| Тропарь, глас 4: Яко пленных свободитель, и нищих защититель, немощствующих врачь, царей поборниче, победоносче великомучениче Георгие, моли Христа Бога, спастися душам нашым. Ин тропарь, глас тойже: Подвигом добрым подвизался еси страстотерпче Христов верою, и мучителей обличил еси нечестие, жертва же благоприятна Богу принеслся еси: темже и венец приял еси победы, и молитвами святе твоими, всем подаеши прегрешений прощение. Кондак, глас 4: Возделан от Бога показался еси благочестия делатель честнейший, добродетелей рукояти собрав себе: сеяв бо в слезах, веселием жнеши. Страдальчествовав же кровию, Христа приял еси, и молитвами святе твоими всем подаеши прегрешений прощение. Император Диоклитиан, ярый гонитель христианства, царствовал с 284 г. по 305 г. Аполлон — один из наиболее почитаемых греко-римских языческих богов. Аполлон считался богом солнца и умственного просвещения, а также охранителем общественного благополучия и предсказателем будущего. Во всех затруднительных случаях жизни языческие императоры имели обычай обращаться за советом к жрецам — служителям идолов, которые будто бы открывали им волю богов. Особенно развит был этот обычай в древней Греции. Здесь между прочим славился дельфийский оракул (прорицалище), где имелись специальные женщины — предсказательницы (пифии). На треножники садились языческие жрецы, когда вопрошали своих богов. Никомидия — большой в древности малоазийский город, находившийся в северо-восточном углу залива, образуемого Мраморным морем. Свое название этот город получил от имени своего основателя, вифинского царя Никомеда 1-го, жившего в 3-м в. до Р. Хр. Ныне на месте некогда славной Никомидии находится небольшое местечко Исмид. Каппадокия — малоазийская область. Трибун — начальник войска. Комит — у древних римлян старший военачальник, сопровождавший императора в его путешествиях. Так как комиты составляли свиту императора и вместе с тем были его советниками, то должность эта считалась очень почетною. Претор — городской судья. Стадия — мера длины; равнялась приблизительно 88 нашим саженям. |
| Беседа третья. О шестьдесят девятом правиле Карфагенского собора Поповец . В правиле 69 Карфагенского собора пишется: «Иже от Донатия поставлении, аще и от Римского собора покаявшейся не приятни в священничество, но понеже спастися всем добро есть, во исправление пришедше, да будут прияти». И в толковании сего правила сказано: «Се убо еретицы Донатиане, аще будут поставлены своими епископы или диаконы, или пресвитеры, приступльше к правоверной вере и свою ересь прокленше, свою честь имети, и во своем степени пребывать прощени быша, и в причет соборной церкви вчиняеми быти, понеже во Африкии вельми скудно есть причетник». Если, как видно из приведенных слов толкования, во Африкии скудно было причетников, то значит, во Африкии были такие страны, где некому было рукополагать причетников, то есть не было епископов. А когда в этих странах некому было рукополагать, т. е. не было епископов, и вместе, даже по этому самому, дозволялось приимати от донатистов поставленных; то, значит, дозволялось принимать таковых в принадлежащих им санах без присутствия и повеления православного епископа. Я ответил : Совсем не то, что вы указали, т. е. на лишение или оскудение епископов в Африке было причиной снисхождение к донатистам, оказанного отцами Карфагенского собора, дозволившими принимать их хиротонию; причина тому была совсем иная, как видно из описания святого собора Карфагенского, о котором я скажу далее. А теперь спрошу вас: город Карфаген находится в какой стране? Поповец . В Африке. Я сказал : Так, справедливо. О том пишется в старопечатной Кормчей: «Карфаген град есть часть Кархидонская, Кархидон же область и митрополия есть Африкийская» (лист 171). – За сим скажите мне: когда толкователь 69 правила Карфагенского собора замечает, что сим правилом разрешено принимать донатианскую хиротонию, «понеже во Африкии вельми скудно есть причетник», то к какому времени относит он эту великую скудость причетников в Африке, – ко времени ли собора Карфагенского или к другому, напр., говорит о скудости, после собора имущей возникнуть? |
