| Он надеется, что вперед мы не будем его оскорблять своими глупыми ответами «не читал» да «не готов». А я, господа, за весь класс поручился пред ним в том, что мы не замараем своего доброго имени и никогда не уроним себя пред его глазами, поэтому теперь прошу вас, господа, поддержать меня и оправдать мое за вас ручательство пред Владимиром Яковлевичем. Прошло после того новых два класса. Бетуллин показал себя совсем иным человеком, он так был кроток, обходителен и весел, что заметна была в нем резкая перемена, возражение все решал тотчас же, лекции объяснял, не читая свои записки, как было прежде, а передавая ее со слов, и так хорошо и ясно, и раздельно, как будто он просто разговаривал о чем-нибудь с учениками, повторять свои лекции он заставлял Владиславлева или Матвеева, которые повторяли их слово в слово. По окончании второго класса он сказал Владиславлеву, «передайте своим товарищам, что в следующий класс я буду слушать лекцию!» Владиславлев, передал это товарищам, и к следующему классу все ученики приготовились прекрасно. «Что же, господа, все знаете лекцию»? – спросил кто-то в тот день перед классом. «Я, братцы, не знаю», – сказал Дубенский. «Ах ты скотина! – разом крикнуло человек двадцать, – из класса его нужно выгнать, господа, чтобы он своим здесь присутствием не позорил нас и самого класса не осквернял... Извинись непременно перед Владимиром Яковлевичем». «Иди скорее сюда, – сказал Когносцендов, – иди, мы тебе расскажем лекцию». Дубенский подошел к первому столу и Когносцендов с Владиславлевым, раза по два каждый, рассказали ему лекцию. Пришел Бетуллин, спросил трех учеников, а в числе их и Дубенского, и они все ответили прекрасно, наставник вполне остался доволен их ответами и выслушав всю лекцию за три класса однажды, начал снова говорить лекцию к следующему классу. «Благодарим, Владимир Яковлевич», – все почти в один голос сказали Бетуллину по окончании класса. Бетуллин был вне себя от такой благодарности. И с тех пор дело пошло и пошло своим чередом, и чем далее, тем лучше. Бетуллин выпросил у ректора дозволение оставить классический учебник и вместо него выдавать ученикам свои записки. Записки его были так коротко и отчетливо написаны, что сокращали половину труда учеников, и так были легко и просто изложены, что ученикам стоило лишь однажды их прочесть после объяснений наставника, чтобы знать лекцию к классу. На классах все ученики отвечали всегда прекрасно, а на годичном экзамене так хорошо ответили, что Бетуллину от семинарского правление объявлена была благодарность за ревностное и успешное преподавание, а ответы учеников ректор ставил в пример всем, и особенно ученикам М. Бетуллин сделался таким образом единственным наставником и любимцем целой семинарии. Это был тот самый наставник церковной истории, о котором прежде было замечено, что он «очень дельный наставник, трудится изо всех сил, оценен учениками достойно и любим ими». |
| Львов тщетно добивался этого у Синода и генерал-прокурора Сената князя Н.Ю. Трубецкого в 1754–1756 годах 424 . Синод немедленно опротестовал это распоряжение Сената, заявив, что этого нельзя допустить без Высочайшего указа и запретил Канцелярии приводить указ Сената в исполнение. Через три дня после этого (8 февраля 1759 г.) последовало возражение на это обер-прокурора Синода князя А.С. Козловского. В свою очередь Синод снова заявил, что прокурору без Высочайшего указа все-таки в Канцелярии быть не следует, о чем и постановил доложить Государыне. Обер-прокурор, однако, задержал у себя все делопроизводство и лишь 8 марта посланному к нему после многих требований синодальному экзекутору дал к Синоду записку о том, что пропустить к исполнению определения Св. Синода от 5 и 11 февраля он по должности не может, т.