| Марта в 28 день принято деревни Талицы с крестьян в 201 год за саженные дрова денег два рубля двадцать три алтына две деньги. Платил Ивашка Трофимов. Оброчные вотчины и с мельниц и с торжков разных Уездов: Сентября в 20 день принято села Вознесенского с кузнецов с Васьки Иванова, с Васьки Осипова, с Васьки Михайлова, с Васьки Васильева, с Тришки Васильева, с наковален оброку на нынешний 201 год три рубли двадцать алтын. Октября в 22 день принято деревни Камина с крестьянина Макарки Дмитриева оброку за мельницу, что под Сокольею горою, на нынешний 201 год двадцать шесть рублев, да на прошлой 200 год доимки четырнадцать рублев двадцать один алтын четыре деньги. Апреля в 11 день принято с бумажной мельницы за потопленные монастырские сенные покосы, у мельника у Савки оброку на 201 год четыре рубли. Февраля в 16 день принято подмонастырского села Вознесенского откупу за торжок у Василья Андреева сына Марисова на нынешний 201 год шестьдесят один рубль. Ноября в 4 день, да Генваря в 29 день, Марта в 20 день, принято села Антонова с крестьян оброчных денег в последнюю половину на прошлый 200 год с Марта по Сентябрь восемьдесят рублев, а двадцать рублев зачтено им, крестьянам, что платили помещику Осипу Мантурову за крестьян того ж села Антонова, за Гришку Лукьянова с братом. Платили деньги Тришка Иванов с товарищи. Да Марта в 23 день принято с них же, крестьян, оброку на нынешний 201 год в первую половину, с Сентября по Март, сто рублев. Платил Климка Федоров. Да с четырех полумельниц принято на нынешний 201 год десять рублев. Марта в 5 день, да Августа в 25 день, принято Волоцкого Уезду Ламского села Стратилацкого с крестьян и за мельницу оброку на нынешний 201 год, с Сентября по Октябрь, сто тридцать рублев. Платили крестьяне Селиверстка Павлов с товарищи. Да с той же вотчины порознь с деревень Генваря в 14 день: Принято деревни Лашкова с крестьян оброку на 201 год шесть рублев. Платил Ивашко Арсеньев. Принято деревни Максимкова с крестьян оброку на прошлый 200 год, да на нынешний 201 год десять рублев. Платил Федька Федотов. |
| Этими средствами школа существовала около 3 лет (до 5 ноября 1728 г.). Влачила она с самого своего основания весьма жалкое существование. Неизвестно с достоверностью, кто был учителя и сколько учеников 68 . Виноваты в этом как он сам, так и последующие (как увидим впоследствии) неблагоприятные для школы обстоятельства. Сам Платковский виноват в том, что он смотрел на школу только как на средство для личных целей. Для полной обрисовки личности Платковского нам нужно рассказать еще о некоторых его деяниях. Мы уже знаем, что пред своим отправлением в Китай Платковский был поставлен настоятелем Иркутского Вознесенского монастыря. Это настоятельство, несмотря на свою кратковременность (недели 3 до отправления в Китай и месяца 2 по прибытии оттуда), сопровождалось столькими злоупотреблением и неправдами, что сделалось предметом судебного разбирательства очень сложного, продолжительного и чрезвычайно неприятного как для него, так и для всех волей или неволей замешанных в это дело. Братия Вознесенского монастыри возмутилась его произволом и хищениями и, воспользовавшись его отъездом в Тобольск (в 1721 г.) и потом в Тюмень и Москву, составила обширный донос, Тобольскому митрополиту Антонию. Здесь подробно были описаны все захваты Платковского: деньгами, вещами, хлебом, – всего приблизительно рублей на 1000. Чтобы замести за собою следы своих деяний, Платковский, жаловались монахи, приказал своему племяннику Климу сжечь записные хлебные книги. Пред своим отъездом в Тобольск он потребовал всю товарную и денежную казну и когда монахи этому воспротивились, то казначея Вениамина и двух монахов сек плетьми и бил палками, после чего казна ему была предоставлена. К сожалению, что-то произошло между св. Иннокентием и Саввой Владиславичем. Что произошло, неизвестно. Но Владиславич охладел к св. Иннокентию, с другой стороны, Платковский сумел подслужиться к Владиславичу доставкой разного рода припасов, подвод и проч. и очевидно понравился своим природным умом, ловкостью, расторопностью и готовностью на всякие услуги. |
