| В 1495 году Патрикеев стал членом Боярской думы, которую фактически возглавлял в это время его отец. Однако в январе 1499 года кн. И. Ю. Патрикеев попал в опалу и был арестован вместе с детьми и ближайшими родственниками, причем его зятя кн. С. И. Ряполовского вскоре казнили. По печалованию митр. Симона и Собора архиереев Патрикеевы были " пожалованы от казни " , ее заменили пострижением ( " в железах " ): отец был отправлен в Троице-Сергиев монастырь, а сын - в Кирилло-Белозерский монастырь . Летописи и другие источники не сообщают о причинах опалы, суждения о них остаются гипотетическими. Опала хронологически входит в ряд фактов династической борьбы 1497-1502 годов за престолонаследие между " партиями " внука вел. кн. Иоанна III Димитрия Иоанновича, сына рано скончавшегося вел. кн. Иоанна Иоанновича Молодого и его матери Елены Волошанки, с одной стороны, и партией Василия (впосл. вел. князя) и Софьи Палеолог - с другой. Первоначально Иоанн III провозгласил наследником своего внука (февраль 1498). Василий и Софья вели очень опасную игру, сын пытался воздействовать на отца угрозой " отъезда " . В конце 1497 года кн. Василий бежал к литовской границе, к Можайску и Дорогобужу, возможно, предпринимал военные действия против отца. Контакты кн. Василия с вел. князем Литовским во время русско-литовской войны перерастали в угрозу власти Иоанна III. Великому князю удалось вернуть сына, достичь согласия с Софьей, но он вынужден был пойти на уступки: 14 апреля 1502 года Василий был поставлен на вел. княжение Московское, Владимирское и всея Руси, ранее, 11 апреля, были арестованы Димитрий и Елена. Бесспорно кн. Василий имел поддержку и контакты в Литве, как и Софья (в 1484 отъехал в Литву кн. В. М. Верейский, женатый на племяннице Софьи, ее дочь была замужем за Александром Ягеллончиком). Возможно, Василий и Софья использовали связи Патрикеевых в Литве, основанные на происхождении последних и усилившиеся в ходе дипломатической деятельности 1493-1494 годов. При обсуждении причин опалы необходимо учитывать печалование митрополита и архиереев, которое едва ли могло бы иметь место, если бы Патрикеевы были сторонниками подозреваемой в связях с еретиками кнг. Елены Волошанки. |
| 2008. С. 7, 34-35). Среди святынь Н. почиталась также каменная шапка, которую Н. носил вместе с веригами; богомольцы надевали ее на голову и обходили вокруг часовни, построенной над кельей-пещеркой святого. Но в 1735 г., в период борьбы с суевериями (почитанием камней, деревьев), шапку изъяли и отослали в С.-Петербург в Синодальную канцелярию, после чего следы ее были утеряны ( Лавров А. С. Колдовство и религия в России, 1700-1740 гг. М., 2000. С. 224). Традиция почитания Н. при московском великокняжеском дворе начала складываться довольно рано. Согласно Житию, при митр. Фотии (1410-1431) была предпринята попытка обретения мощей святого. В кон. 20-х гг. XVI в. вел. кн. Василий III Иоаннович над гробницей Н. построил собор во имя вмч. Никиты, сохранившийся до наст. времени в виде придела нового Никитского собора. Почитанию Н. в великокняжеской семье способствовал духовник Василия III прп. Даниил Переславский, который в молодости подвизался в Никитском мон-ре. Усердным вкладчиком «дома чудотворца Никиты» был родной брат Василия III - угличский кн. Димитрий Иоаннович Жилка ( Ильинский. 2008. С. 8). В сер. XVI в., при Иоанне IV, культ Н. приобрел гос. значение. Общецерковная канонизация Н. состоялась на Соборе 1549 г. В 1553 г. царь вместе с царицей Анастасией, братом Юрием Васильевичем и младенцем царевичем Димитрием совершили паломничество по святым местам, во время к-рого трагически погиб царевич. Летом того же года царская семья вновь отправилась на богомолье и молилась о даровании наследника. После моления царственной четы у гроба Н. род. царевич Иоанн. Когда наследнику исполнилось чуть больше года, в его присутствии сама собой закипела вода, привезенная из колодца Н. В 1561-1564 гг. был построен новый Никитский собор с приделом во имя Никиты Переяславского, храм освящали в присутствии царя Иоанна Грозного, царицы Марии Темрюковны, царевича Иоанна и митр. Афанасия. Мон-рю были пожалованы земельные владения, вместо особножительного в обители был введен общежительный устав. В это же время во имя Никиты Переяславского освятили приделы в Сретенской ц. Московского Кремля, в Успенской ц. г. Можайска ( Мельник. 