| В 1538 году теперь уже казанские татары прошлись огненным смерчем по Вологодской земле. В пустынь преподобного Арсения Комельского, затерявшуюся в дремучих лесах, собрались жители села Шилегодского. Все они были страшно напуганы и опасались, что татары доберутся и до этих мест. Но святой все время молился, чтобы Господь и Пресвятая Богородица сохранили «род христианский от нашествия безбожных агарян». И татары обошли стороной монастырь преподобного. Первое время, когда обители только начинали строиться, милостыня благочестивых мирян (купцов, бояр и простых крестьян) спасала иноков от крайнего голода. Но проходило время, и окрепшие, разбогатевшие обители начинали отдавать сторицей эти долги. В голодные годы крупные монастыри кормили из своих житниц сотни людей, помогали встать на ноги разоренным крестьянским хозяйствам, давали ссуды зерном, чтобы засеять поля. Известно, что преподобный Дионисий Глушицкий кормил нуждающихся хлебом, когда случился голод в той стороне, где стоял его монастырь. Страшный голод разразился на северо–западе Руси в 1569–1570 годах. Вслед за голодом началась чума, занесенная с Запада, возможно, тиф (Дмитриева. С. 38; Васильев, Сегал. История эпидемий. С. 43). В 1580–е годы население России резко сократилось. В Новгородской земле процент запустения пашни превышал 90%, а в некоторых районах доходил до 99,5%. Голод и эпидемии захватили и Белозерье. Но всетаки запустение, по наблюдениям исследователей, здесь было не таким тотальным, как в Новгородской земле; возможно потому, что крестьян поддержал Кирилло–Белозерский монастырь. «Только крестьяне околомонастырья за 1580–1590–е годы получили на посев 674 четверти (более 25 тысяч пудов) ржи и овса» (Дмитриева. С. 39). Голод 1601–1603 годов современники назвали «великим». В Житии преподобных Адриана и Ферапонта Монзенских рассказывается, что преподобный Ферапонт предсказал его задолго до начала. Через пять лет после кончины святого тогдашний игумен Монзенского монастыря – преподобный Адриан увидел его во сне. |
| В расходных книгах П. О. м. за 1568-1569 гг. содержатся сведения о выплате денег за написание икон в Вологде Харитону Исакову (Харе Иконнику) и Иоасафу Иконнику. Мн. изделия художественных промыслов и иконы исполняли в обители монастырские служители, вотчинные крестьяне и сами насельники. П. О. м. являлся «значительным центром художественной культуры на Русском Севере… Описи монастырского имущества XVII в. дают основание для вывода, что храмы и ризницы монастыря были подлинными сокровищницами русского искусства, где хранились уникальные произведения живописи, мелкой пластики, ювелирного и декоративно-прикладного искусства», в т. ч. деревянные и каменные резные иконы, «таблетки» - иконы на проклеенных холстах (21 изображение владычных праздников и святых), серебряные и костяные панагии, драгоценные оклады, «тощие свечи», набойчатые пелены ( Рыбаков. 1995). В П. О. м. подвизались: прп. Лонгин Коряжемский (на его гробнице лежала икона Животворящего Креста Господня из обители), прп. Адриан Монзенский и его духовный друг старец Пафнутий (с 1605 митрополит Сарский и Подонский). Игум. Исидор в 1589 г. подписался под соборным деянием об учреждении Патриаршества. XVII-XVIII вв. В период Смутного времени , 1 мая 1614 г., со стороны р. Шексны, вол. Череповесь и Белозерского у. на территорию Вологодской епархии напали «воры казаки и черкасы», опустошившие в т. ч. П. О. м. Троицкий собор. 1505–1516 гг., 1-я четв. XVII в. Фотография. Нач. ХХ в. Троицкий собор. 1505–1516 гг., 1-я четв. XVII в. Фотография. Нач. ХХ в. В 1605-1610 гг. Троицкий собор, а в 1625 г. ц. прп. Павла были капитально перестроены. У сев.-вост. угла собора был устроен придельный храм в честь Рождества св. Иоанна Предтечи на 2/3 высоты собора и во всю длину его фасада. По описанию В. В. Седова, «композиция этого придельного храмика состояла из небольшого четверика... глухого, но довольно стройного восьмерика и, наконец, стройного и высокого восьмигранного шатра, завершенного восьмигранным барабаном с главкой... Четверик придела по краям северного фасада обработан лопатками... |