| Итак, из самого 69-го правила Карфагенского собора явствует, что приходящим от донатиан клирикам восстановлено не самим взимать в соборной церкви степени священства, но прииматися и вчиняемым быть самой церковью, или по выражению пространно изложенного правила, прииматися в своих степенях по рассуждению и изволению кафолического епископа, управляющего церковью в том месте. Иначе же, то есть без воли той области епископа, действительно православный, а кольми паче приходящий от ереси священник, ничего творить не может, по 39-му правилу св. Апостол, сице гласящему: «Без воли епископа своего, пресвитеры или диаконы, да не творят ничтоже, тому бо суть поручени людие Господни. Толкование: Несть достойно пресвитеру или диакону, без повеления епископа своего, на людей связовати, еже есть отлучать, или умножить, или умалить епитимью, сиречь запрещение, или ино что таковое творить, аще не будет дано им от епископа о том писание, сиречь приимать в покаяние, и вязать и разрешать: кроме того, не могут ничтоже творить, яко епископу суть поручены Господни людие, и той хощет воздать слово о душах их». Ваши же священники и ваш митрополит Амвросий, при переходе к вам, кем были приняты в степень священства и архиерейства, как того требует Карфагенского собора 69-е правило? Или кем в причет соборной церкви вчиняемы были, по выражению толкования на оное правило? И «по рассуждению и изволению» какого «кафолического епископа приняты в степенях своих», чего требует пространное изложение того же правила? Итак, правило 69-е Карфагенского собора о приятии хиротонии донатистов положено собором в руководство церкви, имеющей полную преемственную от Апостолов священную иерархию, то есть епископов, имущих силу совершать таинство хиротонии, а повелевает, чтобы по их воле и разрешению оные еретики, обратясь в православие, священнодействовали. А ваше общество того чиноначалия, по воле и разрешению коего приходящие от ереси могли бы священнодействовать, не имело. Посему и правило 69-е Карфагенского собора к вашему обществу приложения не имеет, ибо не такому обществу дано в руководство. |
| Вследствие какой–то дьявольской выдумки находящиеся внутри города взяли беременную в первый раз женщину, да еще близкую к родам, разрезали ее и, вынув находящееся в ней дитя, сварили его в котле с водой, в которой окрестили кисти правых рук готовящихся к сражению с врагами. Поэтому же они и приняли на себя гнев божий. Ибо их руки не могли схватить оружия, и враги из–за их бездействия взяли город без битвы. Заняв его, саракины отсюда захватили Абидосский пролив и переправились во Фракию. И забрав там много городских пунктов, они направились к столице, окружили ее валом [изгородью —сагака] и осадили ее. В течение тринадцати месяцев они держали ее в осаде, применяя разного вида многочисленные машины (mhcanhmatwn) . К тому же нападал и саракинский флот под командой предводителя, именуемого на арабском (Araben) языке Солиманом. Между тем как они проходили через пролив у Византия, шедшие сзади корабли, как защищающие с тыла, так и очень тяжело нагруженные множеством воинов и оружия, при небольшом подувшем ветре и обратном течении были вынуждены замедлить плавание. Увидев это, император сел на диэремы (dihresin), прорвался через них и сжег их огнем в количестве до двадцати кораблей. Весь же прочий флот, проплыв во Фракийский Боспор, стал на якорь у пристани так называемой Сосфенийской (SwsJeniu) и там провел зиму. Между тем случилась суровая зима, так что в течение ста дней земли не было видно из–за массы выпавшего снега; вследствие этого немалое количество людей, коней, верблюдов и прочих животных пало. С приходом же весны его нагнал и другой саракинский многочисленный флот из Египта, которым руководил некто по имени Софиам (Sojiam onoma arcwn), привезший большие грузы хлеба и оружия. Прошло немного времени, и пришел еще и другой флот, прибывший из Африки, привезший многочисленное оружие и припасы; начальником его был некто по имени (по–саракински) Иезид (Iezid). Они, как говорят, предусмотрев вред, причиняемый изготовляемым ромеями огнем, отчаялись пройти в византийский проход и направились к Вифинской области (BiJunian meresi), один —к так называемой гавани «прекрасного поля» (limena kalou agrou); другой —к утесам так называемого Сатира (Saturou). |
| Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей. 1 Ин. 3,15 НИКОМИДИЯ Статья из энциклопедии " Древо " : drevo-info.ru Построение Никомидии относится к 264 г. до н.