| Милостивый мой о Святом Дусе отче и благодетелю! Чрез почтенного брата Стефана, философии учителя, не успел написати, что надобно. Недосужно было за праздником и гостьми. Ныне, свободное имея время, пишу кланяяся Преосвященству Вашему, свободного времени никогда же имущему, ему же истинно соболезную, толикими обремененному тяжестьми. И молю, елико могу Господа крепкого и сильного, да укрепит Ваше Архиерейство в ношении толь тяжкого креста. Не изнемогай, Святителю Божий, под таковыми тяжестьми! ветвь под тяжестию всегда плодотворит. Ни мни быти тщи труды свои пред Богом, глаголющим: приидите ко Мне вси труждающиися и обремененнии [Мф. 11,28]. Велико воздаяние понесшим тяготу и зной дне: не суть суетны труды, ими же благоразумно управляется корабль Церкве Христовы во время толиких обуреваний. Ублажаете, Преосвященство Ваше, уединение; ублажаю и аз: но и святого Макария Египетского рассуждение не худо, который о пустынниках и о труждающихся во градех и для людской пользы пишет так: овыи (пустынножители) имуще благодать, о себе только пекутся; иные же (учители и слова Божия проповедники), инех души пользовати тщатся; сии онех много превышают. Подвизайся о укрепляющем Вас Иисусе, подвижниче Христов. Бремя сие не по случаю какому наложися Вашему Святительству, но смотрением Божиим: потому что и венец праведного воздаяния ждет Вас. Иго Христово благо носиши, буди и бремя Его Вам легко [Мф. 11,30]. О моем Летописце, от Преосвященства Вашего весьма похваленном, рад бы слышати, что в нем таково обретается, еже требует исправления: только, как прежде просил, так и теперь прошу, не трудися сам, Преосвященный Владыко, ему же предлежат нужнейшие и важнейшие дела. Преподобный отец Симоновский, и Господин Поликарпович, могли бы читати и рассуждати. Благодарствую Святительству Вашему о замеченных двух вещах, о невоздержании Хамовом и о Ханаане сыне его: и мне приходило тоже, что супружество законное несть блуд; однако вспомнил Товии молодого женитьбу, где ангел супружество невоздержное точно называет блудом. Обаче лучше будет, когда о Хаме, вместо блуда, переменится невоздержание. А о Ханаане и в Корнелии приискал я: господина не имам. Написал Ханаана с нравоучением; посылаю Преосвященству Вашему, еще что исправити желал бы, если только Бог поможет. По девятом столетии второй тысящи, где пишется о зле греха, требуют рассуждения две вещи: 1. что грех и простительный памятен будет содеявшему; 2. что Бог в грехах наших сопричаствует. Изъяснил я сие, но не знаю, хорошо ли? не лучше ли то оставити, да не кто от простейших вознегодует? Прощу рассуждения и совету; прочее же, не дея трудов Вашему Архиерейству, паки и паки кланяюся низко. |
| Вот господин избил закупа. Для свободного в праве предусмотрены были различные варианты – до крови ли он избит или до синяков, была ли это просто потасовка («если человек толкнет человека к себе или от себ»), пришелся ли в ней удар по лицу, пушена ли была в ход палка («жердь») или только кулаки («пясть»), наконец, кто был зачинщиком 73 . С закупом совсем иначе. Открыто «Устав» и мысли не допускал, чтобы закуп поднял руку на господина. Инициатор всегда господин. А вариантов только два. Господин «пьян» и бьет, уже ничего не соображая («не смысля»); если это доказано, господин платит «якоже в свободнем», «такоже и в закупе». Второй вариант: «Аже господин бьет закупа про дело, то без вины есть». Что значит: «про дело» – «за работу» или «за дело»? По-видимому, здесь попытка в одной формуле охватить и то и другое: ведь господин мог быть не пьян и бить не за дефекты в работе, а «Устав» молчит об этом третьем варианте. Значит, в данном случае подразумевается и он. Здесь выступала патриархальная старина, и презумпция