| 1) С высоты иноческаго жития воззрев на мир, видите море суеты волнующееся; радуйтесь же, что избавились от сего. — 2) Затем, на себя обращая взор, видите теже предметы (родителей, родных, имение и прочее), только в божественном ублажающем качестве; теките же добре, да постигнете. — 3) Переечень возводящих горе — доброт, и низводящих долу — худостей. — 4) Сетование о монашеских неисправностях. 29]. 1) Начну ныне мое вам наставление Апостольским возглашением: радуйтеся всегда о Господе (Фил. 4, 4). И как не радоваться вам и не ходить в веселии, когда вы, от предведательнаго и предопределительнаго призвания вся в премудрости своей устрояющаго Бога, сподобились быть приняты в сию Евангельскую схиму и теперь сидя на возвышенном некоем обзорище высокаго жительства, смотрите па ничтожныя и долу преклонныя человеческия суеты, волнующияся как на море и с места на место переносимыя туда и сюда носящимся непостоянным движением вещей. Ничего там, как видите, нет твердаго, ничто не держится в одном положении; но и цари пременяются, и князи падают, и властители земли, как люди, умирают, брачущиеся мало — мало что и разводятся, оставляя и оставляемы будучи; красота увядает, юность быстро пролетает, наслаждение скоро преходит, всякое стяжание исчезает, как тень и сон; плач и биение в грудь при разставании с умершими, уныние и отчаяние при разлучении с любимыми, мука невыносимая при неудачах в искании желаемаго или брака, или чина, или стяжания, или утех и наслаждений терзание от зависти и ревности, от случайных унижений и посрамлений, — и проч. и проч. 2) Вы же к чему призваны и, взошед на гору Господню, что видите? — Се предлежат вам — вместо земли небо, вместо родителей — Бог, Отец истинный и верховный, вместо сродников — сподвижники и однородные по духу братия, вместо друзей — безплотные и боговидные Ангелы, вместо сокровищ — богатство добродетелей, вместо высоких чинов — неизреченно великое и нескончаемое царство небесное, вместо сласти блуднической — сладкое и ненасытимое безстрастие, вместо всякаго довольства — недомыслимыя и неизреченныя блага. Сие ведая, убойтеся единаго Бога живаго, оградите себя духовно, облекитесь в броню и во всеоружие заповедями, воспримите меч духовный, иже есть глагол Божий и низриньте долу миродержителей тьмы века сего, и духов злобы, чтоб могли вы с божественным Павлом воззвать: подвигом добрым подвизахся, течение, скончах, веру соблюдах: прочее соблюдается мне венец правды, егоже воздаст нам Господь в день он, праведный Судия (2 Тим. 4, 7). |
| Видя лежащего пред нами мертвым,/осознаем все образ конечного часа:/ибо отходит человек, как пар от земли,/отцвел как цвет, как трава подсечен,/саваном повиваемый, землею покрываемый./Оставив его для нас незримым, Христу помолимся,/да даст ему [или: ей ] навеки упокоение. Приидите, внуцы Адамовы, увидим на земли поверженнаго,/по образу нашему все благолепие отлагающа,/разрушена во гробе гноем, червьми, тьмою иждиваема, землею покрываема./Егоже невидима оставльше, Христу помолимся,/дати во веки сему [или сей ] упокоение. Придите, потомки Адама,/увидим на землю поверженного,/все благолепие по образу нашему отлагающего,/разрушаемого во гробе тлением, червями,/тьмою истребляемого, землею покрываемого./Оставив его для нас незримым, Христу помолимся,/да даст ему [или: ей ] навеки упокоение. Егда душа от тела имать нуждею восхититися страшными Ангелы,/всех забывает сродников и знаемых,/и печется о будущих судилищей стоянии, яже суеты и многотрудныя плоти разрешении;/тогда Судию моляще, вси помолимся,/да простит Господь, яже содела. Когда душа из тела страшными Ангелами/будет силою исторгнута,/всех родных и знакомых забывает она,/и заботится лишь о предстоянии на будущем судилище,/и о разрешении от дел суеты и многотрудной плоти./Тогда все помолимся, умоляя Судию,/да простит ей Господь то, что она соделала. Приидите, братие, во гробе узрим пепел и персть, из неяже создахомся./Камо ныне идем? Что же быхом?/Кий убог или богат? Или кий владыка?/Кий же свободь? И не вси ли пепел?/Доброта лица согни и юности весь цвет увяди смерть. Придите, братия,/в могиле узрим пепел и прах,/из которого мы были созданы./Куда мы ныне идем? И чем были?/Кто бедный или богач?/Или кто владыка, а кто свободный?/Не все ли пепел?/Красота лица истлела,/и весь цвет юности иссушила смерть. Воистинну суета и тление,/вся житейская виды и безславная;/вси бо исчезаем, вси умрем,/царие же и князи,/судии и насильницы,/богатии и убозии,/и все естество человеческое;/ныне бо, иже иногда в житии, во гробы ввергаются,/ихже да упокоит Господь, помолимся. |
