| Когда слова твои исполнятся, о святой Ангел? Когда я упокоюсь в доме Отца моего? Когда я узрю Тебя, Господи? Когда явлюсь пред Тобой и увижу Тебя, сладчайший Иисусе? Когда Ты, о Спаситель мой, подобно тому, как некогда Иосиф открылся своим братьям, откроешься мне, слабому и немощному? Царство Твое, о Боже мой, есть единственное мое Отечество; удостой меня, изгнанника, вступить в него. Утешением моим всегда будет беседовать с тобой, святой Ангел, о блаженстве Небесном. Вместе с тобой буду я воспевать песни блаженных Небожителей. Мои помышления и чувствования всегда будут с ними. Я буду жить, подвизаться, все делать единственно для Неба. Я вступлю в брань со всеми моими врагами, одержу победу над своими страстями и заблуждениями моего ума, я постараюсь наполнить все дни моей жизни добрыми делами. На помощь твою возлагаю мою надежду, твоя беседа да будет моим утешением. По легкомыслию и делам моим достойный вечного осуждения, давно я стал бы уже пищей огня адского, если б любовь твоя, дражайший пестун мой, не испросила у Бога времени для моего покаяния. Ах, какой стыд объемлет меня при мысли, что ты – постоянный свидетель моих поступков; как горестно для меня сознание, что я не помышлял о неотлучном твоем при мне присутствии, не имел никакой осторожности пред взором твоим, постоянно смущал тебя своим образом жизни! Чувствую, что, как скоро мысль моя увлекается искусительными внушениями вечного врага моего, душа моя становится в очах твоих отвратительнее тлеющаго трупа, несноснее гноя зловонного. Как же ты сокрушался, когда я кружился в вихре мирских увеселений; как ты печалился, когда сердце мое пресыщалось земными наслаждениями! Но, перенося смрад грехов моих, ты не оставлял меня, несмотря на то, что я прогонял тебя злыми своими навыками, ты следовал за мною. Подражая Господу, молившемуся за Своих распинателей, ты кротко, снисходительно поступал со мной, берег меня – гнусного червя земного, как некую драгоценность, долго терпел мое своеволие, не преставал любить меня, хотя я враждовал против тебя! О, прости мне, Ангел Божий, такую неблагодарность, забудь причиненные тебе мною печали, не отступай еще от меня, друг души моей! Отныне не буду огорчать тебя моими делами, не стану смущать тебя безрассудным поведением, буду внимателен к твоим внушениям и подражать в служении ближним моим твоему бескорыстному мне служению. С кротостью стану наставлять приближенных ко мне на всякое благо, как ты руководишь меня к цели бытия моего, терпеливо буду переносить недостатки окружающих меня, как ты снисходишь к моим немощам, по мере сил моих буду содействовать восстанию во спасение братьям моим, падающим на скользких путях настоящей жизни, как ты неусыпно заботишься о моем обращении на путь покаяния! Отныне, любвеобильный страж мой, память о твоем содействии мне в приобретении вечного спасения будет возжигать во мне ревность всеусильно стараться исполнять заповеди Божии! |
| Как после того не принести бы плодов веры и добрых нравов? И чем извиниться, если их не окажется у кого-либо? А сколько можем судить, не окажется у некоторых! И даже все мы немногим, кажется, можем обрадовать Небесного Домовладыку нашего. Ибо, взирая беспристрастно на духовную ниву вашу, тотчас видишь на ней немало плевел. В самом деле, не плевелы ли, что некоторые из вас без всяких особенных причин даже в большие праздники не посещали храма Божия и оставались безрассудно дома? Не плевелы ли то, что между вами есть люди, не бывшие в прошедший Пост на исповеди и не принявшие Животворящих Тайн Тела и Крови Господней? Не плевелы ли то, что многие из детей ваших не умеют доселе положить на себя правильно крест Господень и не знают Отче наш и Символ веры? Не плевелы ли то, что стогна мирной веси вашей в некоторые дни оглашались бесчинными кликами, словами гнилыми