| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ЕВАНГЕЛИЕ ФЕДОРА КОШКИ Оклад Евангелия Федора Кошки. Рубеж XIV и XV вв. (РГБ. Ф. 304. III. 4/М. 8654) Оклад Евангелия Федора Кошки. Рубеж XIV и XV вв. (РГБ. Ф. 304. III. 4/М. 8654) (РГБ. Ф. 304. III. 4/М. 8654), иллюминированная рукопись, относится к типу служебных Евангелий-апракос (полный). Написана на пергамене уставом в 2 столбца (1°, 131,7×22,5 см, 227 л.), помещена в серебряный драгоценный оклад; происходит из ризницы Троице-Сергиевой лавры, где хранилась под 1 (ВКТСМ. С. 149). В тексте летописи по краям оклада Е. Ф. К. указаны дата создания и имя заказчика: «В ле[то] 6900 (1392.- Ред.) м[еся]ц(а) м(а)рт(а) индикта 31 оковано бы[сть] е[уангели]е се при велицем князе Вас[и]льи Дмитриевич(и) Всеа Рус(и) при пре[ос]в[я]щ[ен]н[о]м Киприя[не] митрополи[те] Киевском Всея Ру[си] повеленьем раб(а Бо)жья Федора Андреевич[а]». А. И. Яцимирский сомневался в точности надписи, считая ее неоконченной, без указания единиц и десятков даты, с ошибочным упоминанием индикта ( Яцимирский. 1904. С. 117). В. К. Трутовский первым отождествил «раба Божья Федора Андреевича» с боярином Федором Андреевичем Кошкой, служившим при вел. князьях блгв. Димитрии Иоанновиче Донском († 1389) и его сыне Василии I (1389-1425) ( Трутовский. 1915. С. 297-299). Он также подверг сомнению правильность надписи, поддержав предположение об отсутствии или о пропуске обозначений единиц и десятков, что допускает датировку оклада ок. 1392-1401 гг. О значительности фигуры Федора Кошки, бывшего одним из душеприказчиков вел. князя, свидетельствует его присутствие наряду с прп. Сергием Радонежским при подписании т. н. 2-й духовной грамоты кн. Димитрия между 13 апр. и 16 мая (ДДГ. 12. С. 33-36). Возможно, создание рукописи носило обетный характер (не исключено, что в соответствии с пожеланием вел. князя). С. Б. Веселовский видел в нек-рых изображениях на окладе святых, соименных семейству Кошки ( Веселовский. 1969. С. 146). |
| Документы почти не сохранили имен мастеров (кроме преподобных Даниила и Андрея Рублёва ), работавших в Москве в период создания Е. Ф. К. по заказу митрополичьего и великокняжеского дворов, но они несомненно входили в число лучших мастеров, как московских, так и греческих. Декорация рукописи вносит существенные коррективы в общую оценку искусства эпохи митр. Фотия, свидетельствуя об интенсивной художественной жизни и активном, хотя и кратковременном, участии в ней выходцев из Византии. Неизвестный мастер мог быть учеником Феофана Грека: оформление рукописи, сделанное им, во многом напоминает репертуар и приемы исполнения инициалов в «главных» московских рукописях кон. XIV - нач. XV в. Сведения о приезде в Москву в 10-х гг. XV в. вслед за митрополитом-греком греч. художников позволяют предположить, что и автор инициалов мог быть греч. происхождения. При этом орнаментация заставок Е. Ф. К. близка к более традиц., т. н. балканскому, типу декора рукописей 1410-1420 гг. (ср. Аникиевское Евангелие - БАН. 34. 7. 3, 10-20-е гг. XV в.). Ранний серебряный позолоченный оклад, один из самых роскошных выполненных мастерами московского круга рубежа XIV и XV вв., сочетает неск. видов техники (литье, чеканка, скань и зернь, эмаль) и является образцом ювелирного творчества этого периода. Центральные изображения в среднике Христа на престоле с предстоящими Богоматерью и свт. Иоанном Златоустом (?), выше - Христа Еммануила в медальоне и ангелов с орудиями Страстей в руках своеобразны по композиции и литургическому замыслу. Представленные ниже в медальонах образы прор. Илии (вариант прочтения - Иоанн Предтеча), вмч. Феодора Тирона (Стратилата?) и мц. Василиссы могут рассматриваться как соименные святые семьи заказчика или вкладчика (что предполагает изготовление частей оклада в разное время). Углы занимают фигуры пишущих евангелистов в многопрофильных киотах-кивориях. Кайма между ними заполнена чередующимися полуфигурами апостолов в киотах и шестокрылов в квадрифолиях. Фон средника украшен сканью и зернью. |
