| Рубрики Коллекции Система пользовательского поиска Упорядочить: Relevance Relevance Зачем мне нужна «Лествица», если она написана для монахов 6 мин., 14.04.2024 Из шести воскресений Великого поста три посвящены памяти святых. Второе воскресенье — святителю Григорию Паламе, четвертое — преподобному Иоанну Лествичнику, пятое — преподобной Марии Египетской. О паламистском богословии и его практическом значении для людей, живущих духовной жизнью и радеющих о спасении души, мы уже говорили ранее. На очереди преподобный Иоанн Лествичник. Его появление в ряду подвижников, на которых Церковь обращает наше внимание Великим постом, не случайно. Как и Григорий Палама, преподобный Иоанн был не только человеком святой жизни и выдающимся подвижником своего времени, но и духовным писателем, мыслителем. Он известен как автор, наверное, одного из самых любимых в Православии аскетических произведений — «Лествицы», или, в переводе на русский язык, «Лестницы». О жизни преподобного Иоанна известно не слишком много. Он родился в VI веке в Константинополе. Предположительно его родителями были Ксенофонт и Мария, также прославленные позже в лике святых. Иоанн получил хорошее образование и в 16 лет ушел в монастырь на Синае, где вскоре принял монашеский постриг. После смерти аввы Мартирия, у которого Иоанн после принятия иночества 19 лет находился в послушании, он стал отшельником и провел в уединении около 40 лет. За это время слава о нем как о старце святой жизни и большого духовного опыта разнеслась по окрестным обителям. Множество людей обращалось к нему за советом и поучением. В возрасте 75 лет Иоанна против его воли избрали игуменом Синайской обители. На этом посту преподобный пробыл четыре года. Почувствовав приближение смерти, он вновь удалился в уединение, где через год мирно отошел в вечность. Находясь во главе монастыря, Иоанн по просьбе игумена располагавшейся в 30 километрах от Синая Раифской обители, которого тоже звали Иоанн, и написал свою знаменитую «Лествицу». Этот без преувеличения эпохальный труд в течение многих столетий был предметом аскетических и богословских размышлений, разбирался на цитаты, служил практическим руководством для целых поколений монахов и мирян. Особым вниманием «Лествица» пользовалась в исихастской традиции. Тот же Григорий Палама неоднократно упоминает Иоанна Лествичника и охотно цитирует его в своих знаменитых «Триадах в защиту священнобезмолвствующих». Влияние сочинения преподобного Иоанна испытали на себе не только «профессионалы» духовной жизни — богословы, монахи, священнослужители, но и люди вполне светские, среди которых знаменитые представители золотого века русской литературы. «Лествица» была буквально настольной книгой Н. В. Гоголя. Есть версия, что в качестве прототипа для Акакия Акакиевича из «Шинели» Николай Василевич использовал Акакия Савваита из 4-й главы «Лествицы». Ею же вдохновлялся Ф. М. Достоевский, которому ее подарил преподобный Амвросий Оптинский во время посещения писателем Оптиной пустыни. |
| Рубрики Коллекции Система пользовательского поиска Упорядочить: Relevance Relevance Неделя 2-я Великого поста. Святителя Григория Паламы. Воскресенье, 31 марта 2024 года: что будет в храме? 7 мин., 29.03.2024 Во вторую неделю Великого поста Церковь отмечает два переходящих праздника : святителя Григория Паламы и преподобных отцов Киево-Печерских. Также 31 марта мы чтим память святителя Кирилла, архиепископа Иерусалимского, преподобного Анина Халкидонского, мучеников Трофима и Евкарпия, священномученика Димитрия Розанова и преподобномученицы Наталии Баклановой. Воскресенье — выходной день, который каждый христианин посвящает Богу и Его делам, в первую очередь — молитве в храме. В этот день мы откладываем прочие занятия, чтобы участвовать в литургии. Мы продолжаем проект «Готовимся к богослужению» , чтобы помочь осознанно прийти в храм, заранее изучить традиции и особенности богослужения, познакомиться с отрывком из Священного Писания и его