и смрадными? Не плевелы ли то, что иной [человек] последний чванец муки и елея готов отдать за чашу вина и сикера? Не плевелы ли, наконец, и то, что у иного осталось невозделанным поле тогда, когда он имел к тому и время, и силы? Кто всеял все эти и подобные им плевелы? Враг Бога и человеков, диавол сотвори сие, ответствует Евангелие. Когда и как сотворил? Нам спящим, - прибавляет оно. Следовательно, хотя во всяком зле виновен и диавол, яко первоначальный источник греха и зла в мире и яко непрестающий искуситель к тому, но не менее того виновны и мы сами. Если бы мы не спали, а бодрствовали верой и духом, то и диавол не мог бы нам сделать никакого вреда. Пришла бы какая-либо худая мысль на ум, - мы оградились бы крестом, призвали бы на помощь Ангела Хранителя, и греховный помысл угас бы как искра, у которой нет воздуха. А мы, вместо того, чтобы обращаться к молитве и кресту Христову, еще рады были худым мыслям, раздували их, как искру, в душе своей посредством частого воображения сладостей греховных; удивительно ли, если они обращались таким образом в пламень страсти и мы горели душой и телом? Известно, что последует, наконец, с плевелами, то есть с грехами нашими, или, точнее сказать, с грешниками. Последует, как писано в Евангелии, то, что их соберут - токмо не в житницу небесную, а во ад - на сожжение. Ибо как для душ праведных уготован рай и Царство Небесное, так нераскаянных грешников ожидает ад и геенна. Убоимся, братие мои, этого огня неугасимого! Прежде, нежели будут посланы, как говорится в притче Евангельской, жатели небесные, то есть Ангелы, для собрания со всего мира плевелов, или грешников, изыдем сами на поле душ и сердец наших, очистим их, как очищаем поля и луга наши, от всех худых и вредных растений, то есть от грехов и страстей, дабы приносить потом, как того ожидает Небесный Домовладыка наш, святые плоды чистоты и правды, истины и милосердия. Аминь. |
| 1 Что Ти воздам – что (чем) отвечу на все Твои дары? 2 Великодаровитый – ниспосылающий великие дары. 3 Яко ленящася мене на Твое угождение, и ничтоже благо сотворша, привел еси на конец мимошедшаго дне сего, обращение и спасение души моей строя – меня, ленящегося к совершению дел, угодных Тебе, и не сотворившего ничего доброго, Ты привел к концу этого (уже) прошедшего дня, созидая (устраивая) мое обращение (к Тебе) и спасение моей души. 4 Обнаженному всякого дела блага – лишенному каких-либо добрых дел. 5 Возстави – подними (из греха) 6 Отыми от мене весь помысл лукавый видимаго сего жития – избавь (освободи) меня от всех злых, коварных, соблазнительных помыслов этой земной жизни. 7 Яже Ти согреших - которыми пред Тобою согрешил. 8 Ведением, и неведением – осознанно и неосознанно (по неведению) 9 От всякаго сопротивнаго обстояния – от всякого нападения противника. 10 Благоволи – яви Свою благую волю, окажи милость. 11 От сети лукаваго – от сетей, раставленных диаволом. 12 Страстную мою душу – мою душу, подверженную страстям, наполненную страстями. 13 Осени мя светом лица Твоего – покрой меня светом Лица Твоего (как бы разгоняя во мне греховный мрак). 14 Егда приидеши во славе – когда (Ты) придешь со славою (речь идет о Втором Пришествии; ср. в Символе веры: И паки грядущего со славою судити живым и мертвым… ). 15 Неосужденна ныне сном уснути сотвори, и без мечтания - сделай так, чтобы мне уснуть неосужденным (за грехи) и без искусительных сновидений. 16 Несмущен помысл раба Твоего соблюди - сохрани помыслы Твоего раба от беспокойства и возмущения. 17 Всю сатанину детель отжени от мене – отгони от меня всякие сатанинские действия. 18 Просвети ми разумныя очи сердечныя, да не усну в смерть – просвети мой разум сердечный (очи сердца), чтобы я не уснул навеки духовной смертью. 19 Посли ми Ангела мирна – пошли (посылай) мне Ангела Хранителя моего, чтобы он хранил меня от зла и сохранял душу мою в мире. Также здесь может разуметься особый Ангел, который по воле Божией поставлен хранить мир, любовь и согласие между людьми. |