| Типология и иконография ранней части оклада имеют точки соприкосновения с декором однонефных визант. базилик XII-XIV вв., где центральный свод нередко украшался медальонами с полуфигурами Христа Ветхого денми, Христа Еммануила в окружении апостолов и небесных сил. В более поздних гравированных медальонах на «застенках» очевидно воздействие традиций московского искусства времени прп. Андрея Рублёва, виртуозность линейной прорисовки предвосхищает искания эпохи Дионисия . По составу персонажи «застенков» образуют 3 цикла: святители (Григорий Богослов, Иоанн Златоуст, Василий Великий и Николай Мирликийский), преподобные (Ефрем Сирин, Савва Освященный и Евфимий Великий), рус. святые (свт. Леонтий Ростовский, митр. Петр, прп. Сергий Радонежский - один из ранних наряду с плащаницей образов святого, 1422-1425, СПГИАХМЗ). Лит.: Древности Российского гос-ва. М., 1849. Отд. 1. С. 116-117; Яцимирский А. И. Григорий Цамблак: Очерк его жизни, административной и книжной деятельности. СПб., 1904. С. 117; Трутовский В. К. Федор Кошка//ЛИРО. 1915. Вып. 1/4. С. 297-299; Орлов А. С. Библиография рус. надписей XI-XV вв. М.; Л., 1952. С. 92-96. 135; Лазарев В. Н. Феофан Грек и его школа. М., 1961. С. 71-76. Табл. 61-65; Постникова-Лосева М. М., Протасьева Т. Н. Лицевое Евангелие Успенского собора как памятник древнерус. искусства 1-й трети XV в.//Древнерус. искусство XV - нач. XVI в.: [Сб. ст.]. М., 1963. С. 153-154; Рыбаков Б. А. Рус. датированные надписи XI-XIV вв. М., 1964. С. 47-48. 55; Веселовский С. Б. Исслед. по истории класса служилых землевладельцев. М., 1969. С. 146-148; Николаева Т. В. Прикладное искусство Моск. Руси. М., 1976. С. 160-166; Вздорнов Г. И. Искусство книги в Др. Руси: Рукописная книга Сев.-Вост. Руси XII - нач. XV в. М., 1980. С. 103-105. Кат. 57 [Библиогр.]; он же. Феофан Грек: Творческое наследие: [Альбом]. М., 1983. С. 267-271; Попов Г. В. Инициалы Евангелия Хитрово и их место в моск. искусстве рубежа XIV-XV вв.//История и теория мировой худож. культуры. М., 1995. |
| ЛЮДИ (раздел). – С.54-65. Священник Сергий Круглов . Очень «Живой журнал». Священник про чудеса на Луне и мир душевный Рисунки Марии Заикиной и сына священника Сергия Круглова - Саввы. Редакция благодарит издательство «Слово и дело» за помощь в подготовке материала//Фома. - – май 2014. – С.54-59. – (раздел « Люди »). Отрывки из новой книги поэта и публициста священника Сергия Круглова «Стенгазета. Заметки из дневника», которая составлена из его записей в «Живом журнале». Валерия Посашко . Колюпаново . Обитель юродивой княжны . Фото Владимира Ештокина и документальные фото//Фома. - 5(133) – май 2014. – С.60-63. – (раздел « Люди »). У вас будет ребенок: Совместный проект: журнал «Фома», рубрика «У вас будет ребенок» телепрограммы «Пока все дома», Департамент образования Владимирской области. Найти ребенка по видеопаспорту. Авторы - Тимур и Елена Кизяковы //Фома. - – май 2014 . – С.64-65. – (раздел « Люди », рубрика « У вас будет ребенок »). Вошли следующие материалы: Сережа. Видеопаспорт z 4 pk (Мои достижения; Мои документы; Обо мне; Я люблю). – С.64-65; Полина. Видеопаспор m k 13 t (Мои достижения; Мои документы; Обо мне; Я люблю). – С.64-65; Куда обращаться будущим родителям Полины и Сережи . – С.65; Семейный совет: « Мама, мы все умрем? » Как говорить с ребенком о смерти. Советует семейный психолог Екатерина Бурмистрова //Фома. - – май 2014. – С.65. – (Раздел « Люди », рубрика « У вас будет ребенок. Семейный совет »). КУЛЬТУРА (раздел). – С.66-89. Наталья Иртенина . Как Россия стала читающей страной. 