| Именно в этот момент он осознал, какая глубокая пропасть разделяет его с католической Церковью, и начал борьбу за правое дело – дело Христа. Как сообщает Матезий, некий ученый доктор, старейший член братства, прочитав тезисы, воскликнул: «С вами Бог! С вами молитва всех, стенающих в плену Вавилона!» Кун в привычной для себя патетической манере добавил к этому: «Один человек осмелился сделать то, о чем втайне мечтали все. В этот миг огонь, тлевший под пеплом, вспыхнул ярким пламенем. С того дня вопросы веры завладели всеми умами... Многие испытали удивление и даже потрясение... То был миг долгожданного освобождения». В дальнейшем историки справедливо дали этому событию более скромную оценку. Прежде всего, неправда, что проповедь Тецеля открыла Лютеру глаза на порочную практику раздачи индульгенций. В том же самом Виттенберге в замке курфюрста хранилась собранная им пестрая коллекция священных реликвий с прикрепленными к ним листками индульгенций, на доход от которых и приобретались эти сокровища. Здесь же постоянно держали кружку для пожертвований, и каждый желающий мог внести свою лепту, получив взамен индульгенцию. Лютер, проживший в Виттенберге шесть лет, не только знал о собрании курфюрста, но и принимал участие в ежегодном празднике поклонения святыням. Не мог он не знать и о том, что церковные власти сурово критиковали слишком ретивых проповедников индульгенций за нарушения как практического, так и теоретического характера. Так, Лютер приписывал именно Тецелю стишок, содержанием и формой больше напоминавший разнузданную рекламу ярмарочного зазывалы: [v]Sobald das Geld im Kasten klingt, [v]Die Seele aus dem Fegfeuer springt. «Денежка в ящике звяк – душа из чистилища прыг!» Вполне возможно, что не слишком щепетильный папский уполномоченный действительно употреблял подобные выражения, однако придумал их не он. Еще в 1482 году Сорбонна рассмотрела и отклонила предложение следующего содержания. «Всякая душа из чистилища устремляется к Небу, то есть немедленно освобождается от наказания, как только кто-либо из верующих опустит в качестве милостыни или подаяния монету в шесть бланков в кружку для пожертвований на починку церкви Сен-Пьер де Сент». |
| Между обоими виттенбергскими богословами с годами сложился определенный стиль отношений, сохранявшийся до самой смерти Лютера. Но когда Лютера не стало, на Меланхтона обрушился настоящий шквал обвинений. Последние его годы прошли невесело. Незадолго до кончины, случившейся в 1560 году, он заявлял: «Единственное, что нам, богословам, еще под силу сделать для блага нашего дела – это сесть и заплакать». Но не только эти двое испытывали в Виттенберге недовольство друг другом. Один из близких к Лютеру богословов, Круцигер, с 1528 года преподававший в университете, в 1544 году писал: «Немногим среди нас до сих пор удавалось уберечься от приступов дурного настроения, посещающих Лютера, когда он становится откровенно мстительным». А ведь еще в 1535 году учитель не жалел хвалебных слов в адрес своего ученика. «Если я – Илия, – восклицал он, – то Круцигер, бесспорно, Елисей!» Вскорости, однако, последний выступил в защиту тезиса о важности добрых дел, и его все чаще стали замечать в обществе Меланхтона. Тогда ему, «недостойному развязывать шнурки на башмаках великого Реформатора», была прислана записка с предложением публично отречься от своих заблуждений. В противном случае, говорилось в записке, он рискует заслужить звание «паписта, доктора и слуги сатаны». Отныне его вражда с Лютером – «человеком цельным, но грубым, почти всегда воспринимающим в штыки самые простые и безобидные предложения», – перешла в острую форму, что, впрочем, отнюдь не мешало Круцигеру требовать от курфюрста отчуждения церковных земель и изгнания из монастырей монахов. Благодаря покровительству Меланхтона Круцигера не трогали, зато мстительность правоверных лютеран настигла его сына, преподававшего в Виттенберге метафизику: в 1576 году его арестовали по обвинению в приверженности идеям Меланхтона, а затем с позором изгнали из Саксонии. Среди противников Меланхтона при жизни Лютера особенно выделялся Ганс Шиттер, известный также под именем Агриколы, возглавивший движение антиномистов. Это название происходит от греческого «anti nomos» – против закона, причем под законом подразумевался закон Моисея, чью бесполезность провозгласил еще св. |
