| Возможно, и так. Впрочем, нельзя исключать, что Горький видел в картине прежде всего обреченность дореволюционной России. Не случайно название, которое он дал работе Корина, наметило путь, по которому пойдет позднее советское искусствоведение — восхваление картины как антирелигиозной пропаганды: «Это был мир, который еще недавно владел сердцами миллионов русских людей, а ныне раздавленный, отброшенный революцией, агонизировал в предсмертных судорогах, отчаянно сопротивляясь новому… Они уходят из истории. Навсегда. Тени!» — писал о коринских героях С. Разгонов в 1982 году. После посещения Горького Корин стал известен в правительственных кругах. В его мастерскую заходили бывший нарком просвещения Луначарский, нарком внутренних дел Ягода. Последний даже заказал Корину свой портрет. Мешок на случай ареста К 1936 году большинство этюдов к картине было готово. К этому времени Корин работает над эскизами «Уходящей Руси». Для картины в мастерской приготовили громадный холст (размером 551 на 941 сантиметр, больше ивановского полотна «Явление Христа народу»). На фоне холста Павел Дмитриевич иногда расставлял свои этюды, прикидывая композицию «Руси Уходящей». Постепенно складывался внутренний строй картины. Весь свой народ Божий — монахов, нищих и схимниц Корин решил разместить в Успенском соборе Московского Кремля, где, по его собственным словам, «они на фоне величественной архитектуры выстроились в боевом и торжественном порядке». Выбор собора не случаен — это национальная святыня, здесь веками венчали на царство русских царей, хоронили московских святителей. Но… 8 июня 1936 года умер Максим Горький. Корин остался без покровительства. Можно было начинать травлю. Уже 8 декабря 1936 года Сталину поступил донос, касающийся Павла Корина. Его автор — заместитель заведующего культурно-просветительским отделом ЦК ВКП(б) Алексей Ангаров (Зыков) в своем послании писал: «Корин утверждает, но весьма неуверенно, что вся эта коллекция мракобесов собрана им, чтобы показать их обреченность. Между тем никакого впечатления обреченности, судя по эскизам, он не создает. Наоборот, передает ненависть этих людей, по его замыслу, сильных, волевых, преисполненных готовности умереть за свои идеи». |
| За ревностное служение Богу и Церкви митрополит Арсений незадолго до кончины, в 1935 г., был награжден высшим церковным отличием — правом предношения креста за богослужением. По воспоминаниям находившихся возле него в эти годы, архипастырь много внимания уделял своему любимому делу — церковному пению, руководил хором и часто пел на клиросе как простой певчий. Митрополит Арсений пытался поощрять церковно-исторические исследования. В 1935 г. по его отзыву за работу «Святые Вологодского края» (первая часть напечатана в 1895 г. в Москве, вторая представлена в рукописи) протоиерея Н. Коноплева Синод удостоил степени магистра богословия. Митрополит Арсений просил близкого ему священника Александра Щербова похоронить его в простом, ничем не обитом гробу, а на могилу положить любимые цветы. Блаженная кончина великого архипастыря последовала 10 февраля 1936 г. Погребли его около могилы его предшественника по Ташкентской кафедре митрополита Никандра (Феноменова). В середине 30-х гг. повсеместно продолжалось закрытие церквей, но тем не менее размах кампании не удовлетворял идеологов антирелигиозного фронта. Из докладной записки Постоянной комиссии по культовым вопросам «Отношение их к проекту новой Конституции» видно, что осенью 1936 г. на территории СССР оставалось 18 тыс. «молитвенных зданий», из которых, вероятно, около половины принадлежало Русской Православной Церкви, а на 1 января 1931 г. патриаршая Русская Православная Церковь имела 23 213 приходов. Только первая половина 30-х гг. унесла более 10 тыс. храмов. В Москве разрушили Казанский собор (с 27 июля по 9 сентября 1936 г.), Никольский греческий монастырь на Никольской улице, храм святителя Николая Чудотворца в Хлынове, Георгиевский монастырь на Большой Дмитровке, церковь Николы в Столпах (в Армянском переулке), церкви Воскресения Словущего на Малой Бронной, Рождества Христова в Палашах и множество других храмов. В 1935 г. прекратилось издание «Журнала Московской Патриархии». В середине 30-х гг. Патриархия уже не располагала возможностями замещения кафедр, обезглавленных арестами правящих и викарных архиереев. |