была полностью в пользу господина; конечно, в трезвом виде он бьет поделом. Значит, и в суде презумпция будет та же. Но важно то, что между закупом и господином стоит еще княжой суд. Это ближе к свободе. Дальше опять узоры жизни. Закон пытается уловить их в сфере имущественных отношений закупа. И здесь что ни слово, то неясность или двусмысленность, а отсюда и множество ученых догадок и толкований. Не принимая всего, что было высказано в научной литературе, приходится считаться с тем, что здесь отразилось многообразие бытовых ситуаций. Закупить человека, разумеется, можно на любую работу, но практически «Устав» предусматривает использование закупа только на сельскохозяйственной страде – и в двух основных положениях. Первое – закуп живет вне господского двора и работает на себя (ст. 57). Обычно он работает на себя своим инвентарем и, кроме того, отбывает барщину («орудье»); но «если дал ему господин плуг и борону», то он взимает оброк («емлеть купу») натурой за пользование этим мертвым инвентарем и, кроме того, «отсылает» закупа «на свое орудье». Такой закуп назван в ст. 57 «релейным», но тут же подчеркнуто, что не всякий закуп ролейный (если у господина ролейный закуп, то к нему и применяется ст. 57). Бывает и иное положение, иной закуп. О нем говорит ст. 58 и, чтобы не было сомнений, прибавляет в заголовке: «О закупе же» 74 . Этот второй вид закупа – сельскохозяйственный рабочий на господском дворе; работает он на господском поле, на господской скотине, которую ежедневно с работы приводит на господский двор и там затворяет, «где ему господин велит». Но на этой же скотине работает он и для себя («орудия своя дея»). |
| За исполнением законов о чистоте священников и левитов наблюдали с особенной строгостью 200 . Внутреннее устройство Иамнийской общины также говорило о том, что она, по мнению иудеев, являлась временным заместителем столицы иудейской. В Иамнии, по разрушении Иерусалима, собрался синедрион, который заставлял всей жизнью народа иудейского. Во главе этого синедриона стоял потомок из рода Давидова, представителем которого являлась фамилия Гиллела. А восстановление еврейского царства под скипетром дома Давидова являлось одной из главных черт мессианского времени. И вот, потомство Давида, в последние времена потерявшее свое царственное значение, теперь в лице председателей Иамнийского синедриона вновь явилось облеченным почти царским достоинством и властью 201 . Представителем такого настроения народа иудейского, а вместе с тем, и его вдохновителем, был раввин Акиба. Он был твердо уверен, что Иерусалим и храм скоро опять будут восстановлены. Уже, когда он, по словам Иоста, с своими тремя спутниками посещал Рим, и его товарищи, при виде величия и могущества Капитолия, который принес им столько горя, – плакали, Акиба улыбался, Те удивлялись ему. Он спросил их, о чем они так плачут? «Как нам не скорбеть, – отвечали они, – когда мы видим, что идолопоклонники живут в спокойствии и могуществе, а жилище нашего Бога сделалось добычей огня и обиталищем диких зверей?» – «Я радуюсь,– сказал Акиба, – потому, что если так хорошо живется Его врагам, то для Его послушных детей нужно ожидать гораздо лучшего жребия». Также, когда они однажды шли в Иерусалим, и с горы храма сбегал шакал, о чем они также горько плакали, Акиба радовался. «Если, – говорил он, – одно пророчество исполнилось, то также исполнится и другое; он имел здесь в виду пророчество Аггея ( Агг.2:6–7 ) 202 . Эта мысль о скором восстановлении Иерусалима и храма была главной темой его проповедей; вся его энергичная и искусная дея т ельность была направлена к тому, чтобы вдохновить этой идеей весь народ еврейский, с каковою целью он предпринимал обширные путешествия. Результатом