| 1990. Vol. 2. P. 18-25). Учению о Евхаристии, практика совершения к-рой была реформирована в Виттенберге в кон. 1521 г., Л. посвятил соч. «О злоупотреблениях, связанных с мессой» (Vom Missbrauch der Messe// Luther M. WA. Bd. 8. S. 477-563). Основной темой критики в нем стало учение о мессе как о жертве, с к-рым Л. связывал популярное представление, что месса может рассматриваться как доброе дело, приносящее отпущение грехов живым и усопшим. Хотя по большинству принципиальных вопросов позиция виттенбергских реформаторов совпадала с позицией Л., стремление немедленно провести все необходимые реформы и целиком изменить весь строй религ. жизни в городе, привело к радикализации реформационных процессов, что в свою очередь стало причиной волнений, постоянных споров и столкновений сторонников старых и новых порядков. Первоначально Л. одобрил реформы в Виттенберге; так, в нач. дек. 1521 г. он тайно на несколько дней приехал в город, чтобы лично ознакомиться с ситуацией; в беседах с друзьями и в письмах Спалатину он положительно оценивал достигнутые результаты. Вместе с тем, исполняя просьбу Спалатина, Л. в соч. «Увещание, побуждающее всех христиан остерегаться восстаний и мятежей» (Eine treue Vermahnung zu allen Christen, sich zu hüten vor Aufruhr und Empörung//Ibid. S. 670-687) дал отрицательную оценку любым насильственным выступлениям сторонников церковных реформ против гос. власти. Л. отмечал, что, хотя скорейшее устранение всех злоупотреблений весьма желательно, народу не следует самостоятельно бороться с приверженцами католической Церкви, а надлежит терпеливо ждать, когда Бог склонит к истине сердца тех, кто облечены законной властью и способны провести необходимые реформы. Дело обычных христиан - обличать неправду, проповедовать Слово Божие и молиться о торжестве истины (см.: Brecht. 1990. Vol. 2. P. 25-34). После того как курфюрст Фридрих несколько раз в резкой форме выразил неудовольствие той формой, к-рую реформационные процессы приняли в Виттенберге, Л., вероятно, опасаясь, что курфюрст вообще прекратит поддерживать его и др. |
| Особый полемический контекст Реформации выводил на поверхность нек-рые вопросы, связанные с религ. эстетикой, что провоцировало открытые иконоборческие действия, к-рые поддерживались и одобрялись одними лидерами Реформации и осуждались другими, как показывает эпизод с началом иконоборчества в Виттенберге в 1522 г. После отъезда М. Лютера (1483-1546) в Вартбург его соратник Карлштадт произвел в Виттенберге радикальные реформы и выступил в трактате «Об устранении изображений» за удаление из церквей и уничтожение изображений, согласно 2-й заповеди, без санкции церковного или гражданского руководства. Власти были вынуждены задним числом санкционировать вспышки иконоборчества, опасаясь дальнейших волнений. Лютер выступил в защиту религ. искусства в проповедях-обращениях в марте 1522 г., развив в 2 более пространных текстах («Против небесных пророков» и в проповеди о 2-й книге Моисея) свое учение о нейтральности образа и утраты им дидактических функций для просвещенного зрителя, для к-рого абсолютным спасительным благодатным статусом обладает слово Господа в Свящ. Писании. Хотя образы, как и тексты, могут указывать на творения Бога, их следует не почитать, а интерпретировать. У. Цвингли (1484-1531) также следовал более умеренной позиции в вопросе религ. изображений. Он внес предложение совету Цюриха об удалении изображений из церквей без насилия и с сохранением прав собственности пожертвовавших их граждан или общин, к-рые могли забрать и хранить их у себя. Ж. Кальвин (1509-1564) занял более радикальную позицию и в ригористическом разделении духовного и материального восстал не только против почитания, но и против изготовления изображений Бога, единственным отображением Которого является, по его мнению, Свящ. Писание. Кальвин считал религ. изображения лишь оскорбляющими Бога антропоморфными идолами, но в то же время допускал изображения вне церковного контекста: картины исторических событий для поучения и наставления и изображения без исторической интерпретации, создаваемые ради удовольствия ( Jannis Calvini Opera selecta/Ed. P. Barth, W. Niesel. Münch., 1928. Bd. 1. S. 100 sqq.). В качестве реакции на отношение Реформации к религ. искусству Тридентский Собор призвал к продолжению почитания религ. изображений и реликвий и подтвердил пользу церковного искусства для обучения народа основам веры и для напоминания о чудесах, но при этом призвал к устранению из церковного использования «образов, которые изображают ложное учение или предлагают простым людям повод для опасного заблуждения», а также соблазняют излишней красотой ( Бельтинг. 2002. С. 617-618), инициировав своими решениями рационалистический подход к церковному искусству и отказ от средневек. символизма. |
