| подвижниц (сохр. в извлечениях). В кон. XV в. мон. Генри Брадшоу из мон-ря св. Вербурги в Честере составил обширное Житие покровительниц мон-ря, включив в их число помимо Вербурги ее родственниц - Этельтриту и Сексбургу. Особенностью вернакулярной Ж. л. XIII-XIV вв. является интерес к жен. образам, в частности к образу Девы Марии, возникший, вероятно, под влиянием светской куртуазной лит-ры. В нач. XVI в. появились первые печатные издания Ж. л., в т. ч. англ. перевод «Золотой легенды» (до 1527 было 7 переизданий) и печатное издание «Новой легенды Англии». В период Реформации в Англии за почитание святых преследовали. Тем не менее продолжали создаваться жития новых католич. мучеников (в частности, Житие Т. Мора) и Мартирологи (Дж. Уилсона в 1608, 1627). «Книга мучеников» протестант. проповедника Дж. Фокса (1516-1587), в к-рую были включены жизнеописания первых христ. мучеников, а также вальденсов и катаров, казненных инквизицией, и протестантов, начиная с М. Лютера, представляет собой 1-й образец англ. протестант. Ж. л. В XVII-XIX вв. формируется Ж. л. англикан. Церкви, ориентированная прежде всего на почитание раннехрист. и древних англ. святых. В 1690 г. Г. Уортон выпустил 2-томное собрание «Священная Англия», включавшее созданные ранее жития англ. святых и епископов с VII в. до 1540 г. Католич. Ж. л. в Англии продолжала существовать. В 1741 г. еп. Ричард Чаллонер в ответ на книгу Фокса опубликовал «Памятную книгу миссионеров, священников и других католиков обоих полов, принявших смерть и оказавшихся в заключении в Англии за свою веру, с 1577 г. до конца правления Карла II». В 1745 г. анонимно он издал более объемную работу «Священная Британия», куда вошли написанные им жития бриттских, валлийских, шотл., англ. и ирл. святых. В 1756-1759 гг. католич. пресв. Олбан Батлер выпустил многотомное собрание составленных им житий католич. святых, расположенных в соответствии с литургическим календарем. Книга Батлера, включавшая в момент создания неск. сот житий и периодически дополняемая, регулярно переиздается до наст. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла КЛАВДИЯ [лат. Claudia] (I-II вв.), св. К. упоминается во 2-м Послании ап. Павла к Тимофею: «Приветствуют тебя Еввул, и Пуд, и Лин, и Клавдия, и все братия» (2 Тим 4. 21). Из-за отсутствия к.-л. исторических подробностей среди исследователей нет единого мнения о личности К. Высказывались предложения отождествить ее с матерью сщмч. Лина , ап. от 70, еп. Римского (см.: Const. Ap. VII 46), или с Клавдией Проклой, супругой Понтия Пилата , Однако наиболее разработана версия об отождествлении К. с женой ап. от 70 сщмч. Пуда (Авла Пуденса), рим. сенатора, также упоминаемого у ап. Павла. Согласно поздней традиции, изложенной в английском Мартирологе Дж. Уилсона (1608), К. была родом с Британских о-вов, ее родители являлись христианами. Вместе с ними она прибыла в Рим, где вышла замуж за Авла Пуденса. Супруги стали одними из первых христиан в Риме; они принимали у себя в доме ап. Петра, к-рый совершал там богослужения. К. была матерью святых Новата, Тимофея, Пракседы и Пудентианы. Она прожила долгую благочестивую жизнь и скончалась ок. 110 г. в имении своего мужа в Умбрии; ее тело дети перенесли в Рим и погребли рядом с мужем. Похвалу К. за благочестивую жизнь и труды на благо Церкви воздает свт. Иоанн Златоуст (Беседы на 2-е послание св. ап. Павла к Тимофею. СПб., 1859. С. 148): он говорит о К. как о ревностной христианке, примеру которой должны следовать женщины. Память К. отсутствует в вост. синаксарях и в зап. мартирологах. Болландисты в Acta Sanctorum установили в качестве дня ее почитания 7 авг., а также 19 мая, когда К. поминается вместе со св. Пудентианой. Ист.: ActaSS. Mai. T. 4. P. 296; Aug. T. 2. P. 182. Лит.: Van Doren R. Claudia//DHGE. T. 12. Col. 1076; Garcia de Orbiso T. Claudia//BiblSS. Vol. 4. Col. 9-10. Рубрики: Ключевые слова: АКИЛА И ПРИСКИЛЛА (I в.), апостол от 70-ти и его жена (пам. 4 янв.- Собор 70 апостолов; 14 июля, 13 февр.- пам. мц. Прискиллы) |