| церковные журналы ещё некоторое время выходили. Советские газеты в изобилии публиковали документы и разоблачения о мощах, о чудесах, материалы антитихоновского толка, статьи отрёкшихся или перекинувшихся в обновленчество священников и опусы разных лиц, ставящих под сомнение веру и религию. Церковь же не имела возможности ответить на этот обличительный и грязный газетный поток. У неё отняли “язык”, но совсем слово пастырей звучать не перестало. Поэтому несоразмерное и неравноправное положение этих двух пропаганд вполне очевидно. В Конституции РСФСР 1925 г., утверждённой постановлением XII Всероссийского съезда Советов от 11 мая 1925 г., этот пункт о свободе всякой пропаганды сохранён в прежнем виде и получил наименование 4 статьи 16 . Следующий важный этап в эволюции конституционных норм советского государства связан с внесением поправок в действующую Конституцию 1925 г. 18 мая 1929 г. постановлением XIV Всероссийского съезда Советов в числе многих других была внесена поправка к ст. 4 Конституции, в которой при сохранении возможности ведения антирелигиозной пропаганды отменялось право граждан на религиозную пропаганду с заменой его “свободой религиозных исповеданий”. В новой редакции ст. 4 читалась так: “В целях обеспечения за трудящимися действительной свободы совести, церковь отделяется от государства и школа от церкви, а свобода религиозных исповеданий и антирелигиозной пропаганды признаётся за всеми гражданами” 17 . Формально статья допускала возможность молиться, читать религиозные книги, участвовать в богослужении, исполнять религиозные обряды, но ограничивала и даже совсем запрещала ведение разговоров на религиозные темы, поскольку в общении могут присутствовать элементы пропаганды или агитации. Содержание церковных проповедей, произносимых во время богослужения, контролировалось. Закономерным и завершающим актом подавления свободы совести явилась Конституция 1936 г. Текст нового Основного закона Союза ССР был утверждён 5 декабря 1936 г. постановлением Чрезвычайного VIII съезда Советов. |
| Архимандрит Родион, настоятель Спасова Скита, Змиевского у., Харьковской губ., и с ним благочинный иеромонах Анастасий, духовник, казначей и эконом обители, расстреляны отрядом Дыбенко в 1917 г. Архим. Родиону подрезали на затылке кожу и снимали за волосы скальп. При приходе белых их вырыли из сорной ямы и похоронили. Священник Иоанн Стеценко, Покровской церкви в г. Кривом Роге, расстрелян в 1919 г. Священник Петр Гонтаревский, настоятель Преображенской церкви в местечке Опошня, Полтавской епархии, был в 1919 г. замучен в подвале чекистами, которые после убийства ходили пьяные по местечку и глумились над крестом, снятым с о. Петра. Священник Александр Крыжановский. В 1917 г. окончил Духовную Семинарию, поступил священником в селение Гайсинского у. Киевской губ. Пастырствовал до 1928 года. Его вызывали на антирелигиозные диспуты, на которых он неизменно посрамлял безбожников. Летом 1928 г. был вызван на диспут, который окончился избиением о. Александра. Ему положили на спину доску и били тяжелыми предметами до тех пор, пока у него полилась из горла кровь. В таком состоянии был выдан его матушке, через три месяца тяжелой болезни скончался, оставив двух детей-сирот. Игумен Савватий, старец, из Черниговской епархии, расстрелян в киевской тюрьме в 1931 г. Протоиерей Николай Стеценко, выдающийся пастырь г. Переяславля Полтавской епархии, замучен в местной тюрьме в 1936 г. Священник Иоанн Головка был униатским священником в Яворском уезде в Галичине. Когда началась война, в 1914 году, австрийские жандармы пришли арестовать его как русофила. Ввиду того, что он в то время был очень болен и не мог двинуться, его оставили и не тронули. В 1915 году, когда русская армия отступала из Галиции, он тоже пошел в Россию, и там был православным священником до 1936 года в с. Белка, Киевской области, Барашевского района. В 1936 году его советская власть арестовала и засудила на десять лет концлагеря за тайное богослужение. По данным через 13 лет, ни родственники, ни бывшие прихожане про него ничего не знают. |