12 фактов из книжной истории . Фото Виктора Ахломова/ФотоСоюз. Ил.: Глаголица. Надпись на стене Софийского собора в Новгороде; Памятник святителям Кириллу и Мефодию в г. Дмитров; Надпись на черепках сосуда, найденного в Гнездовском курганном могильнике, и реконструкция сосуда; Князь Владимир Святой (портрет); Ярослав Мудрый (портрет); Деревянные «книги» - церы – и принадлежности для письма; Новгородская грамота 366, условная дата 1360-1380 гг.; Оклад Евангелия боярина Федора Кошки. 1392; Остромирово Евангелие, разворот и лист рукописи; Изборник Святослава, разворот и миниатюра, групповой портрет семьи Святослава; Зырянская азбука «Анбур»; «Апостол» Ивана Федорова, переплет; Страница из Острожской азбуки Ивана Федорова. 1578//Фома. - – май 2014. – С.66-71. – (раздел « Культура »). |
| О берестяных богослужебных книгах мы знаем из жития Сергия Радонежского. Поначалу его обитель была так бедна, что необходимые для церковных служб тексты монахи писали на бересте. Новгородская грамота 366, условная дата 1360-1380 гг. Обычная же средневековая рукописная книга создавалась из листов пергамента — обработанной кожи овец и телят. Переплетом ей служили доски, также обтянутые кожей. Если книга предназначалась для крупного собора, торжественных архиерейских служб или для князя, ее страницы обильно украшали рисованными заставками, буквицами, миниатюрами. Переплет покрывали «ризой» — золотым, серебряным или хотя бы посеребренным окладом с драгоценными каменьями, жемчугом. Пергаментные книги были огромной ценностью. Даже небольшие и скромно украшенные тома могли себе позволить лишь немногие люди — как настоящую роскошь. Похвала книжности Оклад Евангелия боярина Федора Кошки. 1392 Почитание книжной премудрости на Руси было очень велико, ведь священными книгами глаголет Дух Святой. Веком позднее крещения страны начинается золотой век древнерусской письменности. Трудятся переводчики, творят писатели, создаются образцовые произведения словесности, иноки в монастырях погружены в стихию святоотеческой книжности. В начале XII века Нестор Летописец создает настоящий гимн книжному слову: «Велика бывает польза от учения книжного; книгами наставляемы и поучаемы на путь покаяния, ибо от слов книжных обретаем мудрость и воздержание. Это — реки, наполняющие вселенную, это источники мудрости; в книгах неизмеримая глубина… Ибо кто часто читает книги, тот беседует с Богом и святыми мужами…» Популярными наставлениями в домах мирян и кельях монахов были «Слово о почитании книжном» Ефрема Сирина, «Слово…» на ту же тему Иоанна Златоуста и труды других византийских авторов. В одном из них сказано: как «узда для коня управительница и удержательница, так же и праведнику книги. Не составится корабль без гвоздя, ни праведник без почитания книжного». Первые шедевры До обнаружения Новгородской Псалтири на церах первой точно датированной русской книгой было Остромирово Евангелие. |