| Поющие и чтущие! «Пойте и читайте разумно» (Пс. 46:8)! «Да усладится» Господу не один псалом (Пс. 103:34), но и сердце ваше! Помните, что читаемое и поемое здесь читается и поется не для услаждения бренного слуха, а для питания духа бессмертного, что вам внимают не одни подобные вам человеки, а и Ангелы Божий, выну пребывающие в храмах. Слова, исходящие из уст ваших, должны быть подобны искрам огня серафимского для воспламенения душ и сердец любовью к Господу; и они будут таковыми, если сей огонь будет пламенеть в собственном вашем сердце. Предстоящие и молящиеся! Входите во храм с благоговением, отложив за порогом его всякое земное попечение; стойте со страхом, как стоят пред лицом Царя Небесного; молитесь с умилением, как прилично молиться ищущим помилования грешникам. Ибо что же, братие, все мы, кто бы ни были, как не осужденные на смерть преступники закона Божия? Все заслуги наши пред Творцом нашим не состоят ли в совершенном признании Его величия и нашей нечистоты? Все права и все надежды наши не в одном ли безприкладном милосердии Его? Таким ли существам искать здесь первых мест, отличаться убранством и нарядами, принимать на себя величавый и презорливый вид! Здесь место свидания с Господом и Ангелами, а не с земными друзьями и знакомыми; тут время беседовать в глубине души с Евангелием и с совестью, а не с тем, кто стоит возле тебя. Требовать ли, наконец, какой-либо жертвы от вас, кои ходите в храм не для храма? Ах! От вас-то бы наипаче и надобно требовать ее! Но что в состоянии принести вы Господу? Доколе всемощная рука Его не коснется сердца вашего и не сокрушит меди и железа, облегающих шею вашу, принесите в жертву, по крайней мере, одно то, что вы приносите непрестанно миру — благоприличие и скромность. Не приемля здесь сами пользы душевной, не будьте, по крайней мере, во вред другим. Зачем в сем раю принимать на себя образ змий искусителей? Если уже Ангелы Хранители ваши должны плакать, то пусть плачут о вас одних. Но, Боже мой, какой совет принужден давать я? Таким ли языком надлежало говорить с сего священного места? Но, что делать, когда рассеянность наша дошла до того, что некоторые готовы дом молитвы обращать в вертеп разбойников! Надобно спасать многих, когда нельзя спасти всех. |
| прокурора». Проездом чрез Москву, Никодим был у митрополита Филарета, которого он весьма почитал, желая услышать что либо о цели своего вызова в Петербург, но Филарет «ограничился общими речами», потому ли что сам не знал видов прокурора, или потому, «что не знал каким (вятский ректор) окажется на деле, во всяком случае искусительном и скользком, даже не перейдет ли он на сторону светских, чтобы вместе с ними работать к унижению и порче Духовных училищ... Общий тон Филарета в это время был благожелательный, даже уважительный, но без оскорбления высокой важности своего сана и положения... Прощаясь он подарил (Никодиму) четки, новые, белой кости, с голубою бисерною кисточкою». По приезде в Петербург, около 18 июня, Никодим представился графу Пратасову. Вот как он сам об этом рассказывает: «Вхожу в приемную залу. Граф сидит у письменного стола. В руках у него наша церковная книга – Большой требник. Граф рассеянно перелистывает его. Граф. Здравствуйте, отец архимандрит! Давно ли? Я. – Третьего дня, Ваше сиятельство. Гр. Прошу садиться! Указал на кресло против себя, и сам тотчас сел. Я опять кланяюсь и стою. Граф вскочил. Взял меня обеими руками и посадил почти насильно. – Сделайте милость, садитесь! Я сел (на переднем крае глубоких, косых кресел), чуть держался и опасался опрокинуться. Граф забавлялся мною. Граф: Мы вас позвали на