| «Мы изучили Вашу точку зрения с полным вниманием», – писал «Антонину Красницкому» турецкий чиновник. «Мы вполне расположены рассмотреть принятие новой формы, которая позволит полное и свободное исповедание религиозных культов» 110 . По-видимому, обновленцы чувствовали себя спасителями Вселенской Патриархии, хотя никаких обещаний оставить ее в Константинополе ответ высокопоставленного турка не содержал. Тем не менее, повод еще на шаг сблизиться с Фанаром у них появлялся. В принятом раскольниками 1 февраля 1923 г. «Положении о созыве поместного собора православной российской церкви» было сказано, что «Высшее Церковное Управление приглашает на Собор представителей Восточных Патриархов и автокефальных зарубежных Церквей – с правом решающего голоса» 111 . Фанариоты в принципе были не прочь откликнуться на это приглашение, о чем и послали сигнал обновленческому «митрополиту Одесскому» Евдокиму (Мещерскому) – новой «восходящей звезде» раскола. Интересно, что первыми на это прореагировали украинские чекисты. В направленной в Москву секретной сводке ГПУ УССР о текущем положении церковных дел содержалось сообщение о том, что капитан одесского парохода «Эльборус», «как очень религиозный и поклонник попов, имел в Константинополе переговоры с Вселенским Патриархом Мелетием и получил оттуда письмо для передачи Митрополиту Евдокиму в гор. Одессу следующего] содержания: «Ваше Высокопреосвященство, Николай Андреевич БАЛАШЕВ (капитан парохода «Эльборус») имел любезность при визите у его святейшества Вселенского Патриарха Мелетия сообщить сведения о положении церковных дел в России, о которых его святейшество и вообще наша церковь не могут, конечно, и не интересовать живо (так. – свящ. А.М.). Его Святейшество при этом с удовольствием узнал о Вашем высокопреосвященстве и о том выдающем положении, которое Вы занимаете среди управляющей Российской Епархии (так. – свящ. А.М.). Поэтому он с особым вниманием и признательностью получил бы от Вас какой-нибудь разъяснительный доклад о церковных делах в России, если бы Вы имели любезность прислать ему таковой. |
| Полученные из Константинополя бумаги, о которых Димопуло поведал представителю РОСТа, были затем представлены на открывшемся 10 июня 1924 г. «Великом Предсоборном Совещании». В президиуме совещания вместе с видными раскольниками восседали представители Константинопольского и Александрийского Патриархов – архимандриты Василий и Павел. По данным чекистской сводки, на съезде присутствовали «156 попов, 83 епископа и 84 мирянина». В этой же сводке указывалось, что на совещание было командировано 126 секретных осведомителей ОГПУ, т. е. около 40% его состава 167 . Почетным председателем «Предсоборного Совещания» был избран Вселенский Патриарх. «Приветствие от Константинопольского патриарха Григория VII читал сам представитель его архимандрит Василий по-русски», – сообщало «Церковное Обновление» 168 . «В приветствии говорится, что деятельность совещания привлечет внимание всего православного востока, чем больше будет положено любви в труды совещания, тем больше будет надежд, что дело умиротворения увенчается успехом и благословением святейших восточных патриархов», – обтекаемо пересказала выступление Димопуло раскольническая газета 169 . После приветствий последовал доклад председателя лжесинода Евдокима (Мещерского). В посвященной обновленческому совещанию статье «Известий» по поводу этого доклада говорилось: «Кардинальной заслугой синода митрополит Евдоким считает налаживание связи с вселенским патриархом Григорием VII, а также и с восточными патриархами. К концу своей речи митрополит Евдоким огласил ряд посланий вселенского патриарха синоду, из которых явствует, что синод полностью им признан как высший авторитетный орган церковного управления в России» 170 . «Пред Совещанием раскрываются подлинные грамоты