| 162, изданные им, евхологии излагаются состав службы и различных последований восточной церкви за время с первой половины XI ст. по XVI в. Они знакомят с богослужебной практикой не только трех восточных патриархов Константинопольского, Александрийского, Иерусалимского, но и некоторых важнейших монастырей древней Византии. Представляя поразительное богатство литургического материала, они важны также и в том отношении, что содержат неизвестные до настоящего времени чины. Профессор А. А. Дмитриевский состоит действенным членом Церковно-Исторического и Археологического Общества при Киевской Духовной Академии, Богоявленского Братства для вспомоществования служащим в Академии и студентам её, Попечительства о благолепии семинарского храма и о бедных учениках Астраханской Духовной Семинарии, Русского Археологического Института в Константинополе, Киевского Исторического Общества Нестора Летописца , Историко-филологического Общества при Императорском Новороссийском университете, Петровского Общества исследователей Астраханского края и Константинопольского греческого исторического Общества, и почетным членом Смоленского Церковно-Археологического Комитета и Общества любителей просвещения на острове Патмос. Высокие достоинства научной деятельности проф. А. А. Дмитриевского обратили на себя внимание высшего ученого учреждения в России – Императорской Академии Наук, и в недавнее время она избрала его в свои члены-корреспонденты. Это – высокая честь, которой удостаиваются редкие мужи науки за особенно солидные специальные знания и за особенно выдающуюся научную деятельность. С удовольствием заносим об этом избрании на страницы «Астраханских Епархиальных Ведомостей», особенно в виду того, что Алексей Афанасьевич тесно связан с нашей Астраханью: здесь он родился, здесь он учился в духовном училище и в духовной семинарии, здесь же живут его близкие родственники. И наш благородный земляк – астраханец не только не порывает своих связей с родиной, но по возможности всячески старается поддерживать и закреплять их, что отчасти видно и из некоторых фактов приведённых нами выше в настоящей статье. Сердечно приветствуем глубокоуважаемого профессора Алексея Афанасьевича Дмитриевского с весьма лестным избранием его в члены-корреспонденты Императорской Академии Наук и от души желаем ему многих лет, крепости сил и полного успеха в его многотрудной и многоплодной деятельности на пользу Церкви Христовой и дорогого Отечества. Н. Л. Читать далее Источник: Новый член-корреспондент Академии наук, ординарный профессор Киевской духовной академии Алексей Афанасьевич Дмитриевский. - Астрахань : тип. В.Л. Егорова, 1904. - 10 с. |
| Н. А-ча, написанном им уже во время его профессуры в Петровской Земледельческой Академии и по характеру своему глубоконаучном. Мы разумеем статью его в „Чтениях в Обществе любителей духовного Просвещения» (1887, I: 26–70) – под заглавием: «О новом Евангелии графа Л. Толстого». В статье этой, дважды потом изданной отдельной брошюрой, автор с значительною тонкостью и неотразимостью разъясняет и доказывает всю безосновательность суждений Толстого о не подлинности наших Евангелий и несостоятельность с философски-исторической точки зрения выведенного графом учения. Статья эта единственная из всех библиологических статей о. Н. А-ча относится к новому завету и по своему критическому методу и своей апологетической задаче равно может считаться библиологической и богословской. Таким образом она может служить лучшим переходом к обозрению трудов почившего в области основного Богословия, которое он стал преподавать сначала в Земледельческой Академии, а потом и в университете. Статья эта, или лучше брошюра выдержала несколько изданий. Мы не можем с точностию сказать, каков был курс основного Богословия, читанный о. Н. А-чем в Земледельческой Академии; печатных изданий этого курса не было. Но из этого именно времени мы имеем две небольшие брошюры: «К вопросу о различии между душою человека и душою животных» (1–17 стр.) и „О конечной цели человеческой жизни» (1–47), в которых эти богословско-философские вопросы решаются вполне научно, хотя и общедоступно; судя по этому можем думать, что они представляют извлечения из его богословских чтений в академии. Что же касается профессорской деятельности о. Н. А-ча в Московском университете, из этого времени мы имеем «Краткие Записки по основному Богословию. (Для студентов Московского Университета в пособие при подготовке к экзаменам 1895 года). Составил прот. Николай Елеонский . Москва. 1895 г. Стр. XII, 278». В библиографической статье об этих записках, помещенной проф. А. И. Введенским в Богословском Вестнике за тот же 1895 г. (Авг. стр. 252–264), главным недостатком их указывается неполнота их состава: «в книге совсем опущен отдел о происхождении мира со всеми относящимися сюда важными вопросами... |
