| Писании, К. А. отмечал, что различие между истинной и ложной интерпретациями Свящ. Писания проистекает из различного отношения христиан и еретиков к церковному Преданию (см.: Clem. Alex. Strom. VII 16. 93-94). Критерием христианской истины, согласно К. А., является Свящ. Писание, содержащее слова и учение Господа (Ibid. 16. 95. 3-4); однако, поскольку Свящ. Писание может быть истолковано различно, его использование в качестве критерия невозможно без руководства церковного Предания. Обозначающий предание греческий термин παρδοσις неоднократно встречается в сочинениях К. А., который употреблял его как в общем смысле, сложившемся в греч. религии и философии, так и в особом христ. значении (обзор и анализ употреблений см.: M ü nch. 1968. S. 20-66). «Предание» в наиболее широком смысле - это некое учение, преходящее от учителя к ученику; так, К. А. мог говорить о «предании» применительно к греч. мистериальным практикам (см.: Clem. Alex. Strom. VII 4. 27. 6), к философскому знанию о Боге (Ibid. VI 10. 82. 4) и т. п. Христ. учение также может считаться преданием в широком смысле, однако специфика христ. Предания задается особым порядком передачи учения, первичным источником которого является Бог, а не земные учителя и мудрецы. Говоря о христ. Предании в собственном смысле, К. А. обычно выделял его с помощью характеристик «гностическое» (γνωστικ; см.: Ibid. I 1. 15. 2; V 10. 63. 2; V 10 64. 5; VI 7. 61. 1) и «церковное» (κκλησιαστικ; см.: Ibid. VII 16. 95. 1; Eclog. proph. 27. 1); при этом 1-я характеристика является в большей степени указанием на содержание Предания, а 2-я - на способ его передачи и хранения. Содержанием христ. Предания, согласно К. А., является «гносис», т. е. высшее знание о Боге, источником к-рого может быть только Сам Бог. В «Строматах» К. А. утверждал: «...мы называем мудростью как Самого Христа, так и Его действие через пророков, посредством которого оказывается возможным постижение гностического Предания, как Он Сам научил святых апостолов во время Своего пришествия; поэтому гносис есть мудрость твердая и незыблемая, являющаяся знанием и постижением настоящего, прошедшего и будущего, переданная (παραδοθεσα) и открытая Сыном Божиим... |
| В предшествовавшей лекции мы говорили о древнейшей латинской церковной литературе, с III до VII века. Большого значения, сравнительно с греческой литературой, она не имеет для христианского богословия, а тем более для церковной истории, за исключением некоторых писателей карфагенской, итальянской, галликанской и испанской церкви. Ещё менее значение имеет литература средневековая, схоластическая, церковная литература с VII-XV в. Её произведения занимают у Migne до 200 т.; но не многие из этой огромной массы имеют историческое значение. Все эти писания «херувимских», «серафимских», «божественных», «непреодолимых» средневековых докторов имеют весьма скромное значение для общего христианского богословия, ещё меньше для церковной истории, так как в Средние Века ею занимались до крайности слабо. Наиболее исторического значения имеют в Средние Века памятники канонические; папсие распоряжения (буллы), постановления и самые акты средневековых соборов – Лионского, Латеранского, Констанского, Базельского. Собрание их сделано Моисием. – Имеют историческое значение и так наз. Сборники западного канонического права; corpus juris canonici. Начало их положено в VI-VII в. Первое собрание принадлежит уже упомянутым Дионисию Малому и Исидору Севильскому . Затем известны Лже-Исидоровы Декреталии (IX в.), в которых, на ряду с полинными каноническими актами, много подложных. В XII в. монах Грациан составил Decretum Graciani. В XIII-XIV в. папа Григорий V издал 5 канонических книг (Libri ……), а затем ещё Liber sextus; папа Климент V составил Climentina. В XV-XIV вв. к ним присоединялись позднейшие канонические постановления, так наз. Extravagantia. Эти сборники и составляют corpus juris canonici на Западе. Так как там каноническое развитие было выдающейся стороной церковной жизни, то и изучение средневековых канонических памятников запада имеет большое значение для истории. Также имеют значения переписки пап с государями, разные дипломатические донесения римского двора и т. д. Это ценный, но ещё недостаточно разработанный материал. В Ватиканской библиотеке более 2000 рукописных кодексов подобного рода. Ими недавно воспользовался отчасти Pertz для своей германской истории и набрал подобных актов более, чем на 20 книг. |