| Итак, в первых полемических трудах Олауса Петри значительную роль играла апелляция к тексту Священного Писания , и это закономерно: принцип соответствия Слову являлся ключевым аргументом в дискуссии. Шведские реформаторы действовали применительно к потребностям конкретной страны и ситуации, не столько углубляясь в богословские тонкости, сколько показывая несоответствие «злоупотреблений» католической церкви тексту Библии. Однако уже на материале «Ответов на 12 вопросов» очевидна приверженность Олауса Петри учению Лютера. § 2. Олаус Петри и «Проповедь Слова Божьего» После Вестеросского риксдага король щедро отблагодарил Олауса Петри за «усердную службу на общую пользу». Реформатору пожаловали пребенду, сад (ранее принадлежавший гильдии «Святой Плоти Гос подней»), разрешили обменять дом на более дорогой без доплаты 572 . Брат Олауса – Лаврентиус Петри – получил от государя стипендию для учебы в Виттенбергском университете и рекомендательное письмо к Лютеру 573 . Так была оценена богословская поддержка и, вероятно, практические советы «Местера Улофа». Спустя небольшое время Густав Васа короновался. Теперь уже монарха не понадобилось торопить: он сам настоял на скорейшем совершении обряда, который состоялся 12 января 1528 г. Как следует из хроники Сварта, многое в этом обряде оставалось традиционным. Присутствовали делегаты от всех сословных групп Швеции. Ведущие магнаты Туре Йенссон, Ларе Сиггесон, Хольгер Карлссон несли знаки королевской власти – державу, меч и скипетр. Скарский епископ Магнус отслужил мессу 574 . Затем состоялось посвящение в рыцари и, наконец, званый пир, сопровождаемый турнирными поединками 575 . Однако имелись и важные новшества. Из коронационной присяги на сей раз было удалено традиционное для европейских и, в частности, скандинавских монархов обязательство блюсти привилегии церкви. Король лишь обещал народу и церкви хранить мир и правосудие. Автором новшества явился Лаврентиус Андреэ. Олаус Петри произнес коронационную проповедь 576 , где изложил свои социально-этические взгляды, напомнив королю и народу о взаимных обязанностях. Монарх, по словам Олауса, исполняет свои обязанности для блага подданных, но не народ – для блага короля. Ибо государь – слуга Бога; весь почет и преклонение, которые предназначаются ему, следует отнести к Господу. Только благодаря мудрости и любви Бога осуществляется миссия короля; материальные богатства должны находится в его ведении и подней»), разрешили обменять дом на более дорогой без доплаты 577 . Брат Олауса – Лаврентиус Петри – получил от государя стипендию для учебы в Виттенбергском университете и рекомендательное письмо к Лютеру 578 . Так была оценена богословская поддержка и, вероятно, практические советы «Местера Улофа». |
| Глосса, раз принятая школой, навсегда оставалась при тексте источников и служила как бы темой для дальнейших работ в том же направлении. Так разрабатывались отдельные церковно-юридические институты, составлявшие предмет специальных трактатов, из которых потом составлялись полные догматические системы церковного права, построенные по образцу Грацианова Декрета, следовавшего в свою очередь, как сказано выше, схеме Юстиниановских Институций. По методу болонских глоссаторов разрабатывалось каноническое право и в других европейских университетах, преимущественно в Париже и Монпелье. С 15 в., с эпохи возрождения наук, делаются опыты критической разработки истории источников церковного права и отдельных его институтов. Важнейшим результатом трудов, предпринятых в этом направлении, было открытие массы подлогов, содержащихся в знаменитом сборнике Лжеисидоровых декреталов. Этим, конечно, значительно поколебался авторитет церковного права и папской власти. Но самый сильный удар тому и другой нанесен был церковной реформой Лютера. Известно, что этот реформатор, в знак своего разрыва с римской церковью, в торжественной процессии со своими учениками, студентами богословского факультета Виттенбергского университета, сжег Corpus juris canonici вместе с папской буллой о своем отлучении от церкви. В том же духе действовали и многие правительства немецких государств, где учение Лютера признано было господствующими вероисповеданием. В лютеранских университетах запрещено было преподавание канонического права, как предмета, противного