| Насколько важна была для героинь «родовитость» претендента на их руку, свидетельствует коллизия повести о чешском королевиче Василии Златовласом, отвергнутом французской королевной Полиместой только на том основании, что чешские короли были подвластны французским, и она тем самым вышла бы замуж за своего подданного, что, видимо, в ее обществе считалось недопустимым. «Чистота крови», как видно, блюлась даже в литературных произведениях. Хочу в этой связи обратить внимание на одно любопытное обстоятельство: в приключенческих повестях всего XVII b. не было ни одного героя – выходца из низших сословий. А демократическая проза изначально не интересовалась высшим светом. Стало быть, разные литературные жанры – демократические повести и приключенческие – типами своих героев (и темами, конечно) отражали общественную градацию и, можно сказать, четко были сориентированы на разные, вполне определенные социальные слои русского общества. В каждом из этих жанров отражались те законы, по которым жила соответствующая социальная среда. Дистанция между литературными героями двух жанров была такая же, как в жизни между людьми низкого и высокого происхождения. С этими двумя направлениями – «демократическим» в повестях и сатире и «аристократическим» в приключенческой повести – и подошла художественная проза к концу XVII b., к Петровскому времени. Петровское время – это эпоха социальных и экономических преобразований, в результате которых Россия превратилась в могущественную европейскую державу. Это переоценка ценности человека, когда отношение к нему строилось не на основе происхождения, а в соответствии с его способностями, с его стараниями на службе отечеству. Это, наконец, развитие естествознания, прикладных наук, эволюция сознания, которая привела к формированию научного мировоззрения. Под воздействием этих преобразований значительные изменения претерпел и жанр приключенческой повести. В авантюрной повести, с ее занимательным сюжетом, любовной интригой, появляется новый герой – обобщенный образ человека Петровского времени, совершенно не похожий на ее героев XVII b. – царевичей и королевичей. Это молодой незнатный и небогатый дворянин, взбирающийся, однако, благодаря своему уму, активности, образованности, на высшие ступени иерархической лестницы. Таковы персонажи повестей первой трети XVIII b. – обедневший дворянин российский матрос Василий, российский кавалер Александр, безымянный шляхетский сын. |
| Протестантизм, отвергший пресуществление в таинстве Евхаристии, тем самым подорвал этот нерв истинно органической церковной жизни, и в протестантстве прекратилась церковная жизнь в собственном смысле этого слова и началась просто жизнь общественная, предоставленная всем условиям обычной жизни. Как проницательный богослов, Пальмер понимал важность этого вопроса в предпринятом им деле, и потому понятна та настойчивость, с какой он возвращался при каждом удобном случае к точному уяснению воззрений русской богословской мысли на этот предмет. И, надо сказать, представители русской богословской мысли постоянно оказывали при этом прочную обоснованность убеждения и, несмотря на все уверения Пальмера, твердо стояли на почве учения о пресуществлении, к немалому смущению англиканского богослова, который при таком отношении к его воззрению терял всякую надежду на возможность быть допущенным к общению в таинствах русской Церкви. Когда, в заключение своей беседы с Кутневичем, Пальмер еще раз выразил желание, чтобы его допустили к общению в таинствах на правах православного христианина, то протоиерей просто заметил ему: Таким образом, при первой встрече с профессиональным представителем русской богословской мысли Пальмер потерпел поражение, и его расплывчатая идея о теоретически созданной кафоличности должна была отступить перед фактом живого, практического церковного