| Клеопатра, мать убитого Антиоха VI, прижитого ею с Балисом, и жена Никатора, укрывшаяся с двумя детьми своими от сего последнего в Селевкию, написала письмо к деверю своему Антиоху VII Сидету, брату Никатора, чтобы он пришел спасти ее от Трифона, и предложила ему занять престол Сирийский и быть ее мужем. Антиох VII Сидет принял предложение Клеопатры, оставил город Сиду в Памфилии, где он жил и от коего получил прозвание Сидета и отправился в Сирию. Прежде чем овладеть престолом Сидет послал грамоту к Симону, в которой дозволил ему чеканить монету и признавал независимость Иудеи; но когда вступить в Сирию и начал одерживать верх над Трифоном, то потребовал дани за присоединенные к Иудее города. Симон отказал в уплате. Погнавшись потом за Трифоном, побежавшим из крепости, Сидет поручил Киндевею тревожить Иудею, но Киндевей был разбит и прогнан сыновьями Симона. Антиох VII Сидет, сын Дмитрия Сотера, заняв место Трифона, царствовал 9 лет (139–130=9 л.) Симон, как и его брат Ионафан, умер от измены. Во время пира он удушен с двумя своими сыновьями зятем Птоломеем, который надеялся, отдавши Иудею Сидету, сделаться ее правителем. Иоанн Гиркан I, т.е. разоритель врагов, сын Симона, принял верховную власть и сан первосвященника. Сидет вновь двинулся на Иудею, осадил Гиркана I в Иерусалиме, заставил заключить мир, по коему Гиркан I обязался платить дань Сирийцам за Яффу и другие города, присоединенные к Иудее. Сидет идет войною на Парфян, чтобы освободить из плена брата своего Дмитрия II Никатора; но в момент свобождения брата едва сам не попадается в плен и умерщвляет сам себя. Дмитрий II Никатор, сын Дмитрия I Сотера, освобожденный Сидетом из плена, царствует во второй раз 4 года (130–126=4 г.) Гиркан I не только перестал платить дань Сирийцам, но даже разорил Самарийский храм на горе Гаразине. Он же принудил Идумеев к обрезанию. Два года спустя, Дмитрий II, ненавидимый своим народом и войском, побежден Александром Зебиною, который выдавал себя за сына Сидетова и был выставлен теперь против Дмитрия II Египетским двором, не принят своею супругою Клеопатрою в Птолемаиде, и убит, по ее приказанию, в Тире из ревности к Родогоне, на которой он женился, бывши еще в плену у Парфян. |
| VI. Institutio имеет сложную структуру и состоит из: А. слов над хлебом: 1) указания на его приношение, 2) установительных слов Господа на Тайной вечере, 3) повторного указания на приношение хлеба; B. молитвы о собрании Церкви воедино, впервые встречающейся уже в IX главе «Дидахэ» ; С. слов над чашей: 1) указания на её приношение, 2) установительных слов Господа, 3) повторного указания на приношение чаши. Кроме анафоры Евхология Сарапиона и близкой к ней анафоры папируса из Дейр-Балайзах, молитва из «Дидахэ» о собрании Церкви воедино приводится ещё только в одной анафоре – в анафоре 25-й главы VII книги «Апостольских постановлений» . На основании общего сходства Institutio анафор VII книги «Апостольских постановлений» и Евхология Сарапиона ещё Л. Буйе предположил, что вторая восходит к первой ; Э. Маида пересмотрел точку зрения Буйе и предположил, что скорее обе анафоры восходят к одному «палеоанафоральному» источнику . В «Дидахэ» благодарения над хлебом и над чашей, в отличие от классических анафор IV в., образуют две разные молитвы; указание на то, что благодарение над чашей может быть отделено от благодарения над хлебом, содержится и в «Дидаскалии апостолов» (III в.) ; Э. Мадда и М. Джонсон считают поэтому, что необычная структура Institutio анафоры Евхология Сарапиона отражает первоначальную практику, когда молитвы над хлебом и над чашей ещё отделялись друг от друга . Следует отметить ещё две яркие