| Тверская группа Общества строила свою деятельность в русле тех же ценностных установок и принципов, что и остальные группы: то же внимание к жизни Русской Православной Церкви. Вместе с тем в приютах этой группы развивалось особое отношение к чтению (здесь была организована хорошая библиотека). Дети Тверского приюта два летних месяца проводили на берегу Волги в имении В.А. фон Дервиз или возле города Романов-Борисоглебский — в колонии фабрики, которой руководил А.И. Штуцер. Эти летние поездки детей финансировались Н.Ф. Михайловым при содействии Ю.И. Михайловой. Большим подспорьем в развитии благотворительных организаций Великой княгини Елисаветы Феодоровны в первые годы их существования был журнал «Детская помощь», издававшийся протоиереем Г.И. Смирновым-Платоновым. Однако со стороны сотрудников «Детской помощи» некоторые позиции Совета Елисаветинского благотворительного общества вызывали возражения. Ставился, например, вопрос об односторонности при отборе детей в благотворительные учреждения (мол, почему только законнорожденные дети принимались?). Князю Урусову от имени Совета Елисаветинского общества пришлось писать в Московские епархиальные ведомости, разъясняя ситуацию по этому вопросу. Князь отмечал, что Воспитательный дом в Москве призревает в год примерно 16 тыс. незаконнорожденных детей и отказывается принимать законнорожденных детей беднейших родителей. Тем значительнее выглядит работа Елисаветинского благотворительного общества . Но это и ряд других разногласий, обусловленных незнанием реальной ситуации, не затмевали той полезной информационной поддержки детскому благотворительному движению, которую осуществлял журнал. Со страниц этого журнала читатели и прежде всего организаторы детских приютов Обществ, руководимых Великой княгиней, получали информацию об основных циркулярах Общества, о первых шагах детских приютов Елисаветинского благотворительного общества и об отчетных собраниях этого Общества; о воспитании и образовании слепых детей в России; об Арнольдовском училище для глухонемых детей; о первых московских яслях, учрежденных издателем этого журнала Смирновым-Платоновым совместно с М.Н. Смирновой и принятым под августейшее покровительство московского генерал-губернатора Великого князя Сергея Александровича; о пожертвовании им большой суммы денег на создание дешевой народной чайной на Хитровом рынке; о больницах-приютах для неизлечимых больных детей в Англии. Здесь регулярно публиковалась хроника русской и иностранной благотворительности, хроника епархиальной благотворительности . |
| Наконец рисунок портрета был закончен. На следующий день Серов обещал принести ящик с красками и начать работу. Он всегда был очень точен. Поэтому П.И. Щербатова ровно к десяти часам надела платье, в котором позировала. Художник, против обыкновения, опаздывал. Вдруг раздался телефонный звонок сына Серова, который сообщил, что отец умер. С. Щербатову было слишком тяжело сохранять у себя рисунок для портрета жены. Немедленно заказав раму со стеклом и медной дощечкой, С. Щербатов написал на ней «Последняя работа Серова» и отправил эскиз в подарок Третьяковской галерее. Так остался в России образ женщины, друга и сподвижницы Великой княгини, тайно творившей добро. Этот образ тем более дорог нам, что, как утверждали многие, П.И. Щербатова удивительно напоминала внешне образ Великой княгини Елисаветы Феодоровны, разделяя стиль ее общения. «Не подобает мужу описывать красоту и прелесть своей жены, — писал С.