к. прокурору в Канцелярии С. Э. Правления, как ныне, так и впредь быть непреложно следует, о чем он и доложит от себя Императрице. Поэтому Св. Синод признал себя вынужденным обратиться со своей стороны к непосредственной защите Императрицы 425 . Так не хотелось Синоду, чтобы в Канцелярии С. Э. Правления был бдительный глаз прокурора. Тем не менее прокурор был назначен, хотя уже в самую пору секуляризации. Сначала, как мы видели, выбор пал на прокурора Главного Кригс-Комиссариата Алексея Дубенского 426 , который и вступил в свою должность, не оставляя прежней, 27 того же августа 427 . Но затем, 27 февраля 1763 г., в личной беседе с князем Козловским, Императрица велела заменить Дубенского прокурором Московской Синодальной Конторы Иваном Рязановым, с оставлением его и в прежней должности 428 . Это повеление и было оформлено в И. В. указе от 28 того же февраля 429 . Штатная сумма на содержание личного состава членов и служащих Канцелярии определена была не сразу, только жалованье членам было назначено: первоприсутствующему 400 руб., а двум другим по 200 руб. в год 430 . Но затем было положено: присутствующим, т.е. членам, секретарям и приказным и другим синодального дома служителям, унтер-офицерам и солдатам при Канцелярии, ризничему синодального дома с братией, иподиаконам и певчим – 4972 руб. |
| Поздно вечером мы, несколько обычных спутников свитского поезда «литера Б», собрались в нашей комфортабельно уютной гостиной, перешедшей в этот поезд из старого императорского - «литера А». В Бродах мы получили почту из Петрограда. Было много новостей. Устроились по удобным креслам. Дубенский, засунув руки за пояс блузы, ходил вразвалку посередине салона. «Ну, вот вы, господа», начал он, глядя на нас с Сусловым, «набросились на меня там, в Перемышле, вечером на мосту, когда я вам стал говорить, что в Галицию не надо было ехать, а выходит-то, по-моему». И генерал стал рассказывать, что в Ставке получены кое-какие тревожные сведения. На галицийском фронте, против армии Радко-Дмитриева стали заметно группироваться немецкие части. Видимо, что-то там подготовляется нехорошее. Черный Данилов уже ходит, как туча, а Янушкевич нервничает. «Ведь эта...», - генерал непочтительно выругался, «только и умеет, что нервничать. Не было бы худа». И генерал, видимо, со слов Брусилова и его окружения, стал рассказывать, что Иванов - человек узкий, нерешительный, бестолковый и очень самолюбивый, не понимает создающейся на фронте обстановки. Не понимает, что против 3-ей армии генерала Радко-Дмитриева идет накопление больших неприятельских сил и не усиливает Радко-Дмитриева, несмотря на все его просьбы. Стали говорить о галицийском населении. Все сходились на том, что, если простой народ и напоминает малороссов, то города производят впечатление вполне ополяченных. Все имели одну и ту же информацию, что во главе враждебной России агитации и пропаганды стояло католическое духовенство во главе с униатским митрополитом графом Шептицким. Последнего военным властям пришлось отправить в Киев. Перешли на Петроградские новости. «Ну, Глинка, теперь Вы нам сообщите, что у Вас, там, в Петербурге, Григорий Богомерзкий делает», обратился, по обыкновению, ко мне Дубенский, именуя так Распутина. Все расхохотались. Я рассказал, что Распутин стал очень пить, чего до войны за ним не замечалось. Во-вторых, у одного знакомого, он очень сердился, что Государя уговорили ехать в Галицию, так как он считал, что эта поездка «безвременна», но что он молится и потому сойдет в поездке благополучно. Мой корреспондент подшучивал, конечно, насчет молитв старца, но относительно несвоевременности поездки писал серьёзно и прибавлял, что некоторые очень неодобрительно отзываются за это о Ставке. |