| Во всем этом житие не указывает участия церковной власти, и только в 1547 г. московский церковный собор утвердил местное празднование Прокопию 8 июля. В 1539 г. Даниил переяславский, хлопоча об открытии мощей кн. Андрея смоленского, «его же никтоже помняше», представил царю и митрополиту древний образ его и стихиры с каноном из старых книг, свидетельствуя при этом, что он, Даниил, «не пред многими леты своима очима виде память ему сотворяему во храме, в нем же мощи его почиваху, и службу ему соверша ему, и стихеры и канон имени его певаемы; ныне же не вем, чесо ради таков свят муж ни от когоже поминаем». Между тем ни митрополит Иоасаф, как заявили присланные в Переяславль духовные следователи, и никто из высшей иерархии ничего не знал об этом святом. Почитатели памяти Иосифа Заоникиевского из братии и мирян три раза строили часовню над его гробом, и три раза ее ломали и метали «в грязь» по распоряжению властей, в чем участвовали и некоторые из братии, мешая вместе с тем записывать чудеса от гроба пустынника и служить по нем панихиды. Житие монзенских чудотворцев рассказывает, что строитель Адриан напрасно сопротивлялся требованиям окрестного населения петь Ферапонту молебны вместо панихид и после литовского нашествия принужден был уступить, когда совершилось новое исцеление от гроба пустынника. Обыкновенно чудеса, в которых выражалась местная народная вера к святому, давали делу церковное движение. Почином монастырской братии или мирян составлялась опись или «явленный список» этих чудес, который посылали на рассмотрение церковных властей. Когда следователи спросили Даниила, на каком основании он открыл мощи кн. Андрея, он указал на чудеса, совершившиеся при обретении. Дальнейший ход видоизменялся сообразно с литературными средствами братии или другими случайными обстоятельствами. Если братия имела готового грамотея, она вместе с чудесами представляла церковному собору на рассмотрение житие и службу. Чудеса Корнилия Комельского подали повод игумену монастыря в 1589 г. |
| Вразумленный Вавила тотчас же пошел в монастырь. Он дал строителю преподобному Адриану денег и соли и просил его отпеть молебен. Потом рассказал о происшествии и дал обет заходить в монастырь, молиться и давать милостыню каждый раз, когда придется ему проезжать мимо. Один инок монастыря, наблюдавший все происшествие с берега, и один из хозяев удостоверили прп. Адриана в этом чуде угодника Божия святого Ферапонта. Вскоре после своей смерти преподобный явился Адриану и сказал: «Скоро великий голод будет в Русской земле; храни хлеб. В то время увеличатся земли у монастыря и монастырские деревни построятся там, где теперь владеют дети боярские. Тогда многие пропитаются от твоих житниц, и они не оскудеют». Сказав это, святой стал невидим. Преподобный вторично подтвердил свое предсказание, явившись слепому старцу Феодосию, иноку Благовещенской обители, когда тот молол муку ручным жерновом (монастырь был так беден, что не имел средств устроить мельницу), и сказал: «Скоро настанет великий голод по всей земле Русской, но ты до этого не доживешь. Тайно с настойчивостью скажи Адриану, чтобы берег он хлеб свой, потому что многие будут питаться от монастыря сего. И распространятся земли монастыря, леса его, и будут деревни». Действительно, по пророчеству прп. Ферапонта, в 1601 году настал страшный голод, продолжавшийся три года. Цены на хлеб подорожали и множество людей умирало от голода. В Москве, куда голодный народ стекался в надежде найти кусок хлеба на работах, начатых царем Борисом Годуновым, померло