| Отшельники Фиваиды были в числе его учеников. Сам Великий Антоний из глубины своей пустыни посещал Дидима. Дидим выразил св. Антонию свое сожаление о потере зрения. " О, Дидим, — воскликнул великий подвижник. — Не жалуйся на потерю зрения, не говори так! Если Бог не дал тебе телесных очей, которые есть у всех людей и даже у самых нечистых животных: змей, мух, ящериц, — зато Он даровал тебе очи ангельские, чтобы ты созерцал Его лицом к лицу! " Блаженный Иероним в течение целого месяца наслаждался беседами с Дидимом и впоследствии с восторгом говорил о них. " Этот дивный слепец воистину видящий во всем библейском значении этого слова, подобно тому как пророки назывались провидцами. Взор его парит над землею... Дидим имеет очи, — те очи, которыми красуется невеста " Песни Песней " , — те очи, которые Христос повелевает возвести вверх, чтобы узнать, пожелтели ли нивы и созрели ли колосья... " Великий слепец радушно принимал путников, и слава о нем далеко разносилась по всему миру... Справедливо говорит Руфин: " В то время Египет славился ученейшими в христианской мудрости мужами! " Из Александрии путники направлялись к югу. Александрия по образу жизни и обычаям жителей напоминала путникам хорошо известный им мир. Но едва только путешественник удалялся от нее, сухим ли путем или вверх по Нилу на судне, как вместо шума и давки города, вместо блеска и великолепия, его поражали глубокая тишина и безмолвие. Он сразу чувствовал, как его со всех сторон охватывал дух древнего Кеми... " И грек, и римлянин чувствовали себя как бы в новом мире. Такое впечатление производила эта страна издавна, но во времена империи впечатление это еще более усилилось. Чем долее продолжалось римское господство над миром, тем однообразнее становился мир. На западе римская культура, а на востоке — греко-римская уравнивали всякие национальные и местные особенности. В одном Египте удерживались, подобно мумии, остатки той древней культуры, по сравнению с которой греческая и римская казались как бы вчерашними; и Египет, эта земля прошлого, с своими чудесами и тайнами, представлялся чем-то окаменелым среди живого настоящего. |
| Если грех есть место диавола по сказанному: «не давайте места дьяволу » ( Еф. 4, 27 ), то с исчезновением зла уже не найдется места нечестивому» 870 . В другом месте о всеобщем восстановлении Дидим пишет так: «p£ntej ¥nqrwpoi met¦ t¾n aresin tîn ponhrîn klgontai tÕ ¢gaqÒn» 871 . Очищение от грехов и обращение всех к добру должно произойти, по мнению Дидима, во время страшного Суда: «Поэтому и говорится: “вся праведность наша – как запачканная одежда” ( Ис. 64, 6 ) пред Тобою, Господи. Ее омоет Господь, по слову, сказанному Исаией: “Господь омоет скверну дочерей Сиона и очистит кровь Иерусалима из среды его” ( Ис. 4, 4 ). Ибо скверна – это невольные прегрешения, кровь же – совершаемые произвольно. Скверна – это непроизвольные прегрешения, а кровь – это соделанные с произволением. Чем же они омоются, как не “духом суда и духом огня” ( Ис. 4, 4 )? Дух суда означает осуждение, дух же огня – мучение. И оба соделывают исправление» 872 . Но наряду с этими выражениями в работах Дидима можно прочесть о негасимом геенском огне, о вечном наказании, о том, что время для покаяния есть только в этом мире, одним словом, можно найти традиционный православный взгляд на вечные муки 873 . Все эти утверждения, на первый взгляд, входит во внутренние противоречие с идеей апокатастасиса. Ответ на этот вопрос кроется в понимании Дидимом вечности. Когда он говорит о вечных муках, то обычно использует слово «вечный» (ai¹w¯nioj) в значении большого промежутка времени 874 : «Не все то, что означается общим именем «вечный», может называться Богом, но только Бог – Творец вечных (сущностей). Не все то, что называется вечным, должно называться Богом, ибо будет бесчисленное множество богов. Написано: «Возмитеся, врата вечная» ( Пс. 23, 7 ), и опять: «лета вечная помянух» ( Пс. 76, 6 ), и далее: «якоже овцы вечныя» ( Иов 21, 11 ) и «воскреснут тии в муку вечную» ( Мф. 25, 46 ), и в другом месте: «Воскреснут сущии в персти земли, одни в жизнь вечную, другие же в постыжение вечное» ( Дан.12:2 ). Что же, мука и постыжение являются богами? Видишь, в какое непотребство и нечестие может впасть общее наименование «вечный». |