работу. Прошу потрудиться. Ваш конспект отличный. Он доказал, что вы с талантами: нам такие люди нужны. Прошу знать меня, и еще никого. Мы вас успокоим, дадим все. Не боитесь никого: я ваш заступник. Храните в тайне все, что будем поручать вам. Будьте искренни. Говорите со мною смело, о чем буду вас спрашивать. Я сам буду говорить так, как сам разумею. Ваш конспект подвергся пререканиям. Его ужасно разбранил киевский, кажется из зависти, или по недоразумениям 172 . Московский, напротив, весьма хвалит. Как бы ни было, мы вас оградим и утешим. Конспект ваш будет напечатан. Вас ожидает докторство богословии. Пусть приедет московский: вы тогда с нпм посоветуетесь и кое что исправите: надобно же потешить и киевского! Об этом подробно расскажет вам Карасевский: спросите его! Я только говорю, не бойтесь никого, ниже ваших архиереев: знайте меня! Мы вам даем хорошую квартиру 173 . |
| Простая логика глубоко верующего человека вступает в битву с изощренным умом профессора-атеиста, разочарованного в жизни и мире, и собравшегося покончить с собой под колесами вечернего экспресса «Sunset Limited». Томми Ли Джонс в роли " Белого " Фото: kinopoisk.ru Что толкнуло белого человека свести счеты с жизнью именно в этот день? На то не было никакой конкретной причины, кроме одной – абсолютного нежелания жить. Самоубийство – это побег. Отвержение величайшего дара божественной любви – самой жизни. Вся суть Евангелия, Радостной Вести, заключена в словах «Христос воскрес». Жизнь победила смерть, « ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную » (Ин, 3, 16). Любовь – обоюдоострое оружие. Любовь Бога, обращенная к людям, вынуждает человека решать, готов ли он принять эту любовь. Одно из свойств дара заключается в том, что его можно не только принять, но и отвергнуть. Забыть про Дарителя и его дары, призвать тьму, пустоту и одиночество. Сэмюэль Л.Джексон в роли " Черного " . Фото: kinopoisk.ru Черный человек задает белому человеку такие вопросы, от которых последнему делается особенно неуютно. И профессор не оставляет попыток побега. Но дверь недаром заперта на все замки: выхода нет, отвечать придется только здесь и сейчас. Суть непрекращающегося теологического спора – добро и зло, жизнь и смерть, семья и одиночество, культура и цивилизация, вера и отчаяние. Что здесь черное, а что белое? Кто сам Черный – ангел-хранитель, альтруист, раскаявшийся убийца? Кто Белый – простой интеллектуал, страшащийся исчезновения всей совокупности приятных вещей, которые удерживали его в этом трагическом мире, жертва или искуситель? Полтора часа этой схватки оставят больше вопросов, чем ответов. Как донести идею божественной любви и вечной жизни до человека, для которого все другие люди – это воплощение самого ада, а смерть – единственная надежда? Почему мы не читаем Самую Главную Книгу, даже зная, что она – величайшая из всех книг? Кто мой ближний – брат мне или злейший враг? |
| Над « Демоном» М.Лермонтов работал более десяти лет (1829–39). Исследователи насчитывают восемь редакций (включая наброски). При работе над первой редакцией (1829) были сделаны два варианта Посвященияи написаны 93 стиха, а также два прозаических наброска плана поэмы. Второй из них составил сюжетную основу всех ранних вариантов: «Демон влюбляется в смертную (монахиню), и она его, наконец, любит, но демон видит ее ангела хранителя и от зависти и ненависти решается погубить ее. Она умирает, душа ее улетает в ад, и демон, встречая ангела, который плачет с высот неба, упрекает его язвительной улыбкой» (ПСС, М., 2000, т.4, с.271). В III редакции (1831) содержится новый вариант Посвящения. Поэт сравнивает себя с демоном: Как демон, хладный и суровый, Я в мире веселился злом, Обманы были мне не новы, И яд был на сердце моем… В стихотворении « Я не для ангелов и рая», написанном в том же году, он еще решительней говорит о своем сходстве с главным персонажем своей поэмы: Как демон мой я зла избранник, Как демон, с гордою душой, Я меж людей беспечный странник, Для мира и небес чужой… В VI редакции (1837 – нач. 1838) впервые действие перенесено на Кавказ. Появляется имя героини – Тамара. В поздних редакциях демон губит Тамару не по сознательному намерению, а в силу отведенной ему роли губителя. Тем самым М.