толкованиями, а также с краткими житиями святых, поминаемых Церковью в воскресный день 31 марта. Воскресенье, 31 марта 2024 года, святителя Григория Паламы Один из выдающихся богословов в истории Церкви святитель Григорий Палама прославился как апологет православия, поборник практики непрестанной молитвы и автор учения о Фаворском свете . Его богословские изыскания могут показаться, на первый взгляд, отвлеченными, не имеющими отношения к нам и нашей жизни, но это не так. Святой Григорий Палама учит, что образ Божий в нас — луч славы Божией, тот самый свет, который увидели апостолы на горе Фавор в момент Преображения Господа Иисуса Христа. Развивая свою мысль, святитель Григорий наиболее полно выразил церковное понимание цели христианской жизни, которая состоит в обóжении человека. Он утверждал, что люди способны еще во время земной жизни увидеть творческие энергии Божества , благодаря которым существуют. И христиане призваны приобщиться к этой тайне. Подробнее об учении святителя Григория Паламы читайте в наших материалах: Особенности православного богослужения |
| Святитель Григорий Палама и традиция отцов Впервые: γιος Γρηγριος Παλαμς κα παρδοσις τν πατρων//Πανηγυρικς Τμος. 1960. Перевод на английский впервые: Saint Gregory Palamas and the Tradition of the Fathers//The Greek Orthodox Theological Review. Vol. 5, 2. 1959–1960, Winter, рр. 119–131. Русский перевод с английского Н. Холмогоровой впервые в: Альфа и Омега. 9/10 (1996), сс. 107–116. Перевод выполнен по изданию: The Collected Works I, pp. 105–120, 127. Мы публикуем новую редакцию этого перевода. Следуя отцам «Следуя святым отцам...» С такой или подобной фразы в древней Церкви обычно начинали формулировать вероучительное утверждение. Именно этими словами открывается халкидонское определение. VII Вселенский Собор начинает свое решение о святых иконах более сложно: «Следуя богодухновенному учению святых отцов и преданию Кафолической Церкви...». Учение отцов – вот надежная точка опоры, вот единственно верное основание. Это отнюдь не только «апелляция к древности». Да, конечно, Церковь всегда подчеркивает неизменность своей веры, ее незыблемость с первых веков, ее самотождественность из поколения в поколение. Мы веруем в то же, во что и апостолы – это самый верный признак истинной веры, которая всегда одна и та же. Однако сама по себе «древность» еще не доказывает истинности. Более того, Весть христианства была для древнего мира поразительной новостью и призывом к радикальному обновлению. «Ветхое» прошло, и всё стало новым. Кроме того, и ереси апеллировали к прошлому и взывали к авторитету «преданий». Немало ересей попросту безнадежно застревали в прошлом 469 . Древние формулы зачастую способны ввести в заблуждение. Вполне сознавал эту опасность Викентий Леринский – достаточно привести такие его взволнованные строки: «И, вот, что за удивительное превращение! Авторы мнений признаны православными, а их последователи – еретики; учителя оправданы, ученики осуждены; писатели книг станут детьми Царства, а их почитатели отправятся в геенну» (Commonitorium, сар. 6). Викентий, несомненно, имел в виду свт. Киприана и донатистов. Да и сам Киприан сталкивался с подобной ситуацией: «древность» как таковая может оказаться просто закоснелым предрассудком – nam antiquitas sine veritate vetustas erroris est [ибо древность без истины есть старая ошибка] (Epist. 74). Иными словами, «древность» и «привычность» сами по себе не гарантируют истины. Истина – это не «привычка». |