| Дар ясновидения у Распутина был большой, и то, что он накаркал в столице, как будто стало оправдываться относительно Галиции. Дубенский был смущен, а мы стали смеяться, что он работает заодно, со Старцем. Поговорив еще немного, мы пошли по купэ и Дубенский долго еще ворчал и возился по соседству со мной, что всегда случалось, когда он был в дурном расположении духа. Утром 13-го императорский поезд продвинулся к Проскурову. Все местечко высыпало к дороге, по которой, Государь должен был ехать на автомобиле в Каменец-Подольск. Старые евреи в лапсердаках, с пейсами, были очень живописны. Детвора жалась около матерей. В 10 часов царский автомобиль тронулся под крики толпы и визг детей. При проезде через деревни автомобиль замедлял ход. Толпы народа стояли по пути, кланялись; перед многими домами, у дороги, стояли столы, накрытые белыми скатертями с хлебом и солью. При въездах и выездах были устроены арки из зелени и полотенец. Было наивно хорошо и мило. Не доезжая верст двадцати пяти до города, в придорожном лесу, на уютной поляне, был сервирован гофмаршальской частью завтрак для Государя со свитою. Остановка нескольких автомобилей привлекла, конечно, внимание крестьян, работавших поблизости. Стали сходиться. Мы, охрана, подпустили их насколько можно было близко, установили в порядке и, после завтрака, Государь подошел к крестьянам. Поздоровавшись, Государь стал расспрашивать, откуда они и долго разговаривал с ними. Крестьяне удивительно просто и толково отвечали Государю. Государь пожаловал каждому серебряные часы с цепочкою. Крестьяне повалились в ноги. Стали целовать одежду и руки Государя. Сконфуженный, Государь поднял одного старика под руку. Сцена была замечательная. И этой встречей, и завтраком, и отдыхом в лесу Государь остался очень доволен, и, так как инициатива этого принадлежала Воейкову, то, конечно, он был в восторге. При въезде в город встретили губернатор и депутации. Депутации были и около собора. Все подносили деньги на нужды войны. Всего поднесли до 53 тысяч. Крестьяне подносили только хлеб-соль. У собора же были и военные власти. После молебна Государь произвел смотр войскам, среди которых был и Крымский конный Ее Величества полк, столь хорошо знакомый по Крыму. Посетив затем раненых в двух госпиталях, Государь вернулся в Проскуров и императорский поезд отбыл в Одессу. |
| 164 «Завтра при утреннем докладе, – заканчивал Алексеев, – еще раз доложу Е. И. В. желательность теперь же принять некоторыя меры, так как вполне сознаю, что в таких положениях упущенное время бывает невознаградимо». 165 Результатом этого совещания о продовольствии и была правительственная декларация в Гос. Думе 25-го и собрание в тот же день в Городской Думе с представителями от общественных и рабочих организаций. (См. мою книгу «На путях к дворцовому перевороту»). 166 «Несмотря на все убеждения в том, что ему надлежит выйти в отставку, чтобы облегчить Государю Императору разрешение назревающаго и все возрастающаго конфликта, – добавляет мемуарист, – кн. Голицын оставался неумолимым в своем решении, объяснив, что в минуту опасности он своей должности не оставит, считая это позорным бегством, и этим только еще больше усложнил и запутал создавшееся положение». Это, как мы уже знаем, совершенно не соответствовало действительности, так как совещание было после посылки Голицыным телеграммы в Ставку. Может быть, слова Родзянко надо считать отзвуком предварительной беседы, которую вел Родзянко с Голицыным 26-го... 167 До некоторой степени в план был посвящен Шульгин, с которым предварительно Маклаков советовался. Шульгин, по обыкновению не помнит, что в воскресенье 26-го обсуждалось в бюро прогрессивнаго блока, но помнит, что предложил «не отделываться общей формулой» и наметить конкретно людей, доверием общества облеченных», – на случай, если правительство согласится пойти на путь соглашения с Думой, но список не составили, потому что нашли, что это «еще... невозможно». 168 Хронологическое совпадение показаний Беляева и отчасти Голицына с записью Палеолога позволяет допустить, что решение о телеграмме, действительно, было принято в ночном совещании министров 26-го. Выбитые событиями 27-го из колеи министры запоздали с отправкой телеграммы, или на них повлияли правые. 169 К сожалению непосредственные «записи-дневники» ген. Дубенскаго мы знаем лишь по отрывочным использованиям их Блока, или по выдержкам, прочтенным в Чрезвычайной Следственной Комиссии при допросе Дубенскаго. |