| «Приидите, братие, и, благодаря Бога, дадим усопшему последнее целование; он оскудел от родства своего и течет ко гробу, не заботясь более о суетном и о многострастной плоти. Где ныне сродники и друзья? Вот уже разлучаемся! Помолимся яже, да упокоит его Господь». «Какая разлука, братие, какой плач, какое рыдание в настоящий час! Приидите, целуйте недавно бывшего с нами, он предается гробу, покрывается камнем, вселяется во мрак, погребается с мертвыми: помолимся же, да упокоит его Господь». «Ныне разрушается все лукавое житейское торжество суеты! Душа исторглась из своей скинии, помрачилось брение, разбился сосуд, безгласен, бесчувствен, мертв и недвижим. Вверяя его гробу, помолимся, да даст ему Господь упокоение во веки». «Великий плач и рыдание, великое стенание и болезнь при разлучении души! Тогда вся привременная жизнь для нее ад и погибель, тень непостоянная, сень заблуждения! Безвременно мечтателен труд жития земного! О, убежим далеко от греха земного, да наследуем небесные блага». «Видя предлежащаго мертвого, все да помыслим о последнем часе. Как пар от земли, отходит человек, и, как цветок, увял он, как трава, поблек, пеленается саваном, покрывается землей. Невидимым его оставляя, помолимся к Христу да даст ему во веки упокоение». «Когда страшные ангелы силой хотят исторгнуть душу из тела, забывает она всех сродников и знаемых и помышляет только о предстании будущему судилищу и о разрешении от суеты многотрудной плоти. И мы, к Судие прибегая, помолимся все, да простит Господь содеянное человеком». «Видя меня лежащего безгласным и бездыханным, восплачьте о мне, все братия, и сродники, и знаемые. Вчерашний день беседовал я с вами, и внезапно настиг меня страшный час смерти, но приидите все, любящие меня, и целуйте последним целованием. Я уже более не поживу с вами или о чем-либо не собеседую, к Судие отхожу, где нет лицеприятия: там раб и владыка вместе предстоят, царь и воин, убогий и богатый – в равном достоинстве, каждый от своих дел прославится или постыдится. Но прошу и умоляю всех – непрестанно о мне молитеся ко Христу Богу, да не буду низведен по грехам моим в место мучений, но да вселюся в жизненный свет». |
| Есть и еще одно возможное понимание этой притчи – в отношении всего человечества. В соответствии с ним виноградник – это мир, смоковница – человеческий род, хозяин – Бог Отец, садовник – Христос. Как каждый отдельный человек, так и все человечество в целом должно приносить Богу те плоды, которые Он ждет от него, – плоды святости и праведности. Пока мир рождает святых, он будет стоять. Но когда среди людей совершенно иссякнет остаток святости и праведности, тогда Господь прекратит существование этого мира, ибо оно не принесет уже добрых плодов, но послужит лишь для умножения зла. Итак, время земной жизни дано нам, братия и сестры, для того, чтобы мы принесли Богу плоды праведности и христианского совершенства. Эту цель мы всегда должны иметь перед собой и ради нее должны подвизаться. Обрадуем же этим Господа нашего, сделаем Ему приятное, принесем угодные Ему плоды добродетельной жизни. Ведь тогда и нас Господь сделает участниками в Его радости, тогда и мы, по слову Евангелия, войдем в радость Господа нашего, в радость, не имеющую конца. Аминь. 