| Английский ученый Х. Смайс в статье «The interpretation of Amos IV, 13 in St. Athanasius and Didymus» 61 , вышедшей в первом номере JTHs N. S. в 1950 году, показывает подлинность толкования Дидимом и Святителем Афанасием отрывка из Амоса и проводит анализ толкования. Л. Шавутье в своей статье «L. Querelle origéniste et controurrses trinitqires à propos du Tractatus contra Origenem de visione Isaiae» 62 , в 14 номере VCHR в 1960 году приводит новые аргументы, которые отнимают авторство трактата у Св. Иеронима, который являющегося лишь переводчиком, и у Дидима Слепца , не имеющего к Оригену враждебности. Дж. Крамер в 7 номере ZPE за 1971 год в статье «Einige Bemerkungen zum dritten Band des Ekklesiastes-Kommentars des Didymos» 63 , говорит, что темой 3 тома толкования Дидима на Екклесиаста (EcclT 169, 23) является его современник Арий. В статье дается исправление опечаток изданного текста. I. 3. Узкотематические работы I. 3. 1. Текстология I. 3. 1. 1. Исследование рукописей. Большим количеством манускриптов и рукописей обладают только два произведения Дидима: «Против Евномия», по причине распространения этого произведения под именем известного Отца Церкви Василия Великого , и перевод Иеронима Стридонского «О Святом Духе», переписываемый вместе с остальными трудами блаженного. Наиболее подробный анализ рукописной традиции двух книг Дидима «Против Евномия» дается в книге В. Хейеза «The Greek Manuscript Tradition of (Ps.) Basil’s Adversus Eunomium. Books IV–V» 64 , вышедшей в 1972 году. Подробно рассмотрев историю текста с 5 по 9 век, его названия и подлинности (1 глава), автор перечисляет ведущие рукописи с 8 по 13 век (2 глава). Отдельно разбирается α и β фамилии рукописей, их переводы и Сирийские манускрипты (3 и 4 глава). 5 глава посвящена датировке семьи рукописей архетипа. В заключительной главе автор описывает варианты чтения архетипа и его лакуны. В приложении дается каталог Греческих манускриптов. Французский ученый Л. Дутрело в 1963 году в статье «Le De Spiritu sancto de Didyme et ses éditeurs» 65 (RecSR. 51) поднимает вопрос характера искажения текста в 8 редакциях труда Дидима «О Святом Духе». Рассматривая издание Бенета 1500 года по отношению к изданию Валарси 1735 года, автор не смущаясь дефектами, осуждает одно издание за более поздние влияния. |
| Тем не менее, по существу дела, ни староникейцы, ни Дидим, ни каппадокийцы не могли иметь большого значения при образовании представлений Амвросия. Главное значение в этом случае мы должны признать исключительно за Тертуллианом . Это ещё более подтверждается тем, что и Амвросий в числе многих других тринитарных аналогий приводит те самые, какие мы отметили уже у Тертуллиана : Отец родил Сына, а Сын никого из себя не рождал, потому что et fons fluvium generat, et fluvius fontem ex se ipse non generat [источник рождает реку, а река не рождает из себя источник] 1326 ; эта аналогия применяется также и к Святому Духу, который сравнивается с рекой, проистекающей из источника 1327 . Если же, кроме того, существует сходство между ним и староникейцами и Дидимом, то оно может быть объяснено, как раз наоборот, влиянием на последних писателей западных. Это, конечно, только предположение, но всё же оно имеет для себя некоторое основание в том, что на Востоке борьба за никейский символ велась при полном сочувствии Запада, а иногда даже при его содействии. Что же касается собственно каппадокийцев, то в отличие от них Амвросий не только не обнаруживает склонности к употреблению терминов, буквально соответствующих их понятиям ατα [причина] и ρχ [начало], но и