| Церкви этого округа лежат в западной части Дубенского уезда, у Австрийской границы, в расстоянии от 28 до 67 вёрст к западу от Дубно. Благочинным состоит протоиерей м. Боремля Иосиф Васильевич Моссаковский (с 10 сентября 1848 года). 774 . м. Берестечко (при р. Стыри, близь Австрийской границы) волости Берестечской, от Житомира 327 вер., от Дубно 50 вер., от ближ. ж.-дор. ст. Рудня Почаевская 30 вер., от ближ. почт. ст. Радзивилова 30 вер., от ближ. приход. с. Солонева 2 вер. и с. Кутрова – 2 версты. Река Стырь в этом местечке образует обширный пруд-став. Название своё м. Берестечко получило, вероятно, от того, что местность, им занимаемая, в древности изобиловала деревом – Берестом. Впрочем, иные думают, что оно названо так потому, что выходцы из города Берестья (ныне г. Брест-Литовск Гродн. губ.), по какому-нибудь случаю ища себе места для поселения и идя по р. Стыри, пришли в эту местность, которая им понравилась, и, поселившись здесь, назвали самую местность Берестечко – в память своего родного города Бреста; а известно, что г. Берестье долгое время принадлежал к Владимиро-Волынскому княжеству в входил в состав Владимирской епископии, от чего епископы именовались Владимирскими и Берестейскими. Местечко это – очень древнее. Вблизи его находится село Перемилье, которое некогда, в удельный период русской истории, было городом, где жили удельные русские князья. Полагают, поэтому, что нынешнее м. Берестечко составляло его предместье и было его городищем, как м. Янполь был предместьем г. Тихомля (ныне села) или же, быть может, само Берестечко было центром города, так как по нынешнему своему местоположению на возвышенной равнине оно более похоже на средоточие, чем на предместье города. Первоначальная история самого Берестечка до 16 века неизвестна: она не отделяется от истории города, а ныне села Перемилья, к описанию которого под 803 мы и отсылаем читателя. Грозное нашествие татар на Волынь, под предводительством Батыя в 1240 году, не могло не отразиться и на городе Перемилье. В числе многих других опустошённых ими Волынских городов он был совершенно разорён и, ставши селом, навсегда утратил своё политическое значение как удельного города, а вместе с ним той же участи подверглось и Берестечко, как составлявшее часть его. Отделившись от Перемирья, Берестечко образовало собою особое селение, которое затем с 16 века стало иметь свою особенную историю. |
| В списке присягавших обывателей Луцкого повета значится: «Якуб Лясковский з Былча» и·«Станислав Пресмыцкий з Былча» (Архив, ч. 2, т. 1, стр. 6). 452 Село Берег упоминается в акте от 1545 года в описи Кременецкого замка, в числе городень которого упоминается «подле городни Лосятинской городня Петра Денисковича и Андрея Куневского, с имений их Берега и Вербой» (Памятники, т. 4 отд. 2, стр. 210). Ещё оно упоминается в акте от 17 апреля 1561 года в донесении вижа о вручении королевским дворянином пану Алексею Козинскому децкованного листа, которым последний призывается к королевскому суду по жалобе на него пана Петра Денисковича о наезде и грабеже имущества в сёлах Столице и Береге (Опись актовой книги Киевск. центр. архива 2,035, стр. 15, п. 16). 