2011. С. 69). В 1611 г. Никитский мон-рь был разорен литовскими людьми Я. Сапеги, но реликвии Н. чудом уцелели. После Смуты патриарх Филарет (Романов) пожертвовал в придел Никиты Переяславского медное паникадило, украшенное страусиным яйцом в серебряной оправе ( Свирелин. 1878. С. 12). И. Д. Милославский, отец царицы Марии Ильиничны, пожертвовал в обитель лицевой шитый покров на раку святого, а его дочь, А. И. Морозова,- серебряную лампаду ( Ильинский. 1898. С. 17). В кон. XVII в. на месте пещерки Н. был построен каменный столп с деревянной кровлей (известен по монастырской описи 1701 г.). В 1768 г., при архим. Иерониме (Левандовском), он был окружен каменной галереей, а под ним устроили каменную полуподземную келью. В 1777 г. к этому сооружению пристроили каменное крыльцо («рундук») ( Свирелин. 1878. С. 19). |
| (XV в.?), прп. (пам. в 1-е воскресенье после 29 июня - в Соборе Тверских святых), Ржевская. Первые упоминания о святой, к-рую возможно идентифицировать с П., содержат рус. летописи XVI в. В 1531(7039) г. по повелению вел. кн. Василия III Иоанновича в Москву из Ржева были привезены 2 чудотворные иконы - «преподобнаа Парасковгиа и святаа велико Христова мученица Парасковгиа, нареченнаа Пятница, ветхости ради, иже многыми леты обветшавши». Эти иконы были поновлены и стали образцами для московских списков, выполненных по повелению вел. кн. Василия III Иоанновича для новой церкви, построенной в Москве близ Покровского храма «на Новом». 27 нояб. 1531 г. в присутствии государя, вел. кнг. Елены Глинской и их сына Иоанна Васильевича (впосл. царь Иоанн IV Васильевич Грозный) состоялось торжественное освящение храма во имя 2 святых: прп. Параскевы и вмц. Параскевы (Пятницы). «И оттоле устави великий государь по вся лета ходити съ кресты къ храму ихъ ноября 27 и праздновати честно» (ПСРЛ. 1859. Т. 8. С. 277-278). События, связанные с появлением икон в Москве, запечатлены в цикле миниатюр «О поновлении икон, принесеных изо Ржевы» в Шумиловском томе Лицевого летописного свода, созданного в 70-х гг. XVI в. (РНБ. F.IV.232. Л. 913-915; см.: Лицевой летописный свод XVI в.: Рус. летописная история. М., 2014. Кн. 19: 1528-1541 гг. С. 79-83). В рукописи помещены композиции: встреча вел. князем 2 икон; работа в мастерской над изготовлением списков и возведение церкви во имя святых; отправление икон вел. князем из Москвы и молитва в храме перед их копиями; поставление новых икон в церкви и перенесение древних святынь во Ржев; освящение новой церкви 27 нояб. в присутствии вел. князя и его семьи (крестный ход). На всех миниатюрах изображены 2 относительно крупные поясные прямоличные иконы с надписанием «пя[т]ница» на охристом фоне с более темными полями; святые показаны в одинаковых позах - с правой рукой возле груди (как бы сжимают крест), левая скрыта под красным или красно-коричневым мафорием (оттенки одеяний святых немного различаются в некоторых миниатюрах цикла). |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла КИРИЛЛ III († зима 1538/39 (?), Ростов), архиеп. Ростовский и Ярославский. Ок. 1511 г. К. стал архимандритом Евфимиева суздальского в честь Преображения Господня муж. мон-ря . В его настоятельство в мон-ре велось каменное строительство, обитель пользовалась покровительством вел. кн. Василия III Иоанновича . При копании рвов для фундамента Преображенского собора были обретены мощи прп. Евфимия Суздальского, о чем К. известил Суздальского еп. Симеона (Стремоухова (Безбородого)). Это произошло, вероятно, 4 июля 1514 г. О начале возведения каменного Преображенского собора в 1514 г. косвенно свидетельствует выданная 14 мая этого года жалованная льготная грамота вел. кн. Василия III, на год освобождающая ряд владений мон-ря от выплаты податей в великокняжескую казну (АССЕМ. С. 25-26. 