| СВЯТОЙ ГРИГОРИЙ ПАЛАМА, ЕГО МЕСТО В ПРЕДАНИИ ЦЕРКВИ И СОВРЕМЕННОМ БОГОСЛОВИИ За последние десятилетия в самых широких кругах многих стран мира чрезвычайно возрос интерес к религиозному, общественному и общекультурному движению XIV столетия в Византии и других странах Восточной Европы. Особенно важно то, что этот интерес пробудился не только среди богословов и философов, но и среди историков, искусствоведов и исследователей византийской и древнеславянской литературы. В богословском и философском отношении представители византийского мистического богословия, продолжая духовную традицию восточно-православного монашества, возродили именно в XIV в. представление об опытном познании Бога и связанное с этим целостное учение о человеке и человеческой судьбе. Этот подход привлекает многих наших современников, разочарованных разъединенностью в современной культуре разума и чувства, материи и духа, красоты и добра. С другой стороны, историки славянских стран и Древней Руси за последние годы приложили много усилий к уяснению смысла культурного наследия, завещанного умирающей под ударами турок Византией южнославянским странам, а через них – молодому великому княжеству Владимирскому. Преобразование этого княжества и сильное государство, централизованное Москвой и сумевшее начать процесс освобождения от татарского ига, было бы немыслимо без культурных и идеологических влияний, пришедших из Византии. Примером этого может служить участие прп. Сергия Радонежского и митрополита Киевского Киприана – учеников византийских исихастов – в событиях, приведших к Куликовской победе. Наконец, историк литературы и искусства не может не видеть соотношения между т. н. «палеологовским ренессансом» в Византии и искусством Феофана Грека и прп. Андрея Рублева на Руси. О связи этих взлетов творчества в области живописи с духовным возрождением монашеского исихазма современные историки много спорят, но никто не отрицает необходимости совместного изучения и памятников искусства, и литературных произведений этого времени для понимания истинного смысла тех и других. |
| Святой Григорий Палама и традиция отцов Опубликовано в альманахе “Альфа и Омега”, 9, 1996 23 марта, 2012 Опубликовано в альманахе “Альфа и Омега”, 9, 1996 Следуя Отцам “Следуя Святым Отцам…” С такой или подобной фразы в древней Церкви обычно начиналось догматическое определение. Этими словами открывается Халкидонское Определение. VII Вселенский Собор начинает свое решение о Святых иконах более сложно: “Следуя Богодухновенному учению Святых Отцов и преданию Кафолической Церкви…” Ссылки на дидаскалии Отцов — обычное дело в практике Церкви. Это отнюдь не только “апелляция к древности”. Действительно, Церковь всегда подчеркивает неизменность веры с самого начала, из поколения в поколение. Мы веруем в то же, во что и апостолы — это самый верный признак истинной веры, которая всегда одна и та же. Однако сама по себе “древность” — еще не доказательство истинности. Более того, Весть христианства была для “древнего мира” поразительной новостью и призывом к радикальному обновлению. “Ветхое” прошло, и все стало новым. Кроме того, и ереси апеллировали к прошлому и взывали к авторитету своих “преданий”. И действительно, ереси нередко коренились в прошлом. Древние формулы зачастую были способны ввести в заблуждение. Сам Викентий Леринский хорошо сознавал эту опасность. Достаточно привести такие его взволнованные строки: “И вот, что за удивительное превращение! Авторы мнений признаны православными, а их последователи — еретики; учителя оправданы, ученики осуждены; писатели книг станут детьми Царства, а их почитатели отправятся в Геенну” (Commonitorium, cap. 6). Викентий, несомненно, имел в виду свт. Киприана и донатистов. Да и сам Киприан сталкивался с подобной ситуацией. “Древность” как таковая может оказаться просто закоснелым предрассудком: nam antiquitas sine veritate vetustas erroris est 1 (Epist. 74). Иными словами, “древность” и “привычность” сами по себе не гарантируют истины. Истина — это не “привычка”. Истинное Предание есть передача истины — traditio veritatis. Это Предание, согласно сщмч. Иринею, порождается и охраняется той charisma veritatis certum [верной благодатью Истины], которая “установлена” в Церкви с самого начала и сохраняется в непрерывности епископского служения. Предание Церкви — не человеческое воспоминание, не совокупность старых обрядов и обычаев. Это живое Предание — depositum juvenescens [цветущее установление], по выражению сщмч. Иринея. Его нельзя переложить inter mortuas regulas [на язык мертвых правил]. В конечном счете, Предание есть непрерывное присутствие в Церкви Духа Святого, непрерывное Божие водительство и просвещение. Церковь не связана буквой. Она движется вперед, ведомая Духом. Дух Истины, Тот, что “глаголал пророки”, Тот, что вел апостолов — Тот же Дух и ныне ведет Церковь от славы к славе, ко все более полному пониманию Божественной Истины. |