| После Февральской революции стал одним из основателей «Всероссийского союза демократического православного духовенства и мирян». Приветствовал Октябрьскую революцию. В марте 1922 г. подписал провокационное «Воззвание группы священников» («Письмо 12-ти»), призывающее жертвовать все церковные ценности на нужды голодающих и обвиняющее духовенство в контрреволюции. 19 мая 1922 г. вошел в состав обновленческого ВЦУ. Автор ряда полемических брошюр, обладал незаурядными ораторскими способностями. С августа 1923 г. постоянный член обновленческого Священного синода. С 1924 г. обновленческий «митрополит». «Настоятель» храма Христа Спасителя (до 1931 г.). В 1932–1934 гг. возглавлял обновленческую Московскую богословскую академию. С 1936 г. «настоятель» храма Пимена Великого в Москве. С апреля 1940 г. «заместитель первоиерарха», с октября 1941 г. «первоиерарх Московский и всех Православных церквей в СССР». Умер в Москве вне общения с Православной Церковью . Владимир (Путята Всеволод Владимирович) ( 1869 – после 1936) – бывший архиерей Российской Православной Церкви, деятель «обновленческого» и «григорианского» расколов. Родился в Смоленской губ. Окончил Военную юридическую академию (1897). Служил офицером лейб-гвардии Преображенского полка. После скандальной истории бросил военную службу, закончил Казанскую духовную академию (1901). В 1907 г. хиротонисан во епископа Кронштадтского. С 1915 г. архиепископ Пензенский и Саранский. На Священном Соборе Российской Православной Церкви 1917–1918 гг. лишен епископского сана. Положил начало так называемому пензенскому расколу (1918). С 1922 г. в «обновленческом» расколе, с 1934 г. григорианский «митрополит Томский и всея Сибири». После 1934 г. в заключении (?). По одним сведениям скончался в 1936 г., по другим – в начале 1941 г. Волленберг Николай Львович (1892–1937) – деятель ВЧК–ОГПУ–НКВД, майор госбезопасности. Родился в г. Двинске Витебской губ. в семье железнодорожного служащего, по национальности немец. Работал матросом на торговых судах, участвовал в Первой мировой войне, служил в Красной армии. |
| Несмотря на репрессии 30-х годов XX столетия, храм не был закрыт и подвергнут разграблению. 18 августа 1936 г. Палищенский сельсовет запрещает в селе колокольный звон. В начале 1936 г. церковный совет с. Палищи Курловского района направил жалобу во ВЦИК о том, что сельсовет изъял у церкви часовню и сторожку, состоящую из 3 комнат и занимаемую монашкой и священниками Вл.И. Веселкиным и П.И. Сергиевским и под овощехранилище. 26 апреля 1936 г. ВЦИК направил в райисполком указание: «Сторожка как неотъемлемая принадлежность церкви должна быть возвращена религиозному обществу». Но местная власть отнюдь не собиралась спешить с выполнением распоряжения свыше. 7 июля того же года на заседании Курловского РИКа постановили, что, т.к. сторожка (10 х 26 аршин), находится в 200 м от церкви на земельном массиве колхоза им. 16 Партсъезда и т.к. в ограде церкви есть другая сторожка, то означенная сторожка предназначается под «общее житие» учащихся Палищенской неполной средней школы; часовня находится от церкви в 225 м, пришла в негодность, растаскивается, по инвентарной описи не значится, поэтому как бесхозная изъята и переоборудована под ларек сельпо. ГАРФ. Ф. Р-5263. Оп. 1. Д. 697. Л. 190-197)//Ершов А.Л. Церковь на земле Владимирской в 1930-е годы. - Владимир: Калейдоскоп, 2011. На Мезиновских торфоразработках безбожники однажды (в конце 20-х гг.) устроили антирелигиозную демонстрацию. Священник В.Г. Процеров, увидев это, заявил прихожанам: «Коли это еще продолжаться будет, уйду я от вас, не стану служить». Этого было достаточно, чтобы верующие набросились на демонстрантов: старушки срывали плакаты, рвали знамена, а сам священник якобы командовал: «С нами Бог! Да чего вы, собственно, смотрите? Гоните всех безбожников отсюда в шею!» Можно предположить, что «это» и дальше продолжалось, а «уйти» и «не служить» ему помогли соответствующие органы - в 1929 г. он был приговорен к 2 годам тюрьмы. «Советская власть обирает — не ходите в колхоз. Колхозы - это крестьянская гибель. Соввласть не может наладить хозяйство. |