всех этих событий было восстание Бар-Кохбы при императоре Адриане. Восстание это приняло грандиозные размеры и охватило многие области. И в этом восстании вопрос о храме играл далеко не последнюю роль. Об этом в известной мере может нам говорить хотя бы тот факт, что, когда это восстание иудеев готово было разразиться еще 14 лет назад, то главной причиной восстания тогда был вопрос о храме. Адриан дал иудеям согласие на восстановление иерусалимского храма; это, конечно, возбудило в идеях большую радость. Но, по проискам врагов иудейских, вскоре же пришел второй указ, по которому иудеям хотя и разрешалось восстановить храм, но на другом месте, а не на прежнем. Этот указ произвел тогда сильное волнение в народе, и решено было восстание; народ вооруженный собрался в долине Риммон и только красноречием раввина Иисуса был пока удержан от мятежа. Таким образом, главной причиной предполагавшегося тогда восстания был вопрос о храме. |
| Аще кто медведя или иная животная и в различная игралища прехищряяй, и глумы дея, и на позоры человеки собираяй, и ловитвам прилежай, и уристания творяй на конех и на колесницах, и пеши, и самоборства, и прочая борения и всякия скомрашества едино запрещение имать, еже сим со епитемьею каятися и престати от таковых. В списке Ал.-Св. 91 пропущен отрывок, сохранившийся как в Минеях Четьих, так и в вопроснике М-Петр. 94, при составлении которого использовался текст М-Свир. 91 «баснем сказатель, во стречю веруя». Очевидно, это произошло из-за повторения слова «веруя». Видимо, весь отрывок был заимствован в Макарьевские Минеи Четьи из вопросника М-Свир. 91 или из его источника. В этом нас убеждает сравнение стиля двух текстов. Поучение представляет собой набор отрывочных и не связанных между собой постановлений по разным случаям; собственно, его можно назвать небольшим епитимийным правилом, облечённым в форму послания. Поскольку отдельные отрывки поучения не связаны друг с другом ни тематически, ни стилистически, можно предположить, что они были выбраны из других текстов, так что всё поучение представляет собой компиляцию. В то же время текст М-Свир. 91 (ст. 2–8) обладает единством стиля, его составитель явно руководствовался одним замыслом. В одной статье объединены сходные прегрешения, выделены одинаковые категории грехов. Отрывок из Степенной книги не столь близок к процитированным текстам, чтобы говорить о составлении его на основе данных исповедных вопросников. Однако формулировка этого отрывка явно указывает на то, что он был заимствован из епитимийного правила, а круг понятий, которые употребляют составители Степенной книги и указанных вопросников («позоры», «пешии уристания», «самоборство», «скомрашество»), позволяет предположить, что в основе этих текстов лежит один источник. Таким образом, не только вопросники использовали поучения в качестве источника, но и в поучения заимствовались отдельные отрывки из исповедных вопросников. Ещё один пример составления поучения на основе исповедных вопросников духовническое поучение, известное по списку первой трети XVI в. 264 Поучение записано в чине исповеди, что ещё больше сближает его с исповедными текстами. Давая наставление о грехах, которых следует избегать, духовник заимствует формулировки из покаянных текстов, а к одному из грехов прибавляет даже епитимью (такую же, как и в вопросниках). |