| Оставшись один, он снова уселся на край ванны. Рана немножко вывела его из равновесия, к тому же ему вовсе не хотелось идти к тем двоим, – он знал, что будет стеснять Уилсона. Человек не может слушать при посторонних, как женщина читает ему стихи. «Нет, лучше буду я котеночком мяукать…» Неправда, он к этому так не относится. Он не презирает, ему просто непонятен такой обнаженный показ сокровенных чувств. И к тому же ему хорошо в своем отдельном мирке, на том месте, где восседала крыса. Он стал думать об «Эсперансе» и о работе, которая ждет его завтра. – Милый! – крикнула снизу Луиза. – Как ты себя чувствуешь? Ты можешь отвезти мистера Уилсона домой? – Я отлично дойду пешком, миссис Скоби! – Ерунда! – Нет, в самом деле… – Сейчас, – крикнул Скоби. – Конечно, я вас отвезу. Когда он сошел к ним, Луиза нежно взяла его забинтованную руку в свои. – Бедная ручка, – сказала она. – Тебе больно? Чистый белый бинт ее не пугал, как не пугает раненый в палате, заботливо прикрытый простыней до самой шеи. Ему можно принести фрукты и не думать о том, как выглядит рана, раз ты ее не видишь. Она приложилась губами к перевязке и оставила на ней оранжевое пятнышко помады. – Пустяки, – сказал Скоби. – Право же, сэр, я могу дойти пешком. – Никуда вы не пойдете пешком. Лезьте в машину. Свет от щитка упал на экстравагантное одеяние Уилсона. Тот высунулся из окна и закричал: – Спокойной ночи, миссис Скоби. Мне было так приятно! Не знаю даже, как вас благодарить! Голос его задрожал от искреннего волнения – это придало словам какой-то чужеземный оттенок – так их произносили только на родине. Тут интонация менялась через несколько месяцев после приезда – становилась визгливой, неискренней или тусклой и нарочито невыразительной. Сразу было видно, что Уилсон недавно из Англии. – Приходите к нам поскорее, – сказал Скоби, когда они ехали по Бернсайд-роуд к гостинице «Бедфорд»: он вспомнил, какое счастливое лицо было у Луизы. Ноющая боль в правой руке разбудила Скоби в два часа ночи. Он лежал, свернувшись, как часовая пружина, на самом краю постели, стараясь не прикасаться к Луизе: стоило им дотронуться друг до друга хотя бы пальцем, сразу же выступал пот. Даже когда их тела не соприкасались, между ними вибрировала жара. Лунный свет лежал на туалетном столе прохладным озерком, освещая пузырьки с лосьоном, баночки с кремом, край фотографии в рамке. Он прислушался к дыханью Луизы. |
| – Я хотел вас сказать, что ничем не обманул вашего доверия – по крайней мере до сих пор. – Вам не нужно мне это говорить, Скоби. – В деле двоюродного брата Таллита мы никак не могли поступить иначе. – Само собой разумеется. – Но я вам не рассказал одного, – продолжал Скоби. – Я занял двести фунтов у Юсефа, чтобы отправить Луизу в Южную Африку. Я плачу ему четыре процента. Это законная сделка, но если вы считаете, что это должно стоить мне головы… – Я рад, что вы мне рассказали. Понимаете, Уилсон решил, что Юсеф вас шантажирует. Как видно, он каким-то образом разнюхал о ваших платежах. – Юсеф не станет вымогать деньги. – Так я ему и сказал. – Значит, моя голова в безопасности? – Ваша голова мне нужна. Из всех наших чиновников вы единственный, кому я доверяю. Скоби протянул руку с пустым бокалом. Это было как рукопожатие. – Скажите, когда хватит. – Хватит. С годами люди могут превратиться в близнецов: прошлое – их общая утроба; шесть месяцев дождя и шесть месяцев солнца – срок созревания братства. Эти двое понимали друг друга с полуслова. Их вышколила одна и та же тропическая лихорадка, ими владели одни и те же чувства любви и ненависти. – Дерри сообщает о крупных хищениях на приисках. – Промышленные камни? – Нет, драгоценные. Юсеф или Таллит? – Скорее Юсеф, – сказал Скоби. – Кажется, он