э. ; свое имя город получил от царя Вифинского Никомеда I . Благодаря своему выгодному положению Никомидия достигла при вифинских царях цветущего состояния. Плиний Младший в письмах к Траяну говорит о многих памятниках Никомидии, ходатайствует об устройстве здесь водопровода, об открытии канала между внутренним озером и Никомидийским заливом, о постройке храма Кибелы и сената. Никомидия была любимым местопребыванием римских полководцев и императоров, когда они совершали походы на Восток. Страдая неоднократно от набегов варваров, от пожаров и землетрясений, Никомидия скоро оправлялась, благодаря щедрой помощи императоров, давших ей права римской колонии. Возвышению города много способствовали Диоклетиан , избравший его своей резиденцией, и Константин Великий , живший здесь до перенесения столицы в Византию и построивший много христианских храмов и дворцов. Турки в 1331 году, завоевали Никомидию, разрушив стены и истребив большую часть города. Нынешний Исмид расположен на четырех холмах, которые в древности окружены были стеной. Остатки городских стен можно изучать еще и поныне; в них хорошо различаются две эпохи — римская и византийская. Красноречивыми памятниками древности являются также водопроводы. Многочисленные остатки скульптуры и архитектуры способствуют воссозданию византийской эпохи города, которая почти совсем неизвестна. В городе просияли многочисленные святые. См. также Литература Использованные материалы До реформы 1918 года название города по-русски писалось с буквой «и» — Никомидия, что связано с византийским произношением буквы «η». Поэтому прилагательное в именах святых по традиции зачастую пишется также через «и», хотя сам город сейчас пишется через «е» . Редакция текста от: 11.03.2015 23:12:02 Дорогой читатель, если ты видишь, что эта статья недостаточна или плохо написана, значит ты знаешь хоть немного больше, - помоги нам, поделись своим знанием. Или же, если ты не удовлетворишься представленной здесь информацией и пойдешь искать дальше, пожалуйста, вернись потом сюда и поделись найденным, и пришедшие после тебя будут тебе благодарны. |
| И. Зацепин Предисловие «Медицина», говорит Шенлейн, «занимается жизнью вообще и жизнью человека в особенности». В самом деле, совершенство Врачебной Науки зависит почти единственно от правильности понятия, какое мы имеем о жизни: пока оно не будет определено и выяснено надлежащим образом, дотоле нельзя ожидать верных успехов в искусстве врачевания. Мне скажут, что вопрос о жизни принадлежит больше к Философии, нежели к Медицине, что просвещённые иностранцы давно его решили и далеко уже проникли в таинства врачевания; а нам остается только думать о том, чтобы поравняться с ними, не рассуждая о первых началах Врачебной Науки.... Нет! Взгляните беспристрастно на всю массу заграничных медицинских работ: вы увидите, что из нее беспрестанно вырываются учения, одно другому противоречащие и с каждым годом заменяемые новыми. Это уже есть несомненный признак того, что заграничная работа утверждена на неверном основании. Как бы могли возникать и так властвовать в области Врачебной Науки в одно и тоже время и Гомеопаты, и Контрастимулисты, и Бруссианисты, и Магнетизёры, и Гидропаты, если бы основание Медицины было незыблемое? Отчего до сих пор лучшие практики обращаются к Гиппократу, жившему почти за две с половиною тысячи лет до нашего времени и не имевшему понятия об Анатомии и вообще о Естественных Науках? Зачем и просвещеннейшие иностранцы выставляют вам в пример подражания какого-нибудь Асклепиада Вифинского, представлявшего, что тело человеческое состоит из трубочек, в которых движутся пылинки и что все искусство в лечении состоит только в том, чтобы сии пылинки не скоплялись и не застаивались в одном месте? После сего к чему же послужили нам Анатомия Физиологическая и патологическая, вивисекции, химические и Физические открытия, умножение и усовершенствование лекарств, тонкости патологические и Физиологические? В предыдущем столетии, в основание всех Естественных Наук, особливо Медицины, принят материализм. И теперь еще ожидают чудес от тончайшего исследования организации и от влияния на нее электричества, которого сущности мы совсем не знаем – думают в мертвом трупе отыскать все условия жизни, как будто и живой человек есть не более, как ходячий труп, на котором и чувствования, и мысли, и высокие вдохновения вырастают, как грибы на гниющем дупле. Таков ум XVIII-ro века! В своем роде он тоже, что крот. Не так ли и сей роет, что у него под носом, жрет коренья под землею и не подозревает, что сушит стебли растений и истребляет красу полей. Ибо он никогда и не видал великолепных облачений природы, ни разлитого по ней моря света, разбрызганного в бесчисленных цветных лучах – ему все тлен, все земля, и в земле только сочные корни для его чрева. |