А. Щербатов, — но, как художнику, да будет мне дозволено все же сказать, что она была видением большой красоты и поэзии. С матовым, жемчужно-белым цветом лица, с нежно-розовым румянцем, с тончайшими чертами лица, с белокурыми волосами, отливающими червонным золотом, с редко красивыми поющими линиями ее высокой стройной фигуры, поражавшей своими античными пропорциями» . Как и Великая княгиня, Полина Ивановна Щербатова отличалась не только красотой и эстетической одаренностью, но и высоким «образованием сердца», в котором с каждым годом все более глубоко воспитывался вкус к вещам святым. Говоря об отношении к ближним Великой княгини, нельзя обойти молчанием то внимание, которое она оказывала их детям. Не имея своих детей, она, казалось, стремилась объять и согреть участием всю детскую семью. Подарки детям, забота о них, игра с детьми, помощь больному ребенку — все это стало неотъемлемым атрибутом жизни Великой княгини. Есть много свидетельств о материнском отношении Елисаветы Феодоровны к Марии и Дмитрию Романовым, племяннику — цесаревичу Алексию, к другим детям царской семьи, к Наташе Нестеровой, которая провела с Елисаветой Феодоровной целых два месяца во время эпидемии скарлатины, к детям интерната сирот на территории Обители. Вспоминала об этом и Анна Вырубова, которая писала: «С раннего детства мы, дети, обожали Великую княгиню Елисавету Феодоровну (старшую сестру Еосударыни Императрица Александры Федоровны), которая нас баловала и ласкала, даря платья и игрушки. Часто мы ездили в Ильинское, и они приезжали к нам — на длинных линейках, со свитой — пить чай на балконе и гулять в старинном парке» . |
| Это и открытка, посвященная реальному факту явления Пресвятой Богородицы в небе на фоне огромного креста, указующей изумленному и благодарному воинству возможное направление их битвы, которую они выиграли. Это и специально изданная репродукция с картины М.В. Нестерова «Милосердие». Вспоминая о помощи, которая оказывалась фронту, М.В. Нестеров в ноябре 1915 года писал: «Вчера только я кончил второй рисунок для Великой княгини, на этот раз для благотворительных марок. Календарь же будет в конце ноября выпущен в 100 тысячах экземпляров по 75 коп. за штуку, да с этим же рисунком 100 тысяч открыток, да с другим открытки для „однодневного» сбора. Так что в этом году мой вклад в общее дело будет изрядный» . На фронт большим тиражом была отправлена открытка «Покров Пресвятой Богородицы». Комитет Ее Императорского Высочества Елисаветы Феодоровны в 1916 году издает открытку, посвященную св. Георгию Победоносцу. Высоко в небе парит всадник на белом коне, сопровождая и охраняя русских воинов. Эту открытку Елисавета Феодоровна отправляет королеве эллинов накануне Пасхи с подписью «Христос Воскресе. 1916. Элла» . Этот вид благотворительной деятельности Великой княгини, средства от которого направлялись в семьи воинов, внушал глубокое уважение. Нередко можно было наблюдать, какое доброе влияние оказывали эти открытки на воинов и их семьи, ожидающие возвращения родных домой. Открытки с картин великих художников, снабженные фрагментами из Евангелия, открывали воинам путь к культуре и православию. Большим подспорьем в приобретении Комитетом необходимых средств было ежегодное издание календаря. Так, в 1916 году по примеру 1915 года Комитет Великой княгини приступил к изданию нового календаря. Рисунок к календарю выполнил художник академик М.В. Нестеров. Тираж календаря — 100 000 экземпляров, цена каждого экземпляра 22 коп., накладные расходы 30 коп., продажная цена 75 коп. . Идея создания календаря принадлежала сестрам Марфо-Мариинской обители, в частности B.C. Гордеевой; идея была поддержана Комитетом в 1914 году, но тираж был в тот год увеличен со 100 000 экземпляров до 200 000 . |