Вселенского Патриарха об устранении п[атриарха] Тихона от управления церковью, об отмене (хотя бы временно) патриаршества на Руси, о признании Св. Синода единственною церковною властью в России, о признании неканоничным «архиерейского Синода Российской Православной Церкви Заграницей» и о предании суду архиереев-беженцев, занимающихся и до сих пор политической пропагандой. Эти грамоты с печатями и подписями Вселенского Патриарха Григория VII и его Свящ. Синода производят сильное впечатление не только на членов Совещания, но и на посторонних слушателей, наполнявших обширные хоры актового зала б[ывшей] духовной семинарии», – описывал картину обновленческий «архиепископ Владимирский и Суздальский» Серафим (Руженцев) 171 . |
| На первом же своем заседании 8 августа 1923 г. раскольнический лжесинод установил новую формулу поминовения: «Святейшие Вселенские Патриархи Православные, Священный Синод Православной Российской Церкви, Председательствующего в нем Высокопреосвященнейшего Евдокима, митрополита Одесского и Херсонского, (правящего епископа) и т. д.» 139 Что за деятель таким образом поставил себя в ряд со «Вселенскими Патриархами», можно проиллюстрировать выдержкой из обзора украинского ГПУ за октябрь 1923 г.: «За время короткого пребывания своего в Одессе митрополит Евдоким вызвал к себе враждебные отношения со стороны широких масс верующих. Это отношение вызвано его интимной связью с одной монашкой, привезенной им из Нижнего Новгорода. Даже самое прогрессивное духовенство относится к нему отрицательно. Ввиду сложившихся обстоятельств пребывание Евдокима в Одессе является невозможным и может еще более ослабить обновленческое движение» 140 . Московские чекисты приняли во внимание этот вопль своих украинских коллег, и Евдоким был отозван из Одессы. О крайней порочности Мещерского писали и в прессе. 2 октября 1923 г. к нему с совершенно убийственным письмом обратился митрополит Антоний (Храповицкий) : «Имея любовниц и детей незаконных, Вы по необходимости должны постоянно озираться на все стороны и трепетать обличения, изгнания и бедности. (...) Покайтесь: ведь жить осталось нам немного; хотя Вы и мой ученик и, увы, постриженик, но и Вам 55 лет скоро исполнится, а при своих слабостях очень долго жить не будете, и на суде Божием ни евреи, ни попы-нигилисты за Вас не заступятся» 141 . Это письмо было сразу же обнародовано. В одном номере «Церковных ведомостей» с ним было опубликовано и Окружное послание митрополита Антония всем православным Патриархам и вообще всем православным христианам, в котором в свойственных председателю Зарубежного Синода сильных выражениях описывались неправды обновленцев («адский змей снова воплотился в целое сборище лжеепископов и лжехристиан, чтобы отколоть людей от спасительного ковчега Божия, который есть Святая Церковь , и рассылает писанные рукою их лживые послания по всему миру, в которых они убеждают читателей отрываться от богопреданной священной иерархии и от Святейшего Всероссийского Патриарха Тихона, поистине исповедника Божественной нашей веры, и признать их нечестивое сборище Святейшим Синодом Российской Церкви»; «эти негодяи просят Святейших Патриархов и все поместные Церкви восстановить с ними общение, якобы прерванное Восточными Церквами с Церковью Российской» и т. п.) 142 . В свете такой активности Русской Зарубежной Церкви в обличении обновленчества и его вождей едва ли кто из ответственных деятелей Православных Поместных Церквей мог бы с чистой совестью прикрываться неосведомленностью в российских церковных делах. |