| Скачать epub pdf ομτ. καθηγητς Μαντζαρδης Γεργιος σιωπ κα λγος του γ. Γρηγορου του Παλαμ Два дня в году посвящаются памяти святителя Григория Паламы , архиепископа Фессалоникийского. Второе воскресенье Великого поста и 14 ноября. Во второе воскресенье Великого поста, которое рассматривается как продолжение Недели Православия, праздновали победу учения свт. Григория против еретических взглядов его противников. 14 ноября почитается как день преставления святителя ко Господу. Второе воскресенье Великого поста напоминает нам больше о слове святого Григория. 14 ноября напоминает нам больше о его молчании. 14 ноября 1359 Григорий Палама , который освящал в течение двенадцати с половиной лет архиепископскую кафедру Фессалоник, мудро и самоотверженно наставлял верующих города, замолчал навсегда. Носителем его молчания являются его святые мощи, которые являются бесценным наследием для Церкви Фессалоник. Но и слово святого Григория Паламы , которое сохраняется вплоть до сего времени благодаря многочисленным его сочинениям, часто говорит о тишине и исихии, в котором он столько потрудился, а в особенности в жизни своей как монах исихаст. Молчание и слово это в нашей повседневной жизни два противоположных состояния. Слово нарушает тишину, молчание. И молчание прерывает слово. Григорий Палама , как исихаст, был ключевой фигурой молчания. Он избегал слова, как в прочем и того, чтобы писать. Он сам отмечает, что многие великие отцы пустыни, хотя и могли бы написать важные и полезные вещи, однако сего не делали, чтобы не прерывать своего молчания и общения с Богом. Он, конечно же, осуждал сам себя и говорил, что имел обычай писать, когда существовала какая-то необходимая нужда. И мы знаем, как много и сколько сильных творений он написал, когда была именно такая необходимость, поскольку в то время нависла угроза извратить православное учение. Слово святого Григория Паламы , устное и письменное, всегда было богато в сочетании с его безмолвием. И молчание не было следствием отстранения или безразличия, но плодом интенсивного постижения и общения с Богом Словом. Святитель Игнатий Богоносец пишет: «Я пребывал в молчании и не говорил». |
| Содержание Аннотация Введение Глава I. Основы учения об обожении человека Образ Божий в человеке Возрождение человеческой природы во Христе Причастие человека Богу в Святом Духе Глава II. Мистериологическая и экклезиологическая природа обожения Таинства как средство обожения человека Таинство Крещения Святая Евхаристия Церковь как Причастие обожения Глава III. Нравственный аспект обожения Природа нравственной жизни Исполнение Божиих заповедей Аскетическое делание и бесстрастие Глава IV. Мистический опыт обожения Молитва Видение нетварного света Причастие Богу и знание Бога Глава V. Состояние совершенного обожения Воскресение и возрождение Видение Бога «лицом к лицу» Послесловие Аннотация «Обожение – таинственный процесс, который совершается в человеке божественной силой и как таковой по существу невыразим. Сам Григорий Палама избегал говорить о нем, так как считал невозможным выразить его в словах и логических формулах. Он писал: «Ведь и мы тоже, хоть и много написали о безмолвии, побуждаемые то увещеваниями отцов, то просьбами братии, однако нигде не дерзнули писать об обожении; лишь теперь, раз нужно говорить, скажем нечто благочестивое о Господней благодати, хотя изобразить ее бессильны: даже высказанная, она остается невыразимой, и ее имя, по отеческому слову, ведомо лишь получившим