тогда 500 тыс. человек. Монзенский монастырь в это тяжелое время отпускал свой хлеб всем нуждающимся, и житницы монастыря, как и предсказывал преподобный, не оскудевали. Вся окрестность питалась монастырским хлебом, и пустоши обители заметно заселялись. Через 20 лет после кончины преподобного (то есть в 1617–1618 гг.) его святые мощи, почивавшие под помостом в приделе Николая Чудотворца, были обретены. Когда прп. Адриан, собравшееся духовенство и иноки пришли к месту погребения преподобного Ферапонта, его гроб оказался стоящим на поверхности земли, над тем местом, где он был зарыт. Все недоумевали, не знали, что делать, и, покрыв гроб покровом, удалились. Когда в тот же день вечером снова пришли ко гробу угодника Божия, то увидели, что он опустился в землю, наверху остался только покров. Начали копать около гроба и дорылись до него. Сдвинув гробовую крышку, присутствующие увидели нетленными и мощи подвижника, и даже ризы, покрывавшие их. Из гроба распространилось великое благоухание. Но поднять гроба собравшиеся были не в состоянии и потому, обложив его новыми досками, снова закопали в том же месте. Декабрь 13 Аркадий Вяземский Новоторжский, преподобный — преставление |
| Все присягнули с усердием вдовствующей царице Ирине, но скоро узнали, что вместе с нею вдовствует и трон Мономахов, что венец и скипетр лежат на нем праздно, что Россия, не имея царя, не имеет и царицы: Ирина приняла пострижение иноческое в Новодевичьем монастыре с именем Александры. Из всех областных городов созваны люди выборные на Великий Собор и наконец 17 февраля 1598 года, правитель Борис Годунов единогласно избран и возведен па престол царский. Окончим словами нашего незабвенного историографа: «Что по-видимому могло быть торжественнее, единодушнее, законнее сего наречения? И что благоразумнее? Переменилось только имя царя: власть державная оставалась в руках того, кто уже давно имел оную и властвовал счастливо для целости государства, для внутреннего устройства, для внешней чести и безопасности России. Так казалось; но сей, человеческой мудростью наделенный, правитель достиг престола злодейством.... Казнь небесная угрожала царю преступнику и царству несчастному». 118 Глава V Состояние Церкви Киевской митрополии в XVI веке. – Церковная уния. – Состояние Церкви Московской митрополии. – Упадок иноческой жизни. – Угодники Божии: преподобные Никандр Псковский, Адриан и Ферапонт Монзенские; юродивые: Симон Юрьевецкий и Иоанн Московский. Когда на престоле Московского государства прекратился державный род св. равноапостольного Владимира в лице царя Феодора, и нашему отечеству готовились тяжкие, продолжительные испытания, в первопрестольной и Боголюбовой Москве существовала уже крепкая опора для православных сынов ее, поставленная Промыслом Божиим не задолго до пресечения царственной династии: мы говорим о возвышении первосвятительской кафедры, которое придало ей новый блеск, новое освящение в глазах народа. Первые патриархи Московские, вынося на старческих раменах своих бремя власти, не только церковной, но и государственной, явили себя истинными отцами Церкви и отечества. 119 Не такова была судьба православной Церкви в западной Руси, под скипетром королей иноплеменных и иноверных, под высшим управлением патриархов Цареградских, отдаленных по месту жительства и чуждых по языку, при архипастырях слабых и не редко увлекаемых честолюбием. Мы говорили в своем месте о первых стеснениях православной веры при Ягайле, вскоре по соединении Литвы с Польшей. 120 Хотя общих гонений и не было, но самое разделение Русской Церкви на две митрополии не могло не вредить чистой вере, 121 и пролагало путь к унии. |
