| С другой стороны, можно привести пример Греции, где богослужение до сих пор ведется исключительно по-древнегречески. Надо сказать, что даже попытка перевода Библии на новогреческий была впервые предпринята только в начале этого века, причем сопровождалась она ожесточенной полемикой, вплоть до уличных беспорядков и кровопролития, и до недавних пор все переводы практически были запрещены, допускались только пересказы библейского текста. Они как бы не представляли из себя настоящее Писание, и читать их стоило лишь детям и малограмотным или даже умственно отсталым взрослым, которые просто не способны осилить оригинал. Однако ситуация с древнегреческим языком в данном случае совершенно уникальна, так как и для Нового Завета, и для богослужебных книг это язык оригинала, чего никак нельзя сказать о славянском. Греческие консерваторы не хотят заменять оригинал переводом, русские консерваторы – старый перевод новым, а это далеко не одно и то же. Кроме того, нельзя забывать, что древнегреческий язык в Греции изучают школьники, а переводы богослужебных текстов на современный литературный язык издаются большими тиражами и доступны всем желающим. В России ситуация совершенно иная и в течении ближайших лет вряд ли она изменится. Более того, переводы богослужебных текстов на русский язык предпринимались достаточно давно и не вызывали никакой полемики. Достаточно назвать “Молитвы и Песнопения Православного Молитвослова” с параллельным переводом Н. Нахимова (кстати, очень удачным), изданные в С-Петербурге в 1912 г. и переизданные Московским Донским монастырем в 1994 г. Но это издание предназначено для домашнего или школьного чтения, тогда как попытка о. Георгия Кочеткова заменить язык непосредственно в богослужении вызвала немало возражений. Следовательно, полемика ведется не вокруг идеи перевода как такового, а вокруг попыток применить русский язык в богослужении. Возможно ли богослужение на русском и славянском языке одновременно? Прежде всего необходимо отметить, что реформаторы никоим образом не призывают к полному отказу от славянского языка. Русское (или русифицированное) богослужение предлагается наряду со славянским, причем выбор того или другого варианта предполагается оставлять за конкретным приходом. В принципе, в такой идее нет ничего невозможного: современные приходы РПЦ в Западной Европе широко практикуют двуязычное богослужение. Так, в парижском храме Св. Александра Невского на двух этажах параллельно идет две службы: по-славянски и по-французски. В амстердамском приходе Св. Николая Мирликийского, где служба бывает только одна, чередуются песнопения на славянском и нидерландском языках, а самые значительные и меняющиеся от раза к разу тексты (прежде всего чтение Писания и проповеди ) звучат сначала на одном языке, а потом на другом. |
| Я уже писал о том, что большая часть аргументов тех, кто считает, что к Богу нельзя обращаться на русском языке, повторяют аргументы тех, кто сопротивлялся трудам святых Кирилла и Мефодия по переводу Священного Писания и богослужения на «варварский» славянский язык, а также трудам святителя Филарета по переводу Священного Писания на русский. « Русское наречие не может передать священного писания со всею тою силою и верностию, какими отличается перевод славянский надобность состоит не в переводе Библии на русский язык, а в прилежном изучении славянского языка мысль о переводе священного писания на русское наречие … родилась отнюдь не в церкви русской, но в Англии, гнездилище всех ересей, сект и революций к нам вторгаются иностранцы со своим изданием Библии на русском языке … против такого незаконного вторжения нужно принять меры правительства ». Какие знакомые аргументы! Почему никто не вспоминает полемику между двумя святителями в XIX веке сегодня, обсуждая новый проект документа о богослужебном языке? Не потому ли, что время показало очевидность правоты святителя Филарета? Но дело, в конечном счете, не в языке, а в том, что происходит, когда поклонение Богу подменяется внешним изображением поклонения – пусть даже на церковнославянском языке. Почему, к примеру, когда мэр Читы восскорбел, что у него нет лицензии на отстрел бомжей – за несколько дней до воскресенья о Страшном Суде («алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня; был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня») – не было никакой надежды услышать из Читинской епархии христианский ответ на слова градоначальника? Сколь своевременно было бы, не вступая в конфронтацию, обратиться к людям через сайт епархии, разъяснив, что бомж – голодный, бездомный, униженный, избитый – в свете Евангелия есть образ Христа. Но, похоже, умение молчать – единственное, чему нас научила советская эпоха. А когда человек молчит – не так важно, на каком языке он молчит – на русском или на церковнославянском. В этом смысле, в центре общецерковной дискуссии – вопрос формы, а не содержания. А меня теперь заботит другой вопрос, который, как мне кажется, в бóльшей степени, чем богослужебный язык, определит будущее нашей Церкви. |