8). Большой объем привилегий, предоставленных на краткий срок, говорит о том, что мон-рь нуждался в средствах для проведения работ. Аналогичная грамота была выдана К. вел. князем 22 июля 1523 г., накануне начала возведения в Евфимиевом мон-ре каменной ц. во имя прп. Иоанна Лествичника (Там же. 20. С. 49). Окончание строительства Преображенского собора следует отнести к 1517-1518 гг.; после освящения в храме была сооружена рака для мощей прп. Евфимия, К. позаботился и о написании в кон. 10-х - нач. 20-х гг. XVI в. краткой редакции Жития прп. Евфимия. Митр. Даниил поставляет Кирилла III в архиепископа Ростовского. Миниатюра из Лицевого летописного свода. 70-е гг. XVI в. (РНБ. F.IV.232. Л. 864 об.) Митр. Даниил поставляет Кирилла III в архиепископа Ростовского. Миниатюра из Лицевого летописного свода. 70-е гг. XVI в. (РНБ. F.IV.232. Л. 864 об.) 27 янв. 1512 г. митр. Варлаам выдал льготную жалованную грамоту о невзимании митрополичьей дани с приписного к Евфимиеву суздальскому монастырю храма во имя свт. Василия Кесарийского в Гороховецком у. (РИБ. Пг., 1915. Т. 32: Архив П. М. Строева. Т. 1. Стб. 139-140. 83; АССЕМ. С. 24-25. 7). Братия мон-ря во главе с К. спорила с соседями, отстаивая границы монастырских владений, получала при этом поддержку вел. князя; во владениях мон-ря происходило межевание угодий (АССЕМ. С. 27. 10; С. 28-31. 12, 13; С. 47-48. 18; С. 51-52. 23). По просьбе К. вел. кн. Василий III вступился за мон-рь в связи с притязаниями со стороны приказчика кн. Б. И. Горбатого (РИБ. Т. 32. С. 26. 9). Все эти документы говорят как о расположении вел. князя к архимандриту и мон-рю, так и о том, что К. принадлежал к тем кругам духовенства, к-рые были сторонниками сохранения у мон-рей земельной собственности (см. Иосифляне ). |
| Из исторических памятников, свидетельствующих о глубо¬кой древности Чудотворного Креста, можно только указать на соборный храм, на южной и северной лицевых сторонах кото¬рого, под самым верхним карнизом, вделаны в стенах из израз¬цовых облицованных кирпичей выпуклые изображения Креста, совершенно одинакового вида и формы с Чудотворным Крестом; а семиконечная форма сего Креста, с усеченными углами сре¬динной поперечины, едва ли не единственная в своем роде, и о подражании какому-либо другому кресту в сем случае не может быть и речи. Собор же Дмитровский построен около 400 лет то¬му назад. О нем уже упоминается в духовной грамоте Князя Дими¬трия Иоанновича, внука Иоанна III, племянника Великого Князя Василия Иоанновича. Грамота писана около 1509 года в темнице, куда был заключен несчастный князь своим же дедом в 1502 году, где он и умер в 1509 г. В древней описи 1523 года церквей города Дмитрова вто¬рично упоминается об Успенском соборе как здании каменном: «В городовой описи церкви: 1) Успения, да придел Великому¬ченика Георгия - каменные; 2) Воздвижения Креста Господня, и 3) Великомученика Димитрия, - упраздненные», говорится в опи¬си. Построение же собора с большою достоверностью можно приписать Георгию Иоанновичу, сыну Иоанна III, который око¬ло тридцати лет (1504-1533) был удельным Князем Дмитров¬ским и обладал высокими нравственными качествами души, любил Дмитров, долго жил в нем и был горячо любим дмитровцами. Почему он не мог не озаботиться построением хорошего каменного храма в своем любимом княжестве, особенно для та¬кой великой святыни, как Чудотворный Крест, который, вероят¬но, и находился прежде в деревянном храме Воздвижения, вы-строенном нарочно в честь Креста вскоре после его явления. Ко¬гда же храм обветшал и был упразднен, Святой Крест перенесен уже в новый каменный собор, где и устроен был в честь его при-дел Воздвижения. К такому же заключению о личности храмозда¬теля приводит и легкость и изящество постройки собора, како¬вая могла быть не ранее того времени, когда отец его Иоанн III вызвал итальянских художников в Москву и стал украшать свою столицу красивыми каменными зданиями, как, например, по¬строенный им Московский Успенский собор. Добрый пример от¬ца не мог остаться без воздействия на благочестивого сына его Георгия, и он, вероятно, поспешил воспользоваться искусством итальянских художников. |