основным положениям нового вероисповедания и вредного в политическом отношении. Но многовековое господство этого права в религиозно-социальной жизни германского народа не могло быть сразу и навсегда уничтожено реформой Лютера. Многие институты лютеранской церкви были и остаются копиями с институтов католической церкви. Отсюда для изучения к преподавания нового церковного права сама собой открывалась необходимость знакомства со старым. С другой стороны, и цивилисты в своих занятиях римскими правом, как общим у всех западно-европейских народов, не могли обойтись без знания канонического права, под влиянием которого, как выше замечено, образовалось это общее гражданское право. |
| 1 ...белый орел гонит… – «белый орел» символизирует Речь Посполитую. Здесь в иносказательной форме речь идет о поражении Швеции. 2 Витемберг – А. Виттенберг, генерал, командующий первой шведской армией, действовавшей на западном направлении, взят в плен поляками в конце июня 1656 г. 3 Херштейн Бенедикт – Бенедикт Оксеншерна, шведский дипломат, исполнял с 1654 г. обязанности канцлера, в начале лета 1656 г. попал в польский плен. 4 Ян Казимир – польский король с 1648 по 1669 гг. 5 Эшкот – Александр Эрскин, шведский генерал, взят в плен поляками после освобождения Варшавы в июле 1656 г., умер в Замойской тюрьме. 6 Вейгер и Леон Хаулт – Адам Вейгер, Леон Хаупт («львиная голова»), шведские полковники, плененные поляками в Хурчиньском воеводстве в 1656 г. 7 Кеникс Марк – граф Кеникс Марк Младший, шведский военачальник, погиб осенью 1656 г. 8 ...генерал Вальдек с Валленродом… – 8 октября 1656 г. под Простками (в долине реки Ленг) была разбита 10-тысячная армия под командованием Йозефа Вальдека. Туда входили соединения, возглавляемые Валленродом. 9 Радзивилл – литовский гетман Богуслав Радзивилл в августе 1655 г. перешел на шведскую службу (подписал вместе с Янушем Радзивиллом Кейданский договор о переходе Великого княжества Литовского от унии с Польшей к унии со Швецией), участвовал в битве под Простками. 10 Израэль – Исраэль Иссаксон Риддерхельм, шведский военачальник, пленен поляками 9 октября 1656 г. 11 Гонсевский – Винцентий Корвин Гонсевский, коронный гетман, видный полководец времен Первой Северной войны, прославившийся победами над войсками, вторгшимися в пределы Речи Посполитой (с середины 1655 по 1660 гг.). 12 ...вельможные братья англичане... Боктранек с поляками… – имеются в виду Иоахим и Ганс Ангелы, английские офицеры на шведской службе, взятые в плен поляками (войсками Гонсевского) под Богуставцем 9 октября 1656 г. вместе со шведским генералом Боктранеком. 13 ...князь английский… – видимо, речь идет о начальнике шведского гарнизона в Хойницах, который сложил оружие 31 октября 1656 г. |
| В Галле также возникла в нём мысль об обращении язычников. По окончании здесь курса, он был послан своим дядей и опекуном, которому пиэтистический образ мыслей племянника казался опасным, в Виттенбергский университет для занятия правоведением. Пребывание здесь (1716–1719 г.) имело то значение для Цинцендорфа, что уничтожило в нём узко-сердечность галлеского пиэтизма, хотя зародыш последнего продолжал оставаться в нём. В 1719 г. молодой граф, по обычаю аристократов, предпринял путешествие, причём посетил Голландию и Францию; во время этого путешествия он вступил в тесные отношения с значительнейшими личностями всех исповеданий и сект. По возвращении из путешествия (в 1721 г.), он посвятил себя, согласно желанию родственников, государственной службе. Но такой религиозный гений, как Цинцендорф, не мог удовлетвориться последней, и ему скоро представился случай осуществить на деле свой любимый план. Когда граф со своей супругой (он женился в 1722 г.), Ердмут Доротеей, происходившей из графской фамилии Рейс-Эберсдорф (Ebersdorf), находился в Дрездене, он получил от управляющего его имением Бертельсдорф (близ Геннесдорфаи уведомление, что моравские изгнанники выражают желание переселиться в его имение. Цинцендорф назначил для колонизации Гутберг при Бертельсдорфе. С этими изгнанниками случилось следующее. Остатки гусситов составили в 1457 г. из богемских и моравских братьев так называемое „Bruderunität“ (братство), с твёрдым намерением ни на каких условиях не присоединяться к господствующей католической Церкви, но оставаться верными своей евангельской вере. Сильно теснимые католиками и лишившись в течение 30-летней войны своей религиозной свободы, многие из них выселились в Шлезвиг, Саксонию, Бранденбург и проч. Оставшиеся только втайне могли держаться отеческой веры, которой грозила опасность полного уничтожения. Усилиями моравского плотника, Христиана Давида, первоначально католика, но потом последователя чистого Евангелия, между оставшимися снова был воспламенён огонь старой веры. |