| Наша плоть греховная, наша плоть немощная, наша плоть разрушается, наша плоть после нашей смерти разлагается. Между тем мы забываем, когда так думаем, что Господь был человеком, таким, как и мы, настоящим человеком, во всем естестве человеческом, кроме греха. И плоть Его, в которой Он родился от пречистой Девы Марии, — за исключением того, что он чудесным образом родился, не так, как мы зачат был, а от «Духа Свята и Девы Марии», — но плоть Его была, когда Он родился, единосущна нашей, это была наша плоть, человеческая. Таким образом, Господь Иисус Христос вознесся на небо с пречистой, прославленной, воскресшей Своей плотью, которая уже не подчинялась физическим законам нашего здешнего ограниченного материального бытия, но это была все-таки единосущная нам плоть, плоть человеческая. И Он с этой плотью воссел одесную Бога Отца. Дорогие братья и сестры, это одна из самых центральных тем, одно из самых центральных верований учения христианского. Это то, что отличает христианство от всех религий, от всех систем, мировоззрений и верований, от всех философских и научных систем, от всего того, что создал и чего достиг человек собственным умом. Во всем, что создал человек на протяжении мировой истории своим гением, своим умом, своими человеческими силами, — подход к плоти был только двойной: или она у него разрушается, гниет, разлагается и исчезает, — как мы видим это из примера собственной нашей смерти, — и ничего не остается от нас. Или плоть сама по себе на земле здесь живущая, обожествляется, считается ценной сама по себе: пока человек живет в теле, — он и есть человек, и он должен жить полноценной жизнью только здесь на земле, ибо он только здесь и живет. Других решений этого вопроса не было создано человеком. Только христианство, как божественное учение, как божественный прорыв в историю человечества, внесло совершенно другой оттенок в отношение к плоти человеческой, материальному бытию, материальной части человека. Тело, в лице Господа Иисуса Христа, не только умерло, приобрело новое преображенное качество, просветленное, божественное качество, не переставая быть телом, и оно вознесено в прославленном состоянии на небеса, до божественного состояния, до сидения одесную Бога Отца. Обыкновенно, дорогие братья и сестры, когда мы говорим о плоти, у нас происходит страшнейшая путаница, и у нас самих, и, отсюда следует, у тех, кто нас не признает и, может быть, нас критикует, отвергает — у неверующих. Но мы сами дали основание для этого. Очень часто в церковных молитвах, в Священном писании, в песнопениях, божественных гимнах, в нашем чудесном богослужении, в Житиях святых — очень часто мы упоминаем плоть отрицательно: плоть как седалище греха, страстей, ненависти, скверн. Она исчезает, она разлагается, надо не подчиняться плоти, надо умерщвлять плоть. Мы поем о святых: «И дея учил еси презирати плоть, преходит бо» (т.е. потому что она временная), — а радети только о душе, «веща бессмертной». |
| Воскресение Христово служит высочайшим оправданием нравственного миропорядка. Вполне естественно, что пытливый человеческий ум стремится понять тайну возвышенной теодицей; но, «едва постигающие и то, что находится на земле» (Прем. 9:16), как можем отважится мы на постижение величайшего чуда, для которого нет (и быть не может) ни других, ему равных, чудес, ни, даже, близких аналогий? Превращение личинки в бабочку, периодическое наступление времен гола и т.п. примеры не могут объяснить нам тайну святой ночи, потому что ни личинка, ни солнце и ни что другой в земных существах не служит откровением разсматриваемого миропорядка. Чтобы не поколебаться в нем, для этого надо «всегда видеть пред собою Господа» (Пс. 15:8) и в Нем — Всемогущего Зиждителя всяких — и, особенно, нравственного — законов. Только при этом условии и мы, подобно тем «израильским мужам», поверим апостольской проповеди о Христе, Которого «воскресил» Сам «Бог, рассторгнув узы смерти, потому что ей невозможно было удержать Его» (Дея. 2, 24). Следовательно, необходимо «веровать в свет, чтобы сделаться его сынами» (Иоа. 12, 36) и, не