Лермонтов усиливает богоборческие идеи поэмы, пытаясь снять вину с демона и «оправдать» его. Идейно-философская основа поэмы совершенно искусственна, лишена внутренней логики: падший ангел желает изменить свою участь посредством любви к деве: И входит он, любить готовый, С душой, открытой для добра, И мыслит он, что жизни новой Пришла желанная пора. Очевидно, что «любовь» к монахине означает для нее падение и гибель, а для демона – очередное проявление зла, носителем которого он является. Чтобы выйти из этого противоречия, М.Лермонтов вводит в эту центральную сцену поэмы Ангела, который пытается защитить Тамару. Он обличает искусителя. Это решило участь падшего ангела. Ему в ответ: Злой дух коварно усмехнулся; Зарделся ревностию взгляд; И вновь в душе его проснулся Старинной ненависти яд. |
| – Нет. Елей – это просто-напросто постное масло. – Растительное масло? – Да. А какой сегодня день недели? – Восьмерик, день отдыха. Я, значит, в пылу назвала его «воскресеньем», как в Реальности, где счет дням недели идет иногда по старому календарю. Как, однако, работает мысль, подстегнутая гневом! – Сегодня и по церковному календарю воскресенье, иногда это совпадает. А какая связь между елеем и воскресным днем, вы знаете? – Нет. – Очень простая. Сейчас идет строгий Успенский пост, а во время поста монахам елей разрешается только по особым дням, в частности, по воскресеньям. Вы разве знали, что я действительно сегодня могу потреблять елей? – Откуда же мне было это знать?… Уау! Получается, что я сказала то, чего сама не знала и не понимала, но что должно было вас задеть? – Получается так. Кто же подсказал нам эти слова? – Не знаю… Не хотите ли вы сказать, что как Ангел-Хранитель подсказывает добрые слова и поступки, так и бес-искуситель подсказывает злые? – А вы сами как думаете? – Ну… Можно предположить, например, что вы с бабушкой что-то говорили о посте и елее, а я случайно услышала, не придав этому значения… – Мы не говорили об этом с Елизаветой Николаевной. Для нее пост такое же привычное дело, как и для монахов. Я задумалась. Как же это получается, что я произнесла слова, значения которых не понимаю, но произнесла их вовремя и к месту? – Во время нашей стычки, мать Евдокия, я вспомнила то, чего не знала, по зато забыла то, о чем знала очень хорошо, – о вашем мобишке сзади. Рассуждая здраво, я должна была снять буксировочный трос и предложить вам ехать отдельно. Но у меня была полная уверенность в том, что если я вас высажу из своей машины, у вас не будет другого выхода, как только идти пешком. Безумие какое-то! – Гнев всегда безумен. – Не-ет! Я думаю, у меня что-то с психикой не в порядке. – Не фантазируйте. Психика у вас нормальная, у вас в душе непорядок. – Да ладно вам… А если не психика, то мораль хромает. – И тут не угадали, и в моральном отношении вы заведомая вегетарианка. |
