| Чтобы иметь приблизительное представление о сумме лет от сотворения мира до Р. X., прибегли к априористической теории. В основе ее лежат мистические воззрения. По слову Библии, человек сотворен в 6–й день; предполагали при этом, что создание человека последовало в полдень. Бесспорно известно, что и Христос умер в пятницу (6–й день) около полудня. Таким образом, наблюдалась полная аналогия между созданием человека и воссозданием его. Но на этом не остановились. В псалме сказано, что пред Господом «тысяща лет, яко день един» (Пс. LXXXIX, 5; 2 Петр. III,8). На основании этого решили, что подле дня человеческого существует день Божий, равный тысяче лет. Если Христос воссоздал человека в половине 6–го дня, то предположили, что это должно совпадать и с порядком дней Божиих. Таким образом получилась круглая цифра около 550 лет от сотворения мира до смерти Христа. Но раз хронологи, как лица умные, понимали, что не следует эту дату понимать в безусловно точном смысле, они и пользовались ею только как приблизительною. Эту теорию высказал первый Юлий Африкан; к ней примыкает и Ипполит римский. Итак, 5500 лет представляют традиционную дату. Нужно было согласить с этою цифрою библейские и вне–библейские даты. К этой задаче и сводились древние хронологические работы. Так как в 15–й год правления Тиверия Христу было приблизительно 30 лет, то, значит, Христу было около 15 лет когда умер Август. А смерть Августа последовала 19 августа 14–го года по эре Дионисия, в 767 году по условной эре Варрона ab urbe condita. Следовательно, Христос родился около 752 г. ab urbe condita. Таковы твердые данные. Для Юлия Африкана 752 annus ab urbe condita есть 5500–й от Адама. Серьезной критике эту хронологию подверг Евсевий кесарийский. Евсевий взялся за свой труд с объективными историческими понятиями. Он решил не служить никаким теориям, хотя бы в них и было много красивого. Так, апологеты, опровергая языческих ученых, смотревших на христианство как на религию варварскую, поскольку она идет от иудеев, не внесших ничего в общую культуру, говорили, что ветхозаветная культура древнее всех культур, получивших свое начало уже после Моисея. |
| В самом деле, разве можно назвать строго научным такое исследование, в котором не из всей группы фактов, беспристрастно и тщательно изученных, делаются те именно выводы, на которые дают право все факты данной группы в совокупности, а наоборот, для доказательства наперёд поставленного положения из данной группы выбираются те факты, которые подтверждают предвзятую мысль истории догмата и без дальнейших рассуждений обходятся факты, предвзятой мысли не подтверждающие, или, выражаясь словами блаж. Иеронима „к своим собственным мыслям приискивают тексты, и мысли писателей подчиняют собственному произволу“. Отсюда сам собой следует правильный и истинно научный способ изложения предмета. Без всякой предвзятой мысли исследователь предмета должен изучить и изложить Отцов и Учителей Церкви древнего периода именно так, как понимают и излагают учение об искупительной жертве Христовой они сами, и из совокупности их воззрений сделать те именно выводы, какие сами собой из них следуют. Таким пониманием правильного метода исследования избранного нами предмета, мы и руководствовались, когда писали свою книгу. Правда, при изложении учения Церкви древнего периода нами оставлены без рассмотрения некоторые Отцы и Учители древнего периода Церкви, таковы: апологеты Афиногор и Мелитон Сардийский , таковы: св. Ипполит, папа Римский, Пётр и Дионисий Александрийские , Софроний, патр. Иерусалимский, Максим Исповедник , Дидим и некоторые другие. Но на это мы имели свои соображения: поставив задачей изложить историю догмата об искупительной жертве Христовой от древнейших времён и до нашего времени, я вследствие такой широты темы естественно должен был обращать внимание на более характерное, главное и важнейшее, – преимущественно выбирать тех Отцов, в творениях которых усматривается нечто вроде цельной теории искупления, или же раскрывается какой-либо существенный момент в содержании исследуемого догмата; тех же Отцов и Учителей древней Церкви, которые имеют второстепенное или даже третьестепенное значение для раскрытия догмата, в творениях которых встречается только несколько общих фраз, относящихся к исследуемому нами догмату, – я опускал. |