| Архиерейский двор в Вологде назывался Софийским, а служившие епископам бояре, дворяне и дети боярские - софиянами. Они подчинялись тиуну, к-рого избирали с благословения архиерея на 1 год. Помимо владений кафедры в Вологодском у. софияне управляли селами и деревнями, принадлежавшими вологодскому архиерейскому дому за пределами В. е., в частности подмосковными селами Городище и Никольское. Вологодским архиереям служили князья Дябринские, дети боярские Патрикеевы, Немцовы, Палицыны, Брянчаниновы, Ефремовы, Болтины, Озеровы, Кудрявцевы, Рагозины, Хомутовы и др. В нек-рых случаях вологодские владычные дети боярские призывались на царскую службу, напр. в Смутное время . В XVI в. Вологда стала одним из важнейших центров торговли хлебом в России, здесь собирали значительные пошлины с рус. и иностранных купцов, частично эти средства поступали архиерейскому дому и местным мон-рям. Митрополичьи земли на территории Великопермской и Вологодской епархии в XV - нач. XVII в. В Вологодском у. имелись мон-ри и владения, принадлежавшие епископским кафедрам Вел. Новгорода, Ростова и Перми и митрополичьему дому. В нач. XVI в. митрополичьи земли находились в вол. Тошня, в Воскресенской трети за митрополичьим домом числилось 9 деревень Спасо-Каменного мон-ря с центром в дер. Родивоново, «что Спас у Вондожского озера». На черносошных землях вол. Уфтюга, принадлежавших вел. князю, стоял митрополичий мон-рь с церквами в честь Преображения и во имя вмч. Димитрия Солунского, в вол. Лежский Волок на черносошных землях, бывших также во владении вел. князя, находился митрополичий Преображенский мон-рь, в Ильинской трети на черносошных землях вол. Сянжема стояла митрополичья Спасская ц. (Там же. 170. С. 157). В Тотемском у. также находились владения митрополичьего дома, затем Всероссийских Патриархов. 20 июня 1467 г. вел. кн. Иоанн III выдал митр. Филиппу I жалованную и несудимую грамоту на Воскресенский муж. мон-рь «на Пеняге», грамота была подтверждена 21 марта 1475 г. митр. Геронтию (АФЗХ. Ч. 1. 315-316. С. 270-271). В марте 1504 г. вел. кн. Иоанн III выдал митр. Симону новую жалованную и несудимую грамоту на митрополичьи владения и людей в В. е. Грамота предусматривала, что великокняжеские наместники из Вологды, а также волостели и их тиуны из Тошни не имеют права судить митрополичьих людей, «опричь душегубства и розбоя с поличным». Митрополичьих людей ведал митрополичий приказчик. Грамота неоднократно подтверждалась в правление вел. кн. Василия III Иоанновича (в 1506, 1512 и ок. 1522 - Там же. 313. С. 269). 5 янв. 1585 г. от имени царя Феодора Иоанновича в Вологду была послана грамота губным старостам, городовым приказчикам и др. приказным людям о невзимании с вотчин митрополита (позднее Патриарха), с владений митрополичьих мон-рей и детей боярских денежных пошлин. Данный акт был подтвержден в 1587, 1598, 1607 и 1613 гг. (Там же. Т. 3. Дополнения. С. 363-364). |
| Кто давал 200 рублей, за того в Волоколамском монастыре устраивалось два корма, а кто 300 – три корма больших и три имени записывали в повседневный список. Пожертвовавший на монастырь 50 рублей получал право записать только свое имя в повседневный список и в вечный синодик, а кормы за него не устраивали (Горский. С. 396–397). Пожертвовавший меньше пятидесяти рублей по правилам Кирилло–Белозерского монастыря записывался после своего преставления во вседневный синодик на столько лет, сколько дано рублей, а в вечный – «без выгладки», но кормы за него не устраивались. Записи монастырских кормов об упокоении располагались в месяцеслове (то есть в календаре), здесь указывалось, сколько дано вклада, когда совершать корм. Так, в кормовых книгах Волоколамского монастыря под 21 мая записан корм по благоверной княгине Елене – жене великого князя Василия Иоанновича, здесь сказано: «Кормити доколе и монастырь Пречистой стоит» (Горский. С. 400). 