| С приходом советской власти здание Благовещенской церкви, как и других храмов бывшей Российской Империи, перешло в собственность государства, тотчас изъявшего из неё основные ценности под фальшиво-патриотическими лозунгами помощи голодающим и укрепления экономики страны. Отныне община храма была вынуждена арендовать нагло отобранный у неё собственный храм и ещё платить за него налог. К началу 1930-х гг. над храмом в с. Тумботино стали сгущаться чёрные тучи. В январе 1929 года за подписью Л. М. Кагановича вышло постановление ЦК ВКП (б) " О мерах усиления антирелигиозной работы " , а в феврале 1930-го постановление ВЦИК и СНК СССР " О борьбе с контрреволюционными элементами в руководящих органах религиозных объединений " . На их основе развернулось массовое закрытие храмов и репрессий против духовенства. По делу о контрреволюционной организации, которую якобы возглавлял местный священник Рафил Павлович Виноградов, служивший тогда в Благовещенской церкви, был арестован 18 марта 1930 г., осуждён по ст. 58-10 УК РСФСР и в мае того же года расстрелян. Вместе с батюшкой Рафаилом были осуждены и расстреляны трое прихожан храма: староста церкви Василий Филатов, в прошлом волостной старшина, управляющий фабрикантов Кондратовых, бывший член Первой Государственной Думы, Гавриил Гусев, бывший сельский староста, и Иван Родионов, бывший фабрикант, член церковного совета Благовещенской церкви. Главная их вина состояла даже не в тайных сборищах под видом заседаний церковного совета " в церкви, в церковной сторожке, так и на частных квартирах " , а в том, что они выступили против слома церковной ограды, якобы без щебёнки и кирпича которой местным общественникам " невозможно " было соорудить фундамент больницы: ведь щебня, очевидно, в округе не было вообще?! Стоит сказать, что сразу же после расстрела священника и членов церковного совета, церковную кирпичную ограду разбили и пустили в качестве стройматериала на новое строительство. Но сам храм продолжал действовать. Позже, согласно протоколу заседания комиссии по вопросу культа при Президиуме Горьковского краевого Исполнительного комитета от 3 июня 1936 года постановили: " с постановлением Павловского райисполкома " от 13.05.1936 г. согласиться, церковь в с. Тумботино ликвидировать на снос. Ликвидацию поручить президиуму Павловского райисполкома с соблюдением статей 40, 42, 44 " Закона о религиозных объединениях " . В 1936 году с колокольни были сброшены колокола и разобраны верхние ярусы колокольни. В 1937 году с купола был сброшен православный крест. Здание всё-таки решили не ломать, а разместить в нём хлебопекарню, пристроив к старым стенам храма пристройки из силикатного кирпича. |
| Особо цинично власти и органы госбезопасности повели себя по отношению к местоблюстителю Патриаршего престола в 1925 - 1936 гг., митрополиту Крутицкому Николаю (Полянскому, прославленному в лике новомучеников и исповедников Российских Архиерейским Собором 1997 г.). Печально известный начальник антирелигиозного подразделения Секретно-политического отдела (СПО) ОГПУ СССР (с 1930 г. - помощник начальника СПО и куратор этой «линии») Евгений Тучков неоднократно и безуспешно пытался установить с владыкой Петром агентурные отношения, требовал сложить с себя сан местоблюстителя - преемника Патриарха Московского и всея Руси Тихона. Месть чекистов не заставила себя ждать. После прессинга на Лубянке и ряда ссылок в августе 1930 г. последовал арест. На свободу митрополит Петр уже не вышел и даже в заключении пребывал под шифром «заключенный Верхнеуральской тюрьмы. Его продолжали содержать во внутренних тюрьмах (несмотря на приговор к заключению в лагере с более щадящими условиями), паства была уверена, что владыка находится где-то в заполярном ИТЛ. Больного астмой и цингой, частично парализованного первоиерарха держали, по сути, в каменном мешке, по его словам, годами он не видел солнца и не мог рассчитывать «на последнее напуствие» в случае кончины. Затем запретили прогулки в общем дворе, выводя лишь в какой-то сырой внутренний уголок. Время от времени продлевали срок за «контрреволюционные преступления». Моральные страдания приносила и невозможность выполнять обязанности местоблистителя, тем более что митрополит Петр не одобрял определенные шаги церковной политики своего заместителя, митрополита (Патриарха в 1943-1944 гг.) Сергия (Страгородского), стремившегося в условиях тотальных гонений не допустить полного уничтожения церковной организации. «Очень скорблю, - писал владыка Петр, - что Вы не потрудились посвятить меня в свои планы по управлению Церковью...» Чекисты делали все, чтобы углубить разлад между иерерархами, а затем дезинформировали Синод о «кончине» владыки Петра (якобы наступившей 29 сентября 1936 г.). Была отслужена панихида, 27 декабря 1936 г. митрополит Сергий принял на себя обязанности |