| Вчетвертых, вся деятельность Обители была обращена к миру бедных, больных, страждущих. Впятых, эта деятельность была евангелична по духу, интернациональна по сфере влияния на людей. Вшестых, работа Обители отличалась творческой импульсивностью. Вседьмых, поведение настоятельницы и сестер, их одежда, тон разговора, облик храма, росписи в нем, цветущий сад — все отличалось здесь изысканным аристократическим вкусом, изяществом, было пронизано лучами любви и добра. Отстаивая свою позицию, свою точку зрения, Великая княгиня, скорее предполагала, чем реально ощущала, масштаб деятельности Обители, где преобладание этического, духовного компонента в повседневной работе обеспечивало бесспорность ее результатов. Глава 10. Августейшая паломница Во все времена на Руси особой гордостью Царствующего Дома было прославление святых подвижников веры. Эта традиция с особой убедительностью проявила себя в последние годы Российской Империи, характеризуя своеобразную грань в развитии христианской культуры России. Путь к небывалой культурно-исторической катастрофе был отмечен рядом крупных событий, свидетельствовавших об осознанном противостоянии атеистическому гуманизму. Отцы нации в это переломное время помнили об ограничении и пределах скороспелых выводов человеческого разума. В поисках духовной опоры перед грядущей бедой они обращались к поддержке святых, особенно тех, кто незаслуженно был передан забвению или поруганию. 10.1. Кашинские торжества Обозначая круг вопросов, касающихся особенностей паломничества Великой княгини, можно заметить ее осмотрительность в расходовании денег и времени на паломническое путешествие. «Много путешествовать, — писала она, — во-первых стоит денег, но главное, это было бы неправильно, ведь если ты „Возложил руку на плуг, не должно оглядываться назад”» . Тем с большей духовной продуктивностью Елисавета Феодоровна использовала время, которое отводила на очередную паломническую поездку. Однако с полным правом можно говорить о богатой паломнической практике Великой княгини, в рамках которой она отмечала наиболее удачные путешествия. В их ряду Елисавета Феодоровна особое место отводила паломничеству в Кашин. Возвратившись из этой поездки, она пишет Государю: «Милый Ники! Всем сердцем моим я стремилась вчера быть с тобой, чтобы благодарить Бога за это идеальное путешествие… Я хотела бы рассказать о Кашине. Это было идеальное повторение Сарова… Была та молитвенная атмосфера, что так поразила нас тогда и что всякий раз возводит человека к Богу… Все были поражены идеальным порядком и тем, что можно было так легко подойти к мощам…» . |
| Социальные катастрофы и кризисы всегда погружают людей в состояние творческих порывов, сопряженных с глубоким покаянием. В такие периоды все более интенсивно изучаются знаковые фигуры отдаленного прошлого, способные и сегодня противостоять углубляющейся дегуманизации культуры. В их ряду — святая подвижница XIII в. Елизавета Тюрингенская — одна из родоначальниц Гессенского рода Германии, поразившая воображение Великой княгини Елисаветы Феодоровны. Бытие Елизаветы Тюрингенской в сознании современного человека — это реальный вызов ряду позитивистских антропологических концепций. Это житие, постигаемое многими в своей духовной сущности, для целого ряда людей неопатристического сознания открывается как знаковое явление, выступая в качестве одной из основ для преодоления упрощенного подхода к диалогу восточно— и западнохристианских традиций. Встретившись с данным явлением в детстве, Великая княгиня Елисавета Феодоровна, разумеется, была далека от аналитического взгляда на это житие, но сразу ощутила его как вдохновляющий пример, как побудительную силу к личностному духовному творчеству. По мнению Великой княгини, несчастье людей состоит в том, что плоть человека не слышит движений души. Пример св. Елизаветы Тюрингенской свидетельствовал, что она, оставаясь в рамках придворного церемониала, находила возможность и необходимость жить в мире идеальных ценностей, бытуя в кругу повседневного коварства и расчета. Елисавета Феодоровна понимала — для того чтобы выйти на такой уровень бытия, необходима огромная внутренняя работа, становящаяся привычкой. Даже сегодня, через несколько столетий, следует признать, что наследие, связанное с именем Елизаветы Тюрингенской, еще недостаточно изучено. Но надо полагать, что 2007, юбилейный, год откроет ряд новых страниц в исследовании этой короткой удивительной жизни. Почитание св. Елизаветы с самого начала было велико в Баварии и особенно у Андехсов, поскольку ее мать происходила из этого благородного дворянского рода. Несмотря на то что с первых лет жизни девочка стала свидетелем многих драматических событий в этом семействе, наблюдая, как постоянно преодолевались барьеры враждебности и недоверия внутри рода, нельзя не отметить справедливость целостной средневековой характеристики этой местности — «небо святых Андехса» . |