ставит Сына совсем в другие отношения к Божественной сущности, чем это делали они. Ведь у каппадокийцев Сын есть порождение не Божественной субстанции, как у Амвросия, не οσα [усии, сущности], которая имеет значение только умопредставляемого в отдельных ипостасях, но всего лишь особого διτητος, διματος [свойства] этой сущности – πατρτητος [отцовства] (св. Василий). Каппадокийцы не знают формулы рождения Сына κ τς οσας πατρς [из усии, сущности Отца], неизменно указывая на рождение Сына просто от Отца: ρχ δ το υο πατρ [начало Сына – Отец] 1328 . А потому в то время как у св. Амвросия участие Сына в Божественной субстанции оказывается весьма понятным и очевидным, у св. Василия, по справедливому выражению Холля, «остаётся непонятным, каким образом, если πατρτης [отцовство] не есть определение самой οσα [усии, сущности], πατρ [Отец], как именно πατρ [Отец], посредством рождения (γννησις), может производить ϑετης [Божественность] Сына» 1329 . |
| 10. Царие Фарсиистии и островы дари принесут, царие Аравстии и Сава дары приведут. Ф арсисом называют Кархидон, бывший, по Феодориту, первым городом Ливийским. А Сава есть город Индийский (или Счастливой Аравии), весьма известный и знаменитый. Итак, упомянув о славившихся в то время царствах, Давид посредством их означил и другие, как это открыл следующими словами, в которых всеми народами назвал в совокупности все царства мира, как мы сказали в 67-м псалме при изъяснении слов: приидут послы из Египта, Ефиопия предупредит (прострет) руку свою к Богу. А островами называет здесь все находящиеся на море По истине всякий народ приносил дары Христу. И иной приносил храмы и жертвы; иной добродетели; иной дары чувственные, и иной дары мысленные. Не кто приспособляете это к Соломону, к которому многие купечества неслись на кораблях. Но все сии с верою истинно покорились Христу, поклонились Ему, как Богу, и принесли дары чрез волхвов, как царю. Островами приносящими дары Христу могут быть и души, возникающие от горького неверия и неколеблемые злыми духами. А Аравляне—по переводу—запад и вечер, означаемому Дидимом (могут быть те), у которых солнце, бывшее по заблуждению (их) в уважении, скрылось и наступил (конец) вечер худых дел по обращении (их ко Христу), которое выражается (именем) Сава—ибо Сава по толкованию значит обращение. А Фарсис, что означает созерцание радости, суть имеющие услышать: войди в радость Господа твоего (у Никиты ). Ответствует также и критик Фотий на вопрос, почему к рождеству Господа первые пришли восточные волхвы из Персии, а не из другого места или народа? думаю—по многим причинам, и во 1-х они кажется сим исполнили древнее пророчество, говорящее: Цари Аравские и Сава представят дары. Ибо Персы тогда владели сими странами. Земля их доставляет отличное золото и смирну и ладан. Иначе—и царство Египетское слилось с Ассирианами, а Ассирийское перешло к Персам, которые и пред прочими тогдашними царями земли имели старшинство. Итак, надлежало получившим в то время первенство приити и поклониться первому и единственному царю веков—явившемуся на земли Христу Богу нашему, с принесением Ему даров, каковыми действиями они засвидетельствовали бы, что родившийся царь есть Владыка и Господь и царь и над теми, которые владели над всею почти землею и имели первенство пред всеми, которому они долженствовали и покланяться и сопутствовать как щитоносцы Его (Амфилох.119. вопрос). Смотри: Корабли Фарсийские в 242-м псалме там. |
