности: монастыри малые и большие, монастыри приписные 3. Различие по внутреннему устройству: монастыри общежительные и необщежительные, или особные 4. Уставы для общежительных монастырей: а) преподобного Евфросина Псковского б) преподобного Иосифа Волоколамского в) преподобного Корнилия Комельского г) Новгородского архиепископа Макария д) преподобного Герасима Болдинского 5. Наказная грамота для особных монастырей 6. Скиты и уставы скитского жития: а) преподобного Нила Сорского б) неизвестного 7. Монастыри мужеско-женские 8. Монастыри княжеские 9. Степени монастырей IV. Нравственное состояние монастырей и монашества: 1. Главные недостатки и меры против них |
|
|