не занимается промышленными алмазами. Он называет их «гравием». Но кто знает! – Через два или три дня приходит «Эсперанса». Надо быть начеку. – А что говорит Уилсон? – Он горой стоит за Таллита. Юсеф для него главный злодей… и вы тоже. Скоби. – Я давно не видел Юсефа. – Знаю. – Я начинаю понимать, как себя чувствуют тут сирийцы… при такой слежке и доносах. – Этот стукач доносит на всех нас. Скоби. На Фрезера, Тода, Тимблригга, на меня. Он считает, что я слишком всем потакаю. Впрочем, это не имеет значения. Райт рвет все его доносы, поэтому Уилсон доносит и на него. – А на Уилсона кто-нибудь доносит? – Наверное. В полночь Скоби направился к железным домикам; в затемненном городе он пока в безопасности: никто сейчас не следит за ним, на него не доносит; мягкая глина скрадывает шум шагов. Но, проходя мимо домика Уилсона, Скоби снова почувствовал, что ему надо вести себя крайне осторожно. На миг им овладела страшная усталость, он подумал: вернусь домой, не пойду к ней сегодня; ее последние слова были: «Больше не возвращайся» – неужели нельзя хоть раз поймать человека на слове? Он постоял в каких-нибудь двадцати шагах от домика Уилсона, глядя на полоску света между шторами. Где-то на холме вопил пьяный, и в лицо опять брызнули первые капли дождя. Скоби подумал: вернусь домой и лягу спать, утром напишу Луизе, вечером пойду к исповеди; жизнь будет простой и ясной. Он снова почувствует покой, сидя под связкой наручников в своем кабинете. Добродетель, праведная жизнь искушали его в темноте, как смертный грех. Дождь застилал глаза; размокшая земля чмокала под ногами, которые нехотя вели его к дому Элен. |
| 648 Подробный обзор недавних научных работ по Псалтири можно найти в следующих книгах: David М. Howard Jr., The Structure of Psalms 93–100, Biblical and Judaic Studies Winona Lake IN: Eisenbrauns, 1997), 5:1–19; также Howard, «Editorial Activity in the Psalter: A State-of-the-Field Survey,» in The Shape and Saping of the Psalter, ed. by J. Clinton McCann, JSOTSupp 159 (Sheffield: Sheffield Academic Press, 1993), pp. 52–70; и Norman Whybray, Reading the Psalms as a Book, JSOTSupp 222 (Sheffield: Sheffield Academic Press, 1996), pp. 15–35, chapter one, «Resent Views on the Composition of the Psalter.» 649 CM. Claus Wetermann, Praise and Lament in the Psalms (Atlanta: John Knox Press, 1965:1981), pp. 250–258. Эта глава впервые была напечатана под названием «Zur Sammlung des Psalters,» ThViat 8 (1961/62:1962): 278–284. 651 CM. Brevard S. Childs, Introduction to the Old Testament as Scripture (Philadelphia: Fortress, 1979). Его мнение о псалмах можно найти на стр. 504–525. 653 См. особенно книгу ученика Чайлдса Gerald Sheppard, Wisdom as a Hermeneutical Construct: Л Study in the Sapientializing of the Old Ttestament, BZAW 151 (Berlin: de Gruyter, 1980), p. 142. 654 На это обратил особое внимание Джозеф Райндел в 1981 году, чем, возможно, подтолкнул «канонические» работы Чайлдса и последующих ученых. 655 Рассказ о развитии этого взгляда см. у J. Clinton McCann Jr., A Theological Introduction to the Book of Psalms: The Psalms as Torah (Nashville: Abingdon Press, 1993). 656 Gerald Henry Wilson, The Editing of the Hebrew Psalter, SBLDS 76 (Chico, CA: Scholars Press, 1985). 657 См. книгу Norman Whybray, Reading the Psalms as a Book, в которой автор дает прекрасный обзор работам Уилсона (стр. 20–22), и последующих научных работ по канонической организации и целям Псалтири (стр. 23–33). Сам Уайбрай скептически оценивает взгляды Уилсона и выводы других ученых о конечной форме Псалтири (См. стр. 41,85,93,94,99, в особенности 118–124). Его критика не остановила большинство ученых от принятия взглядов Уилсона, Мея, Говарда и Маккана. |