48. О посте Целью христианской жизни является приближение человека к Богу. Но для того, чтобы приблизиться к Богу, нужно сначала отрешиться от земли, от плоти, от засилья в нас земного и материального. Человек состоит из тела, души и духа. Бог есть Дух, и потому приближаться к Нему можно, только находясь в состоянии духовном. В состоянии плотском или душевном к Богу приблизиться невозможно. И вот для того, чтобы помочь нам отрешиться от плотского и душевного, Церковью и были установлены посты. Чтобы отрешиться от плотского, требуется ограничение в телесной пище, а чтобы отрешиться от душевного – в душевной. Пост телесный заключается в отказе от скоромной пищи – мясной и молочной. Кроме того, и в постной пище необходимо ограничение – в количестве и качестве еды. Что же касается поста душевного, то он заключается в ограничении земной, человеческой пищи, которой обычно люди питают свою душу. Что это за пища? Это телевизор, Интернет, газеты, журналы, музыка, кино, мирские книги, игры, развлечения, праздные разговоры, сплетни, шутки, забавы и тому подобное. Через все это мы вносим в свою душу много суеты, много страстей, много земного и человеческого. А там, где преобладает земное и человеческое, не может пребывать небесное и Божественное. От земной суеты и праха душа становится тяжелой и неспособной ни к чему духовному. Она бывает всецело привязана к земле и не может от нее оторваться, не может хоть сколько-нибудь подняться к небу. Поэтому, как говорит старец Паисий Святогорец, нам не следует ожидать, чтобы в нашей душе выросло что-то Божественное, если сначала не умрет человеческое. Пока земля души, заросшая мирской травой, не будет духовно перепахана, пока в нее не упадут зерна небесной пшеницы, ничто духовное в душе не вырастет. И вот таким очищением нашей души и ее духовным перепахиванием как раз и является пост. |
| 26. 1) С высоты иноческого жития воззрев на мир, видите море суеты волнующееся; радуйтесь же, что избавились от сего. – 2) Затем, на себя обращая взор, видите те же предметы (родителей, родных, имение и прочее), только в божественном ублажающем качестве; теките же добре, да постигнете. – 3) перечень возводящих горе – доброт, и низводящих долу – худостей. – 4) Сетование о монашеских неисправностях. 29] 1) Начну ныне мое вам наставление апостольским возглашением: радуйтеся всегда о Господе (Флп. 4, 4). И как не радоваться вам и не ходить в веселии, когда вы от предведательного и предопределительного призвания все в премудрости своей устрояющего Бога сподобились быть приняты в сию Евангельскую схиму и теперь, сидя на возвышенном некоем обзорище высокого жительства, смотрите на ничтожные и долу преклонные человеческие суеты, волнующиеся как на море и с места на место переносимые туда и сюда носящимся непостоянным движением вещей. Ничего там, как видите, нет твердого, ничто не держится в одном положении; но и цари пременяются, и князи падают, и властители земли, как люди, умирают, брачущиеся мало-мало что и разводятся, оставляя и оставляемы будучи; красота увядает, юность быстро пролетает, наслаждение скоро преходит, всякое стяжание исчезает, как тень и сон; плач и биение в грудь при расставании с умершими, уныние и отчаяние при разлучении с любимыми, мука невыносимая при неудачах в искании желаемого или брака, или чина, или стяжания, или утех и наслаждений, терзание от зависти и ревности, от случайных унижений и посрамлений, – и проч. и проч. 2) Вы же к чему призваны и, взошед на гору Господню, что видите? – Се предлежат вам – вместо земли небо, вместо родителей – Бог, Отец истинный и верховный, вместо сродников – сподвижники и однородные по духу братия, вместо друзей – бесплотные и боговидные Ангелы, вместо сокровищ – богатство добродетелей, вместо высоких чинов – неизреченно великое и нескончаемое Царство Небесное, вместо сласти блуднической – сладкое и ненасытимое бесстрастие, вместо всякого довольства – недомыслимые и неизреченные блага. Сие ведая, убойтеся Единого Бога Живого, оградите себя духовно, облекитесь в броню и во всеоружие заповедями, воспримите меч духовный, иже есть глагол Божий, и низриньте долу миродержителей тьмы века сего и духов злобы, чтоб могли вы с божественным Павлом воззвать: подвигом добрым подвизахся, течение скончах, веру соблюдох: прочее соблюдается мне венец правды, егоже воздаст нам Господь в день он, праведный Судия (2 Тим. 4, 7). |