| Если же обратиться к Александрийской школе, то в определенной степени можно говорить о ней как о цельном образовательном учреждении с преемственностью дидаскалов 69 , хотя и здесь существуют некоторые проблемные моменты 70 . Но вот говорить об Александрийской школе как о некоем едином богословском течении довольно сложно. Прежде всего, богословские взгляды Оригена развивались явно по совсем иной траектории, чем взгляды его предшественника Климента. Далее, из последующих александрийских дидаскалов Иракл (хотя о богословских взглядах его не сохранилось почти никаких сведений) и св. Дионисий Александрийский существенным образом дистанцировались от основных интуиций миросозерцания Оригена , а часто находились и в оппозиции к его основным богословским посылкам 71 . Правда, два последующих дидаскала – Феогност и Пиерий – находились преимущественно в русле воззрений Оригена 72 , но со св. Петром Александрийским маятник качнулся в другую сторону. «Он первый открыто восстает против основных заблуждений Оригена , ведет долгую и упорную борьбу с приверженцами Оригеновской партии и наконец сообщает новое направление Александрийской школе. Но тот же Петр глубоко уважает Оригена за его научные труды и разделяет его воззрения, чуждые крайности. Строго православный по своему направлению, он дает ход Православию, и оно при нем одерживает явную победу» 73 . Наконец, с Дидимом Слепцо м Александрийская школа вновь возвращается к оригенизму, но это был ее последний аккорд. Таким образом, как богословское направление Александрийская школа характеризуется диссонансом мировоззренческих тенденций, порой скрыто, а порой и открыто вступающих в конфликт друг с другом. Тем не менее личность и миросозерцание Ария никак не вписывается в этот диссонанс. Единственной точкой пересечения арианского лжеучения и оригенистских интуиций является триадология, но и здесь различие между Арием и Оригеном , по характеристике В. В. Болотова , «коренное и существенное», хотя нет и недостатка и в пунктах их соприкосновения 74 . Однако в христологии, сотериологии, эсхатологии, прочих догматических воззрениях взгляды двух ересиархов развивались часто в совсем противоположных направлениях. Поэтому искать в оригенизме истоки лжеучения Ария – занятие, на наш взгляд, довольно бессмысленное, хотя отдельные элементы его взглядов можно обнаружить как у греческих апологетов II века (например, у Афинагора), так и у представителей Александрийской школы 75 . Но дело не в отдельных элементах, а в том, что сочетает их в единое целое, то есть как бы в «жизненном принципе» арианства, который кардинально отличался от духа православного христианства. |
| Новые аграфы могут быть обнаружены среди тринадцати рукописных книг, найденных в 1945 г. на берегу Нила, около городка Наг-Хаммади. Эти книги содержат много цитат из Нового Завета и не записанные в Евангелиях изречения Христа. Так, «Евангелие от Фомы» из рукописей Наг-Хаммади начинается словами: «Сии суть изречения живого Христа, записанные Дидимом Иудой Фомой». Текст этого апокрифа «содержит более ста изречений Иисуса Христа, многие из которых были ранее неизвестны. Встречаются среди них и варианты изречений, включенных в канонические Евангелия; они представляют большой интерес для ученых, поскольку эти варианты часто соответствуют традиции, отраженной в сирийских рукописях. Вероятно, опубликованный в начале этого века Оксиринхский папирус представляет собой греческий вариант того же текста с небольшими отклонениями» . Следует отметить, что «Евангелие от Фомы» заметно отличается от ранее известного апокрифа под тем же названием, но содержащего описание бегства святого семейства в Египет и детских лет Иисуса Христа. Новое «Евангелие от Фомы» во многом сходно с Евангелием евреев, в котором можно предполагать присутствие подлинных изречений Спасителя . Новооткрытые аграфы, объединенные в четвертую группу, нуждаются в исследованиях. Православный взгляд на источники Божественного Откровения защищает мнение, что Священные книги Нового Завета, несомненно, содержат полное учение Господа о спасении христианина. Однако отбор и изучение подлинных аграф помогают определить состав и уяснить смысл Священного Писания. Подлинные изречения Христа, являющиеся достоянием Священного Предания, неопровержимо свидетельствуют о священной и богодухновенной значимости самого Священного Предания, как источника Божественного Откровения. До окончательного установления Новозаветного канона Священное Предание имело первенствующее значение по отношению к Священному Писанию, и нет никаких оснований отвергать это Предание теперь. Кроме того, подлинные аграфы имеют большое религиозно-нравственное значение. Так, содержащиеся в «Дидахи» слова Христа: Поститесь за гонящих вас, с одной стороны, отражают иудейскую практику поста за кого-либо, а с другой — раскрывают и позднейшую христианскую практику. |