453 Село Бокуйм – под именем села Бокуймы Луцкого повета, как имение Стася Еловича, – упоминается в акте от 1545 года в описи Луцкого замка, в числе городень которого упоминается «городня Стася Еловича с Букоймы и с Баковец»; ниже в том же акте сказано, что «село Быкоймы держит Грицко и Семен Еловичи» (Памятники, т. 4, отд. 2, стр. 74:187). Ещё оно – под именем села Букоймы – упоминается акте от 15 марта 1561 года во вводе господарского земянина Ивана Еловича-Букоемского и его сестры Федоры во владение находившейся в опеке их частью седа Букоймы. Ещё оно упоминается в акте от 4 апреля 1561 года в жалобе господарского земянина Григория Букоемского о причинении земянином Иваном Букоемским и друг. убытков его слуге в селе Букойме и нанесении ими же ран вижам и бившим при нём посторонним лицам при вручении последними Ивану Букоемскому напоминального листа Киевского воеводы князя Константина Острожского с требованием не причинять более убытков. Ещё оно упоминается в акте от 13 августа 1561 года в жалобе земянина Ивана Еловича-Букоемского и пана Дмитра Долматовича о грабеже хлеба с Букоемских их полей паном Семёном Еловичем (Опись актовой книги Киевск. центр. архива 2,035, стр. 13, 14, 25, пп. 15, 4:7). Ещё оно упоминается в акте от 28 февраля 1563 года в жалобе Дубенского урядника Киевского воеводы князя Константина Острожского о нанесении побоев крестьянам последнего паном Иваном Еловичем-Букоемским и его зятем Дмитром Долматовичем в селе Букойме, заставленном Острожскому паном Григорием Еловичем. |
| Вследствие их просьб, 2-го апреля 1750 года, св. синоду чрез духовника императрицы прот. Дубенского объявлено было Высочайшее повеление, чтобы дела о смоленских в св. синоде, по силе правил св. отец были рассмотрены и представлены Ее Величеству с мнением непродолжительно. По поводу сего повеления, св. синодом, в журнале от 2-го апреля, определено: „предложить к докладу экстракт из дела после 25-го апреля (дня коронации); а между тем с учиненных о винах брачных разводов мнений преосвященных Феофана новгородского, Иосифа московского и Афанасия вологодского 372 послать копии к членам синода для рассуждения». Прежде, чем св. синод занялся „рассуждением» о всем деле „смоленских шляхтичей», чрез московского митрополита Платона (Малиновского) объявлено в синоде новое высочайшее повеление, данное чрез духовника Ее Величества протоиерея Дубенского с „наикрепчайшим» подтверждением о том, чтобы дело о браке смоленского шляхтича Богдана Друцкого-Соколинского, женившегося на второй жене в пятой степени свойства, по смерти первой жены, бывшей ему в кровном родстве в 6-й степени, „особо от прочих о таковых в свойствах поженившихся шляхтичах в св. синоде дел, всеконечно, как наискорее, производством и решением окончено было». Сверх того, 1-го июля 1750 года, от графа Разумовского, чрез нарочно присланного в св. синод, Высочайшим именем учинено было напоминание и подтверждение св. синоду о скорейшем окончании дела Б. Друцкого-Соколинского. Журналом 1-го июня в св. синоде было положено составить из дела Друцкого экстракт и предложить оный присутствию 6-го числа июня, о чем и известить повестками всех членов синода. Но 6-го числа в присутствие синода не явились члены – Стефан (Калиновский) архиепископ новгородский и Арсений (Могилянский) епископ переяславский. Члены эти, как известно было тогда, держались того мнения, что св. синод – не в праве отступать в решении брачных дел от правил, изложенных в 50-й и 51-й главах кормчей книги. Присутствовавшие же в заседании члены заявили, что они желали бы высказать свои мнения, но „без полного собрания синода оного учинить стали быть воспрепятствованы», потому что в полном собрании „каждый член, согласився с другими, удобнейше утвердиться может в мнении». |