| Какая разлука, о братия!/Какое сетование какой плач в настоящий час!/Придите же, целуйте бывшего [или: бывшую ] незадолго с нами:/ибо он могиле предается,/камнем покрывается, во тьму вселяется,/с мертвыми погребается/Все родственники и друзья! Теперь мы разлучаемся./Да упокоит его [или: её ] Господь, помолимся! Ныне житейское лукавое разрушается торжество суеты:/дух бо оскуде от селения, брение очернися,/сосуд раздрася, безгласен, нечувствен, мертвен, недвижимь./Егоже [или юже ] посылающе гробу, Господу помолимся,/дати сему [или сей ] во веки упокоение. Ныне разрушается/житейское лукавое торжество суеты:/ибо дух покинул свою скинию,/глина почернела, сосуд разбился,/безгласен, бесчувствен, мертв, недвижим./Его предавая гробу, Господу помолимся,/дать ему [или: ей ] навеки упокоение. Яков живот наш есть? Цвет и дым, и роса утренняя воистинну./Приидите убо, узрим на гробех ясно, где доброта телесная?/Где юность? Где суть очеса и зрак плотский?/Вся увядоша яко трава, вся потребишася,/приидите ко Христу припадем со слезами. Какова наша жизнь?/– Цвет, и дым, и роса утренняя воистину!/Придите же, увидим в гробницах ясно,/где красота телесная, где юность,/где очи и облик плотской?/Все увяло, как трава, все погибло./Придите, припадем ко Христу со слезами! Велий плачь и рыдание, велие воздыхание и нужда,/разлучение души, ад и погибель,/привременный живот, сень непостоянная,/сон прелестный, безвременномечтанен труд жития земнаго./Далече отбежим мipckaro всякаго греха, да небесная наследим. Великий плач и рыдание,/великое стенание и мука –/разлучение души, ад и погибель./Кратковременная жизнь/– тень непостоянная, сон прельстительный./Безвременное мечтание – труд жизни земной./Далеко убежим от всякого мipckoro греха,/чтобы небесное унаследовать. Видяще предлежаща мертва,/образ восприимем вси конечнаго часа:/сей бо отходит яко дым от земли,/яко цвет отцвете,/яко трава посечеся,/вретищем повиваемь,/землею покрываемь./Егоже невидима оставивше, Христу помолимся,/дати сему [или сей ] во веки упокоение. |
| При императоре Феодосии Младшем близ Царьграда поселился монах, вышедший из пустыни Египетской. Однажды Феодосий, проходя мимо его хижины, вздумал зайти и толкнул дверь. Инок отворил и, не зная, кто его гость, принял императора за простого воина. Сотворивши молитву, тот сел и повел беседу с иноком. «Как живут, – спросил, – отцы Египетские?» «Слава Богу, – отвечал старец, – просят о всеобщем спасении». Затем в свою очередь спросил: «Не хочешь ли есть что-нибудь?» «Хочу», – был ответ. Инок поставил хлеб, масло, соль и воду. Гость пил и ел. После трапезы он сказал старцу: «Знаешь ли, кто я?» «Бог тебя знает», – отвечал монах. «Я Феодосий, царь». Инок поклонился ему. Тот продолжал: «О, как блаженны вы, иноки, свободные от суеты мирской! Вот я рожден от царя, но, поверь мне, во всю жизнь мою не вкушал я пищи с таким наслаждением, с каким сегодня вкусил у тебя». – «А знаешь ли, отчего это?», – «Отчего?» – «Оттого, что мы, монахи, с молитвой и благословением приготовляем пищу, потому сладким делается и худое брашно; у вас же много труда несут, изготовляя ее, но благословения не испрашивают, и вкусная пища становится невкусною». Свидание окончилось, но после оного царь стал оказывать старцу особое уважение. Последний же, не терпя славы человеческой, вскоре снова удалился в Египет (112, 294). Рассказывали об одном старце Фиваидском, авве Антиане: в юности своей он много подвизался, но в старости ослабел и ослеп. По причине его болезни братия много доставляли ему утешения и даже клали ему в рот пищу. Однажды спросили они авву Аио: «Что будет за это многое утешение?» Он отвечал им: «Уверяю вас, если сердце его желает сего утешения и охотно принимает, то, если он съест и один финик, Бог уменьшает за оный награду за труд его. Если же сердце его не желает утешения и он неохотно принимает его, то Бог сохраняет труд его целым, потому что его принуждают против воли. А братия получат награду» (97, 49). Был некто великий старец прозорливый, и случилось ему вкушать со многими братиями, и, когда