| Развивая подробно свой взгляд на римские пенитенциалы, в отличие от англосаксонских и франкских, отрицая даже самое существование последних (франкских), как особой группы, считая их несамостоятельным смешением англосаксонских и римских правил (подобно, тому как Вассершлебен наоборот отрицает сущеетвование особого рода римских пенитенциалов, причисляя их к франкским), Шмитц устанавливает несколько критериев для различения пенитенциалов римской группы от всяких других: 1) содержание их соответствует общему церковному праву, т. е. канонам, включенаым в сборник Дионисия Малого; 2) редакция их не есть редакция сборника мнений и суждений разных уважаемых лиц, что аанечаетея в других пенитенциалах, в особенности в англо-саксокских, но есть редакция законодателя, выражающего новелительную или запретительную норму, а же субъективное мнение; 3) система их основана не на октоаде, т. е. не на схеме восьми смертных грехов, как это замечается в другях пенитенциалах, а на традиционной римской классификации преступлений, в которой убийство занимало первое место; 4) предшествующее покаянным правилам римских пенитенциалов чинопоследование покаяния (ordo poenitentiae), равно как следующая за ним missa super poenitentem, служит несомненным признаком практического значения этих пенитенциалов 155 . Но что касается первых двух критериев, то трудно строить решительные заключения, когда мы не имеем ни одного римского пенитенциала в чистом виде, ибо даже и о poenitentiale valicellanum I, который издан Шмитцем, как характерный представитель целой группы, сам же Шмитц говорит, что „он есть римский только лишь в отношении его основы, а что настоящий образ его, в котором он издается, не есть первоначальный, так как изуродования и позднейшия добавки в нем неопровержимы». Что касается системы, то далеко не все англосаксонские и франкские пенитенциалы построены на октоаде, а традиционная якобы римская система, ставившая во главе преступлений убийство, есть нечто весьма проблематическое. Шмитц полагает, что эта традиционная система ведет свое начало со времени появления того оригинального памятника в истории права, который называется “Lex Dei s. |
| Но полный разгар губительства открылся при единодержавии сына Валерианова (бывшего дотоле соправителем), Галлиена. Он довольствовался только обороной Италии, в чем и имел успех, без сомнения, в награду за дарование мира христианской Церкви. Что же касается до других областей Империи, сам Галлиен мало беспокоился о них. И, таким образом, в его правление, кроме вторжения враждебных варваров со всех сторон Империи, – явилось до тридцати самозванных Императоров или так называемых Тираннов. Похитители верховной власти вели войны между собою и против законного государя, и – то прогоняли варваров – то призывали их к себе на помощь. Среди сих неустройств, говорит История, Римский и варварский мир пришли в такое волнение, что трудно было предвидеть, когда и в каком виде государство выйдет из сего хаоса. Чтобы представить вполне картину бедствий Галлиенова времени, – (повторим уже прежде упомянутое) должно прибавить к анархии, раздиравшей Империю, продолжительный голод, распространивший по большей части областей пятнадцатилетнюю моровую язву, опустошившую провинции, пощаженные неприятелем 1911 . Язва, открывшаяся еще в прежние правления, усиливалась от междоусобных кровопролитий в Империи. Современник сим бедствиям святый Дионисий так изображает губительство язвы, соединенной с кровопролитиями междоусобия: «Гавани (в Александрии) от совершенных в них убийств, часто походили на Чермное (Красное) море... вода (реки текущей через город) всегда казалась оскверненною кровию, убийством и утопленными... Да и воздух бывает ли когда чист, заражаясь отовсюду зловредными испарениями? Из земли поднимаются такие пары, с моря такие ветры, с реки такой воздух, с гавани такие туманы, что росы суть сукровица мертвых тел, гниющих составными своими началами. После сего удивляются еще и недоумевают, от чего эти непрестанные язвы, от чего эти жестокие болезни, откуда эта всякого рода гибель, откуда частая и многообразная смертность?!.» Замечательно, что св. Отец, описывая такое губительство собственно Александрии, представляет оное в об- |