| Разве итого не довольно, чтобы с омерзением бросить из рук столь нечестивую книжку? – Нет, вы с наслаждением читаете ее бредни и умиляетесь сердцем над некоторыми нравственными выражениями, почерпнутыми из Св. Писания. Но скажите же после сего, положа руку на сердце: может ли какая-либо догматика вразумить вас? – Отчего же такое ослепление, спросит кто-либо? Повторяю опять: от совершенного невежества вашего в самых детских начатках христианского катехизиса; а между тем, когда вам надлежало бы взять в руку еще только указку и сесть за духовную азбуку, вы уже превозносите себя на степень учителей, полагая, что для этого достаточно собрать как можно более текстов, хотя и не разумея их смысла. Из такого многословия выходит только, по слову апостола, кимвал бряцающий, или медь звенящая ( 1Кор.13:1 ): а если позволишь выразиться иначе, применяясь к вашему духовному настроению, так как вы предполагаете, что тут действует дух, – это будет уже не кимвал, а, может быть, шаманские бубны, потому что и шаманы, ударяя в свое орудие, как бы одушевляются некиим духом, во всяком случае не хранителем – Ангелом, на вдохновение коего вы так уповаете при вашем голово- и столо-кружении. На тебе самом неоднократно имел я, любезный друг, печальный опыт того мысленного замешательства (aberratio mentis), в которое невольно вовлекает спиритизм своих адептов, и вместе с тем совершенной невозможности действовать против них каким бы то ни было убеждением. Сколько раз случалось, что после самых новых и сильных доводов, обличавших твое заблуждение догматическое и историческое, и на которые, казалось, ты был совершенно согласен с полной искренностью, ты устремлялся, однако, прямо от меня к своим столам и начинал опять шаманить над ними, взывая также к мнимому Ангелу – хранителю, во время такого действия, строго запрещенного Церковью. Это уже просто искушение от лукавого! Но, знаешь ли, от чего оно происходит? От того, что вы не признаете существования самого искусителя и имеете совершенно смешанное понятие о духах, не отличая добрых от злых, с полною уверенностью, что для вашей безопасности достаточно благоразумной опытности ваших медиумов. |
| Если не поможет и это, тогда есть еще одно – высшее лекарство. Старец называл это лекарством от всякой страсти: «Сорви ветвь и, когда нападают дремота или помыслы, сильно ударь два–три раза по бедрам, и посмотрим, проснешься ты или нет!». От нашего Старца есть у нас обычай перед бдением выпивать чашку бодрящего кофе, помогающего в бдении. Но, если с самого начала у нас теплая молитва, умиление, тогда ничего этого не нужно и сначала мы должны исполнить свое Позже, когда «моторчик» ослабеет и потребует заправки, мы заводим его вновь с помощью различных искусственных средств: привычных поклонов и крестных к которым нас обязывает наше ежедневное правило,– каждому столько, сколько рассудит старец. Но все эти лекарства лишь для того, чтобы завести мотор, доколе не приклоним милосердие Христово согреть наше сердце. Если Он даст нам и немного слез, тогда очи разгораются. О, эти слезы! Пока молоды, подвизайтесь стяжать любовь ко Христу и Божией Матери, вкусить этих слез любви. Стяжал ты слезы? Бдение становится праздником! Кроме того, старец Арсений придавал значение и другим факторам, например погодным условиям. – Самое лучшее время года для молитвы – осень и весна, когда стоит ясная погода. Если в эти времена года у нас проблемы с молитвой, тогда точно у нас проблемы в другом: искуситель имеет власть, и необходимо исследование себя, исповедь и хранение чувств. Посему, насколько возможно, храните себя от преслушания, осуждения, от гордости, зависти, многоядения и всего того, что открывает дверь искушению, а также и от охлаждения. Настал твой час и ты проснулся? Не рассеивайся, не зевай, не вставай вяло. Монашество требует от нас бодрости, потому что от этого зависит, будем мы жить или умрем. Проснулся? Встань, перекрестись и сразу: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя». Также он подчеркивал, что условием преуспеяния в молитве является вера в старца и чистая исповедь помыслов. Еще одним очень важным знаком нашего духовного преуспеяния служит особенная благодать по воскресеньям и великим праздникам. Когда человек в эти дни не чувствует двойную благодать, это означает, что что-то у него не в порядке. |
|
|