| О галлах рассказывают, что они поднялись с берегов Рейна, под предводительством Бриенна. Их было три племени: трокмы, толистобои и тектосаги, – всё кельты. Сначала они нападали на разные местности Македонии и Греции, а потом во Фракии дали себе некоторую оседлость, основав нечто похожее на воеводство под именем Тиле. Между тем они не переставали удовлетворять своим воинственным наклонностям, – и это подало повод Никомеду I (280 – 255 до Р. X.), царю Вифинскому, пригласить их к себе на помощь в борьбе его с братом своим Кивелом. С этой целию они перешли в Малую Азию в 280 году до Рождества Христова под предводительством Леонора и Лотара; но там и остались, получив от Никомеда, за содействие ему, земли в Вифинии. Эти земли они не переставали расширять на счет соседних областей, пока не сделал им отпора Пергамский царь Аттал, одержав над ними победу, которая произвела на них такое впечатление, что они сочли лучшим переменить самое место своего поселения и перешли на реку Галис, протекающую посреди Галатии с юго-запада на северо-восток. Это было в 240 году до Рождества Христова. Тут они оселись окончательно и не переменяли уже более своего местожительства. Скоро после этого, в 189 году до Рождества Христова, консул Манлий подчинил их римлянам, оставив, однако же, им собственное управление под своими владыками, кои потом получили титло царей. С этих пор они обратились к мирным занятиям и искусствам и стали возделывать свою плодородную и цветущую страну. Естественным следствием этого было то, что они посредством гражданских и житейских сношений смешались с местными греками, усвоив их нравы и язык, хотя, по замечанию блаженного Иеронима (в начале 2-й книги Толкований), в его даже время некоторые там говорили таким языком, которым говорили тревиры. От этого все жители той области получили название галлогреков, а самая область – Галлогреции. Но потом эти названия заменились другими, и их стали звать галатами, а страну их Галатиею,– может быть, от племенного имени их – кельты, из которого чрез кальты и калаты могло образоваться и название – галаты с Галатиею. Павзаний (древнегреческий писатель, автор «Описания Эллады») (у преподобного Филарета Черниговского в предисловии к Толкованию Послания к Галатам) пишет: «недавно стали называть их Галатами; издревле же они себя и другие их называли кельтами». Блаженный Иероним, в начале 2-й книги своего Толкования Послания к Галатам, приводит мнение Лактанция , что как галлов ради белизны их тела называли галатами, то есть молочными, от греческого: τολκοvανιε-να-ποσλανιε-κ-γαλαταμα ,– молоко,– то и страна та, где галлы смешались с греками, по сему поводу получила название Галатии. |
| 6 А так как христиан любить ему было не за что, с его точки зрения, то он должен был от души их ненавидеть. Но этого мало. Плиний принадлежал к коллегии авгуров, на обязанности которых лежало заботиться об интересах языческого жречества и языческой религии. Да и по душе Плиний был усердным почитателем богов римских; там и здесь он строит на свой счет храмы, и освящение их сопровождается пышными праздниками. Поместья его украшались храмами, на которые он не щадит издержек. В болезни он обращался к богам; любил в часы досуга побеседовать о явлениях богов и других чудесах языческой фантазии; был суеверен и верил в приметы худые и хорошие. Как чиновник, он был очень ревностен и желал быть на хорошем счету у императора, это желание доходило у него до положительной суетности 7 . Нет ничего удивительного, если такой человек, как Плиний, усердствует применить закон о тайных обществах и к христианам. Нужно при этом взять во внимание, что Плиний назначен был в Вифинию главным образом за тем, чтобы устранить многие беспорядки, накопившиеся здесь в правление прежних проконсулов 8 . Это само собой вызывало его к особенной бдительности, к проявлению его чиновничьего усердия. Как бы то ни было, Плиний, тотчас по вступлении в должность Вифинского проконсула, обратил внимание и на христиан, начал суд и расправу с ними. Кто такое были, по его мнению, христиане, и как поступал он с ними – все это обстоятельный чиновник подробно описал в своем донесении Траяну. Анализом этого донесения и займемся, ибо это донесение один из замечательнейших исторических документов первохристианской древности. 9 Содержание документа следующее: великое множество христиан, обвиненных в нарушении указа о тайных обществах, представлено было пред трибуну Плиния. Плиний был в затруднении, как поступать в подобном случае; с одной стороны, потому, что он никогда не присутствовал при делах этого рода, 10 а законодательство давало лишь общие правила относительно религий новых, с другой стороны он изумлен громадным числом христиан, ибо по его словам «таковых было множество всякого возрастай состояния, и обоего пола», и притом, по сознанию Плиния, зараза этого суеверия росла все более и более «она проникала не только в города, но и села, и деревни; храмы были покинуты, богослужение языческое забыто, жертвы почти никем не покупались». |