| Если мы внимательно прочитаем схолию Анастасия, то найдем и подтверждение этому. Прежде чем привести под именем Аполлинария обсуждаемую цитату, Анастасий говорит, отсылая к составленному Тимофеем «реестру» сочинений Аполлинария, что кроме мнимого «Послания к Иовиану» свт. Афанасия в этом «реестре» значится и подложное «Послание папы Юлия к пресвитеру Дионисию» 85 . Его он цитирует тотчас вслед за «Посланием к Иовиану» 86 . Из контекста видно, что обе цитаты даны им не по «реестру» Тимофея, но по какому-то другому источнику. И этим источником, по всей видимости, является трактат св. Юстиниана, который именно эти две цитаты, одну за другой, приводит как аполлинарианские подлоги 87 . Мало того, в «Учении отцов» фрагменты обоих посланий тождественны тем цитатам, что имеются у св. Юстиниана, – и по объему, и по содержанию. Единственное отличие: Анастасий в надписании меняет имена свт. Афанасия и папы Юлия на имя Аполлинария, причем делает это опять-таки не по «реестру». Особенно наглядно это видно в случае с мнимым посланием папы Юлия. Прежде, чем вписать имя Аполлинария, Анастасий указывает на несообразность того, чтобы Римский папа лично писал какому-то пресвитеру. Но ведь именно этот аргумент приводится св. Юстинианом! 88 Что же представлял собой «реестр» сочинений Аполлинария? Давал ли он основания однозначно отождествлять некое «Послание к Иовиану» Аполлинария со спорным сочинением? И видел ли его сам Анастасий? Не исключено, что на основании доступных ему источников (трактатов св. Юстиниана и Леонтия Иерусалимского ) он просто заключил, что в «Церковной истории» Тимофея имелся некий «реестр» сочинений Аполлинария. Может быть, он даже условно назвал «реестром» (иными словами, своего рода библиографическим описанием) саму эту «Церковную историю». Как бы то ни было, свидетельство Тимофея, точное содержание которого неизвестно и о котором мы имеем довольно противоречивые и неясные сведения, само по себе доверия не вызывает. Однако не подкрепляется ли оно свидетельством Полемона? В качестве доказательства аполлинарианского происхождения «Слова о Воплощении» его использует Леонтий Иерусалимский . |
| 6) На русском языке. И. Педагогика. 1. Системы педагогики. а) На иностранных языках. б) На русском языке. 2. История воспитания и обучения. а) На иностранных языках. б) На русском языке. 3. Монографии по педагогике. а) На иностранных языках. б) На русском языке. 4. Педагогические энциклопедии и журналы. а) На иностранных языках. 6) На русском языке. ДОПОЛНЕНИЕ. 1. Священное Писание. А. Издания Библии. Б. Симфонии. В. Библиология. а) Исагогика общая и частная. б) История и критика подлинных текстов и переводов. в) Герменевтика и история толкования. Г. Опыты толкования. Д. Библейские словари. Е. Смесь в области библиологии и экзегетики. 2. Патрология. А. Творения Св. Отцев и учителей Церкви. а) Collectanea б) Отдельные издания аа) Творений св. Отцев и учителей древней церкви. бб) Сочинений позднейших церковных писателей. Б. Монографические исследования в области патрологии. 3. Основное Богословие. А. Учение о религии и откровении. Б. История религии и религий вообще. В. Религии вне христианства. а) Язычество и мифология. б) Иудейство. в) Мухаммеданство. Г. Христианство , как богооткровенная религия. а) Ветхозаветное богословие и откровение. б) Новозаветное богословие. в) Христианская Апологетика. Д. Системы основного богословия. 4. Догматическое богословие. А. Системы православной догматики. Б. Системы догматики римско-католической и протестантской. В. История догматов. Г. Изложение отдельных догматов. 5. Сравнительное и обличительное Богословие. А. Системы. Б. Римский католицизм. В. Протестантизм. 6. Нравственное Богословие. А. Системы православные. Б. Системы протестантские. В. История нравоучения. Монографические исследования. Д. Назидательное чтение. 7. Литургика. А. Богослужебные книги. Б. Системы литургики. В. Монографии по литургике. 8. Гомилетика. А. Проповеди. Б. Теория проповедничества. 9. Пастырское Богословие. А. Системы. Б. Монографии. 10. Церковное право. А. Сборники церковных правил. Б. Системы церковного права. В. Монографии по церковному праву. Г. Сборники гражданского права. |