| В литературоведении притчей обычно называют короткий рассказ, в котором используется метафорический язык для выражения той или иной нравственной истины. Иисус очень часто излагал Свои поучения в форме притч. От общего объема Его поучений, вошедших в четыре Евангелия, треть (или около тридцати пяти процентов) составляют притчи 7 . Использование притчи в качестве основной формы передачи духовно-нравственных истин было настолько характерным для Иисуса, что евангелисты специально отмечали: Всё сие Иисус говорил народу притчами, и без притчи не говорил им ( Мф. 13:34 ); И таковыми многими притчами проповедовал им слово, сколько они могли слышать. Без притчи же не говорил им… ( Мк. 4:33–34 ). Когда Иисус переставал говорить притчами, это даже вызывало удивление: Вот, теперь Ты прямо говоришь, и притчи не говоришь никакой ( Ин. 16:29 ). В синоптических Евангелиях термин παραβολ («притча», «подобие», «сравнение») употребляется не только по отношению к полноценным притчам. Им могут быть обозначены: пословица или поговорка ( Лк. 4:23; 6:39 ); изречение ( Мф. 15:15 ; Мк. 7:17 ); метафорическое высказывание ( Мк. 3:23 ; Лк. 5:36 ); наставление на нравственную тему ( Лк. 14:7 ); афоризм ( Мф. 9:12 ; Мк. 2:17 ; Лк. 5:31 ) и т. д. 8 Так, например, Иисус употребляет термин παραβολ («притча») по отношению к высказыванию: Врач! исцели Самого Себя ( Лк. 4:23 ). Однако в Синодальном русском переводе этот термин передан как «присловие», что вполне соответствует характеру высказывания: это, скорее, пословица, присказка, чем полноценная притча. Евангелия содержат более тридцати полноценных притч – рассказов с одним или несколькими действующими лицами (или образами), содержащих в себе нравственный урок (или уроки). Если включить в число притч краткие изречения и сравнения, имеющие форму иносказания и приближающиеся к притче по типу изложения, то их общее количество превысит шестьдесят 9 . Прежде чем обратиться к толкованию притч Иисуса, мы в настоящей главе скажем о предыстории притчевого жанра в ветхозаветной традиции. Затем попытаемся ответить на вопрос, почему Иисус говорил притчами. Далее будут рассмотрены различные способы классификации притч: по месту и времени произнесения, по содержанию, по длине, по иным критериям. Объектом нашего внимания также станут основные конструктивные элементы притчи, ее образность и поэтика. Заключительный раздел главы будет посвящен способам интерпретации притч как в древности, так и в Новое время. 1. Притчи в Ветхом Завете |
| Один из аргументов, которые выставляют против актуальности симфонии в наши дни, заключается в указании на то, что она подразумевает монархическую форму правления, несовместимую с государственным строем современной России. Но сила этого аргумента падает при внимательном прочтении оригинального текста преамбулы. В его славянском и русском переводе употреблено слово «царство». Ему соответствует греческий эквивалент – василиа . Но в латинском подлиннике новеллы – а именно латинский язык во времена святого Юстиниана и еще полстолетия после него, вплоть до правления Ираклия, оставался официальным языком государства и его правовых актов – употреблено слово imperium : «Maxima inter homines sunt Dei dona a supera benignitate data, sacerdotium et imperium», – так начинается преамбула 6-й новеллы. Слово imperium адекватно переводится как «власть», и никакой специфически монархической идеи его семантика не содержит. Точнее говоря, термин imperium , который в работах по истории Рима и римскому праву, ввиду его специфики, нередко оставляют фактически без перевода – «империй», – обозначает один из видов власти (potestas), а именно высшую распорядительную власть, включая и такой ее элемент, как командование войсками, вместе с властью судебной. В раннем Риме империй принадлежал царям, а затем, во времена республики, им обладали консулы, избираемые в виде коллегии из двух равноправных