они ели, старец, сидя за трапезой, молился духом и увидел, что одни едят мед, другие хлеб, а иные сено. Удивился он и просил Бога: «Господи! Открой мне сие таинство, как одна и та же пища, всем предложенная на трапезе для вкушения, представляется так разнообразной и одни едят мед, другие хлеб, а иные сено?» И пришел голос свыше, говоря: «Вкушающие мед – те, которые со страхом, и трепетом, и духовной радостью сидят за трапезой и непрерывно молятся, и молитва их, как фимиам, восходит к Богу, потому они и вкушают мед. А вкушающие хлеб – те, которые благодарят за дарованное от Бога. Ядущие же сено – те, которые ропщут и говорят: «Это хорошо, а это худо». Не должно так рассуждать, а паче славословить Бога и песнопения воссылать Всевышнему, чтоб и в нас исполнилось сказанное: «Аще ясте, аще пиете или иное что творите, вся во славу Божию творити» (98, 415–416). |
| Вот некоторые из этих прощальных стихир (приводятся автором на русском языке. – Ред. ). «Братия! Приидите – отдадим последнее целование умершему, благодаря Бога. Вот он оставил родных своих и спешит в могилу. Теперь у него уже нет забот о суете земной и о требованиях плоти многострастной. Где теперь родные и друзья? Вот – разлучаемся… О, помолимся Господу, чтобы Он упокоил его». «О, какая разлука, братия! Какая невыносимая скорбь, какая горечь слез в настоящие минуты! Вот, придите – еще раз целуйте того, который так мало был среди нас. Затем засыплет его могильный песок, закроет надгробный камень и он, разлучившись со всеми родными и друзьями, в гробовой тьме соединится со всеми другими мертвецами. О, помолимся Господу, чтобы Он упокоил его». «Теперь обличается обольстительное торжество суеты жизненной. Вот, дух оставил свою телесную храмину, и что же с ней стало? Почерневшее брение, пустой сосуд, безгласный, неподвижный, бесчувственный, мертвый. Провожая ее в могилу, будем молиться Господу, чтобы Он дал почившему вечное упокоение». «Какова наша жизнь? Поистине – (скороувядающий) цвет, дым, утренняя роса. Подойдем ко гробу и всмотримся пристально: где же стройность тела? Где жизненные силы? Где красота глаз и лица? Всё завяло, как трава, всё разрушено. Приидем ко Христу и припадем к Нему с рыданиями». «Видя перед собой умершего, представим себе всё, что будет с нами в последние минуты жизни. Вот, он исчез с земли, как дым, отцвёл, как полевой цветок; посечен, как трава; затем, покрытый гробной пеленой, засыплется землей. Оставляя его навсегда скрывшимся от нас, будем молиться Христу, чтобы Он дал ему вечное упокоение». «О, поистине всё – суета и пустота; всё, что обольщало в жизни, обращается в ничтожество. Все мы исчезнем, все умрем: цари и сильные земли; судьи и притеснители, богатые и нищие, всё, что только называется человеком. И вот они, красовавшиеся жизнью, одинаково все ввергаются в могилу. Будем молиться, чтобы Господь упокоил всех». «Все телесные органы теперь ни к чему; так легко прежде приводимые в движение, они сделались теперь неподвижными, ничего нечувствующими, мертвыми: очи закрылись, ноги и руки, как скованные, слух закрылся, на язык наложена печать молчания, и всё уже – достояние могильного тления. О, поистине всё – суета человеческая». |
| Мы же, возлюбленная братия, проснувшись, как бы от сна, от усыпляющего пьянства нынешних зол, откажемся наконец от всякой суеты, богатства, и приобретения, и мирской нечистоты. Ибо нисколько не принесет нам пользы горделивое богатство, и громадность имения не поможет имеющим его: ни множество предстоящих слуг, красиво одетых и блестящих по виду, ни многочисленность войска, ни власть начальническая, ни похвала человеческая, постепенно обольщающая, ни телесное здоровье, ни изысканное ложе, ни красота лица, ни хитросплетенные языком речи. Ибо все минует, все исчезнет, все истребит моль и покроет земля, – и дела и похоти плотские, и чрез меру суетное наслаждение, и сладкие страсти, и плотской блуд с похотями. И душа, приучившаяся к пьянству, этим наслаждением приобретает себе непрестанное мучение в геенне, где нет освобождения и послабления от лютых мук, нет