ее в благий удел». Настоящее исследование не могло выразить то, что и Григорий Палама считал невыразимым; и мы не пытались проанализировать «неизреченную» сущность обожения, а лишь истолковать богословские и антропологические элементы, на которых оно основано и благодаря которым оно совершается». Предлагаемое вашему вниманию систематическое исследование учения Григория Паламы состоит из пяти глав. В первой главе рассматривается богословская и антропологическая основа обожения человека. Следующие две главы касаются мистериологического, экклезиологического и нравственного аспекта этого учения. В четвертой главе говорится о мистическом опыте обожения, доступном обновленному во Христе человеку уже в настоящей жизни. И, наконец, в пятой главе речь идет об окончательном уничтожении тления и совершенном обожении, которого достигают святые благодаря полному соединению с Богом. ВВЕДЕНИЕ |
| Содержание От составителя От редактора Откровение и истолкование Весть и свидетельство История и Догмат Положение христианского историка I II III IV V Понятие творения у святителя Афанасия Великого I II III Тварь и тварность I II III IV Cur Deus номо? О причине воплощения I II III IV Приснодева Богородица О смерти крестной I II III IV Воскресение жизни [«Бессмертие» души] I II Душа как «тварь» III Человек смертен IV «Я есмь воскресение и жизнь» V Последний Адам VI «И жизнь вечная» VII Империя и пустыня. Антиномии Христианской истории I II III IV V VI Противоречия оригенизма Антропоморфиты египетской пустыни. Часть первая Феофил Александрийский и Апа Афу из Пемдже. Антропоморфиты египетской пустыни. Часть вторая I II III Дополнения Ориген, Евсевий и иконоборческий спор Святитель Григорий Палама и традиция отцов Следуя отцам Дух отцов Экзистенциальный характер богословия отцов Что такое «Век Отцов»? Наследие Византии Свт. Григорий Палама и обожение О почитании Софии, Премудрости Божией, в Византии и на Руси I II III IV V VI О воскресении Мертвых I II III IV V О последних вещах и последних событиях I II III Библиографические обозначения От составителя Современному образованному читателю нет нужды представлять о. Георгия Флоровского . Труды выдающегося православного мыслителя хорошо знакомы как людям церковным, так и всем, желающим побольше узнать о православии не из вторых рук. Книги Флоровского о богословии святых отцов и об истории русской богословской мысли давно стали настольными для тысяч исследователей, а в последнее время отечественные читатели полумили возможность ознакомиться с подробной биографией отца Георгия, написанной Э. Блейном 1 . Были опубликованы письма молодого Флоровского, проливающие яркий свет на первые годы становления крупнейшего богослова современности 2 . Совсем недавно, наконец, появился сборник работ о. Георгия, посвященных отечественным мыслителям прошлого 3 . Будет ошибкой сказать, что в России вовсе недоступны богословские статьи о. Георгия, опубликованные по большей части на иностранных языках и составляющие важную часть его творческого наследия. Еще в далекие семидесятые они находили своего читателя в малотиражных церковных изданиях, в машинописных переводах духовных академий и даже в попадавших иногда на родину автора иностранных оригиналах 4 . С падением цензурной плотины перепечатки и переводы работ Флоровского стали появляться всё чаще, порой, в знаменитых столичных изданиях, хотя по большей части – в малоизвестных журналах и сборниках. Практически весь «английский Флоровский» уже переведен в России и переведен не один раз. |