4 декабря, на праздник великомученицы Варвары, в монастыре был большой корм за великого князя Василия III Иоанновича, во иноках Варлаама (ум. в 1533 году). Панихиду служил игумен в больших «камчатых» ризах. Значительность службы подчеркивалась тем, что она проходила в главной церкви монастыря. Вся братия стояла с зажженными свечами, а игумен кадил храм серебряным кадилом (Волоколамский обиходник. С. 10). В этот день братии на трапезе подавалась свежая жареная рыба в сковородах, два рыбных блюда (из хорошей рыбы) с горчицей или хреном, два вида пирогов: одни – с вязигой и перцем, другие – с горохом, оладьи с медом и квас паточный. Кормы устраивали не только за упокой, но и за здравие. Корм за здравие государя назывался «За приливок о здравии государя». Он также совершался на трапезе, после чина Панагии. Сначала служили молитвенное последование о здравии государя, царицы, их благородных чад, благоверных князей и бояр, христолюбивого воинства и всех православных христиан, которое завершалось пением многолетия. Потом всей братии раздавались «чаши заздравные» или «ковшы заздравные». |
| Род Годуновых вместе с родом Сабуровых и родом Вельяминовых-Зерновых происходит по старинным «Родословцам» и по «Бархатной Книге» от татарского мурзы Чета, в крещении Захарии, который выехал из Орды к Великому Князю Московскому Иоанну Данииловичу Калите, но, возможно, это произошло раньше - при Князе Данииле Александровиче, так как сын Чета - Александр, умерший в 1304 году, был уже православным, а внук - Дмитрий Александрович Зерно скончался в 1330 году. Захария-Чет знаменит тем, что основал и построил Костромской Ипатьевский монастырь. Старшая линия потомков Чета - Сабуровы, в конце XV столетия уже заняла место среди знатнейших родов московского боярства. Соломония Юрьевна Сабурова была первой Супругой Великого Князя Василия III Иоанновича. Таким образом, девятый по чести думский боярин Богдан Юрьевич Сабуров(121) был дальним родственником Б.Ф.Годунова, но во времена Царствования Феодора Иоанновича Сабуровы и Вельяминовы поддерживали очень тесные отношения со всеми Годуновыми и с Б.Ф.Годуновым, а свое древнее родство почитали как близкое. Среди соборян 1598 года числится 11 представителей рода Сабуровых и целых 20 представителей рода Вельяминовых. Впервые фамилия Годунов попадается в Разрядах в 1515 году в лице воеводы Василия Григорьевича Годунова. Род Годуновых на Соборе в первом перечне подписей соборян, который относится к 15 Марта 1598 года, представлен двенадцатью в основном высокопоставленными чинами. Сам Б.Ф.Годунов - первый по чести член Государевой Думы в подписании Утвержденной грамоты не участвовал. Но помимо него было три боярина из восемнадцати старших членов Государевой Думы - четвертый по чести конюший боярин Дмитрий Иванович Годунов, шестой по чести боярин и дворецкий Степан Васильевич Годунов и седьмой по чести боярин Иван Васильевич Годунов. Среди младших думцев - окольничих подписали Грамоту первый по чести Яков Михайлович Годунов, второй - Семен Никитич Годунов, шестой - Матфей Михайлович Годунов, седьмой - Степан Степанович Годунов, восьмой - кравчий Иван Иванович Годунов. Среди стольников Грамоту подписал второй по чести Иван Никитин сын Годунов, девятый - Иван Михайлов сын Годунов, десятый - Алексей Яскин (Иванов) сын Годунов. Среди московских дворян четвертый по чести - Петр Васильев сын Годунов(122). |