лиц на один год: во всей полноте «империй» принадлежал им за пределами города Рима, extra pommerium (вне померия), то есть за городской чертой, а в самом Риме, внутри померия, власть консулов была ограничена и подчинена сенату и комициям – народному собранию. В меньшем объеме империем обладали и другие республиканские магистраты, прежде всего преторы. В провинциях неограниченная власть предоставлялась назначаемым туда проконсулам или пропреторам. В условиях чрезвычайного положения, вызываемого военной угрозой, в республиканскую эпоху на строго ограниченный полугодовой срок назначался диктатор, чьи властные полномочия не имели ограничений и в самом «вечном городе». |
| Несмотря на соотношение сирийской версии изречений с греческой и на то, что первая в целом совпадает со второй, П. Беттиоло полагает, что «не существует никакой взаимосвязи между сирийской формой и той греческой, которая на сегодняшний день нам известна. Контаминации сборников, инверсии в порядке изложения материала столь частое явление, что в какой мере присутствует определенная доля правильности в буквальном переводе отдельных апофтегм, в такой же наличествует их независимость в целом». 20 Таким образом, на основании вышеизложенных данных и в особенности в связи с упоминавшейся уже цитацией прп. Нила у Дадишо из Бет-Катрайе можно прийти к заключению, что сирийская версия «Жемчужин» существовала ранее второй половины VII столетия, а также что «сирийский переводчик использовал греческую модель изречений, не дошедшую до нас, если только не сам он осуществил реорганизацию материала, который по своему внутреннему порядку был особенно подвержен изменениям и ревизиям со стороны переписчиков». 21 5. Славянский и русский переводы апофтегм, приписываемых прп. Нилу Теперь необходимо обратиться к апофтегмам на греческом языке, приписываемых прп. Нилу Анкирскому . Нас интересуют два текста, изданных Ж. П. Минем: 1 . “Nili monachi capita paraenetica” (PG 79. Col. 1252B – 1261C). В русском переводе: «Разные главы и мысли» (Творения преподобного отца нашего Нила, подвижника Синайского, 1858, 233–245). 22 2 . “Nili sententiae abducentes hominem a corruptibilibus et incorruptibilibus unientes” (PG. 79. Col. 1240B–1249B). В русском переводе: «Мысли, которые могут человека отводить от тленного и прилепляют к нетленному» (Творения преподобного отца нашего Нила, подвижника Синайского, 1858, 246–256). 23 Во второй половине XIX в. оба сборника апофтегм, будучи переведены на русский язык, были изданы под именем преподобного Нила Синайского . Несмотря на такую атрибуцию, проблема авторства стоит достаточно остро, поскольку в наиболее древних греческих рукописях указывается имя прп. Нила Анкирского . 24 Кроме того, вышеназванные апофтегмы обычно приписывались также авторству святого Исихия Иерусалимского (2-я пол. IV в. – ок. 451) 25 и Евагрия Понтийского (ок. 345 – ок. 399). 26 |
| Итак, одна из основных причин «непонятности» богослужения для нецерковных людей – такая же, какая и причина «непонятности» для обывателей научного материала, - их собственная неграмотность. Если человек захочет устранить её – никаких проблем у него с церковнославянским языком не возникает, изучить несколько незнакомых слов и конструкций, - это задачка для нескольких недель. Другая причина непонятности – отсутствие культуры восприятия текста на слух. Равно как и культуры воспроизведения текста, то бишь, чтения. И здесь совершенно не играет никакой роли язык, на котором оно происходит. Я как-то имел возможность лично убедиться в этом. Лет восемь назад, оказавшись на литургии в одном храме, я слушал чтение Апостола, и пытался разобрать хоть слово. Чтец бубнил что-то низким голосом, и лишь в самом конце я понял, что он читает Апостол по-русски, но о чём было чтение, так и осталось покрыто тайной навсегда, - и для меня, и, полагаю, для всех присутствовавших. Напротив, я однажды слышал образцовое чтение Евангелия на церковнославянском, прочитанное так, что было понятно каждое предложение. То же можно сказать и о пении текстов. Итак, переведя богослужение на русский язык, мы абсолютно ничего не приобретём. Но зато очень многое потеряем. Лично мне знакомство с церковно-славянским языком, который я узнал почти исключительно через богослужение, дало очень многое, из чего хотелось бы особенно выделить две вещи: Во-первых, благодаря этому я могу открыть книгу с написанным на Руси текстом семнадцатого, пятнадцатого и даже тринадцатого века – и без словаря и грамматики в подавляющем большинстве случаев понять, что в нём говорится. Во-вторых, благодаря этому я могу намного лучше понимать речь и тексты на других славянских языках, - сербском, болгарском, даже польском, - потому как словарных пересечений с церковнославянским в них несоизмеримо больше, чем с современным русским. То и другое мною многократно проверено на практике. Того и другого я бы лишился, если бы к моменту моего воцерковления Церковь служила бы на русском языке. |