| В действительности же все это – чистейшая, крайне недобросовестная провокационная выдумка возглавлявшего тогда самозванное обновленческое церковное управление архиепископа (у обновленцев – митрополита) Евдокима (Мещерского). Пытаясь всякими способами подорвать авторитет патриарха и его ближайших сотрудников в глазах народа, он прибег к своеобразному провокационному приему. Он уведомил патриарха, что он, глубоко скорбя о происшедшем церковном разделении, продолжал искренно почитать патриарха и, не признавая законным происшедшего на последнем (1923 г.) обновленческом «соборе» акта низложения патриарха, желает войти в переговоры о примирении его – Евдокима и всей обновленческой Церкви – с патриархом. Было условлено создание смешанной комиссии из представителей патриаршего и обновленческого управления. С патриаршей стороны были назначены патриархом в эту комиссию два члена Синода – архиепископ Серафим (Александров) и епископ Иларион и председатель Московского епархиального Совета проф. прот. В. Виноградов . Заседание комиссии состоялось на нейтральной территории в помещении быв. часовни преп. Сергия у Ильинских ворот. С обновленческой стороны явился сам архиепископ Евдоким и секретарь обновленческого церковного управления – светское лицо, являвшееся фактически при этом управлении «оком» ГПУ. На этом заседании архиеп. Евдоким, к изумлению патриаршей депутации, повел речь совсем не о «примирении» его и обновленцев с патриархом, а о том, что патриарх ради мира и блага Церкви должен отречься от власти и что члены патриаршей депутации должны сделать патриарху в этом смысле предложение. Депутация, выслушав длинную речь архиепископа Евдокима, с трудом подавляя свое негодование, ответила, что ей поручено вести переговоры о примирении Евдокима и обновленцев с патриархом, обсуждать же вопрос об отречении патриарха она никак не уполномочена и не может; единственное, что она может и обязана сделать, это с возможной точностью передать патриарху содержание выслушанной речи и таким образом информировать патриарха о действительных взглядах и настроении архиеп. Евдокима и возглавляемого им управления. |
| Голосами клириков и мирян архиепископ Сергий был избран на Владимирскую кафедру. Синодальный указ о его назначении архиепископом Владимирским и Шуйским последовал 10 августа 1917 года. Владимирская епархия была не только одной из древнейших в Русской Церкви, но и одной из обширнейших по территории, с такими большими промышленными городами, как Владимир, Иваново-Вознесенск, Шуя, Ковров, Александров и другие. Эту кафедру архиепископ возглавлял 5 лет, разделив епархию на пять митрополичьих округов и пять викариатств для более успешного управления ею. В работе Поместного Собора 1917–1918 годов архиепископ Сергий принял самое деятельное участие, руководя работой отдела “Церковный суд” в качестве его Председателя. 28 ноября 1917 года он был возведен в сан митрополита, а чуть позже состоялось его избрание членом Священного Синода. На его пути, таком ровном и спокойном, первое испытание искушением пришло в июне 1922 года, когда был обнародован “Меморандум трех” — заявление маститых иерархов — митрополита Владимирского Сергия, архиепископа Нижегородского Евдокима (Мещерского) и архиепископа костромского Серафима (Мещерякова), признавших обновленческое Высшее Церковное Управление (ВЦУ) канонической законной властью. Позже авторы документа объясняли его создание как единственную возможность встать во главе обновленческого движения и вернуть его в патриаршее русло. 23 октября 1922 года митрополит Сергий (Страгородский) заявил о прекращении церковного общения с деятелями “новой демократической церкви” и покинул созданное ими Высшее Церковное Управление. Позже, в августе 1923 года он принес покаяние перед Патриархом Тихоном и активно включился в работу по возможности созыва Поместного Собора Русской Православной Церкви для решения вопросов церковной жизни при новой власти. Вместо оставшегося в обновленчестве архиепископа Евдокима митрополит Сергий получил назначение на Нижегородскую кафедру. Пастырскую любовь Патриарха Тихона он будет помнить всегда. При погребении Святейшего митрополит Сергий в своей короткой речи отметил особенную доброту Святителя и его снисхождение к ближним. |