| – Да, обидно, – согласилась Элен. – Вы никогда ко мне не заходите. – Она повернулась к Феллоузу и сказала с ужаснувшей Скоби непринужденностью: – Мистер Скоби был удивительно добр ко мне в больнице, но, по-моему, он просто любит больных. Феллоуз погладил свои рыжие усики, подлил себе еще джину и произнес: – Он вас боится, миссис Ролт. Все мы, женатые люди, вас побаиваемся. При этих словах – «женатые люди» – Скоби увидел, как измученное, усталое лицо на носилках отвернулось от них обоих, словно в глаза ударил солнечный свет. – Как вы считаете, – спросила она с напускной игривостью, – могу я выпить еще бокал? Я не опьянею? – А вот и Уилсон, – сказал Феллоуз, и, в самом деле, они увидели розового, невинного, не верящего даже самому себе Уилсона в его криво намотанном тропическом поясе. – Вы ведь, со всеми знакомы? С миссис Ролт вы соседи. – Но мы еще не познакомились, – сказал Уилсон и тут же начал краснеть. – Не знаю, что это творится с нашими мужчинами, – заметил Феллоуз. – Вот и со Скоби вы близкие соседи, миссис Ролт, а почему-то никогда не встречаетесь, – тут Скоби поймал на себе пристальный взгляд Уилсона. – Уж я бы не зевал! – закончил Феллоуз, разливая джин. – Доктор Сайкс, как всегда, опаздывает, – заметила с другого конца гостиной миссис Феллоуз, но тут, тяжело шагая по ступенькам веранды, появилась доктор Сайкс, благоразумно одетая в темное платье и противомоскитные сапоги. – Вы еще успеете выпить перед ужином, Джесси, – сказал Феллоуз. – Что вам налить? – Двойную порцию виски, – сказала доктор Сайкс. Она свирепо оглядела всех сквозь очки с толстыми стеклами и добавила: – Приветствую вас. По дороге в столовую Скоби успел сказать Элен. – Мне надо с вами поговорить, – но, поймав взгляд Уилсона, добавил: – Насчет вашей мебели. – Какой мебели? – Кажется, я смогу достать вам еще стульев. Они были слишком неопытными заговорщиками, еще не освоили тайный код; он так и не знал, поняла ли она недоговоренную им фразу. Весь ужин он сидел, словно воды в рот набрал, со страхом ожидая минуты, когда останется с ней наедине, и в то же время боясь упустить эту минуту; стоило ему сунуть руку в карман за носовым платком, и его пальцы комкали телеграмму: «…была дурой… точка целую». |
| – Ты видел его у своего хозяина? – Да, начальник. – Часто? – Один-два раза. – Он и твой хозяин – они друзья? – Хозяин думает: майор Скоби очень хороший человек. Услышав эту фразу опять, Уилсон обозлился. – Я тебя не спрашиваю, хороший он или нет! – яростно крикнул он. – Я тебя спрашиваю, где он встречается с Юсефом, понял? О чем они говорят? Ты иногда подаешь им напитки, когда старший слуга занят? Что ты слышишь? – Последний раз у них был большой разговор, – заискивающе сказал слуга, словно показывая краешек своего товара. – Я так и думал. Я хочу знать все, что они говорили. – Когда майор Скоби ушел, хозяин положил подушку себе на лицо. – Что ты мелешь? Слуга с большим достоинством закрыл лицо руками. – Его слезы намочили подушку, – сказал он. – Господи! – вырвалось у Уилсона. – Что за чушь! – Потом хозяин пил много-много виски и спал – десять-двенадцать часов. Потом пошел в лавку на Бонд-стрит к очень сильно ругался. – А почему? – Он говорил, они с ним валяют дурака. – А при чем тут майор Скоби? Слуга только пожал плечами. Уилсону – уже в который раз – показалось, что перед самым носом у неге захлопнулась дверь; он всегда оставался по ту сторону двери. Когда слуга ушел, Уилсон снова отпер сейф, повернув ручку сперва налево до цифры 32 (это был его возраст), потом направо до 10 (он родился в 1910 году), потом снова налево до 65 (номер его дома на Вестерн-авеню в городе Пиннер); он вынул шифровальный справочник. 32946 78523 97042. Перед глазами его поплыли ряды цифр. Телеграмма была с пометкой «Важная», иначе он был отложил расшифровку до вечера. Но он отлично знал, насколько она в действительности была неважной: очередной пароход вышел из Лобито с очередными подозрительными лицами на борту – алмазы, алмазы, алмазы! Когда он расшифрует телеграмму, он вручит ее многострадальному начальнику полиции, но тот, наверно, уже получил такие же сведения или сведения прямо противоположные от MI-5 или какой-нибудь другой секретной организации, которые разносились на африканском побережье, как тропический лес. «Не трогайте, но не навлекайте (повторяю: не навлекайте) подозрений на П.