| Вот, собственно, о чем идет речь в этой молитве. Нет никакой необходимости менять ее словесное выражение. Я не думаю, что Православная Церковь будет когда-либо менять перевод этой молитвы на славянский или на русский язык. Е. Грачева: А уже были прецеденты подобного изменения известных всем текстов? Митрополит Иларион: Прецеденты такие были, в том числе и в Православной Церкви. Например, в англоязычном православном мире существуют два варианта концовки молитвы «Отче наш» — «но избави нас от лукавого». Греческий оригинал позволяет перевести ее двояким образом: как прошение избавить нас от лукавого, то есть от диавола, или просьбу избавить нас от зла. В одном случае речь идет о диаволе как персонализации зла, а в другом — просто о зле. Греческий текст позволяет перевести и так, и эдак. В английском существуют два перевода, оба они употребляются в Православной Церкви. В русском языке существует только один перевод, который был избран с самого начала славянскими переводчиками, а они усмотрели в этом тексте именно указание на дьявола. Причем интересно, что молитва «Отче наш» начинается обращением к Богу, а заканчивается просьбой об избавлении от дьявола. Е. Грачева: Владыка, хотелось бы также попросить Вас прокомментировать свежую новость из Латвии. Там сейм в срочном порядке одобрил поправки к закону о Латвийской Православной Церкви . Согласно этим поправкам, теперь ее глава, митрополит, а также епископы и кандидаты на архиерейскую кафедру должны быть священниками и гражданами страны. Во-первых, почему эти поправки принимались в срочном порядке? Во-вторых, что это за зачистка Церкви по национальному, этническому принципу? Митрополит Иларион: Давайте представим себе на минуту, что было бы, если б в России парламент принял решение о том, что главой Русской Православной Церкви должен быть гражданин Российской Федерации. Во-первых, какой поднялся бы шум в мировых средствах массовой информации. Во-вторых, совершенно справедливо такое решение было бы воспринято как вмешательство властей во внутренние дела Церкви. По какому праву государство может диктовать Церкви, кто должен быть ее главой? |
| Не утратила своей актуальности мысль о том, что перевод богослужения на русский язык - требование не церковного народа, а оторвавшейся от него интеллигенции, которая даже по-русски говорить-то не умеет. Как остроумно заметил один из участников полемики, «не заменять же славянские слова какой-нибудь тяжеловесной и неуклюжей неметчиной» (англицизмами, сказали бы мы сегодня). Что же касается любимого тезиса неообновленцев, что непонятность богослужебного языка «приводит к утрате чувства общности в церковной молитве, к отчуждению между молящимися и священнослужителями, а в конечном счете порождает либо слепое обрядоверие, либо холодность к церковной службе», то к этому приводит другое - холодность к вере и службе со стороны не народа, а необновленчески настроенного духовенства. В заключение митрополит Тверской и Кашинский Савва заявил: «Для меня очень важен этот диалог, поскольку возникла полемика, обратная связь. Ведь вы все – моя паства, за которую я несу ответственность перед Творцом Небесным и каждую службу горячо молюсь о вас. Я не делю никого на " черных " и " белых " , " красных " или " зеленых " , – для меня вы все любимы, значимы и дороги. Я верю в то, что заповедали апостолы, освещая для всех тернистый путь после Христа. Сегодня, как и всегда, важна соборность – именно она является «сердцем» нашей Церкви. Именно в ней, а не в раздоре, рождается единство, необходимое для несения нашего креста. Разумеется, это трудный и сложный путь. Но именно он, и никакой другой, поведет нас верной тропой, где мы сможем вместе пронести бремя ответственности за то, что нам " передано " через века святыми отцами». Прямая трансляция встречи велась на официальном сайте и страницах епархии в социальных сетях. После своего выступления митрополит ответил на вопросы участников встречи. Был задан и вопрос о богослужении, состоявшемся в кафедральном соборе на русском языке. Архиерей заявил, что богослужение совершалось всё-таки на церковнославянском языке, за исключением чтения Евангелия. Митрополит Савва пообещал, что впредь чтений без согласия прихожан проводиться не будет. «Если у вас нет согласия, то тогда и не будет никакого чтения. Вопрос снят», – заявил владыка. |