| Скука исчезла из жизни Арсинои, от надежды переходила она к отчаянию, и хотя любила сестру не больше, чем прежде, но только теперь, казалось ей, под страхом вечной разлуки, поняла всю силу этой любви. Иногда смотрела подолгу на тонкое, исхудалое лицо Мирры, дышавшее неземной прелестью, на маленькое тело ее, сгоравшее от внутреннего жара. Когда больная упорно отказывалась от лекарств и пищи, предписанных врачами, Арсиноя говорила с досадой: – Разве я не вижу, Мирра? Ты хочешь умереть… – Не все ли равно, жить или умереть? – отвечала девушка с такой ясностью, что Арсиноя не знала, что ответить, – Ты не любишь меня! – упрекала она сестру, удерживая слезы обиды. Но Мирра ласкалась к ней с бесконечной нежностью: – Ты не знаешь, как я тебя люблю. О, если бы ты только могла!.. Она не договаривала и молча смотрела на нее долгим, пристальным взором, как будто хотела сказать ей что-то и не смела. Арсиноя чувствовала в этом взоре непреклонную мольбу и все-таки не говорила с ней о вере, не имела духа открыть ей свои сомнения, отнять у нее, может быть, безумную надежду. Мирра ослабевала с каждым днем, таяла, как воск горящей свечи, но становилась, – чем слабее, тем радостнее. Иногда их посещал Ювентин, который бежал из Рима, боясь преследований матери, и ждал вместе со старцем Дидимом в Неаполе отплытия корабля в Александрию. Он читал Евангелие, рассказывал легенды об отцах-пустынниках, – о трех женах, которые много лет, не видя лица человеческого, жили, голые, как в раю, под сенью зеленых ветвей, на дне оврага, на берегу студеного ключа; вечно радостные, днем и ночью славя Бога, питались они плодами, приносимыми птицами; зимой не боялись стужи, летом – зноя; Господь покрывал и грел их Своею благодатью. С детским весельем слушала Мирра сказание о преподобном Герасиме, который жил во львином логове; лев так подружился с ним, что водил осла его на водопой, лизал ему руки, когда он гладил его по гриве; и после смерти Герасима, зверь долго блуждал, тоскуя, испуская жалобный рев; когда же привели его к могиле святого, обнюхал ее, лег и уже не вставал с нее, не принимая пищи, пока не издох. |
| V - нач. VIII в. Варварские завоевания. Вестготское королевство В нач. V в. пришедшие в движение из-за нашествия гуннов племена готов , аланов, вандалов двинулись на земли зап. провинций Римской империи. В дек. 406 г. вандалы и аланы пересекли р. Рейн и стали опустошать Галлию. Вслед за ними на территорию империи устремились свевы. Борьбу с варварами в Галлии возглавил узурпатор Константин III (407-411), провозглашенный в Британии императором. К 409 г. ему удалось вытеснить варваров из Галлии в И., провинции к-рой оставались верны рим. имп. Гонорию (395-423). Гражданская война в Римской империи благоприятствовала варварам. В 408 г. Константин III послал своего сына Константа захватить И., но Константу оказала сопротивление местная знать, возглавляемая родственниками имп. Гонория Дидимом и Веринианом. Когда недовольство было подавлено, к власти в И. пришел Геронтий, военачальник Константина III. Вскоре Геронтий провозгласил новым императором Максима и заключил договор с варварами, что позволило ему противостоять войскам Константина III и Гонория. Пока римляне боролись за власть, варвары разграбили Галлецию, Лузитанию, Бетику и Карфагенскую пров. После того как Максим потерпел поражение и отказался от притязаний на престол (411), имп. Гонорий заключил федеративный договор с варварами и предоставил им в И. земли для