| Феофан, или о божественной природе и о непричастности к ней, равно как и причастности Опубликовано в альманахе “Альфа и Омега”, 26, 2000 17 июля, 2012 Опубликовано в альманахе “Альфа и Омега”, 26, 2000 Диалог “Феофан” датируется, скорее всего, первой половиной 1342 года. В это время святитель Григорий Палама, устав от политической междоусобицы, начавшейся после смерти императора Андроника III, удалился в монастырь поблизости от Константинополя. “Феофан”, полемическое по своему характеру сочинение, направлен против взглядов Варлаама Калабрийца, покинувшего к тому времени пределы Византийской империи, и его последователей, возглавляемых монахом Акиндином при покровительстве и поддержке патриарха Иоанна Калеки. Противники Паламы учили о непознаваемости Бога и тварности Его энергий, в том числе и Фаворского света, обвиняя Паламу в двоебожии. Учение Григория Паламы о нетварности Божественных энергий и о причастности Божеству через эти энергии наиболее полно изложенное в Триадах в защиту священно-безмолвствующих, основано на синтезе патристической мысли и мистического опыта Церкви. Святитель Григорий Палама, демонстрируя блестящее владение диалектическим и апофатическим методом, сводит воедино и систематизирует разрозненные высказывания Святых Отцов о Божественных энергиях, а также о познаваемости и причастности Божества. 1. Феофан: Исследовал ли ты, брат Феотим, прийдя в себя, высказанное недавно нами 1 , или, отбросив это как некую преизбыточную болтовню, недостойную изучения, допустил незаметно для самого себя, чтобы это [сказанное нами] понемногу совершенно ускользнуло из области размышлений твоей души? Феотим: Что это такое ты говоришь, благой Феофан? Неужели ты полагаешь, что я так легко выкинул из памяти эту беседу, благую для меня и порождающую вещи в высшей степени полезные, с помощью которой я освободился от столь великого заблуждения, которое породил пресловутый италиец Варлаам 2 и по причине которого он погиб, оказавшись изгнанником; и уж не знаю, как Акиндин 3 (Ακνδυνος ‘безопасный’ — Пер. ), это заблуждение усвоив, сделался несомненной опасностью для самого себя и особенно для убогих, ему доверившихся? |
| архим. Сильвестр (Стойчев) Тема VII. Споры о характере и границах богопознания в XIV в §15 Гносеологический аспект дискуссии Тысячу лет спустя после споров о богопознании, вызванных ложным учением Евномия, в Византии разгорелись дискуссии между свт. Григорием (в то время монахом Святой Горы Афон) и Варлаамом Калабрийским 78 – игуменом константинопольского монастыря Спасителя Акаталепта. Сам спор имел несколько этапов с разными участниками 79 , однако основным православным автором, выступившим в защиту практики исихастов и создавшим обширную богословскую литературу в этой области, являлся, конечно, свт. Григорий Палама . Варлаам – грек из южноитальянской области Калабрии (откуда и прозвище), прибывший в Константинополь и быстро стяжавший себе славу интеллектуала. Как и многие византийские писатели того времени, Варлаам пытался ответить на вопрос, возможно ли объединение с латинянами и на каких условиях. Очевидно, что между православным Востоком и латинским Западом к XIV в. сложились серьезные догматические различия, о чём с обеих сторон было написано немало литературы. Варлаам написал несколько сочинений на тему богословских споров с латинянами, в которых выразил свою принципиальную позицию, согласно которой доказать еретичность (прежде всего, речь шла о Filioque) латинян нельзя. Основанием для такого радикального заявления Варлаама послужило взятое им в качестве отправного пункта рассуждений учение о непостижимости Бога. Он полагал, что если Бог непознаваем, то и любые утверждения о Нём (кроме прямо данных в Откровении) недоказуемы. Соответственно, хотя Бог и открыл, что Он Бог Троица, но, тем не менее, не открыл в полной мере взаимоотношений между Лицами Святой Троицы, а значит Filioque нельзя ни доказать, ни опровергнуть. В определенной степени можно говорить о том, что подобного рода гносеология Варлаама склонна к агностицизму. Очевидно, что такая позиция Варлаама облегчала возможность объединения с католическим Западом 80 . Афонский монах Григорий Палама раскритиковал такую точку зрения, сразу опознав в ней явные еретические тенденции. По мнению Паламы, доказать неправоту латинян и правоту православных вполне возможно, а самое главное, есть опыт святых, глубоко связанный с вероучением. |
|
|