| Однако пришло время закрыть Бюро, но поскольку заявки с просьбой о помощи продолжали поступать, Елисавета Феодоровна приняла решение сохранить Бюро для обслуживания беднейшего населения Москвы. В Бюро хлынули сотни детей с просьбой о трудоустройстве, но мест для осуществления этой цели не было. Тогда Великая княгиня решила в качестве пробы организовать небольшую артель мальчиков-рассыльных, чтобы дать им возможность заработать и помочь семье. В такой форме Бюро было воссоздано 19 декабря 1906 г. На работу приняли вначале 10 мальчиков-рассыльных, которых разместили в светлых просторных помещениях с цветами на окнах и птицами в клетках. Дети получали от Бюро одежду, обувь и белье. При артели жил воспитатель, который наблюдал за порядком. Вечером организовывались различные занятия. Раз в неделю к детям приходил на беседу священник . Деятельность Великой княгини Елисаветы Феодоровны во время Русско-японской войны и в последующие годы была странствием по незнакомому доселе полю битвы. В борьбе за жизнь русских людей Великая княгиня обретала большую внутреннюю силу, не ожидая благодарности и не избегая любых опасных поворотов в бытии. Она спешила к цели, которую избрала себе во второй половине жизни, стремясь на помощь другим и самой себе. В годы войны, когда столь дорогая душе Елисаветы Феодоровны гармония, казалось, была немыслима при наличии глубоких многообразных контрастов, ее поражали живые образы взрослых людей и детей, без раздумья, массово приносивших на алтарь Отечества все лучшее, что имели. Борьба с собственным эгоизмом каждого переносилась во внутренний мир личности. Наступило время особого испытания силы народа, отчетливо осознававшего опасность ситуации и готового понять, где в этом случае проходит грань между подлинными патриотами России и патриотами на словах. Эталоном чести того времени становился сам факт поведения таких людей, как Великая княгиня Елисавета Феодоровна. Countess A. Olsoufieff. The Grand Duchess… P. 4 Там же. С. 4–5 Отчет Склада Ее Императорского Высочества Великой княгини Елизаветы Федоровны в Москве по сбору пожертвований на помощь раненым и нуждающимся вследствие войны на Дальнем Востоке. М., 1907. Приложение 3. С. 1–14 |
| В феврале 1884 г. Великий князь сразу после военного парада отправился на вокзал, еле успев на поезд, увозивший его к избраннице. Он вез в подарок невесте подвески из громадного сапфира, кабошон редких размеров и красоты, брошку бриллиантовую и жемчуга, кольцо с кабошоном сапфировым и один из парижских вееров (как пригодились эти и множество других подарков при устройстве Марфо-Мариинской обители в Москве!). Из Дармштадта Сергей Александрович сообщает в письме: «Нашел здесь совершенную весну — листья распускаются, весенние цветы тоже и воздух теплый. Элла, если можно, еще красивее… Я ее немного учу по-русски; между прочим учу ее словам „Боже, Царя храни»» . Первые слова, которым Сергей Александрович обучал свою будущую супругу, сообщили ей главное — в его жизни духовное начало определяет все остальное. Состоялся живой разговор о живой вере, об избрании совместного долгого и трудного пути ко Спасению. Вступая на этот путь, Великий князь увидел в личности Елисаветы Феодоровны мир значительно более глубокий и богатый, чем он мог предположить. Упрощенное, плоское и поверхностное понимание брака исключалось. В дни помолвки, где было много радости и веселья (на балах в их честь, признается Великий князь, «мы с Эллой усердно отплясывали») , Сергей Александрович обрадовался избытку скромности и смирения в своей невесте, ощутил возможность предельного духовного самораскрытия. Важный штрих в характеристике облика Елисаветы Феодоровны отмечал статс-секретарь А.