особенности Institutio рассматриваемой анафоры: а) в Institutio четырежды повторяется указание на принесение Даров (как и в анафоре ап. Марка, глагол употреблён здесь в аористе); необычно то, что это указание повторяется несколько раз, и то, что оно помещено не в Praefatio (как в анафоре ап. Марка) и не в Anamnesis (как в той же анафоре ап. Марка и во многих других анафорах), а в Institutio; б) в Institutio Дары несколько раз названы словом «μοωμα» («подобие»), напоминающим такие термины раннехристианского богословия Евхаристии, как «νττυπος» или «figura». VII. В анафоре Евхология Сарапиона отсутствует Anamnesis как отельный раздел, содержащий воспоминание Господа по его заповеди ( Лк. 22:19 ; 1Кор. 11:26 ); параллель между Евхаристической и Крестной жертвами (ср. 1Кор. 11:26 ) проводится лишь в повторном указании на приношение хлеба в Institutio. |
| Манускрипт открывают 3 полностраничные композиции: Избрание ап. Матфия (Деян 1. 21-26), Богоматерь с Младенцем, Аммоний Александрийский и Евсевий. Далее на листах 3v - 12v изображения занимают поля таблиц канонов и располагаются в 3 регистра: сверху - персонажи из ВЗ (в первых 12 таблицах), в среднем регистре - евангельские сцены, в нижнем - растительные мотивы и животные. Затем еще 4 полностраничные миниатюры: Распятие, Вознесение, Христос с предстоящими и Пятидесятница. Один из наиболее полно сохранившихся ранних библейских манускриптов - сир. Библия (Parisin. syr. 341) кон. VI - нач. VII в. Для иллюстраций отведено место в колонках текста. Они расположены перед началом соответствующих книг ВЗ. Миниатюры этой рукописи выполнены в соответствии с античными художественными принципами: изображения представлены в беглой живописной манере, лики с по-восточному выразительными чертами написаны отдельными мазками, фигуры объемны и подвижны, хотя за одеждами реже угадываются очертания тела. Иов на гноище. Миниатюра из Сирийской Библии. Кон. VI - нач. VII в. (Parisin. syr. 341. Fol. 46r) Иов на гноище. Миниатюра из Сирийской Библии. Кон. VI - нач. VII в. (Parisin. syr. 341. Fol. 46r) Общее снижение художественной активности в Византии в эпоху иконоборчества (726-843) не способствовало созданию иллюстрированных рукописей. Неизвестно, был ли наложен запрет на украшение рукописей священными образами. Рукописи светского содержания по-прежнему продолжали украшать миниатюрами. В 753-754 гг. в К-поле был создан кодекс астрономических таблиц Птолемея (Vat. gr. 1291). Таблицы украшают изображения солнца, луны, знаков зодиака, ветров; их стиль и иконография восходят к классической традиции, но качество исполнения невысокое. В 80-90-х гг. VIII в. в Студийском мон-ре был изобретен минускул - более экономичный и быстрый тип письма. Все рукописи предшествующего периода и большинство иллюстрированных манускриптов IX в. написаны унциалом (или маюскулом). В IX-X вв. унциал применяли преимущественно для переписывания библейских, агиографических, гомилетических и литургических текстов; в XI в. он постепенно выходит из употребления и используется лишь для заголовков. На протяжении IX и части X в. формируются новые принципы книжной декорации. Помимо миниатюр в рукописях постепенно появляются орнаментальные инициалы и заставки, со временем приобретающие традиц., легко узнаваемый облик. Число иллюстраций сокращается; складываются иллюстративные циклы наиболее часто копируемых текстов (Четвероевангелия, Лекционария, Псалтири и др.). |
| Общие сведения наши по греческой палеографии указывают нам в древнейшую эпоху ее на юго-восточные провинции Византийской империи как на место наибольшего развития письменности и каллиграфии. Вековое существование александрийской библиотеки, богатство египетских епархий, сила местных традиций древней египетской культуры, – все это достаточно оправдывает гипотезу александрийской каллиграфии в период IV–VII в. Не естественно ли полагать, что и первые списки иллюстрованного местного автора Космы Индикоплова появились также в Александрии и что внешнее сходство (формат, тонкость пергамена) таких рукописей, как Синайского