самосознания. Впрочем, богословская мысль в России никогда не ограничивалась одним каким-либо строго обозначенным направлением, которое бы исключало всякую возможность разности воззрения. Напротив, в ней всегда существовало, по крайней мере со времени встречи ее с западной богословской мыслью, два главных направления, – два, так сказать, русла в ее течении, – первичными выразителями которых являются типические представители богословской мысли петровского времени. Выходя из одного и того же источника, самобытного русского церковного самосознания, эти два течения, под влиянием особенных условий нашей культурной жизни, направляются против двух противоположных систем западной церковности – римского католицизма и протестантства, отчего каждое из этих течений получает особый своеобразный колорит. |
| В 1839-м году была издана «Книга Правил», взамен Кормчей, – включены в нее были только церковные законы, гражданские постановления опущены. Пратасов нашел несвоевременным издавать «полное собрание» церковных законов, как то было сделано в отношении законов государственных при Сперанском, – в виду, как сам он то мотивировал, «неблаговидности» слишком многих постановлений Петровского времени и всего предыдущего века, огласка которых теперь вряд ли вполне удобна и скорее может соблазнить. Уже приготовленное проф. А. Куницыным «Полное собрание духовных узаконений в России со времени учреждения Святейшего Синода» было поэтому оставлено в рукописи без движения, как не оказался пригодным и обширный канонический свод Августина Сахарова, епископа Оренбургского. Даже и «Духовный Регламент» не был переиздан в это время всяческих переизданий и кодификаций. Был заново составлен «Устав духовных консисторий», и введен во временное употребление все в том же 1838-м году, а в окончательном тексте утвержден и распубликован уже в 1841-м... В замыслах Пратасова два задания тесно сочетались: польза и порядок, дисциплина, – профессиональная годность и строгая определенность всего порядка писанными правилами или законом. Монашества Пратасов не любил, что, впрочем, и логично с государственной точки зрения, – он предпочитал бы воспитывать «духовное юношество» в более практическом и светском направлении. Мундир ему нравился больше рясы, во всяком случае. Об этом очень интересно рассказывает в своих воспоминаниях Ростиславов (срв. в особенности главу: «О преобразовании Петербургской Духовной Академии преимущественно по образцам, заимствованным из батальона военных кантонистов»)... Только в 1840-м году, наконец, новые учебные планы для семинарий были разработаны и утверждены. С осени того же года они были введены в округах Московском и Казанском. При всем своем упорстве и настойчивости, Пратасов слишком во многом принужден был уступить, должен был довольствоваться компромиссом. Новые предметы в семинарскую программу были включены, чего он так добивался, – «общенародный лечебник» и сельское хозяйство. Но общий характер преподавания был оставлен без перемен. Только русский язык преподавания был узаконен для всех предметов, а латинский поэтому выделен в особую дисциплину. Новые языки и еврейский были оставлены только для желающих, по выбору. В преподавании философии было предложено ограничиваться психологией и логикой, не включая прочих отделов метафизики. «Общенародным» от этих перемен преподавание не стало, во всяком случае. Но была утрачена та сосредоточенность и стройность курсов, которые так выгодно отличали школьные уставы Александровского времени. Интересным нововведением был «класс приготовительный для священства», для уже окончивших, с более практической программой, куда введено было и посещение градских больниц в целях знакомства с простыми средствами врачевания... |