А. Половцев. Он не первый, кто говорил, что она «была прелестна, восхитительна, обаятельна, исполнена такта и грации… как всегда, любезна со всяким». Вместе с тем он подчеркивал, что она была «отуманена каким-то облаком нравственного гнета» . То есть речь идет о том, что сам облик Великой княгини был подобен облику человека, который ежечасно готов принести личную и вольную жертву Христу, который готов снять жертву с человечества и взять его грехи на себя. Радость подготовки к обручению соединялась с тревогой. Ведь в этот ответственный момент рядом не было горячо любимой матери — покойной Императрицы Марии Александровны. |
| После 1917 г. дом Их Высочеств, как свидетельство сильной и ясной веры, тонкого вкуса и очарования, был разрушен. Отдаленным напоминанием оставались лишь Голубой, Красный и Белый залы. Здесь в залах дома генерал-губернатора Сергей Александрович и Елисавета Феодоровна устраивали необыкновенные по красоте, эстетизму и содержанию балы, на которых блистала хозяйка главного дома Москвы. Об облике Елисаветы Феодоровны, о впечатлении, которое она производила на всех, писали многие ее современники. В качестве всего лишь одного такого свидетельства приведем воспоминания Н. Балуевой-Арсеньевой. «Моя первая встреча с Великой княгиней, — писала она, — была в конце декабря 1903 года… В начале января 1904 года был первый бал в генерал-губернаторском доме. Елисавета Феодоровна принимала гостей, стоя с Великим князем в конце зала. Она была дивно хороша в бледно-розовом платье с диадемой и ожерельем из красных рубинов… На следующем балу она была еще красивее; на ней был белый туалет с рассыпанными по платью бриллиантовыми звездами… Она походила на сказочную королеву» . В изысканности туалетов и украшений Великой княгини отражался не только уровень эстетического чутья хозяйки города, но проявлялись и убедительные черты художественной манеры ее мужа, который, прилагая немалые усилия к декору нарядов жены, предлагал богатой московской публике своеобразный стилистический камертон, создавал идеализированный портрет женщины, которая всем и во всем могла служить примером. Незабываемо значимыми для великокняжеской четы были пасхальные торжества, что следует особо акцентировать, взяв за пример проведение этого самого большого праздника в 1903 г. Достаточно познакомиться с церемониалом пасхальных торжеств данного года, чтобы понять, как много значили эти дни для великокняжеской четы, чтобы ощутить необыкновенно праздничную атмосферу, которая сообщала каждому небывалую радость (см. Приложение 3 «Церемониал Пасхальных торжеств 1903 г.»). Как бы благополучно ни складывалась жизнь Великой княгини в Москве, она всегда помнила о Дармштадте, немедленно откликаясь на радостные и печальные события там. |
| «Только вера в Бога, сердечная, крепкая, и молитва спасут нас, утешат и все разрешат. “Иисусе, Сыне Давидов, помилуй меня, чтобы мне прозреть” – вот вопль души нашей, который, исходя от всего сердца, будет услышан, непременно будет услышан Спасителем, и мы ясно почувствуем ответ Его: “Прозри: вера твоя спасла тебя”». В июне 1906 года священник Митрофан Сребрянский вместе с поредевшим, но не сломленным своим полком вернулся в Орел, где их «с великой любовью встретили несметные толпы народа…» Как ни помрачила иные умы смута – умели тогда еще в России любить и ценить своих защитников. Елисавета Феодоровна пригласила его стать духовником устраиваемой ею Марфо-Мариинской обители