смущаясь временными скорбями, уже здесь, на земле, предвкушать ожидающую нас сладость на пиру вечной жизни. Наш духовный «отец, Авраам», за две тысячи лет вперед, «увидел день» Христов «и возрадовался» (Иоа. 8, 56); на пятнадцать веков вперед смотрел терпеливый старец Иов и, среди тягчайших испытаний, исповедал веру в «живого Искупителя» (Иов. 19:25); за тысячу лет до Христовой пасхи «радовался» Давид освобождению души своей из ада (Пс. 15:10)… А сколько таких «радовавшихся» переселились в лучший мир их мучеников, исповедников и других подвижников хр. Веры? Так, и совесть и примеры свидетельствуют нам об окончательной победе жизни над смертью, и разве только «муж безумен не познает, и неразумив не разумеет сих» (Пс. 91:7). За то люди противоположного настроения всегда будут почерпать в Светлом Воскресении и радость и ободрение для совершения своего земного подвига. В одном «Христос воскресе» заключается и глубочайшая мудрость умозрения и высшая правда жизни. «Что есть истина»? — НЕ отвлеченное умничанье, а воплощенная во Христе Премудрость (1 Кор. 1:24). Что такое жизнь? — «Борьба за существование… других». Стоит ли жить? Да, стоит, ибо нельзя, безумно, грешно не верить в безусловное превосходство над всем нравственного закона, единым источником которого является Воскресший Жизнодавец. Но это значит, другими словами, — что Воскресение Христово необыкновенно повышает трудовую энергию, дает смысл и указывает цель всей жизни, мирит с ее превратностями и удостоверяет ее безконечную ценность, т.е., служит сильнейшим лекарством от повальной теперь болезни — «скуки жизни». |
| «Недовольные скептические отцы» передали сыновьям свой «бессильный смех» и «завет подлости». «Сын — умный, самолюбивый, считает себя гением, начинает посылать рукописи в редакцию и кончает доносом и анонимной клеветой». Автор заключает: «…одним словом, мне кажется, что тип анонимного ругателя — весьма недурная тема для повести. И серьезная. Тут, конечно бы, нужен Гоголь, но я рад по крайней мере, что случайно набрел на идею. Может быть, и в самом деле попробую вставить в роман». Так случайный и мелкий факт вдруг раскрывает перед художником свою идейную глубину Он «набрел на идею»; идея воплотится в личности: родится незабываемая фигура «семинариста–карьериста» Ракитина. В публицистике «Дневника писателя» ярко представлены основные философские темы Достоевского: католицизм и социализм, Россия и Европа, интеллигенция и на род, дея бессмертия и западный атеизм. Идеологические построения, уже знакомые нам по журнальным статьям и большим романам автора, развиваются в «Дневнике» в тоне проповеди и пророчества. Писатель предсказывает надвигающуюся на Ев ропу «колоссальную» революцию..«Мне кажется, — пишет он в июне 1877 г., — что и нынешний век кончится в старой Европе чем-нибудь колоссальным, т. е. , может быть, чем-нибудь, хотя и не буквально похожим на то, чем кончилось 18–е столетие, но все же настолько же колоссальным — стихий ным и страшным и тоже с изменением лика мира сего… Ибо именно теперь в Европе все поднялось одновременно, все мировые вопросы разом, а вместе с тем и все миро вые противоречия». В ноябре 1877 г. Достоевский снова возвращается к теме о Европе. «Да, — пишет он, — Европу ждут огромные перевороты, такие, что ум людей отказывается верить в них, считая осуществление их как бы чем-то фантастическим… Социальная революция и новый социальная период в Европе несомненны». В наше время пророческие прозрения Достоевского сбываются. «Колоссальное и стихийное» уже охватило весь старый мир… В центре историософских размышлений писателя по–прежнему стоит Россия, ее народная вера и религиозное призвание. |