| Сети богословия Мнение Богословие и личное благочестие никогда не должны разлучаться Дорогие читатели портала! Годичный богослужебный круг почти завершил свой оборот, и мы вновь вошли в период Великого поста, который служит преддверием Пасхи, воскресения Христова. Читать дальше Кирилл (Зинковский) епископ Сергиево-Посадский и Дмитровский, ректор Московской духовной академии Тема недели: Монастыри и монашество на Руси. Монашеская и аскетическая письменность Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Новые материалы 1 января Евдоким (Мещерский), архиеп. Конфессии: Православие Краткая биографическая справка: Сын псаломщика села Казнева Меленковского уезда Владимирской епархии. Из Владимирской семинарии. 5-й магистрант XLIX курса (1890-1894). Пострижен в монашество по окончании Академии. В 1898 г. получил степень магистра богословия за свой труд «Святой Апостол и Евангелист Иоанн Богослов. Его жизнь и благовестнические труды. Опыт библейско-исторического исследования» (Сергиев Посад, 1898). В этом же году определен инспектором Московской духовной академии в сане архимандрита и сверхштатным экстраординарным профессором. С 1903 г. - ректор МДА. 4 января 1904 г. хиротонисан во епископа Волоколамского. С 1907 по 1915 г. издавал журнал «Христианин» на личные средства. С 1 августа 1909 г. епископ Каширский. В 1914 г. возведен в сан архиепископа и назначен на Алеутскую и Северо-Американскую кафедру. В 1917-1918 гг. - участник Всероссийского Поместного Церковного Собора. С 1919 г. архиепископ Новгородский. В 1922 г. ушел в обновленческий раскол. Умер, так и не воссоединившись с Церковью. Похоронен в Москве на Ваганьковском кладбище. Антоний (Храповицкий) в письме В. И. Мещерскому от 19 сентября 1923 писал: «Именующему себя Митрополитом... Да, для Вас все кончено: и бытие Божие, и бессмертие души, и будущий загробный суд, а я остаюсь при прежней, когда-то общей с Вами идеологии: «верую во единого Бога Отца Вседержителя» и пр. и не желаю перейти на утилитарный взгляд на жизнь... и к вашей церкви лукавнующих не пристану... Покайтесь: ведь жить осталось нам немного: хотя Вы и мой ученик и, увы, постриженник, но и Вам 55 лет скоро исполнится, а при своих слабостях очень долго жить не будете, и на суде Божием ни евреи, ни попы нигилисты за Вас не заступятся» (Митрополит Антоний (Храповицкий). Жизнеописание. Письма к различным лицам. Спб., Изд. Олега Абышко, 2006. С.149-150). |
| Потом опять заметен перерыв, после коего идет род кормового дворца повара Ивана Савинова, большого дворца подьячего Ивана Прохорова, стольника Доможирова Володимира Ивановича, стряпчего Зыкова Гаврилы, подьячего Афанасия Савинова, печатного двора дьяка Ивана Щепоткина, садовника Федора Ламакина, ямщика Ивана Чуркина, род князя Димитрия Трофимовича Сеитова. Потом опять заметен перерыв, так что последующая страница начинается именем Евпраксии без титула, а за нею именуется княгиня Евдокия, а далее идут роды Глинских и Юрьевых (Никиты Романовича и его жены Евдокии), Воротынских, Морозовых, Никиты Гагарина и тому подобных, которые очевидно ошибочно поставлены переплетчиком после вышеуказанных садовников. Далее идут роды: Димитрия Григорьевича Бельского-Яксака, Шуйских, Михаила Щенятева, стольника Афанасия Феодоровича Боборыкина, Григория Андреевича Плещеева, род Вяземских, Пронских, Игнатия Петрова Челищева, род князя Андрея Ноготкова, род Ивана Полева, князя Бориса Володимировича Щепина-Ростовского, князя Матвея Васильевича Прозоровского, князя Афонасия Григорьевича Козловского, князя Бориса Михайловича Лыкова, князя Василия Скопин-Шуйского, князя Ионы Стригина род Ушатых, князя Петра Хворостина, княгини Евдокии Мещерской, Ряполовского, Бориса