поселения. Вандалам-асдингам было разрешено осесть в Вост. Галлеции, свевам - в зап. части провинции, аланам - в Лузитании и Карфагенской пров., а вандалам-силингам - в Бетике. В 414 г. на Пиренейском п-ове появились вестготы; их предводитель Атаульф, вытесненный из Галлии полководцами Гонория, захватил северо-восток И. и обосновался в Барциноне. Согласно договору, заключенному 2-м преемником Атаульфа Валлией (415-419) с имп. Гонорием, вестготам выделялись земли в Юго-Зап. Галлии с центром в г. Толоза (ныне Тулуза); образованное Толозское королевство вестготов существовало до 507 г. В 416-418 гг. Валлия как союзник Рима участвовал в походе патриция Констанция (впосл. рим. имп. Констанций III) в И. против вандалов и аланов. По сообщению хрониста Идация, в 418 г. вестготы разгромили аланов; аланский кор. Атак умер, немногие оставшиеся в живых объединились в Галлеции с вандалами-асдингами. После присоединения к асдингам силингов, разгромленных вестготами, вождь асдингов Гундерих (407-428) был провозглашен «королем вандалов и аланов». Под рук. Гундериха вандалы, теснимые свевами с запада и рим. войсками с востока, начали продвигаться на юг И. и в 425 г. опустошили Нов. Карфаген и Гиспалис, а в 429 г. при кор. Гейзерихе (428-477) переправились в Сев. Африку. Вестготы после окончания кампании 416-418 гг. по приказу рим. императора вернулись в Галлию; большая часть И. была возвращена под управление империи. |
| Далее 205 , по ассоциации, вспоминаются первые шаги на поприще аскетики, нападения демонов. Всплывают в сознании уроки по Священному Писанию , которые давал Антонию старец Дидим. Пробуждаются и встают в голове прогулки по Александрии, центре культурного мира, когда встречались ему с Дидимом всевозможные народности и сектанты различных толков – последователи Манеса, Валентина, Василида, Ария, старавшиеся победить в споре собеседников. Чтобы избавиться от смущения, вызванного мыслями об их речах, Антоний нарочно заглушает эти мысли воспоминаниями о своей дальнейшей жизни, о том почтении, которое окружало его. Тут проскальзывает едва слышная нотка самодовольства, и от неё – естественный переход 206 к своим подвигам, к тому, как он искал мученичества в Александрии во время гонения. Освежается особенно – яркая сцена гонения, врезавшаяся в память: женщина привязана к столбу и ее, нагую, бичуют воины. Антоний узнал в ней Аммонарию, и воспоминание об этом окра- —138— шивается лёгким оттенком чувственности. Чтобы подавить нечистое движение, Антоний старается думать о других своих действиях, об Афанасии и совместной борьбе с ним против ариан 207 . Отсюда – невольный переход к мыслям о дальнейшей судьбе этого епископа, о его изгнании, и чуть заметное брюзжание слышится в жалобе на отсутствие от него известий. Антоний чувствует себя покинутым всеми, даже любимым учеником Иларионом. Вспоминаются его бесконечные вопросы и неутомимая любознательность. И сознание мнимой обиды – мысль о покинутости невольно заставляет Пустынника обратить внимание на улетающий треугольник птиц. Антонию хочется и самому уйти из пустыни, лететь с птицами, самому увидать неведомые страны, о которых ему рассказывали, вероятно, в дни юности его. Он начинает жалеть о Нитрийской Пустыни, где имеются некоторые удобства. Сделавши мысленно уступку в строгости жизни, Антоний невольно идёт в своих желаниях далее. Ему хочется быть не монахом, а просто священником; тогда можно будет помогать бедным, совершать таинства и иметь авторитет в семьях. Уступки идут далее: ведь не все мирские осуждены. Ему хотелось бы сделаться грамматиком, философом, иметь учеников, получать лавры. Впрочем, все это вызывает гордость. Ну, – тогда быть солдатом; он вёл бы жизнь подвигов и приключений, слушал бы рассказы от путешественников, и воображение Анахорета невольно переносится к тому, о чём ему рассказывали, – к танцам и пляскам далёких народов, к сценам семейности. Он видит себя вместе с другими людьми. |
|
|