| Высокие примеры благочестия, патриотизма и христианских добродетелей не оскудевали и в последующее время. Благотворное влияние святой веры выражалось многими добрыми явлениями и в обыденной жизни обыкновенных, рядовых русских людей, служа более или менее сильной сдержкой для страстей и грубых инстинктов и сообщая довольно суровому строю этой жизни хотя несколько более мягкие черты некоторого патриархального добродушия. Одной, например, из самых распространенных добродетелей того времени было милосердие к нищим, убогим и страждущим в тюрьмах; подача милостыни и посещение тюрем в некоторые священные времена христианского года считались обязательными для всех достаточных людей, не исключая и царя с царицей, и хоть в эти времена напоминали сильным и богатым людям о чувствах христианской любви к людям слабым и убогим. Высшей формой благочестия по-прежнему была жизнь монашеская; в XVII веке появилось до 220 новых обителей. Много было в них монахов недостойных, вызывавших против себя сильные обличения со стороны и духовной и светской власти, но не оскудевала Русская церковь и истинными подвижниками, которых по кончине их доселе чтит в лике своих святых. Таковы: Василий Мангазейский († 1600), Галактион и Иосиф Вологодские († 1612), Иринарх Ростовский († 1619), Адриан Монзенский († 1619), Прокопий Вятский юродивый († 1627), Иринарх Соловецкий († 1628), Дионисий Троицкий († 1633), Никодим Кожеезерский († 1640), Елеазар Анзерский († 1656), Максим и Андрей Тотемские, Макарий Коневский († 1678) и многие другие. Не упоминаем уже о высоких иноческих добродетелях многих русских святителей. Но высшая степень развития всего этого исключительно религиозного уклада русской жизни была вместе с тем и началом его разложения. В нем недоставало образования, которое сообщало бы ему должную сознательность, разумность и внутреннюю силу, и без которого сама религия превращалась среди него в одну слепую приверженность к формам, обрядам. Уклад этот мог безопасно держаться в стране замкнутой, не тревожимой ни внешними влияниями, ни сравнением своего с чужим, ни возникавшими отсюда беспокойными вопросами и критикой; но Россия стала терять свой замкнутый характер еще в XVI веке, а с XVII века подверглась непрерывному напору внешних влияний и с востока – из Греции, и с запада – от Польши и немцев. |
| Действительно Вологда была разорена ими; сам Галактион подвергся истязаниям и чрез три дня мученически скончался. Иринарх ростовский († 1616 г.), урожденец ростовской области, постриженник ростовской Борисоглебской обители; он начал подвиги тем, что ходил босой и в рубище; братии и монастырским властям это не понравилось, и он удалился в Авраамиев монастырь, где уединился в келье отшельника Лазаря, наложил на себя тяжелые вериги на плечи и оковы на ноги; чрез три года он возвратился в Борисоглебский монастырь и здесь безвыходно затворился в келлье, приковав себя к стулу; так подвизался 38 лет и сподобился дара прозрения. Иоанн псковский († 1616 г.), 22 года подвизался в городской стене, как в пустыне, в молчании великом; пищу его составляла только рыба. Адриан монзенский († 1619 г.), урожденец Костромы, рано почувствовавший влечение к иноческой жизни и основавший Благовещенский монастырь на р. Монзе (в Костромской губ.) Вассиан Тиксенский († 1624), подвизавшийся при храме Св. Николая (верстах в 50 от Тотьмы, Вологодской губ.) затворником в келлье. Он наложил на себя вериги и железную шапку, никого не принимал в келлью и питался подаянием чрез оконце; сам выходил из келльи только в храм к церковным службам. Иринарх, соловецкий игумен († 1628), кроткий и снисходительный к другим, но строгий к себе; он много ревновал о доброй иноческой жизни. Преп. Дионисий троицкий († 1633), известный своим патриотизмом, заботою о бедных, нуждавшихся в приюте и помощи, и участим в книжном исправлении. Диодор юрегорский († 1633), постриженник Соловецкаго монастыря, подвизавшийся отшельнически сначала на одном из пустынных соловецких островов, потом в глухом лесу на р. Онеге и наконец на Юрьевой горе (в 25 верст. от гор. Олонца), где и устроил обитель. Никодим кожеезерский († 1639) из ростовской области, бывший кузнец, постригся в Московском Чудовом монастыре, но из любви к уединенному отшельничеству удалился на глухой остров озера Кожи, где недалеко от кожеезерской обители подвизался в уединенной хижине среди болот; слава о нем дошла до Москвы и патр. |