Ивановича Пушкина, стольника Сильвестра Осип. Оникова. Против последних имен князей Прозоровских означается год р п (1680), а против Ониковых р ч а. Потом идут роды: Василия Ивановича Шереметьева, Ряполовских, князя Иоанна Юрьевича, князя Василия Холмского, князя Иоанна Карголомского, князя Александра Оболенского, князя Василия Ромодановского, Шереметьевых (инока Василия), князя Ивана Булгакова, род Сицких князей, род Василия Плещеева, род инока Ионы Колычева, род инока Филиппа Колычева, род Григория Вельяминова. Оканчивая Андреем, написано одною рукою, а с князя Бориса, Симеона – другою. Далее идет род Ивана Черемисинова, род царицы инокини Дарии, род Ивана Третьякова, род разрядного дьяка Ивана Гапренева, род Заволоцких, который, оканчивая Кондратом написан одною рукою, а с инока Гурия – другой, на другой странице. |
| Стараясь ввести древний чин общежительной иноческой жизни, матушка Евгения не забывала и о созидании собственной души. В храме молилась благоговейно, в келлии неукоснительно исполняла монашеское правило, кроме самонужнейших вещей не имела почти ничего, наблюдая воздержание, довольствовалась простой пищей в монастырской трапезе, носила на теле власяницу и спала на жестком ложе, самым кратким сном. Большую часть ночи проводила она в молитве, чтении Слова Божия и святоотеческих книг. Чтобы пробудить в себе память смертную, она за много лет до кончины велела устроить гроб и вырыть могилу, которую нередко посещала со слезами и плачем. Игумения Евгения была наделена живым умом и даром красноречия, беседа ее увлекала слушателей. Но особой отличительной чертой матушки было глубочайшее нелицемерное смирение, которое пронизывало ее отношение как к монашествующим, так и к мирянам. В 1837 году, в возрасте 63 лет, основательница монастыря и его первая игумения, матушка Евгения, скончалась и была погребена в монастырском Троицком храме возле придела святых благоверных князей Бориса и Глеба. Настоятельницей обители стала ее крестница и воспитанница, сестра Анастасия, прежде бывшая крепостной княгини Мещерской, служанкой ее дочери Анастасии. Сопребывание с игуменией Евгенией, при которой она была довольно долго казначеей, образовало ее, и так как она благоговела перед памятью покойной настоятельницы, то старалась о том, чтобы поддержать заведенный ею порядок, и ее игуменство было продолжением предыдущего. Она управляла Аносиным монастырем в течение двадцати лет (до перевода в Серпуховской Владычный монастырь). Во время ее игуменства поступила в монастырь и постриглась в монахини внучка основательницы обители Евдокия (в монашестве Евгения) Озерова, ставшая третьей настоятельницей монастыря (1854–1875). Как и ее бабушка, в сан игумении новая настоятельница была возведена митрополитом Московским Филаретом. Прежде принятия должности настоятельницы, Евдокия Семеновна, нисколько не кичась своим происхождением и родством с матушкой-основательницей, в течение 5 лет со смирением и любовью проходила все послушания: носила воду и дрова на поварню, стирала белье, готовила пищу для трапезы сестер, мыла полы, сама закладывала лошадь. |
| 1078 2 июля и 4 сентября 1918 г. Усманский совет местных народных судей обратился в VIII отдел НКЮ с аналогичной просьбой. 14 сентября в ответ на второй запрос VIII отдел ответил, что «на днях выходит кодекс всех положений по семейному праву» (ГА РФ. Ф. А-353. Оп. 2. Д. 701. Л. 28). ВЦИК принял Кодекс законов об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве 16 сентября 1918 г. (см.: СУ. 1918. 76–77. Ст. 818). 1081 О преследованиях Советский властью архиепископа Евдокима (Мещерского) в 1918 г. см. док. IV.46. 1082 В отзыве от 14 декабря 1918 г. юрисконсульта VIII отдела НКЮ Н.