| С. 21). С посл. четв. XIV в. в рус. «манерных» (термин В. Н. Щепкина) уставных почерках появляется начертание М с прямоугольной (в виде перевернутого П) перемычкой, порой опускающейся под строку (Евангелие 1393 г., Киевская Псалтирь 1397 г., Евангелие Успенского собора, Евангелие Федора Кошки и др.). В русских уставных и старших полууставных почерках кон. XIV - раннего XV в., в особенности в рукописях в 2 столбца, в конце строк может употребляться «половинное» начертание буквы, причем как в правом, так и в левом варианте, в виде Л с «хвостом» или «хоботом», уходящим под строку (реже в виде лат. N). Данная особенность не является региональной, при этом она составляет палеографическую дату, т. к. не засвидетельствована ранее посл. четв. XIV в. ( Турилов. 2010. С. 312, 327). Иное сокращенное написание буквы дает тайнопись-«полусловица», где М изображается в виде округлой середины буквы - дужки ( Сперанский. 1929. С. 84-85). Древнейший образец подобной системы, написанный ею почти целиком, представляет миниатюрная пергаменная Псалтирь рубежа XIV и XV вв. Ватикан. Слав. 8. Для полууставного письма не характерно написание М с плечами, развитие в полууставе получают варианты острые, с непараллельными расходящимися мачтами, заостренной петлей. Если в XIV в. округлая петля еще наблюдается, то в XV в. безусловно господствует заостренная: . Распространяются модификации с прямой правой и наклонной левой мачтой - , возникают начертания с изогнутой левой мачтой, поднимающейся над правой,- , с изогнутыми линиями - . В новгородских берестяных грамотах с XI до сер. XV в. преобладают 2 основных начертания буквы М: а) острое как с наклонными, так и с вертикальными мачтами, с петлей из 2 прямых - ; б) с плечами с разными вариантами петли: округлой - , из 2 прямых - , из изогнутых линий - . До кон. XIV в. грамоты дают модификации обоих начертаний с нижними засечками - и острого начертания - с верхними засечками - . Оба начертания были также представлены в различных вариантах с покрытием (до нач. |
| Над рукописью работали не менее 2 писцов, почерк старшего представляет образец устава рубежа XIV и XV вв., близкий к почеркам писца Климентьевского Евангелия (нач. XV в.- РГБ. 25) и Евангелия Хитрово (ок. 1400 г.- РГБ. Ф. 304. III. 3/M. 8657), а также 1-го писца Евангелия Успенского собора Московского Кремля (кон. XIV - 1-я четв. XV в., ГММК. Кн. 34). Совокупность почерков дает основание для датировки собственно рукописи временем не ранее 1-го и 2-го десятилетий XV в. Не исключено, что первоначальный достаточно скромный орнамент, замененный в процессе оформления Е. Ф. К. более роскошным, с обилием золота, относится к раннему блоку рукописи, современной окладу. Е. Ф. К. было декорировано в ведущей столичной мастерской, действовавшей с 90-х гг. XIV в., при митр. Киприане ( 1406). С ней связан ряд книг, художественное оформление к-рых отличают мастерство, преемственность стилистики и приемов исполнения ( Киевская Псалтирь - РНБ. ОЛДП. Fol. 6, 1397 г.; Евангелие Хитрово). Датировка Е. Ф. К. 2-м десятилетием XV в. предполагает его создание уже при митр. Фотии, в тот период, когда с появлением в Москве греч. художников произошли изменения в эстетической ориентации придворного искусства, выразившиеся в нарастании пластической отчетливости, экспрессивности, масштабности изображений. Исполнители инициалов Е. Ф. К. следуют стилистике позднепалеологовской эстетики, в то же время сохраняя тесную связь с декораторами предшествующих столичных рукописей. Ими созданы утонченные образы, изощренные орнаментальные мотивы. Многочисленные орнаментальные и фигурные буквицы образуют взаимосвязанные серии. Ансамблевый подход особенно заметен при рассмотрении зооморфных стилизованных инициалов - они делятся на циклы змей, драконов, птиц, соотносящихся с комментариями свт. Василия Великого к кн. Бытие. Виртуозность исполнения инициалов в наибольшей степени ассоциируется с творчеством Феофана Грека . Однако обновление Е. Ф. К. приходится на период, когда художник уже покинул Москву или скончался после 1405 г. |