| Войти в обновленческую общину согласились немногие из прихожан. В подавляющем большинстве это были малограмотные люди, не только не разбиравшиеся в богословских вопросах и тонкостях церковной политики, но и не умевшие даже расписаться. Документы от их имени в государственные органы власти составляли весьма образованные лже-архиереи. Алексей Рождественский в 1929 году скончался, его преемниками на «Александровской кафедре» были обновленцы Александр Петрович Введенский (с октября 1929 г. по март 1935 г.), Софония Трофимович Яскевич (с 20.10.1935 г. по март 1936 г.) и Николай Петрович Автономов (с 27.04.1936 г.). В июне 1929 года Горсоветом к церкви был перенесен базар, и площадь у церкви получила название «Базарная». Ответственный за антирелигиозную работу в уезде представитель Союза Воинствующих Безбожников (СВБ) забил тревогу в местной газете «Голос труда»: «попы будут всякими способами привлекать в церковь приезжающих крестьян». Срочно началась агитационная работа за закрытие церкви. В организациях, среди женщин и детей начали собирать подписи «за закрытие кладбищенской церкви». Предлагалось использовать ее здание под дом культуры, под техническую станцию, под столовую или общежитие. Подключили и Госстрах: с церковной общины стали требовать двойную сумму и без того немалой страховки. К концу года церковь была опечатана. Настоятель «архиепископ» Александр Введенский начал переписку с властями, настаивая на незаконности закрытия. 28 августа того же года Комиссия по вопросам культов при ВЦИКе решение Ивановского Облисполкома от 27.12.1930 г. о закрытии отменил. Но, увы, церковь все же оставалась во власти «обновленцев», большинство из которых к тому же славилось невысоким уровнем нравственности. В 1934 году были сняты для переливки «под нужды промышленности» 6 колоколов (в 310, 110, 41, 4, 2 и 2 пудов весом). Сам колокольный звон запретили еще ранее. В начале февраля 1936 года Ивановский Облисполком разрешил александровским властям разобрать здание колокольни. Сохранились фотоснимки момента взрыва. |
| Надо ли упоминать о том, что в своих обращениях в район и в край И. В. Попов не просил о возврате денег. Семье нужен дом — «размером 7х8 аршин, ветхий, без усадебного места», — вещи, пианино дочери, которая «несла общественно-культурную работу — играла на пианино в доме соцкультуры станицы Пролетарской», это её специальность, она «поэтому имеет право на инструмент» (ссылки на § 3 и § 6Р о лицензиях инструкции от 3.10.1930 года). Не вернули ни дом, ни пианино, ни умывальник, ни 4 стула и табуретки, ни деньги. Вот так на практике и работало упорядочение налогового обложения религиозных объединений и духовенства начала 1930 годов. Канадец Дмитрий Поспеловский пишет по поводу этого упорядочения: «Итак, приблизительно на пять лет сельское духовенство во всяком случае, да и в какой-то степени вся Церковь, получили относительную передышку» . Поистине, передышка была относительной. 8.Закрытие Флоро-Лаврской церкви; «совершение нелегальных религиозных обрядов, как-то крестины, похороны, молебствия и т. д.»; арест и расстрел: 1935-1937 Закрытие монастырей и церквей проводилось с первых лет советской власти. В рамках описанного в предыдущей главе резкого усиления, начиная с 1929 года, антирелигиозной работы закрытие церквей принимает массовый характер. В 1931 году закрывают собор Александра Невского в станице Пролетарской Л. 43 об, 62]. В марте 1936 года верующие пишут Всесоюзному старосте Калинину: «Пролетарский собор, который ценнее и обширнее нашей церкви, стоит обшарпанный, с побитыми стёклами, ограда развалена, стоит пустой и под культурные нужды не приспосабливается» Л. 58 об.]. И в июле 1936 года, как сказано в другом письме Калинину, «собор доселе стоит пустой с побитыми окнами» Л. 43 об.] и «служит ссыпкою для хлеба» Л. 48 об.]. Но недолго оставалось стоять собору. В том же «1936 году из колокольни этого великолепного храма, очень похожего на войсковой собор в Новочеркасске и стоявшего на месте нынешнего колхозного рынка, были свалены колокола и с неимоверными усилиями сбит первый кирпич. |
|
|