На торжества по случаю возвращения черниговцев с Дальнего Востока в Орел прибывает Ее Высочество – великая княгиня Елисавета, пережившая уже страшную смерть мужа, подошедшая к решающему повороту всей своей жизни. Это их вторая встреча – великой княгини и протоиерея Митрофана, который отныне носит свой наперстный крест на георгиевской ленте, – такова его награда за служение на поле брани. Общались ли они лично тогда в Орле – не знаю, но через два года великая княгиня объявила своего рода конкурс на оптимальный проект устроения женской обители милосердия (аналогичных в России до той поры не было) и ее устава. И выбрала проект, поданный именно орловским полковым батюшкой. И пригласила его в Москву – стать духовником устраиваемой ею Марфо-Мариинской обители. Его очень любили в Орле. И он любил свою орловскую паству. Сделать выбор было совсем нелегко. Понадобились и особые знаки Божии, и совет старца – Алексия Зосимовского (Соловьева). Наконец, важнейшее решение было принято, и Сребрянские перебрались из Орла в Москву. Отец Митрофан стал не только настоятелем храмов, но и личным духовником великой княгини, близким ей человеком. Елисавета Феодоровна писала о нем Николаю II: «Он исповедует меня, окормляет меня в церкви, оказывает мне огромную помощь и подает пример своей чистой, простой жизнью, такой скромной и высокой по ее безграничной любви к Богу и Православной Церкви. Поговорив с ним лишь несколько минут, видишь, что он скромный, чистый и человек Божий, Божий слуга в нашей Церкви». |
| Покровительство августейшей четы проявлялось в разных формах: создание убежища для театральных деятелей, подготовка бенефисов выдающихся актеров, организация благотворительных концертов для учащихся школ, для Иверской общины Богоматери, материальная помощь для оборудования театров, поддержка съездов Театрального общества, доброжелательная оценка новых спектаклей и музыкальных концертов. Внимательное чтение дневников В.А. Теляковского создает удивительную картину постоянного доброжелательства августейшей четы по отношению к индивидуальным судьбам и коллективной жизни творческих объединений. Так, стремясь сохранить силы оперного оркестра, Великая княгиня Елисавета Феодоровна 2 января 1898 г. освободила оркестрантов от повседневного репетиционного труда ради новогоднего концерта . В свою очередь Великий князь дал обязательство похлопотать о пенсии актрисы Садовской с 1899 г (т. е. при назначении пенсии засчитать два года ее службы — 1879 и 1880 без жалования) . Непросто складывались отношения августейшей четы с Ф.И. Шаляпиным. С одной стороны, бесспорная творческая одаренность артиста вызывала всеобщее признание и у Императорского двора, и у массы людей. Не мог не считаться с этим и генерал-губернатор Москвы. Так, 22 апреля 1900 года Шаляпин и Собинов были приглашены вечером в генерал-губернаторский дом, где пели в присутствии Государя Императора и Государыни Императрицы. Оба удостоились высочайшего одобрения и похвал от царственных особ . Вместе с тем неоднократно Ф.И. Шаляпин подводил театр и даже таких людей, как Елисавета Феодоровна. В частности, 2 сентября 1900 г. граф Менгден по телефону передал из Ильинского Теляковскому просьбу Елисаветы Феодоровны: в пятницу, 8 сентября, дать в Большом театре «Фауста» с Шаляпиным, так как оперу эту очень хотела бы слышать Великая княгиня Мария Павловна, которая проездом будет в Москве. В «Московских ведомостях» на следующий день было опубликовано объявление, что по просьбе Великой княгини Елисаветы Феодоровны и Великой княгини Марии Павловны в Большом театре пойдет «Фауст». Однако, подчеркивалось в газете, Шаляпин 8 сентября не пел, как и 4 сентября в «Русалке», что не мешало ему гулять по Кузнецкому мосту. Газета выразила сожаление относительно того, что выдающийся певец может так же легко потерять любовь публики, как и приобрел ее . |
|
|