| «Никита Иванович скончался, не оставив наследников, поэтому все его имущество оказалось в государевой казне, - поясняет Некрасова. – Прапор предали на хранение в Оружейную Палату, но уже в XVII в. он оказался утрачен. Сохранилось, однако, его подробное описание, из которого можно сделать вывод: видимо, это первый романовский стяг с родовым гербом в виде грифона. Откуда Никита Иванович мог заимствовать сюжет с этим мифическим животным? Известно, что его предок Никита Романович (отец Федора Никитича) в 1575 году служил наместником в ливонском городе Пернау, а для местного гарнизона там чеканили серебряные монеты с изображением именно грифона. Разумеется, это только версия, ни исторических свидетельств, ни подтверждающих ее документов нет. Но известно, что и Федор Никитич, и его жена Марфа пользовались изображением грифона как родовым символом. А император Александр II официально присвоил ему статус фамильного герба царствующей династии». В верхней Трапезной палате в первый дни работы новой экспозиции Российская государственная библиотека демонстрировала два редчайших экземпляра из своего собрания – инкунабулу 1393 года Евангелие Федора Кошки (именно от отца этого человека – Андрея Кобылы – по родословной книге XVII века ведут свою линию Романовы) и печатное Евангелие Никиты Ивановича Романова 1633 года (семейный вклад в Троице-Сергиеву лавру за упокой души скончавшегося Патриарха Филарета). Сейчас подлинники этих изданий главная библиотека страны вернула в свое хранилище. Но и без них в Трапезной палате есть на что посмотреть. Упомянем лишь о роскошных обоях цвета имперского бордо с вышитыми золотыми нитями вензелями первого царя из рода Романовых Михаила Федоровича. Их рисунок к открытию музея на Варварке в свое время утверждал лично император Александр II. Но после революции места такому интерьерному убранству в советском музее, естественно, не нашлось. И вот только теперь обои воссозданы на средства частных меценатов – пока, увы, в одном-единственном помещении. Читайте также: |
| Гипотеза о том, что Е. Ф. К. как напрестольное предназначалось для великокняжеского Благовещенского собора, обрушившегося и перестроенного в 1416 г., позволяет объяснить позднейшие дополнения, внесенные в кодекс. Косвенным подтверждением этой гипотезы является оклад напрестольного Евангелия 1568 г. (ГОП), созданный по заказу Иоанна IV и повторяющий оклад Е. Ф. К.; можно предположить, что образец для подражания был избран осознанно и следует раннему служебному кодексу великокняжеского дворцового храма ( Попов. 2003). На основе записей во вкладной книге Троице-Сергиева мон-ря Е. Ф. К. отождествлено специалистами с кодексом, вложенным в обитель прп. Сергия Федором Андреевичем Голтяевым, потомком Федора Кошки: «Евангелие большое в десть на харатье опракос, обложено серебром сканью, а заставицы и строки, и слова большие писаны золотом. А писано то Евангелие в отписных ризных книгах 83-го (1574/75.- Ред.) году 1 Евангелие, а в котором году дано, того не написано» (ВКТСМ. С. 149; обзор мнений об идентификации Е. Ф. К. см.: Николаева. 1976. С. 160-166). Голтяевы занимали видное положение в московской боярской среде и были тесно связаны с Троице-Сергиевым мон-рем, являясь активными дарителями между 1428 и 1432 гг., а также ок. 1445 г. (ВКТСМ. С. 66, 163). Лист из Евангелия Федора Кошки. 2-е десятилетие XV в. (РГБ. Ф. 304. III. 4/М. 8654. Л. 128 об.) ) Лист из Евангелия Федора Кошки. 