| В 1863 г. в лечебницу для чернорабочего народа приняты были две монахини Вознесенского женского монастыря. Предполагалось, что они будут ухаживать за больными в течение одной недели, затем – две другие монахини. Монахиням было положено жалованье по 75 руб. Деньги были пожертвованы московскими благотворительницами. Впоследствии предполагалось пригласить монахинь для работы в полицейской больнице и женском отделении лечебницы при остроге 433 . В 1868 г. к служению в больнице были привлечены четыре послушницы Алексеевского монастыря. На их содержание Московский комитет попечительский о тюрьмах из сумм Тюремного комитета, который, в свою очередь, получал эти деньги из казны, выплачивал монастырю по 60 руб. на каждую из инокинь. Проект правил для монахинь, предварительно одобренный и утвержденный Московским митрополитом Филаретом, «был принят в руководство» в тюремных и полицейских больницах 434 . По этим правилам монахини служили в больницах в качестве сестер милосердия по назначению своего монастырского начальства, которому непосредственно и подчинялись, не находясь в прямой зависимости ни от медицинских, ни от тюремных начальств. Основным в деятельности монахинь было их нравственно-христианское влияние: ежедневное чтение утренних и вечерних молитв, священных книг, устные беседы. Кроме того, их обязанностью был уход за больными: чтобы больные вовремя принимали лекарства, получали все назначенные врачом процедуры (ванны, горчичники, примочки, припарки и т. п.). При этом монахини не должны были вмешиваться в существующий в больницах порядок. Если же они обнаруживали какие-либо обстоятельства, вредные для больных, то обязаны были сообщать о них старшему врачу. Монахини не должны были принимать никаких денег и пожертвований в собственную пользу ни от больных, ни от посторонних лиц и не должны были передавать больным каких бы то ни было пожертвований от себя или других. Все приношения отдавались смотрителю больницы 435 . В декабре 1871 г. было создано отделение сестер милосердия из послушниц Казанского женского Богородичного монастыря 436 . |
| Так, предложением Могилёвской Дух. Консистории от 18 октября 1833 г. преосвящ. Смарагд притянул к ответственности бывших членов правления архиерейского дома: протоиерея Иакова Гладкого, эконома этого дома игумена Флавиана и бывшего эконома архимандрита Никодима, состоявшего тогда настоятелем Чонского Успенского монастыря, за то, что при архиеп. Гавриле они без должных предосторожностей неосмотрительно отдали архиерейский фольварок Барсуки в аренду ненадёжному и несостоятельному человеку, велижскому купцу Эпельфельду, который совсем не уплатил договорённой арендной суммы, возросшей до 986 руб. 90 коп., почему впредь до уплаты её Смарагд особой резолюцией на неосновательное объяснение архимандрита Никодима приказал взыскивать с него третью часть недоимки, т. е. 329 руб. без 3-х копеек, из собственного его жалованья и кружечного подела; в таком смысле послан казначею Чонского монастыря Иеромонаху Алексею с братией указ 29 октября 1838 г. 6.720. В другой раз настоятельница Мозоловского Вознесенского девичьего монастыря (в м. Мозоловщине в 12 вёрстах от г. Мстиславля) игуменья Сусанна рапортом донесла архиеп. Смарагду, – по его требованию, – что принадлежащая монастырю корчма в фольварке Болакоравщине, 2 Июня 