| Что я сделал им? За что они мучат меня? Чего хотят они от меня, бедного? Что могу дать я им? Я ничего не имею. Я не в силах, я не могу вынести всех мук их, голова горит моя, и все кружится предо мною. Спасите меня! возьмите меня! дайте мне тройку быстрых, как вихорь, коней! Садись, мой ямщик, звени, мой колокольчик, взвейтеся, кони, и несите меня с этого света! Далее, далее, чтобы не видно было ничего, ничего. Вон небо клубится передо мною; звездочка сверкает вдали; лес несется с темными деревьями и месяцем; сизый туман стелется под ногами; струна звенит в тумане; с одной стороны море, с другой Италия; вон и русские избы виднеют. Дом ли то мой синеет вдали? Мать ли моя сидит перед окном? Матушка, спаси твоего бедного сына! урони слезинку на его больную головушку! посмотри, как мучат они его! прижми ко груди своей бедного сиротку! ему нет места на свете! его гонят! Матушка! пожалей о своем больном дитятке!.. А знаете ли, что у алжирского дея под самым носом шишка? Примечания Впервые напечатано в сб.: Арабески. Разные сочинения Н. Гоголя. Спб., 1835. Ч. 2. В конце октября или начале ноября 1834 г. перед представлением «Арабесок» в цензурный комитет (цензурное разрешение последовало 10 ноября 1834 г.) рукопись «Невского проспекта» просмотрел А. С. Пушкин, который писал автору, опасавшемуся цензурных строгостей: «Перечел с большим удовольствием; кажется, все может быть пропущено. Секуцию жаль выпустить: она, мне кажется, необходима для полного эффекта вечерней мазурки. Авось Бог вынесет. С Богом!» (Пушкин А. С. Собр. соч.: В 10 т. М., 1976. Т. 10. С. 204). В сохранившейся черновой рукописи, относящейся к концу июля – сентябрю 1834 г., сцена «секуции» выглядела так: «Если бы Пирогов был в полной форме, то, вероятно, почтение к его чину и званию остановило бы буйных тевтонов. Но он прибыл совершенно как частный приватный человек в сюртучке и без эполетов. Немцы с величайшим неистовством сорвали с него все платье. Гофман всей тяжестью своей сел ему на ноги, Кунц схватил за голову, а Шиллер схватил в руку пук прутьев, служивших метлою. |
| Пятница. (Дея. 27, 1–44; Ио. 17, 18–26). “ Как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в нас едино… Я в них, и Ты во Мне”. Вот златая цепь, связующая нас с Божеством! Отпали мы — восстал Посредник, Который едино есть с Богом Отцом, и стал едино с нами. Становясь едино с Ним, мы соединяемся в Нем и чрез Него с Богом Отцом. Слава беспредельной милости Твоей к нам, Три–ипостасный Боже, благоволивший устроить для нас такой светлый путь к обожению! Высоко подъемлет нас Господь; не отрицай же благодеяния, исповедуй милость и хвали неизреченную благостыню! Отрицаясь от такой высоты, ты думаешь смиряться, а на деле обнаруживаешь грубую неблагодарность и небрежение к высокому дару. Ведай, что средины нет: или все или ничего. Не хочешь этой высоты — останешься вне в горьком унижении и временно и вечно. Суббота. (Дея.28; 1–31; Ио. 21, 15–25). Никто не поленится помянуть своих родителей; но поминать надо и всех православных христиан, и не в этот только день, а во всякое время, на всякой молитве. Сами там будем, и понуждаемся в молитве этой, как бедный в куске хлеба и чаше воды. Помни, что молитва об усопших и сильна общностью — тем, что идет от лица всей Церкви. Церковь дышит молитвою. Но как в естественном порядке, при беременности мать дышит, а сила дыхания переходит и на дитя, так и в благодатном порядке Церковь дышит общею всех молитвою, а сила молитвы переходит и на усопших, содержимых в лоне Церкви, которая слагается из живых и умерших, воюющих и торжествующих. Не поленись же на всякой молитве усердно поминать всех отшедших отец и братий наших. Это будет от тебя им милостыня… Неделя св. Пятидесятницы (Дея.2,1–11; Ин.7,37–52;8,12). Совершилась