| Биографический облик Вергилия, каким его знают античные биографы, выявляет некое общее противоречие и стоит под знаком этого противоречия. В нем заключен вопрос, над которым стоит задуматься. Все как-то очень непросто. Так же непросто обстоит дело с отношением к Вергилию читателей. Контрасты начинаются сразу же и обостряются на протяжении двух тысячелетий, чтобы стать в последние два века острыми как никогда. Последнее особенно примечательно. Современники Еврипида бурно спорили о ценности его поэзии; памятник этих споров – комедии Аристофана. Но споры эти давным-давно отшумели. Даже когда в конце прошлого столетия Фридрих Ницше бранил Еврипида как убийцу мифа и врага Диониса, это был вопрос идеологии, не вопрос элементарной художественной оценки. Ницше хотел сказать, что дух поэзии Еврипида несовместим с духом его, Ницше, философии; он не хотел сказать, что Еврипид – плохой поэт. Место Еврипида в пантеоне истории мировой культуры никем не оспаривается. Соответственно чувство любви и восхищения, которое он вызывает у своих поклонников, приобретает, как правило, спокойные формы. Совсем не то с Вергилием. Когда его бранят, его бранят в неслыханно резких выражениях, ставя под вопрос, состоялся ли он как поэт; казалось бы, за две тысячи лет пора решить этот вопрос, но нет – он не решен до сих пор. Знаменитый немецкий историк древнего Рима Бартольд Нибур, например, писал в начале прошлого века: «Вергилий – курьезный пример, до чего человек может не понять собственного призвания» 104 (по мнению Нибура, Вергилию следовало всю жизнь работать в манере Катулла, и тогда из него выработался бы недурной лирик). Для В. Г. Белинского Вергилий – «поддельный Гомер римский» 105 , «щеголеватый стихотворец, ловкий ритор в стихах» 106 , «Энеида» – «рабское подражание великому образцу» 107 , «выглаженное, обточенное и щегольское риторическое произведение» 108 . Слова выбраны так, что в них звучит нескрываемая личная антипатия. Приговор крут: рабский подражатель, стихотворец, корчащий поэта, ловко имитирующий подлинность, которой у него нет, – о чем еще говорить? Но зато когда Вергилия хвалят, это не дань почтительного восхищения давно ушедшему из мира живых классику, а какие-то объяснения в любви. |
| (Никео-Цареградская). Таким образом, задача формулировки церковной веры для выяснения мыслящими сынами Церкви, во что они веруют, есть задача ставимая вновь с каждой новой эпохой философской науки; различные решения ее, т. е. соответствующие им формулы догмата, не упраздняют друг друга, а нормируют друг друга. Поясним это таким примером: один географ выразит высоту горы Казбека в футах над уровнем моря, другой – в метрах, третий – в высоте барометра на вершине Казбека, четвертый – в диаметре видимого с его вершины горизонта. Сами по себе все эти решения могут быть верны, и, если мы можем ручаться за верность одного из них, например, первого, то можем, переводя данные из одной категории в другую, судить о верности остальных. И как было бы нелепо – на утверждение «в Казбеке 16.546 футов» возражать – «неправда, в нем 5.044 метра», также нелепо было бы обвинять в неправославии того, кто выражает Никейскую веру не Никейскими словами, а теми, которые больше говорят его душе. Опять-таки для Восточной церкви эта точка зрения приемлемее, чем для всякой другой. Правая вера, поучению Церкви, необходима для спасения; но, если правая вера и Никео-Цареградская формула одно и то же, то – кто не знал этой формулы или по недоразумению отвергал ее, тот веровал неправо, а тогда все христиане трех первых веков не православны; не православны все евстафиане, отрицавшие термин «ипостась»; не православны все христиане, не выучившие ничего, кроме Символа Веры (в котором нет слова «ипостась»). Мы уже видели (VIII гл.), как относились св. Афанасий и св. Мелетий к староникейцам, отвергавшим слово «ипостась»: несмотря на отвержение ими этого слова как термина, эти свв. отцы считали староникейцев православными. (Дионисий Римский писал, что, кто делит Божественную единицу на Ипостаси (substantiae), тот богохульствует. См. «Христианское Чтение», 1884. 18–54). Наконец, и в нашем катехизисе (Филарета) и в (многотомных) догматических богословиях (Сильвестра и др.) слово ипостась, как мало понятное, почти везде заменяется теперь словами: лицо, личность, индивидуум, относительный субъект, сознание и др. |