1830 г. отдана в аренду на десять лет Мстиславльского уезда помещику Косме Полубинскому с платой по 150 руб. в год, на что заключён контракт без испрошения дозволения у епархиального начальства и на простой бумаге, между тем за арендатором уже накопилось долга до 500 рублей. Ссылаясь на неопытность и извиняясь неведением, игуменья просит о понуждении помещика Полубинского к уплате долга. Распорядившись о последнем, преосвящ. Смарагд предписал: «Игуменье за неосновательное в настоящем случае распоряжение сделать замечание, подтвердив и всем прочим Настоятелям и Настоятельницам и всему Духовенству: отнюдь не отдавать никому оброчных статей без утверждения Начальства Епархиального, а по утверждении заключать, с кем будет следовать, узаконенные на узаконенной бумаге контракты», о чём послан был Консисторией указ и Донскому архимандриту Никодиму 30 марта 1838 г. 1.797. |
| Письма к генерал-инспектору всей пехоты и артиллерии, графу А.А. Аракчееву (в копии и. д. обер-прокурора Святейшего Синода К.С. Сербиновичу и Санкт-Петербургскому купцу И.И. Крохоткину)//Душеполезное чтение. М. 1892, ч. 2. июль, стр. 467–471. Письма к игумении Спасо-Бородинского монастыря Сергии (1852–1859). Тверь, 1890. Письма к архиепископу Смарагду Рязанскому (1833–1843)//Чтения в Обществе любителей духовного просвещения. М. Сергиев Посад. 1863–1894; 1870. Кн. 12, стр. 28–43. Письма митрополита Филарета к попечителю Московского учебного округа графу С.Г. Строганову//Душеполезное чтение. М. 1895, ч. 2, стр. 102–103. Письма к синодальному обер-прокурору А.П. Толстому//Душеполезное чтение. М. 1891, ч. 3, стр. 653–654; 1892, ч. 2, стр. 467–471. Письмо к министру народного просвещения графу Д.А. Толстому//Душеполезное чтение. 1882, июль, стр. 350. Письмо к графине А.Г. Толстой (11 марта 1866)//Душеполезное чтение. М. 1895, ч. 1, стр. 473. Письма к М.М. Тучковой (три письма)//Чтения в Обществе любителей духовного просвещения. М.-Сергиев Посад. 1863–1894; 1868. Кн. 4, стр. 85–89. Письма к игумении Спасо-Бородинского монастыря Марии (Тучковой) (1828–1850)//Чтения в Обществе любителей духовного просвещения. М.-Сергиев Посад. 1863–1894; 1868. Кн. 5, стр. 61–144. Письма к московскому военному генерал-губернатору П.А. Тучкову (два письма)//Душеполезное чтение. М. 1885, ч. 2, стр. 245 и 249. Записки митрополита Филарета о средствах прекратить затруднительное положение Вознесенского монастыря по причине ветхости зданий//Душеполезное чтение. М. 1885, ч. 2, стр. 245–249. Письмо к президенту императорской Академии Наук С.С. Уварову (12 июня 1832)//Душеполезное чтение. М. 1895, ч. 1, стр. 302–303. Письмо к и. д. обер-прокурора Святейшего Синода князю С.Н. Урусову (два письма от 23 августа 1864 года)//Душеполезное чтение. М. 1891, ч. 3, стр. 654–655. К московскому гражданскому губернатору И.Б. Капнисту (от 15 июля и 10 августа 1844 года)//Душеполезное чтение. М. 1891, ч. 3, стр. 655–657. |
| 4) Если и прежде трех суток окажутся признаки тления, то по настоящим обстоятельствам, не отлагать опущение тела в землю. Если бы Его Сиятельство нашел сии правила удовлетворительными закону и предосторожности, то я предписал бы их к исполнению кладбищенским притчам (предписал 8 окт.)». 7) «Прошение (приказнослужителей консисторских) о вспоможении, по обстоятельствам времени вероятно, Консистории учинить следующее: 1. Заслуженное ими жалованье, удерживаемое по известному делу, выдать. 2. Потребовать из процентных сумм Перервинского монастыря триста рублей, да из Чудова, на счет моего жалованья, двести рублей; и сие пособие распределить со вниманием, смотря по нужде, на бедных канцелярских и низших служителей Консистории». 