сожаления и утешения. И это покажет всем оный богач, пировавший в багрянице и шелковых одеждах и ввергнутый в бездну, который, находясь в житии сем временном постоянно на пирах, насладился тленного жития, отдавая предпочтение плоти, и нисколько не позаботился о своей душе. Он постоянно облачался в порфиру и багряницу; расстилались роскошные и драгоценные ковры; и он постоянно имел житейские удовольствия, пылал похотями и безпрестанно угождал плоти. Очарованный ими, он, как раб, всегда терпеливо переносил и исполнял все с усердием, как бездонное море. Даже крупиц от своей трапезы он не дал убогому, покрытому струпьями и брошенному на грязном месте, в воротах богача; он лежал на пищу собакам и мухам. Посему, находясь в аду в мучении и горя в пламени огня, богач изнемогал и взывал, говоря: отче Аврааме, помилуй мя и посли Лазаря, да омочит конец перста своего в воде и устудит язык мой, жестоко распаленный. Рече же Авраам: чадо, помяни, яко восприял еси благая твоя в животе твоем. Ты работал плоти, и здесь отдохни от этой работы твоей. Ты не оставил себе елея на земле, но даже и семена все скрыл в утробе своей, свое чрево сделал выше души своей. Посему ты собрал тленную жатву и дела плоти твоей сделал честнее души своей. Ты не был милостив, и не показывай же себя милосердым; ты был человеконенавистник, и нечеловечески мучишься. Не думай здесь найти для своего утешения что-либо из того, чего ты не послал наперед себя чрез руки убогих. Лазарь же, в скорби и в струпах телесных не искавший кратковременного, ныне утешается и вечно насыщается благами, радуяся и веселяся со всеми святыми. Внимайте, братия, как пища сделалась для онаго богача ходатаем бедствия. Ибо сколько он, неистовствуя, усугубил похоти, с увеличением блудного огня, столько там его душа сугубо плакала в безконечном и вечном мучении, и, рыдая в неутешной печали, взывала: справедливо я страдаю по своим делам; я роскошествовала в кратком времени, и всегда горю в неугасимом огне, в зубовном скрежете. |
| 9, 42)? Какой это скрежет зубов (Лк. 12, 28)? Беседуйте о том между собою всегда, и днем и ночью: как потечет река огненная (Дан. 7, 10) и очистит землю от беззаконий живущих на ней… Благорассуждать о сем необходимо, днем и ночью помышлять о сем, ибо кто всегда памятует о смерти, тот не будет грешить много». (См. «Христианские чтения», 1836 г., ч. II, с. 157–158). б) Многие подвижники благочестия собственным опытом дознали всю благотворность живого представления о смерти и будущем суде. Блаж. Исихий Хозевит, живший сначала в небрежении и лености, после одной тяжкой болезни решился исправиться и для утверждения себя в новой жизни положил за правило помышлять о смерти постоянно. Такое помышление не только отвлекло его от грехов, но и поставило на высокую степень добродетели. Двенадцать лет он пробыл безвыходно в своей келлии молчальником, вкушал только хлеб и воду, день и ночь плакал о своих грехах. Когда наступил для него час смертный, братия вошли к нему и стали умолять, чтоб хотя пред смертью он что-нибудь сказал им в назидание. Убежденный опытом, какую пользу приносит человеку память смертная, Исихий вместо всякого поучения воскликнул: «Простите меня, братие! Кто имеет память смертную, тот никогда не может согрешать». И с этими словами предал дух свой Господу. И подлинно, братия, не может согрешать! Поминай последняя твоя – и во веки не согрешиши, – учит премудрый сын Сирахов (7, 39). Освободившись, сколько можем, от грехов, мы встретим смерть с радостью, ибо она люта только для грешников, а для праведников есть переход из мрака на свет, из темницы на волю, от трудов к покою, из страны чуждой в страну родную. III. Молитвами преп. Пелагии да поможет нам Господь воспрянуть от суеты житейской и положить за правило хотя изредка, хотя, например, насколько минут перед отходом ко сну, подумать о смерти и будущем суде: такое размышление непременно будет для нас полезно, как оно было полезно для всех прибегавших к нему. (Прот. Г. Дьяченко). Поучение 2-е. Св. преподобная Пелагия (Страшный суд) I. B день памяти преп. |
|
|