| … Александровскою… — см. примеч. 15 к Главе первой. г … государыня своею рукой писала к нему, чтоб он отправился против возмутителя. — «Именной указ ген -м Кару 14 октября» гласил: «Взять в свою команду все войска, там находящиеся, да 300 чел , отправленных), при генерале Фреймане, да из Новгорода гренадерскую роту, да башкирцов, и поселенных в Казанской губернии. [Из Воен Колл . Ему же знать дают, что сверх того 300 чел. из Томско полку и одна пушка]. Вятскому полковнику Миллеру 2 пушки. Отправить роту (14 окт ) в Москву, оттуда в Казань» (Пушкин, т. 92, с. 619; см. также с. 623 — об указе Кару от 23 октября). … без спроса уехал. — А. С. Пушкин в примечаниях к «Истории Пугачева» писал: «Кар был употреблен в делах, требовавших твердости и даже жестокости (что еще не предполагает храбрости, и Кар это доказал). Разбитый двумя каторжниками, он бежал под предлогом лихорадки, лома в костях, фистулы и горячки. Приехав в Москву, он хотел явиться с оправданиями к князю Волхонскому, который его не принял. Кар приехал в Благородное собрание, но его появление произвело такой шум и такие крики, что он принужден был поспешно удалиться Сей человек, пожертвовавший честью для своей безопасности, нашел, однако ж, смерть насильственную: он был убит своими крестьянами, выведенными из терпения его жестокостию» (Пушкин, т. 9i, с. 372). … отставлен с полным мундиром… — Мундир, т. е. форменная одежда гражданских чинов, означала место служения, а также степень, звания и должности (причем различались формы парадная, праздничная, обыкновенная, будничная, особая дорожная и летняя). Формула «отставление от службы» (в отличие от отставки) означала наказание, назначаемое и офицерам и гражданским чиновникам военного ведомства за преступления и проступки по службе. …с государыней… — Речь идет о Марии Федоровне (см. о ней примеч. 54 к Главе первой). … в новом Петровском дворце… — Петровский «подъездной» дворец-замок в готическом стиле был построен по повелению Екатерины II b 1775–1776 гг. архитектором М. Ф. Казаковым на Петровском тракте в ознаменование заключения мира с Турцией (ныне — Ленинградский проспект). |
| Петровское. Церковь Илии Пророка (каменная). Ильинская церковь Добавить фотографии Карта и ближайшие объекты Добавить статью Ильинская церковь в селе Петровское, бывшей вотчине Беклемишевых, построена в 1812 г. тщанием майорши А.И.Даудовой. Возведение храма совпало с наполеоновским нашествием, поэтому, вероятно, престолы храма освящены в память заступников земли Российской: святого пророка Божия Илии (главный), святого благоверного князя Александра Невского и в честь Казанской иконы Божией Матери. Здание сложено из кирпича с белокаменной отделкой в стиле классицизма. Церковь была закрыта в 1930-е гг. Последний настоятель - священник Геннадий Лебедев - расстрелян в 1937 г. на полигоне Бутово. Храм возвращен верующим в 1998 г. и в настоящее время находится в стадии восстановления. Приделы храма: Казанской иконы Божией Матери, Благоверного князя Александра Невского. http://www.vosvera.ru Церковь Ильинская, служившая усадебным храмом, выстроена в 1812 году в формах зрелого классицизма. Кирпичное оштукатуренное здание с деталями из белого камня состоит из четверика храма, увенчанного купольной ротондой, трапезной и колокольни в два яруса. Четверик обработан портиками, трапезная и алтарь - креповками и филёнками. Удачно найденные соотношения масс, деталей убранства и тонкое моделирование форм позволяют считать храм значительным призведением классицизма. От усадьбы сохранились остатки парка с террасными прудами. Источник: Подъяпольская Е.Н. " Памятники архитектуры Московской области " . 1975 Первое упоминание о сельце Петровское содержится под 1472 годом в духовной грамоте князя Юрия Васильевича, князя Дмитровского, где сказано: " ... А к великому Вознесению даю по своей бабе великой княгине Софии и по себе свое село Петровское со всем тем, как было при моей бабе великой княгине, и с хлебом, что в земли, опричь стоячего хлеба, и з животиною; а что серебра в том селе на людех, и по того серебра половину великому Вознесению, а другая половина тем христианом, на коих серебро... " Исходя из этого, можно сделать вывод, что село Петровское существовало уже в середине XV века и было приобретено бабушкой князя Юрия - княгиней Софьей Витовтовной, которая скончалась в 1453 году. До этого, вероятно, его владельцем был боярин Пётр Константинович Добрынский, по имени которого село и получило своё название. В старину через Петровское проходила одна из больших дорог, соединявшая Москву и Коломну. К северо-западу от села в урочище Станки находилась ямская станция, на которой ямщики меняли лошадей. В середине XVI века село Петровское Песоченского стана находилось в вотчине за Фёдором Григорьевичем Беклемишевым. Позднее, к 1577-1578 гг., владелицей имения стала его дочь Анна, которая вышла замуж за рязанского дворянина Михаила Назарьевича Глебова. |
|
|