8) «Как до сведения моего дошло, что одну монахиню Вознесенского монастыря (Митрополию) тамошние священники не пошли ни соборовать елеем, ни провожать усопшую 2 и что она осталась не отпетой по церковному чиноположению; то Архангельскому (Соборному) протоиерею учинить следующее: 1) О сделанном опущении произвести следствие без малейшего промедления и представить. 2) Если отпевания точно не было; велеть совершить погребальное пение с молитвами за усопшую по чиноположению, не останавливаясь за тем, что тело ее уже предано земли; ибо молитвы церковные учреждены для души, а не тела усопших». 9) «Хотя в следующий воскресный день, 12 сего месяца, по обычаю прошедших лет, следовало собраться всему духовенству в Кремль для благодарственного молебна о избавлении Москвы от врагов; но, поскольку продолжающееся прещение Божие губительной болезнью призывает наипаче к молитвам просительным о избавлении от настоящего бедствия и поскольку приходскому духовенству нужно быть всегда в близости к своим приходам, ради скорого посещения внезапно занемогших; то необходимость заставляет на сей год в означенный день поступить следующим образом: 1) Приходскому духовенству оставаться при своих местах и по Божественной литургии совершить в своих церквах молебное пение о избавлении от губительной болезни. |
| Видя, что не может ничего добиться, Дубэу пришел в неистовство, стал кричать на братию, топать на нее ногами, угрожать, что все изгнаны будут из монастыря, без жалости наказаны, как предатели отечества и «руссолатры». Но братия наотрез отказалась подписать акт правительства и не подписала. Один только слабохарактерный архимандрит Тимофей, испугавшись угроз Дубэу, подписал от своего имени, а не от имени собора этот подложный акт правительства. На основании этого акта, подписанная одним архимандритом Тимофеем, министерство исповеданий отправило Феодосию Ароняну полномочие такого содержания: «Соединенные княжества. Министерство церковных имущества, и публичных учебных заведений в Молдавии по гражданскому отделению. Стол судебный. 2120 9 марта 1861 г., Яссы. Г-н Аронян! Молдавское министерство церковных имуществ и публичных учебных заведений, управляющее между прочим имениями монастырей Нямецкого и Секского: Немценами и Мироштами Кишиневского уезда, Валя-Руссулуй Ясского уезда, владениями Ватра-Язулуй (с катом угловым местом из Ватра-Язулуй Оргеевского уезда), Високого с частью из Телешова, Кричкоуцами с Пеленею, Котовою с половиною Бурдужани Сорокского уезда, Варатиком и Пугоем в Бендерском уезде состоящем, о которых заведены разные дела, уполномачивает вас быть общим поверенным по всем таковым делам, касающимся означенных имений, как доселе существующим, так и впредь могущим возникнуть, прося вас в силу на стоящего уполномочия принимать вызовы, являться и ходатайствовать во всех Бессарабских инстанциях исполнительных, и судебных межевых, и во всех других комиссиях выслушивать решения, апеллировать, подавать прошения во все инстанции исполнительные и судебные в Бессарабии и в даже Его Императорскому Величеству, в пределах узаконяемых на предмет таких просьб; получить от г. статского советника Войцеховского 1705 р. серебром посессионных денег, следуемых с него за прошлый год с вотчины Нугой; заботиться о соблюдении посессорами кондиции, заключенных с ними контрактов, протестовать таковые, и просить местное начальство о взыскании. |