| Если не было чудотворного образа, такой святыней становился основатель или позднейший подвижник, оставивший по себе благоговейное воспоминание в монастыре и окрестных жителях. Любопытны в этом отношении известия в житии юродивого устюжского Прокопия. В 1458 году пришедший с Москвы «нищий человек» Иоанн, собрав рассказы устюжан о Прокопии, заказал написать образ его и построил над могилой блаженного «часовню малу», где поставил образ на поклонение приходящим, то есть самовольно установил чествование святого, еще не признанного Церковью. Соборным иереям и диаконам «вниде в сердца лукавый помысл», не захотели они творить памяти блаженному, прогнали Иоанна, разорили и разметали его часовню и унесли образ Прокопия. Но в 1471 году устюжские ратные люди, воротившись из похода в Нижний, по обету построили над могилой Прокопия церковь во имя его, сделали гробницу, на которой поставили образ блаженного, «и от того времени начата праздновати честно и торжественно праздник блаженнаго Прокопия месяца иулия в 8-й день». Во всем этом житие не укалывает участия церковной власти, и только в 1547 году Московский церковный собор утвердил местное празднование Прокопию 8 июля. В 1539 году Даниил Переяславский, хлопоча об открытии мощей кн. Андрея Смоленского, «его же никтоже помняше», представил царю и митрополиту древний образ его и стихиры с каноном из старых книг, свидетельствуя при этом, что он, Даниил, «не пред многими леты своима очима виде память ему сотворяему во храме, в нем же мощи его почиваху, и службу ему совершаему, и стихеры и канон имени его певаемы; ныне же не вем, чесо ради такоз свят муж ни от когоже поминаем». Между тем ни митрополит Иоасаф, как заявили присланные в По реяславль духовные следователи, и никто из высшей иерархии ничего не знал об этом святом. Почитатели памяти Иосифа Заоникиевского из братии и мирян три раза строили часовню над его гробом, и три раза ее ломали и метали «в грязь» по распоряжению властей, в чем участвовали и некоторые из братии, мешая вместе с тем записывать чудеса от гроба пустынника и служить по нем панихиды. Житие монзенских чудотворцев рассказывает, что строитель Адриан напрасно сопротивлялся требованиям окрестного населения петь Ферапонту молебны вместо панихид и после литовского нашествия принужден был уступить, когда совершилось новое исцеление от гроба пустынника. |
| Житие Адриана и Фераионта Монзенских принадлежит к числу любопытнейших источников для истории древнерусской колонизации, но испорчено противоречиями в хронологическом счете, какой ведет оно описываемым событиям. По недостатку известий едва ли возможно вполне разъяснить эти противоречия. Биограф приводит известие, что Ферапонт преставился в 1585 году, прожив в Монзенском монастыре 2 1 / 2 года 502 . Но но счету самого автора голод 1601 года был 13 лет спустя по смерти Ферапонта; точно так же по его счету Адриан скончался в 1619-м, чрез 30 лет по смерти Ферапонта; притом Монзенский монастырь основался не раньше 1595-го, когда собрат Адриана Пафнутий, сбиравшийся идти с ним на Монзу, сделался Чудовским архимандритом; наконец, по ходу рассказа в житии, Ферапонт был еще жив во время ссоры монзенской братии с игуменом Павлова Обнорского монастыря Иоилем, который занимал это место в 1597–1605 годах 503 . Биограф говорит, что кончил житие чрез 39 лет по смерти Ферапонта. Но оно написано много лет спустя по приходе автора в обитель, когда