| Очевидно, что у нас не научное издание рукописи IX в., где каждая запятая, каждый огрех становятся чем-то чрезвычайным, сверхъестественным по своей важности. Поэтому мы избрали такой путь: не только не оговаривали эти случаи, но еще и сделали перевод практически всех цитат на русский язык по синодальному переводу. Мы понимаем разницу между славянской и русской Библией, но славянский текст оставлен обязательно только там, где это очень важно по контексту. В некоторых случаях цитата может меняться до неузнаваемости, особенно если это книги Ветхого Завета, языковая разность очень велика. Нам важна была наша целевая аудитория. Можно было представить жизнь отца Иоанна как коллекцию, гербарий: засушенную, расписанную, со всеми классификаторами, рубрикаторами и т. д. Но чтение такого дневника наведет на человека просто тоску смертную, потому что он за деревьями не увидит леса. Мы избрали в качестве целевой аудитории человека, не искушенного в чтении богословских изысков, поэтому старались тексты Священного Писания максимально дать на русском языке с указанием мест. Интересующийся может сам поглядеть, а у человека, ведущего практическую церковную жизнь, все эти цитаты в голове уже в том или ином виде в биллинговой системе существуют: когда вы читаете по-русски, можете вспомнить, как это будет звучать по-церковнославянски. Определенную трудность составляло чтение фамилий. Это, может быть, даже и удивляет многих, но составить какой-то именной указатель на дневник не представляется фактически возможным. Потому что никакой человек там не становится объектом описания. Отец Иоанн если и говорит о ком-то, то настолько вскользь, что вы не сможете получить о ком-то — ну за редким исключением: жена, сестра жены, отец-настоятель храма, потом другой настоятель храма, где он служил, Андреевского собора, — какого-то представления. Может быть, о них в большей или меньшей степени что-то и говорится, но вам это совершенно ни к чему. О них говорится просто потому, что они занимают сейчас какую-то должность, говорить про них не является целью. |
| 5. Во всех дискуссиях дилетантов, касающихся библейских мест, рассматривается только русский текст. Русский язык не является языком оригинала. Перевод не всегда может в полноте и точности передать содержание подлинника. Проблема эта непреодолимая в силу существенных различий между языками. Приведу пример из области поэзии. В 1841 году М.Ю. Лермонтов написал элегию, проникнутую острым и мучительным чувством непреодолимого одиночества. На севере диком стоит одиноко На голой вершине сосна. И дремлет качаясь, и снегом сыпучим Одета, как ризой, она. И снится ей всё, что в пустыне далекой – В том крае, где солнца восход, Одна и грустна на утесе горючем Прекрасная пальма растет. Это – перевод стихотворения Г. Гейне. При всей поэтичности элегии М.Ю. Лермонтову перевод не удался, потому что в немецком языке слово сосна (der Fichtenbaum) мужского рода («Ein Fichtenbaum steht einsam…»), а в русском – женского. Слово пальма (die Palme) и в немецком («Er traumt von einer Palme…»), и в русском языках – женского рода. Конечно, читателю Библии не обязательно знать текст на языке оригинала, но благоговейному человеку в помощь издаются толкования святых отцов и труды исследователей Библии. На одном из форумов обсуждалось место из книги Левит, где говорится о том, что заяц является нечистым животным, потому что его копыта не раздвоены (1: 6). Скептики не преминули высказать несколько грубых непочтительных замечаний, но им было совершенно невдомек, что переводчик с еврейского столкнулся с самой типичной дилеммой между формальной и семантической точностью. В еврейском тексте Левит буквально сказано, не ешьте зайца (евр. арневет), потому что «нет у него раздвоенных копыт (евр. парса – разделять, отламывать)». Переводчик хотел точно передать смысл, указав на тот признак, который, согласно закону, делает животное нечистым: копыта не раздвоены, но при этом отступил от точности текста. В еврейском тексте никакой зоологической ошибки нет. Все сказанное о самочинном толковании надо отнести и к дилетантскому богословию. |
|
|