| Отцу некогда угощать, все поздравители подходят. Он поручает молодцов Горкину и Василь-Василичу. Старенький официант Зернышков накладывает молодцам в тарелочки того-сего, Василь-Василич рюмочки наливает, чокается со всеми, а себе подливает из черной бутылки с перехватцем, горькой. Горкину — икемчику, молодцам — хлебного винца, — «очищенной». И старшие банщицы тут, в павлиньих шалях, самые уважаемые: Домна Панферовна и Полугариха. Все диву, прямо, даются, — как же парадно принимают! — царское, прямо, угощение. Отец не уходит из передней, принимает народ. Из кухни поднимаются по крутой лестнице рабочие и служащие наши, и «всякие народы», старенькие, убогие, подносят копеечные просвирки-храмики, обернутые в чистую бумажку, желают здоровьица и благоденствия. В детской накрывают официанты стол с мисками, для людей попроще. Звонки за звонками на парадном. Приехали важные монахи из Донского монастыря: настоятель и казначей, большую просфору привезли, в писчей, за печатями, бумаге, — «заздравную». Им подают в зале расстегаи и заливную осетрину, наливают в стаканчики мадерцы, — «для затравки». От Страстного монастыря, от Зачатиевского, от Вознесенского из Кремля — матушки-казначейши привезли шитые подзоры под иконы, разные коврики, шитые бисером подушечки. Их угощает матушка кофеем и слоеными пирожками с белужинкой. Прибывают и с Афонского подворья, — отец всегда посылает на Афон страховые пакеты с деньгами, — поют величание мученику Сергию, закусывают и колбаской, и ветчинкой; по ихнему уставу и мясное разрешается вкушать; очень лососинку одобряют. С раннего утра несут и несут кондитерские пироги и куличи. Клавнюша с утра у ворот считает, сколько чего несут. Уж насчитал восемь куличей, двадцать два кондитерских пирога и кренделек. А еще только утро. Сестрицы в передней развязывают ленточки на картонках, смотрят, какие пироги. Говорят — кондитерский калач, румяный, из безе, посыпан толченым миндалем и сахарной пудрой, ромовый, от Фельша. Есть уже много от Эйнема, кремовые с фисташками; от Абрикосова; с цукатами, миндально-постный, от Виноградова с Мясницкой, весь фруктовый, желе ананасным залит. И еще разные: миндальные, воздушно-бисквитные, с вареньем, с заливными орехами, в зеленоватом креме из фисташек, куличи и куличики, все в обливе, в бело-розовом сахаре, в потеках. Родные и знакомые, прихожане и арендаторы, подрядчики и «хозяйчики»… — и с подручными молодцами посылают, несут и сами. Отходник Пахомов, большой богач, у которого бочки ночью вывозят «золото» за заставу, сам принес большущий филипповский кулич, но этот кулич поставили отдельно, никто его есть не станет, бедным кусками раздадут. Все полки густо уставлены, а пироги все несут, несут… |
| В ответ на это писал я Его Высокопреосвященству от 28-го числа: «Мне очень неприятно огорчать Ваше Высокопреосвященство недобрыми вестями о Ваших родственниках: для меня было бы гораздо приятнее противное тому. Поступок свящ. Четверикова, о котором изволите писать мне, заключается в следующем. Вечером 7-го числа сего месяца, о. Четвериков, в нетрезвом виде, пришел в квартиру своего жильца, полицейского чиновника, с выговором за причиненную его малолетней дочери малолетнею также дочерью чиновника обиду. При этом произошла взаимная между чиновником и Четвериковым брань, дошедшая до драки. Об этом тотчас же доведено было самим о. Четвериковым до сведения Начальника губернии, который распорядился послать, для водворения порядка в квартирах хозяина и жильца, четверых полицейских солдат. Хотя ссора окончилась взаимным примирением, но происшествие огласилось по всему городу. Так как случаи нетрезвости не раз бывали с о. Четвериковым и прежде и, так как между ним и настоятелем Вознесенской церкви происходит постоянная вражда, к крайнему соблазну прихожан, то я, для прекращения этого соблазна, и прежде советовал о. Четверикову и теперь повторил свой совет оставить настоящий приход и поменяться местами или с кем-либо из городских священников, или с родственником своим, свящ. Гутниковым, о котором Ваше В-ство изволили писать мне прежде. Но он отказывается последовать моему совету. Чем должно