| Так, по крайней мере, гласила молва. А верно то, что на смертном одре старый Король то ли раскаялся в своем великом грехе, то ли просто пожелал сохранить королевство за своими потомками, послал за юношей и в присутствии Совета провозгласил его своим наследником. И кажется, что в первое же мгновение юноша выказал знаки той странной страсти к прекрасному, которой суждено было столь сильно повлиять на его жизнь. Те, что сопровождали юношу в отведенные для него покои, не раз повествовали о том, как с уст его сорвался крик радости, когда он увидал приготовленные для него изящные одежды и драгоценные камни, и о том, с каким почти яростным наслаждением сбросил он с себя грубую кожаную тунику и плащ из овчины. Порою, правда, ему недоставало свободной лесной жизни, и он, случалось, досадовал на докучные дворцовые церемонии, ежедневно отнимавшие столько времени, но чудесный дворец — или, как его называли, Joyeuse счастливый — хозяином которого стал юноша, представлялся ему новым миром, словно нарочно созданным для наслаждения, и стоило ему ускользнуть с заседания Совета или аудиенции, как он сбегал по широкой лестнице со ступенями из яркого порфира и бронзовыми львами по сторонам и, блуждая по анфиладам комнат и галереям, словно бы пытался красотой умерить боль и исцелиться от недуга. В этих, как говорил он сам, странствиях в неведомое — ибо воистину для него это были путешествия по волшебной стране — его иногда сопровождали стройные и белокурые дворцовые пажи в развевающихся плащах и пестрых трепещущих лентах, но чаще он бродил один, понимая благодаря какому-то острому инстинкту, почти озарению, что тайны искусства должно познавать втайне и что Красота, подобно Мудрости, любит, когда ей поклоняются в одиночестве. Много загадочного рассказывали о нем в ту пору. Говорили, что доблестный Бургомистр, прибывший к нему, дабы произнести витийственное приветствие от имени горожан, узрел юношу коленопреклоненным в неподдельном восторге перед картиной, только что присланной из Венеции, и это, казалось, возвещало почитание новых богов. В другой раз он исчез на несколько часов, и после продолжительных поисков его нашли в каморке, в одной из северных башен дворца, где он, оцепенев, любовался греческой геммой с изображением Адониса. Молва гласила, что видели, как прижимался он горячими губами к мраморному челу античной статуи, на которой было начертано имя вифинского раба, принадлежавшего Адриану, и которую обнаружили на дне реки при постройке каменного моста. Целую ночь провел он, следя, как играет лунный свет на серебряном лике Эндимиона. |
| В кон. IV в. до Р. Х., в период борьбы диадохов за раздел империи Александра, царь Фракии Лисимах попытался вовлечь Византий в сферу своего влияния, отправив в город посольство и предложив союз, но горожане отказались. В 309 г. Лисимах основал город у вост. выхода из пролива Геллеспонт, названный Лисимахией, явно стремясь противопоставить его Византию как новый экономический и политический центр в регионе черноморских проливов. Впрочем, ок. 285 г. Лисимахия была разрушена землетрясением, а вскоре потеряла значение в связи с распадом Фракийского царства после гибели Лисимаха в 281 г. С 70-х гг. III в. до Р. Х. хозяевами положения в окрестностях Византия стали кельтские племена галатов, мигрировавших из Центр. Европы; они разгромили и серьезно ослабили Македонию и захватили земли во Фракии и в М. Азии. В 278 г. Византий откупился от угрозы их нападения и затем ок. 50 лет выплачивал им регулярную дань. Память о переселениях кельтов сохранилась в названии р-на К. Галата на сев. берегу Золотого Рога. Ок. 260 г. попытку установить контроль над проливами предпринял царь Востока Антиох II. Он начал осаду Византия, несмотря на активную помощь, к-рую оказывали городу соседние полисы Геллеспонта и фракийского побережья, а также Египет. После долгой борьбы византийцы согласились сдаться и признать Антиоха своим покровителем, но сохранили независимость во внутренних и в экономических делах. В сер. III в. Византий возобновил взимание регулярной пошлины за провоз товаров через Боспор, что вскоре вызвало рост недовольства и враждебности к городу со стороны большого числа др. гос-в. Ок. 220 г. против Византия выступил союз Родоса и Вифинского царства, к-рые своими сухопутными и морскими силами блокировали Геллеспонт, угрожая уничтожить экономику врага. Осада Византия вифинцами вновь встретила упорное сопротивление горожан, но спустя нек-рое время византийцы согласились заключить мир. Византий отказался от своих владений на вост. берегу Боспора в пользу Вифинии, а также от взимания пошлин. Интересам Византия был нанесен существенный урон, но положение города оставалось достаточно прочным. |
|
|