| е. да бит будет) муж той; а рабу ту достоит от князя земли тоя продати чрез землю ту во иную землю, а цена та дати убогим. Тоже блудящаго по Бoжiю закону достоит, да отдастся бoжiuм рабом». Последние слова Дубенский обясняет таким образом, что виновный должен предаться церковному покаянию в доме церковном (Русск. Достопамятности, II. стр. 205, примеч. 23). Но, сравнивая это место с соответствующею статьею закона судного по Строевскому изданию, а равно по изданию Археографич. комиссии (П. С. Р. Л. т. VI) находим, что приведенное место передается там следующим образом: «тоже блудящаго по Бoжiю закону достоит удалятися им Божиим рабом, да отдастся в пост 7 лет» и т. д., что придает статье более естественный и притом совершенно определенный смысл. Другое место, которое служит к подкреплению предположения Дубенского, есть та странная, необъяснимая вставка, которая представляет собою не что иное как заголовок первого из 50-ти титулов номоканона Иоанна Схоластика. В списке Дубенского он читается так: «о уставней патреархом правильней чсти, яко даст им всхыщати обльиному достойны на священие и строение, ино всхыщеныя по обиде вратити». Дубенский (Рус. Достопам. II, стр. 215, прим. 110) придает приведенному месту тот смысл, что лица, которые «достойны обльиному“ (т. е. обельному), которые, другими словами, присуждены к церковному покаянию или к рабству, должны быть обращаемы в причетники («на священие»), или в холопы монастырские («на строение»), равно как должна быть возвращаема свобода тем, которые невинно приговорены к лишению оной («ино всхыщеныя по обиде вратити»). Если мы сравним с приведенным, в высшей степени неудобовразумительным, славянским переводом латинский перевод первого титула Номоканона Иоанна Схоластика, то увидим, что подлинник не содержит в себе даже ничего похожего на мысль о суде над кем бы то ни было и о присуждении к какому бы то ни было наказанию; здесь просто говорится о том, что один патриарх не должен вмешиваться в область другого ни по вопросу о хиротонии, ни по вопросу об администрации вообще, и если один присвоил себе права другого, то должен возвратить присвоенное тому, кто потерпел от этого право, нарушения (de honore patriarchis ex canonibus decreto, et quod non liceat cuiquam horum provinciam ad alium pertinentem ordinationis atque administrationis causa subripere, verum etiam subreptas jam injuria affectis reddendas esse). |
| 21 октября исполнилось 20 лет церствования Государя. Утром Их Величества приобщились Св. Тайн в Феолоровском соборе. День был яркий, солнечный. Через несколько часов императорский поезд унес Государя в Действующую армию. Его Величество сопровождали все лица первой поездки, кроме графа Фредерикса и Мосолова. Вновь был взят Н. П. Сабчин В поезде Литера Б был новый человек отст. генерал Дубенский, которому было поручено составление описаний поездок Государя. Его прикомандировали к канцелярии министра двора и в поездках он подчинялся непосредственно барону Штакельбергу. Купе генерала было соседним с моим, и мы стали сходиться с ним с первых же дней. Генерал внес в наше общество свежую струю извне. В первый же вечер, когда мы собрались после обеда в гостиной, Дубенский стал расспрашивать, что такое Распутин, почему он играет роль при дворе и т. д. Это было так неожиданно и странно коснуться именно этой темы, о которой мы никогда между собой не говорили. Стали ему разъяснять, что никакого влияния его нет, что все это сплетни и т. д. Но странно, в нашем поезде столкнулись два разных теперь начала. То же было и в царском поезде. Там чужое начало принес с собой лейб-хирург Федоров. Женатый на москвичке из купеческой семьи, он хорошо знал среду купечества и много говорил об этой силе, все более и более добивавшейся власти. Имена Рябушинских, Второвых, Гучковых и других москвичей пересыпались в разговорах с Федоровым. Много там было неясного, недоговоренного, что уразумелось только потом. 22 октября Государь прибыл в Минск и, осмотрев несколько госпиталей, выехал в Ставку, куда приехали к вечеру того же дня. В Ставке царило приподнятое настроение. Отступление немецких армий по всему фронту считали победой, а на турецком фронте наши взяли Баязет. Заслугу по операциям против немцев приписывали Ставке. Вел. Князь, ген. Янушкевич и Данилов были награждены Георгиевскими крестами. Попутно поругивали за нерешительность командующего Юго-Зап. фронтом Иванова. Очевидно он был кончен. Он был стар. |
|
|