2-е десятилетие XV в. (РГБ. Ф. 304. III. 4/М. 8654. Л. 128 об.) ) Вопрос датировки Е. Ф. К. неоднозначен в силу разновременности его частей, составляющих ныне единое целое. Одновременная драгоценному раннему окладу рукопись, возможно в связи с повреждением, была заменена новым пергаменным блоком. Мнение о более позднем по сравнению с окладом времени появления рукописи принадлежит А. А. Турилову. На основании палеографических и художественных признаков наиболее вероятным временем ее создания является 2-е десятилетие XV в. В 20-х или в 30-х гг., перед передачей Е. Ф. К. в Троице-Сергиев мон-рь, видимо, были созданы в дополнение к окладу серебряные золоченые пластины («застенки»), закрывающие торцы книги. |
| Знаменательно, что создание образа систематизированной святости, «иконы из многих икон», рассматривается как отличительная черта литургической утвари эпохи митрополита Киприана. Для нас особенно интересно наблюдение, что в период с конца XIV в. по середину XV в. сложная вариативность литургических композиций сменилась «полной унификацией сюжетов по образу и подобию иконописи» 269 . При этом некоторые явления древнерусского ars sacra, как кажется, прямо связаны с антепендиумами и первыми иконостасами. К их числу принадлежит иконографическая программа оклада Евангелия Федора Кошки, созданного, согласно вкладной надписи, в 1392 г. «при преосвященном Киприане, митрополите Киевском и всия Руси» 270 . Исследователи уже указывали на возможную связь декора оклада с реальной архитектурой первых иконостасов, на центральное изображение Деисуса с Христом на троне и многоярусную структуру 271 . Велико и неслучайно сходство композиции оклада с алтарными пеленами типа «Суздальского воздуха» или очень близкой по времени пелены 1389 г. Отметим изображения пишущих евангелистов в углах, вкладную надпись, идущую каймой по краю, ангельские чины на полях, а также особый принцип как бы вставленных и специально обрамленных образов, напоминающих как вышитые золотом и жемчугом изображения на тканевой основе, так и отдельные иконы в структуре иконостаса. Евангелие Федора Кошки, находившееся на престоле во время литургии и хорошо видимое в открытых царских вратах, входило в символическую систему многосоставных алтарных икон и должно было, вместе с иконостасом и антепендиумом, создать образ всей Церкви. Драгоценный оклад 1392 г. позволяет догадываться, как могли бы выглядеть чеканные древнерусские антепендиумы, продолжающие византийскую традицию, известную нам по венецианской Pala d’Oro. В связи с этим кажется вполне вероятным предположение, что образ «Спаса в силах», появившийся в центре деисусного чина и ставший важнейшим нововведением русского иконостаса, мог быть подсказан иконографией антепендиумом. Идея небесного величия Христа полностью соответствовала византийскому толкованию верхнего алтарного покрова как символического образа Славы Божией. Литургический комментарий Симеона Солунского , написанный в эпоху Киприана, раскрывает смысл многофигурных композиций на предалтарных иконах, доминирующие в их иконографии темы Теофании и Евхаристической жертвы, взаимозависимые как верхний и нижний алтарные покровы: «Трапеза образует всю Церковь , от концов земли собравшуюся к Господу, на нем основанную евангельскою проповедью и словом благодати… Полагается срачица (syndon), которая знаменует плащаницу на умерщвленном ради нас божественном теле. Потом распростирается трапезофор (индития), который бывает светлее и служит образом Славы Божией, так как жертвенник есть престол Божий; а с другой стороны, он напоминает и одежды Спасителя, блестевшие как снег» 272 . |
|
|