| В 1488 и 1491 годах в Москве собираются Церковные Соборы, начавшие осуждение еретиков. Но на практике тогда были осуждены, запрещены в служении и наказаны третьестепенные фигуры. После Собора 1488 года влиятельный еретик глава Посольского Приказа дьяк Федор Курицын в пику Святителю Геннадию добился назначения в главный Новгородский Юрьев Монастырь жидовствующего архимандрита Кассиана. Но в конце концов первый венчанный по Царскому чину Московский Великий Князь Димитрий Иоаннович и его мать Елена, уличенная в заговоре, были преданы опале, и Соправителем стал Великий Князь Василий III Иоаннович, решительный противник жидовствующих еретиков. Только после Собора 1504 года по воле Соправителя - Великого Князя Василия III Иоанновича несколько влиятельных еретиков были сожжены, и ересь после смерти Великого Князя Иоанна в 1505 при новом Государе пошла на убыль и практически утратила свое явное влияние в верховной церковно-государственной элите. 5) Однако в середине XV столетия в Москве возникла схожая с ересью жидовствующих новая антитринитарная иконоборческая ересь, которая получила наименование ересь Матвея Башкина. По поводу этой ереси повелением Царя Иоанна I Васильевича и духовными усилиями Святителя Макария (Леонтьева), Митрополита Московского и всея Руси - ревностного последователя Преподобного Иосифа Волоцкого, был созван в 1553 году Церковный Собор, осудивший новых еретиков. В светской российской историографии, начиная со второй половины XIX века, появились трактовки, заявляющие, что Матвея Семеновича Башкина и его сторонников осудили несправедливо за «безобидное», «неопасное» для Православия «вольнодумство». Позже наиболее либеральные историографы подобные же оценки стали давать ересям стригольников и жидовствующих. Если учитывать церковное мipoboззpehue наших православных предков XIV-XVI столетий, то подобные либеральные суждения выглядят анахронизмом, они - исторически ничтожны. Проблема ведь не в чистоте, в большей или меньшей «православности» той или иной «богословской» мысли, идеи. |
| И., но количество и размеры уделов его братьев и др. родственников были еще достаточно велики. Волоцкий удел был ликвидирован в 1513 г., после смерти бездетного князя Федора Борисовича. Братья В. И.– князья Семен Калужский и Дмитрий Угличский скончались в 1518 и 1521 гг., оба бездетными, ибо великий князь, не имея наследника, фактически запрещал своим братьям вступать в брак. Их владения перешли к великому князю, то же произошло позднее и с уделом князя Юрия Дмитровского (также бездетного), который был «поиман» в дек. 1533 г., почти сразу после смерти Василия III Иоанновича Лишь самому младшему брату Василия III Иоанновича князю Андрею Старицкому было разрешено жениться в 1533 г., когда у Василия III Иоанновича уже родились 2 сына. Последним крупным полусамостоятельным центром в Вост. Руси оставалось великое княжество Рязанское, потерявшее независимость ок. 1521 г., когда последний рязанский великий князь Иоанн Иоаннович бежал в Литву. В 1510 г. произошло полное подчинение Пскова, решившее важные полит. и военно-стратегические проблемы на зап. рубежах. Город уже давно находился в орбите великокняжеской политики, промосковская ориентация псковичей была обусловлена их желанием видеть в Москве защитника от притязаний Великого Новгорода и союзника во внешней политике. Псков еще сохранял некоторые городские вольности (вече, вечевой колокол и др.), хотя власть великокняжеского наместника усиливалась, особенно после назначения на эту должность весной 1509 г. князя И. М. Репни-Оболенского, отличавшегося особой жестокостью по отношению к псковичам. Во время пребывания Василия III Иоанновича в Великом Новгороде осенью-зимой 1509/10 г. жители Пскова (в делегацию входили посадники и бояре) подали жалобу на наместника. По др. источникам, первым жалобу великому князю. подал наместник, обвинивший псковичей в нарушении своих обязанностей по отношению к правителю («дела государские делают не по прежнему и в суды, и в пошлины, и в оброки, и во всякие доходы у него вступаются»). Челобитные и жалобы продолжались как со стороны князя Репни-Оболенского, так и со стороны псковичей, не только посадников, но и черных людей, которые жаловались и на наместника, и новгородских помещиков, и «на свою братью на пскович». |
|
|