Н. Липкина-Копейщикова на письмо Костромского губисполкома говорилось: «Нахожу необходимым при посредстве ВЧК войти в непосредственные сношения с местным Костромским ЧК по поводу, во-первых, фактической проверки всех обстоятельств, сопровождавших вывоз дел местной консистории в Ипатьевский монастырь, и степени открытого противодействия этому мероприятию со стороны представителей духовенства и, во-вторых, на предмет привлечения к законной ответственности означенного в помянутом выше отзыве архиепископа Евдокима за ряд распоряжений, направленных к противодействию советским властям в деле приведения в исполнение тех или иных распоряжений правительственных: отказа представления метрических книг, организации приходской общины для борьбы с Советами, подготовлением выступления духовенства, набатный звон и проч.». В резолюции заведующего VIII отделом П.А. Красикова говорилось: «Согласен с тем, что нужно начать допрос Костромы. Привлечены ли соответствующие лица к ответственности и понесли [ли] наказания?» (ГА РФ. Ф. А-353. Оп. 2. Д. 701. Л. 145). 1083 Временное Рабочее и Крестьянское правительство, которое также именовалось Советом народных комиссаров, – официальное название правительства Советской России в период с 26 октября (8 ноября) 1917 г. до 18 (31 января) 1918 г. Было образовано решением II Всероссийского съезда Советов и должно было управлять страной вплоть до созыва Учредительного собрания. |
| Часть духовенства, не разделявшая реформаторских устремлений «живоцерковников», но напуганная кровавым террором, одни по малодушию и в страхе за собственную жизнь, другие в тревоге за Церковь, признала раскольническое ВЦУ. 16 июня 1922 г., когда в Петрограде шел судебный процесс, правящие архиереи Владимирский Сергий, Нижегородский Евдоким и Костромской Серафим напечатали в «Живой церкви» воззвание, в котором признали каноничность обновленческого ВЦУ и призвали свою паству и всю Русскую Церковь подчиниться ему. Этот документ, получивший название «меморандума трех», послужил соблазном для многих церковных людей и мирян. Митрополит Сергий был одним из самых авторитетных архипастырей Русской Церкви. Его временное отпадение вызвано было, вероятно, надеждой, что ему удастся перехитрить и обновленцев, и стоящее за их спиной ГПУ. Зная о своей популярности в церковных кругах, он мог рассчитывать на то, что вскоре окажется во главе ВЦУ и постепенно сумеет выправить обновленческий курс этого учреждения. Признав ВЦУ, митрополит Сергий с самого начала проявлял чрезвычайную осторожность и занял выжидательную позицию. В своем епархиальном городе Владимире он старался оставаться в тени, в Москву и Питер не выезжал. Но в августе 1922 г. митрополит Сергий выступил с решительным протестом против решений съезда «живоцерковников» об отмене постановления Святейшего Синода об отлучении от Церкви Льва Толстого, о допустимости второбрачия для священников и брака для епископов. По распоряжению митрополита Сергия в его епархии второбрачные священники извергались из сана, как это было искони, а вступавшие в брак архиереями не признавались, но тем не менее он не порывал с ВЦУ, по-прежнему признавая его за высшую власть в Русской Православной Церкви. Викарный епископ Афанасий (Сахаров), возглавивший борьбу с раскольниками во Владимирской епархии, на первых порах тщетно старался переубедить митрополита. Но в конце концов митрополит Сергий все-таки убедился в пагубных последствиях издания меморандума и чрезмерных расчетах на свое уменье справиться с ситуацией, покаялся в содеянном и вернулся в лоно канонической православной Церкви. Из обновленческого раскола через покаяние вернулся в Церковь и архиепископ Серафим (Мещеряков). Для архиепископа Евдокима (Мещерского) отпадение в раскол оказалось безвозвратным. В августовском номере «Живой церкви» преосвященный Евдоким изливал верноподданнические чувства по отношению к советской власти и каялся за всю Церковь в «безмерной вине» перед большевиками. |
|
|