Ферейра, пассажира I класса (повторяю: П.Ферейра, пассажира I класса)». По-видимому, Ферейра был агентом, которого организация Уилсона завербовала на борту парохода. Но может случиться, что начальник полиции одновременно получит сообщение от полковника Райта о том, что П.Ферейра подозревается в контрабанде алмазами и должен подвергнуться строгому обыску. 72391 87052 63847 92034. Можно ли не трогать П.Ферейра, не навлекать (повторяю: не навлекать) на него подозрений и в то же время подвергнуть его строгому обыску? Но, слава богу, это уже Уилсона не касается. Кто знает: может, отдуваться придется Скоби. |
| – Уже поздно. Я думал, вы спите. – Не мог же я заснуть, пока мы не поохотимся. У меня это стало просто потребностью. Мы можем учредить ежемесячный приз. Вот увидите, скоро и другие вступят в это соревнование. – Можно завести переходящий серебряный кубок, – ехидно предложил Уилсон. – Не удивлюсь, если так и будет, старина. «Тараканий чемпионат» – ей-богу, звучит не так уж плохо! Гаррис двинулся вперед и, неслышно ступая по половицам, вышел на середину комнаты; над железной кроватью серела москитная сетка, в углу стояло кресло с откидной спинкой, туалетный столик был завален старыми номерами «Пикчер пост». Уилсона снова поразило, что комната может быть еще более унылой, чем его собственная. – По вечерам, старина, мы будем тянуть жребий, в чьей комнате охотиться. – Какое у меня оружие? – Возьмите одну из моих ночных туфель. – Под ногой у Уилсона скрипнула половица, и Гаррис быстро повернулся к нему. – У них слух, как у крыс, – сказал он. – Я немножко устал. Может, лучше в другой раз? – Ну хоть пять минут старина. Без этого я не засну. Смотрите, вон один прямо над раковиной. Уступаю вам первый удар. Но как только тень туфли упала на оштукатуренную стену, таракана и след простыл. – Так у вас ничего не получится, старина. Глядите! Гаррис наметил жертву: таракан сидел как раз на середине стены между потолком и полом, и Гаррис, осторожно ступая по скрипучим половицам, стал размахивать фонариком. Потом он ударил, оставив кровавое пятно на стене. – Очко, – сказал он. – Их надо гипнотизировать. Они метались по комнате, размахивая фонариками, шлепая туфлями, порою теряя голову и опрометью кидаясь в угол за своей дичью; охотничий азарт целиком захватил Уилсона. Сперва они перебрасывались корректными замечаниями, как истые спортсмены: «Славный удар», «Не повезло», – но когда счет сравнялся, они столкнулись у стены над одним тараканом, и тут их нервы не выдержали. – Какой толк, старина, гоняться за одной и той же дичью? – заметил Гаррис. – Я его первый заметил. – Вашего вы прозевали. Это мой. |
| а) структурную пригодность религиозной группы; б) структурное напряжение; в) воздействие предрасполагающих факторов; г) наличие харизматического лидера; д) специфику социального контроля в группе 526 . Теория Уилсона повлияла на дальнейшие исследования процесса образования сект. В 1985 г. Старк и Бэинбридж развивают первый фактор Уилсона до самостоятельной теории. Ученые отмечают что: «...