кодекса, Космы Ватиканской библиотеки, Библии Венской и Россанского кодекса, не случайное? Не лишнее заметить близкое родство с ватиканской рукописью Космы коптских фрагментов Библии VII века в Неаполитанском музее и арабских Посланий IX века в Имп. Публичной библиотеке. В монастырях Месопотамии исполнено сирийское Евангелие 586 г. писцом Рабулою. О древнейшем кодексе Евангелия VII века в Парижской библиотеке за 63 по его орнаментам можно также полагать, что оно происходит с Востока. Специально Византии, кажется, принадлежат в эту эпоху между иллюстрованными рукописями лишь подписной экземпляр Венского Диоскорида и некоторые рукописи подобного же характера из VIII–IX стол. Ни одна специальная дата или даже простое указание не свидетельствуют нам об участии малоазийских монастырей и духовных центров в развитии византийского искусства вообще и миниатюры в частности, но позволительно догадываться, что движение их шло с юго-востока на северо-запад Византийской империи издревле, направляясь к ее столице. В разгар иконоборческого движения мы встречаем в Константинополе и Салониках вполне сформировавшуюся уже школу иконописи. В это время восток Империи, дотоле страстно отстаивавший религиозное искусство в вековой борьбе антропоморфитов против оригенистов-атеев, 15 видел наступавшее разорение своей культуры и отдалялся по художественным принципам более и более от центра Империи. Правда, выходящее с Востока же декоративно-орнаментальное направление искусства имело громадное значение для самой Византии и Запада, но и его развитие принадлежит уже не Сирии и Малой Азии, но Константинополю и западным провинциям Империи. |
| В особом Monitum пред трактатом «adversus, Nestorianos» (A. Mai. Scriptor Veter. nova Collectio t. IX. p. XIII) читаем такое сообщение о Леонтии: «Леонтий, по родине Византиец, а по местожительству Иерусалимский, ибо монашествовал в лавре Св. Саввы близ города Иерусалима, свое дарование, которым он отличался, долго упражнял против несториан и евтихиан в исходе VI-ro века по Р. Хр.; в качестве свидетелей усердия его и трудов, остались некоторый его сочинения в сборнике Канизия, которые были собраны в библиотеку Галландия, т. 12» и т. д. 50 . Сопоставляя все эти заметки, послужившие базой для выше-указанных «ученых мужей» в их научных исследованиях о Леонтии, мы видим, что как будто они хотят говорит о разных личностях, но в деталях странным образом почти во всем совпадают. И тот, и другой Леонтий оказывается монахом, Византийским по рождению и месту первоначальной деятельности, и Иерусалимским по монашеской жизни в лавре Св. Саввы. Такое обстоятельство подало повод ученым историкам вообще различать двух Леонтиев: одного – оригениста и несторианина Иустиииановой эпохи, состоявшего монахом Новой лавры в Палестине и не оставившего после себя литературных трудов, а другого строго-ортодоксального монаха начала VII-ro века, жившего в той же лавре и оставившего после себя целый ряд полемических сочинений против еретиков. Такого взгляда по данному вопросу держится Манси 51 , при чем из новых ученых его взгляд разделяют Рюгамер 52 и Крумбахер 53 . Также и Юнглас 54 , хотя и не высказывает своего мнения с достаточною решительностью, но заметно склоняется к различению Леонтия – автора сочинений, жившего в VII-м веке, от Леонтия-оригениста, жившего в VI-м веке. Те основания, на которые опирается вся эта группа ученых исследователей Леонтия Византийского , сводятся к следующему положению. Первое из серии сочинений (по Migne) Леонтия Σχλια или «De sectis» могло быть написано не раньше как в конце VI-ro, или начале VII-ro века, ибо в нем упоминаются: 1) Евлогий 55 в качестве последнего александрийского патриарха, а он вступил на кафедру приблизительно в 579 – 580 году и умер в 607 году 56 , и 2) Иоанн Филопон 57 , которого Леонтий обличает в тритеизме, а он умер в 610 году 58 , следовательно его критик только после означенного года мог о нем писать в такой форме: « τ δγμα τν τριθεп τν, ο αρεσαρχος γγονεν δ Φιλπονος», или в такой: « ο τως ο ν κα Φιλπονος λεγεν " 59 . |
|
|