| Ораторы на общественных собраниях говорили от лица «церкви», от лица «верующих» так, как будто они были «устами церкви», причем поставляя себя в центре церкви, они же позволяли себе говорить о несогласных с ними ученых, как о «неверующих», как таких лицах, которые перестали уже «принадлежать к церкви». Подобное же замечалось и в прессе. «Журналисты, безо всякого на то права, брали на себя роль представителей всех верующих» (Von Soden, S. 22). Принимая на себя задачу борьбы с неправильными мнениями, газеты, однако ж показали, что они часто сами не знают, что говорят. «Так одна большая политическая газета в длинной статье доказывала, что Гарнак вопреки справедливости утверждает, что символ Апостольский произошел не от апостолов, и тем она обнаружила великое невежество по религиозным вопросам» (Battenberg, S. 16), так как в этом случае Гарнак и его противники, да и все сколько-нибудь знакомые с наукой, совершенно единомышленны. Не остался безучастен к спору и германский император Вильгельм, но степень и характер его участия к сожалению, трудно определить. Несомненно, под влиянием общественного возбуждения, он совещался по этому случаю с протестантскими владетельными особами, воспользовавшись для этого съездом протестантских государей —322— на праздник освящения замковой церкви в Виттенберге, 31 октября (н. ст.). Но какой был результат совещания Вильгельма с другими царственными особами, об этом известия не одинаковы. По одним, Вильгедьм в чисто протестантском духе высказался за свободу евангелической веры и, по-видимому, мало показал склонности прямо вмешиваться в спорный вопрос. (Battenberg, S. 29). По другим, дело было иначе. Император, «как высший епископ евангелической церкви» будто бы почел себя вынужденным отклонить нападения на древнюю веру. Вследствие чего, будто бы по его личной воле в самом непродолжительном времени, после 31 октября, произошло собрание всех суперинтендентов прусской евангелической церкви для рассуждений о деле, и что будто бы результатом этих совещаний и был указ прусского Оберкирхенрата, направленный против врагов веры (Bendtorff, S. |
| В том же году ландтаг Ливонии в Вольмаре (ныне Валмиера) утвердил соглашение вассалов Ливонского ордена с орденом и епископами об изгнании из Ливонии проповедников наиболее радикальных толков Реформации, в частности Мельхиора Гофмана (1495-1543). 21 сент. Плеттенберг получил от сословий Ливонии верховную власть над страной и гарантировал свободу лютеран. проповеди. В 1526 г. архиепископ Риги признал власть Плеттенберга как светского правителя, обеспечив католикам легальный статус религ. меньшинства. В 1527 г. Городской совет Риги пригласил д-ра Иоганна Брисмана, ученика Лютера, на должность проповедника кафедрального собора и поручил ему контролировать содержание проповедей, т. е. функции суперинтенданта. В 1529 г. Брисман и Кнёпкен составили лютеран. литургию на нем. языке (Kurze Ordnung des Kirchendienstes, 1530). После отъезда Брисмана в Германию в 1530 г. Городской совет Риги передал его функции мирянину И. Ломюллеру, назвав его должность «суперинтендант по духовным делам», затем назначил ему 3 помощников, а в янв. 1532 г. этот коллегиальный назначаемый орган получил название «консистория» (в Германии 1-я консистория была учреждена лишь в 1542 в Виттенберге). Власть Рижской консистории постепенно распространилась на всю Ливонию. В 1554 г. ландтаг в Вольмаре провозгласил свободу вероисповедания для лютеран по всей Ливонии. В 1555 г. представитель великого магистра Генриха фон Галена подписал Аугсбургский мир. К тому времени большинство населения приняло лютеранство, и только епископат и руководители ордена сохраняли верность католичеству. Основная масса латыш. крестьянства отнеслась к событиям Реформации пассивно. Источники упоминают о 1-й лютеранской литургии на латыш. языке ок. 1560 г., однако текст ее не сохранился. Первый в Латвии случай сожжения «ведьмы» зафиксирован в Гробине в 1559 г., а в 1577-1590 гг. в Риге и ее окрестностях были преданы огню 12 «колдунов». Согласно Виленскому договору от 28 нояб. 1561 г., последний магистр Ливонского ордена Готхард Кетлер (1517-1587) стал герцогом Курляндским и Земгальским и признал сюзеренитет кор. |
|
|