все организации состоят из социальных сетей, которые включают в себя набор межличностных связей между членами организации. Для того чтобы принадлежать к организации, человек должен иметь достаточно тесные и продолжительные связи с как минимум с одним другим членом организации. Группы различаются по степени привязанности их членов друг к другу. Они могут быть охарактеризованы в соответствии с концентрацией и интенсивностью межличностных отношений их членов. Люди внутри группы могут отличаться не только по количеству своих связей с другими, но и по характеру распределения этих связей. Если мы изобразим весь набор контактов внутри группы, мы обнаружим различные сегменты – линии слабых взаимосвязей между разными фракциями (субсетями, которые характеризуются сильными взаимными связями) – людьми, привязанными главным образом к членам одной и той же фракции. Схизмы в организациях наиболее часто проходят по границам этих фракций… " 527 . Среди множества факторов, влияющих на формирование этих фракций, ученые называют географическую удаленность конкретной общины он центра организации, культурные или языковые барьеры, политические взгляды и т.д. Особое значение придается учеными роли социальных противоречий и различий между членами организации. Расслоение религиозной группы на «богатых и успешных» и «бедных и неудачников» станет источником особенно сильного напряжения в организации. Последнее способно повлиять как на радикальную трансформацию религиозной организации, так и на ее раскол на мелкие группировки. Зарождение, развитие и созревание сектантских тенденций протекает также на стыке границ этих фракций. Конфликты и появление лидеров, готовых возглавить те или иные группы недовольных, инициируют процесс отделения конкретных фракций от организации и образование сект. Деление на фракции является, по справедливому замечанию ученых, нормальным и естественным состоянием религиозных организаций. Таким образом, потенциал образования сект существует во всех религиозных организациях. В результате то, что у Джона Уилсона было одним из множества факторов, превращается в работе Старка и Бэинбриджа в обязательное условие образования любых сект. К внешним факторам, благоприятствующим любым схизмам, разделениям и расколам, ученые относят само современное общество, которое достаточно толерантно относится к религиозному многообразию. |
| – Вот так,– сказал король,– а теперь опишу-ка я битву пером очевидца. Он схватил новый лист обоев в тот самый миг, когда в редакцию вошел Бак с перевязанной головой. – Мне сказали,– заявил он с обычной неуклюжей учтивостью,– что Ваше Величество находитесь здесь. – Скажите пожалуйста,– восторженно воскликнул король, – вот он и очевидец! Или, вернее, оковидец, ибо я не без грусти замечаю, что вы смотрите на мир одним оком. Вы нам напишете отчет о битве, а, Бак? Вы владеете газетным слогом? Сдержанный до вежливости Бак счел за благо не обращать внимания на королевское бессовестное дружелюбие. – Я позволил себе, Ваше Величество, – коротко сказал он,– пригласить сюда мистера Баркера. И точно, не успел он договорить, как на пороге возник Баркер: он, по обыкновению, куда-то торопился. – Теперь-то в чем дело? – облегченно вздохнув и поворачиваясь к нему, спросил Бак. – Бои продолжаются,– сказал Баркер.– Четыре западно-кенсингтонские сотни почти невредимы: они к побоищу не приближались. Зато бейзуотерцев Уилсона – тех здорово порубали. Но они и сами рубились на славу: что говорить, даже Насосный переулок заняли. Ну и дела на свете творятся: это ж подумать, что из всех нас один замухрышка Уилсон с его рыжими баками оказался на высоте! Король быстро черкнул на обойной бумаге: «Геройские подвиги мистера Уилсона». – Н-да,– сказал Бак,– а мы-то чванились перед ним правильным произношением. Внезапно король свернул, не то скомкал клок обоев и запихал его в карман. – Возникла мысль,– сказал он.– Я сам буду очевидцем. Я вам такие буду писать репортажи с передовой, что перед ними померкнет действительность. Подайте мне сюртук, Паладин. Я вошел сюда простым королем Англии, а выхожу специальным военным корреспондентом «Придворного летописца». Бесполезно удерживать меня, Палли; не обнимайте моих колен, Бак; напрасно вы, Баркер, будете рыдать у меня на груди. «По зову долга…» – конец этой замечательной фразы вылетел у меня из головы. Первый репортаж получите сегодня вечером, с восьмичасовой почтой. |
|
|