окончиться настоящее дело об о. Четверикове, я не могу ещё определительно сказать. Оно передано мною на рассмотрение Консистории». В 191 газеты «Голос» писали, что 4-го Июля, в воскресенье, в г. Орле, по предложению Преосвящ. Макария состоялось в городском саду народное гулянье в пользу Болгар, с платою за вход по 20 коп.; собрано свыше 700 рублей. Цель добрая, но одобрительно ли с строго-христианской точки зрения средство? Итак, не только миряне, но и пастыри допускают увеселения с благотворительными целями; слыханное ли это дело! В первых числах этого месяца послал я Кафедрального о. Ключаря, Протоиерея Илларионова к помещику села Рясного, Ахтырского уезда, К. Д. Хрущеву, предпринявшему в своем имении, как уже известно, построение общежительного монастыря, с поручением склонить его к выдаче, согласно предписанию Св. Синода, дарственной записи на движимое и недвижимое имение в пользу строящегося монастыря. И вот что по этому случаю писал мне из Рясного о. Илларионов от 6-го числа: |
| Отцу некогда угощать, все поздравители подходят. Он поручает молодцов Горкину и Василь-Василичу. Старенький официант Зернышков накладывает молодцам в тарелочки того-сего, Василь-Василич рюмочки наливает, чокается со всеми, а себе подливает из черной бутылки с перехватцем, горькой. Горкину – икемчику, молодцам – хлебного винца, – “очищенной”. И старшие банщицы тут, в павлиньих шалях, самые уважаемые: Домна Панферовна и Полугариха. Все диву, прямо, даются, – как же парадно принимают! – царское, прямо, угощение. Отец не уходит из передней, принимает народ. Из кухни поднимаются по крутой лестнице рабочие и служащие наши, и “всякие народы”, старенькие, убогие, подносят копеечные просвирки-храмики, обернутые в чистую бумажку, желают здоровьица и благоденствия. В детской накрывают официанты стол с мисками, для людей попроще. Звонки за звонками на парадном. Приехали важные монахи из Донского монастыря: настоятель и казначей, большую просфору привезли, в писчей, за печатями, бумаге, – “заздравную”. Им подают в зале расстегаи и заливную осетрину, наливают в стаканчики мадерцы, – “для затравки”. От Страстного монастыря, от Зачатиевского, от Вознесенского из Кремля – матушки-казначейши привезли шитые подзоры под иконы, разные коврики, шитые бисером подушечки. Их угощает матушка кофеем и слоеными пирожками с белужинкой. Прибывают и с Афонского подворья, – отец всегда посылает на Афон страховые пакеты с деньгами, – поют величание мученику Сергию, закусывают и колбаской, и ветчинкой; по ихнему уставу и мясное разрешается вкушать; очень лососинку одобряют. С раннего утра несут и несут кондитерские пироги и куличи. Клавнюша с утра у ворот считает, сколько чего несут. Уж насчитал восемь куличей, двадцать два кондитерских пирога и кренделек. А еще только утро. Сестрицы в передней развязывают ленточки на картонках, смотрят, какие пироги. Говорят – кондитерский калач, румяный, из безе, посыпан толченым миндалем и сахарной пудрой, ромовый, от Фельша. Есть уже много от Эйнема, кремовые с фисташками; от Абрикосова; с цукатами, миндально-постный, от Виноградова с Мясницкой, весь фруктовый, желе ананасным залит. И еще разные: миндальные, воздушно-бисквитные, с вареньем, с заливными орехами, в зеленоватом креме из фисташек, куличи и куличики, все в обливе, в бело-розовом сахаре, в потеках. Родные и знакомые, прихожане и арендаторы, подрядчики и “хозяйчики”... – и с подручными молодцами посылают, несут и сами. Отходник Пахомов, большой богач, у которого бочки ночью вывозят “золото” за заставу, сам принес большущий филипповский кулич, но этот кулич поставили отдельно, никто его есть не станет, бедным кусками раздадут. Все полки густо уставлены, а пироги все несут, несут... |
|
|