он стал уже строителем монастыря и иеромонахом; я он сам говорит, что пришел в монастырь в 1626-м. По-видимому, Ферапонт умер в 1598–1599 годах и хронологические заметки биографа не все точны; надежнее его указания на упоминаемые им лица. Написав биографию, он нослал в Прилуцкий Димитриев монастырь попросить у игумена Антония для поверки своего труда записок его о Монзенском монастыре, но узнал, что Антония уже нет на свете; следовательно, житие написано около 1644 года, когда умер Антоний 504 . Эти хронологические неточности отчасти объясняются источниками биографа. Поступив послушником в келью второго игумена Монзенского Григория, он прочитал у него «краткое писание» о начале монастыря. Потом в Прилуцком монастыре иг. Антоний, бывший духовником Адриана, дал ему писание, в котором «многа написана быша» о Монзенском монастыре и о Ферапонте. Биограф читал долго это писание, но не снял с него копии, а впоследствии оно утонуло на Двине вместе с другими вещами Антония. Было и другое писание о жизни и чудесах Ферапонта, составленное первым Монзенским игуменом, также Антонием по имени, перешедшим потом в Воскресенский Солигалтрот монастырь; но когда биограф явился к нему попросить этих записок, их автор с сердечным сокрушением объявил ему, что они сгорели вместе с его книгами в Солихаличе, Таким образом, биограф дополнял сообщенное Григорием краткое писание лишь изустными рассказами современников Ферапонта и тем, что удержалось в его памяти из записок Адрианова духовника Из последних чудес в житии видно, что автор стал потом игуменом монастыря; но по недостатку известий нет возможности угадать имя этого третьего Монзенского игумена. Интерес биографии увеличивается простотою изложения и состава, которая сообщает ей характер перноначальных необработанных записок. |
| Известно, что в той или иной мере созданию и распространению Ж. л. способствовали патриархи Филарет , Иосиф , Никон, Адриан . Всячески поддерживали создание житий и сказаний о святынях епархиальные архиереи: в их числе - Маркелл , архиеп. Вологодский, Иона (Баранов) , архиеп. Вятский, Макарий, Киприан и Корнилий, митрополиты Новгородские и Великолуцкие, Лаврентий, митр. Казанский, Иона (Сысоевич) , митр. Ростовский, Серапион, архиеп. Суздальский и Тарусский, в нач. XVIII в.- Варнава, архиеп. Холмогорский и Важский. В создании житийных памятников участвовали архиереи ( Александр , еп. Вятский и Великопермский, Симеон, архиеп. Сибирский и Тобольский, и Игнатий (Римский-Корсаков), митр. Сибирский и Тобольский), а также игумены мон-рей, напр. Викентий, архим. Троице-Сергиева мон-ря, Иосиф, архим. Троицкого Данилова мон-ря, и Феодосий, игум. Антониева Сийского мон-ря. В этих благоприятных условиях возникали региональные Соборы святых и своды агиографических памятников - примером может служить созданный к кон. XVII в. на основе произведений кон. XV-XVII в. Соловецкий патерик, сохранившийся во множестве списков. В целом XVII век - эпоха расцвета региональной агиографии. В XVII - нач. XVIII в. были созданы жития мн. основателей мон-рей Сев. и Центр. России, живших в XV-XVII вв.: Жития преподобных Адриана и Ферапонта Монзенских, Антония Леохновского, Варнавы Ветлужского, Диодора (Дамиана) Юрьегорского, Илариона Суздальского, Иннокентия Комельского, Иова Ущельского, Иродиона Илоезерского, Кассиана Угличского, Корнилия Палеостровского, Мартирия Зеленецкого, Никандра Псковского, Никодима Кожеезерского, Паисия Галичского, Серапиона Кожеезерского, Сильвестра Обнорского, Симона Воломского, Трифона Вятского, Феодосия Тотемского, временами являющиеся более или менее искусными компиляциями, иногда подробными и литературно обработанными повествованиями, а в нек-рых случаях, по замечанию Ключевского, представляющие собой «необработанную записку без литературных притязаний» ( Ключевский. |
|
|