| Еще удивительнее были военные таланты Архита, который выполнял не раз обязанности стратега. И в первый же раз, как Архита отстранили от должности, тарентинцы потерпели поражение. Это о Филолае и Архите писал через несколько сот лет знаменитый римский архитектор и ученый механик Витрувий: «Природа наделила их столь острым и тонким умом и столь богатой памятью, что они в состоянии были в совершенстве знать геометрию, астрономию, музыку и прочие науки… Такие люди встречаются редко». Дружба Платона и пифагорейцев оказалась очень плодотворной для философа. Пифагорейцы выразили в своем учении огромную склонность античного человека к математически точному, логическому мышлению и к освоению мира в его пространственно-геометрических и структурно-числовых отношениях. Если Сократ научил Платона уважать человека, стремящегося к знанию и нравственному идеалу, то пифагорейцы обучили Платона четкости мысли, строгости и стройности в построении теории, последовательному и всестороннему рассмотрению предмета. Правда, события начала IV века не очень походили на успехи сицилийцев V века. В городе Сиракузах правил тиран Дионисий Старший. Жизнь его была характерна для тех, кого в это время называли тиранами. Будучи человеком простого рода, но удачливым стратегом, он захватил власть в Сиракузах вооруженной силой (406), опираясь на преданное войско, которое он задаривал деньгами. Вначале он успешно боролся с карфагенянами, которые крепко сидели в северо-западной части Сицилии. Затем, когда ему пришлось уступить им некоторые города, Дионисий женился на дочери известного полководца Гермократа, того самого, который одержал блестящую победу над афинским флотом в 415 году. Но сиракузцы восстали против Дионисия, и жена его погибла страшной смертью. Дионисий вновь захватил власть, расправился с мятежниками, взял сразу двух жен, Дориду из италийских Локр и свою землячку Аристомаху, дочь Гиппарина. Этот последний был знатнейшим гражданином Сиракуз и в свое время избирался вместе с Дионисием полководцем с неограниченными полномочиями. |
| В 1488 г. трое попов подверглись «градской казни» в Новгороде (наказанию кнутом), а в 1490 г. 817 все виновные поплатились лишением санов и отлучением и только в 1503 г., под влиянием усиленных настояний Геннадия и Иосифа Волоцкого , нераскаявшиеся еретики были преданы жестокой казни – сожжению частью в Москве, частью в Новгороде, другие же разосланы по монастырям 818 . § IV В связи с ересью жидовствующих находится появление ряда памятников, имеющих иудейский характер или служивших их целям. По словам Геннадия 819 в их распоряжении были такие книги, каких не имели противники (Библия, Сильвестр, папа римский 820 , Афанасий Алкександрийский 821 , соч. Козмы пресвитера против богомилов, Дионисий Ареопагит , важный для объяснения христианской догматики, Логика 822 , Шестокрыл). Перевод Логики и космографических статей с обилием западно-русских слов и полонизмами свидетельствуют о месте их происхождения, притом с передачей еврейских слов и терминологии 823 . Шестокрыл заключает в себе астрономические таблицы, составлен. еврейским астрономом Имман. бен Иаковом, писат. XIV в. (Гурлянд, Куматяно и Описан. математич. рукоп. в Тр. Вост. отд. И. Р. Арх. общ. I866, стр. 19–21). Текст ее разделяется на шесть крыл (отсюда название). В одном сборнике за ней следует космографическая статья со ссылками на Птолемея, Евклида (Клидис) и математика, премудрого Феодосия (это, конечно, Феодосий Вионийский, писавший соч. «О сфере», за 50 л. до Р. X.), употреблявшееся как руководство и в новейшие времена (см. Уэвелл, Ист. индукт. наук, I, 202). На основании этих данных составлялись Лунники (в одной Псалт. Троицк. лавры, -XVI в. – «Лунник из Шестокрыла»), Соболевский, Переводн. литерат., 413, прим. 3. Рядом с Шестокрылом и космогр. стат. следует ст., известная под именем «Тайная тайных» Аристотеля или Аристотелевы Врата (по Стоглаву). Любопытно, что в ней есть «таблица» для гадания и об исходе боя или поединка, с наставлением, как ей пользоваться (ibid., стр. 420). Означенные сочинения в Холм. Сборн. сопровождаются и полемическими статьями против еврейства (399). В тех же западно-русских сборниках находятся и другие статьи астрологического и астрономического содержания, указывающие на большую распространенность произведений литературы жидовствующих 824 , вполне подтверждающую слова того же Геннадия и Иосифа Волоцкого , что жидовствующие «прилежали звездозаконию, чародеянию и чернокнижию». Если прибавить к этому перевод под названием «Псалтири» (древне-еврейский богослужебный сборник Махазор 825 ), Псалтири с еретическими толкованиями, бывшими в употреблении у жидовствующих (Геннадий), а некоторые присоединяют сюда и книгу прор. Даниила, допуская тенденцию в выборе и переменах текста, то можно видеть, какой материал находился в руках жидовствующих для их полемических целей и борьбы с церковными верованиями 826 . |
|
|