экономия нашего спасения! Действия всех Лиц Пресвятой Троицы в сем деле отныне вступили в силу. Чему быть благоволил Бог–Отец, что исполнил в Себе Сын Божий, то присвоить верующим снисшел ныне Дух Святой. Ибо спасение наше “по предведению Бога Отца, при освящении от Духа, к послушанию и окроплению Кровию Иисуса Христа” (1 Пет. 1, 2). Того ради и “крещаемся во имя Отца и Сына и Святого Духа”, обязуясь “соблюдать все, что Я повелел вам” (Мф.28, 19–20). Не исповедующие Пресвятой Троицы не могут иметь части в спасительных действиях Лиц Ее и, следовательно, получить спасение. Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, Троице единосущной и нераздельной, предавшей нам исповедание о Себе! “ Отче Вседержителю, Слове и Душе, треми соединяемое во Ипостасех естество пресущественне и пребожественне, в Тебя крестились, и Тебя благословим во все веки”. |
| Стать с истинною молитвою пред Господом и простереть к Нему прошение иначе нельзя, как исправив свои совестные к Нему отношения. Неделя св. Отец (Дея.20,16–18,28–36; Ин.17,1–13). Арий стал отвергать божество Сына Божия и Его единосущие Богу Отцу. На него поднялась вся Церковь; все верующие, во всех концах мира, едиными устами исповедали, что Господь Иисус Христос есть Сын Божий Единородный, Бог от Бога, рожден, не сотворен, единосущен Отцу. Иной подумал бы, что это случайное какое-либо воодушевление на единомыслие; но эта вера прошла потом огненное испытание, когда на сторону ариан склонилась власть и знать. Ни огонь, ни меч, ни гонения не могли истребить ее, и она тотчас обнаружилась повсюдно всеми, коль скоро прекращалось давление внешней силы. Это значит, что она составляет сердце Церкви и сущность ее исповедания. Слава Господу, хранящему в нас эту веру! Ибо пока она есть, мы еще христиане, хоть и худо живем; не станет ее — и христианству конец. Понедельник. (Дея.21, 8–14; Ио. 14, 27–15, 7). Господь Иисус Христос — лоза, дерево виноградное; христиане — ветви и отростки. Мы прицепляемся к Нему верою, плод же приносим жизнью по вере. Отец Небесный — вертоградарь, который смотрит за этим деревом. Какая ветвь не приносит плода, то есть кто верует, а не живет по вере, — ту Он отсекает; а какая приносит плод, ту очищает, то есть кто не только верует, но усердствует и жить по вере, тому Бог всячески помогает богатиться добрыми делами, которые плоды веры. По этому закону Божия действия на нас всякий и устраивай свою жизнь, твердо помня, что без Господа ничего сделать нельзя. К Нему прибегай со всякой нуждою. Имя же Его пресвятое и пресладкое да вращается неотступно в уме, сердце и на языке твоем. Вторник. (Дея.21, 26–32; Ио. 16, 2–13). “ Когда же приидет Он, Дух истины, то наставит вас на всякую истину”. Почему же в логиках не упоминается об этом источнике познания? Не удивительно, что в языческих логиках нет этого пункта, но почему нет его в христианских? Неужели христианин, когда начинает умствовать, должен перестать быть христианином и забыть о всех данных ему обетованиях, верных и несомненных? О том, как видеть и слышать много толкуют; о том, как из увиденного и услышанного делать обобщения и наведения, тоже достаточно учат; когда дойдет дело до того, как разгадать значение всего, — тут питомец логики оставляется на произвол своей догадливости. Отчего не внушить ему: ты имеешь вещания духа истины — им следуй; они решают значение всего сущего и бывающего непререкаемым образом, ибо исходят от Бога, в Котором источник и самого бытия. Не оттого ли, что забывают внушать это, догадливость так расплодилась, что ныне все книги (о мире Божием) переполнены одними догадками? И добро бы они хоть сколько-нибудь были стоющи, а то сразу видно, что они плод детского воображения. |
|
|
