| Но вот в половине XIX в. были открыты или обнародованы открытые несколько раньше важные источники для изучения гностицизма – сочинение S. Hippolyti Refutatio omnium haeresium, первоначально приписываемое Оригену 1852 и коптские гностические манускрипты – Pistis Sophia, две книги Jeû или книга о великом κατ μυστριον λγος, неизвестное (без заглавия) древне-гностическое произведение и несколько фрагментов. Св. Ипполит в предисловии к своему только что упомянутому сочинению говорит, что он имеет в виду обнаружить «неизреченныя таинства“ гностиков (ποκρτειν τ ρρητα αυτν μυ στρια) и «сокровенныя, тайныя оргии их“ (τ κρφια ατν κα ρρητα ργια) – и показать, что «учения их получили свое начало из эллинской мудрости, из положений философских систем, из преданий и обрядов мистерий и из гаданий астрологов“ (στρολγων εμβομνων). Свое обещание св. Ипполит в своей книге отчасти выполняет 1853 . Гностические произведения – Pistis Sophia и книги Jeû наполнены различными гностическими мистериями и заклинаниями. С течением времени было обращено внимание на изучение особенно египетских папирусов, относящихся ко времени синкретических течений. В них оказались различные космогонические отрывки, мифы, разные гимны и молитвы 1854 ; была разработана гермесианская литература 1855 и появились изследования о секте мандеев 1856 . Об этом мы уже говорили в своем месте 1857 . Некоторые из названных памятников появились еще при жизни разсмотренных авторов – Баура, Гильгенфельда, Липсия и Мёллера; и Гингельфельд с Мёллером много уделили внимания изучению Refutatio Ипполита и даже увлеклись им 1858 . Но этого было мало. Необходимо было без предвзятых убеждений вчитаться в новые книги; нужно было внимательно познакомиться с различными фрагментами из языческих писателей, сохраненных, напр. Евсевием 1859 , гностическими фрагментами в актах Фомы, с гермесианской литературою, мандейскими писаниями. Словом, необходимо было более или менее изучить синкретическое течение языческого мира (в век Рождества Христова), лежавшее в основе гностицизма. Только из такого обширного круга и разнообразных данных можно было правильно понять природу гностицизма и характер его. Всё это стало возможным только с последней четверти XIX в., и с того времени произошла радикальная перемена в воззрении на происхождение гностицизма и сущность его. В гностицизме увидели мировое явление, а не специально-христианскую ересь, и благодаря этому, вернее поняли смысл и сущность его. |
| В 56-й гомилии 25 свт. Григорий Палама останавливается на теме Евхаристии более подробно 26 , но внимание святителя снова обращено не на богослужение (т.е. обряд) и не на евхаристический реализм 27 , который, впрочем, очевиден в силу традиционных святоотеческих формулировок. Размышляя о видимом и невидимом аспектах Евхаристии, свт. Григорий призывает обратить внимание не только на видимую действительность (хлеб), но и на то, что остается невидимым согласно самой логике таинства: «называется же [Причастие] “тайнами” ( μυστρια) по той причине, что это не только то, что мы видим, но и нечто духовное и невыразимое» 28 . Для объяснения Палама использует образ завесы: «Сей Хлеб является как бы некоей завесой ( καταπτασμα) скрытого внутри Божества» 29 .Этот образ отсылает нас к храмовой завесе, которая охраняла место присутствия Божия, затрудняя его непосредственное видение. Свт. Григорий заимствует этот образ из Послания к Евреям ( Евр.10:20 ); в образе «завесы» ап. Павел усматривает человечество Христа («плоть Его») – средство, позволяющее верующим приблизиться к Богу. В нашем же тексте это обращение к человеческой природе Христа становится непосредственным указанием на Евхаристию. Итак, у свт. Григория в согласии с церковным преданием очевидна связь между Боговоплощением и Евхаристией; эта связь подразумевается и в данной гомилии, произнесенной накануне Рождества с намерением побудить верующих приготовиться к «празднику Рождества по плоти Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, когда в обычае почти у всех христиан причащаться ( ν μεθξει γνεσθαι) Святого Тела и Крови Его и в силу этого соединиться ( νοσθαι) с Ним и божественным образом стать с Ним един дух и единое тело» 30 . Это значение «завесы» в контексте Евхаристии призывает верующего не останавливаться на том, что он видит, а смотреть духовными очами, дабы иметь возможность распознать действие Святого Духа 31 . Только в таком случае участие в Таинстве будет плодотворным: " если же ты смотришь только на то, что явно видно ( τ φαιν μενον), то никакой пользы ты не приобрел; если же взираешь на дух ( πρς τ πνεμα), т. е. предлежа щий Сей Хлеб видишь духовным образом ( πνευματικς), то, причастившись, оживотворишься» 32 . |
| «Время умирать, и время рождаться», по выражению свт. Кирилла Иерусалимского (Mystag. II, 4). То же самое справедливо в отношении всех таинств. Все таинства установлены именно для того, чтобы дать возможность верным «соучаствовать» в искупительной Христовой смерти и этим получить благодать Его воскресения. Таинствами подчеркивается и демонстрируется необычайное, вселенское значение жертвы и победы Христа. Это явилось основной мыслью труда Николая Кавасилы «О жизни во Христе», в котором было превосходно обобщено всё учение о таинствах Восточной Церкви. «За тем и крестимся мы, чтобы умереть Его смертью, и воскреснуть Его воскресением; помазываемся же, дабы соделаться с Ним общниками в царском помазании обожения. Когда же питаемся священнейшим Хлебом и пием Божественную чашу, сообщаемся той самой плоти и той самой крови, которые восприняты Спасителем, и таким образом соединяемся с Воплотившимся за нас, и Обоженным, и Умершим, и Воскресшим... Крещение есть рождение, миро бывает в нас причиной действования и движения, а хлеб жизни и чаша благодарения есть пища и истинное питие» (De vita in Christo II, 3–4:6). Все церковные таинства содержат разнообразные символы, которыми «уподобляются» и изображаются Крест и Воскресение. Символика эта реалистична. Символы не просто напоминают нам о чем-то, имевшем место «в прошлом» и давно ушедшем. То, что случилось «во время оно», дало начало «Вечному». Все священные символы являют собой и в себе истинную Реальность, которую абсолютно адекватно раскрывают и передают. Эту священную символику венчает великая Тайна, совершающаяся во Святом Алтаре. Евхаристия – сердце Церкви. Она – Таинство Искупления в его высочайшем смысле. Она больше, чем «уподобление» или простое «воспоминание». Она – сама Реальность, одновременно скрытая и явленная в Таинстве. Евхаристия есть «совершенное и последнее Таинство (τ τελευταον μυστριον) – говорит Кавасила, – нельзя и простираться далее, нельзя приложить большего». Это «предел жизни» – ζως τ πρας. «После же евхаристии нет уже ничего такого, к чему бы нам стремиться, но, остановившись здесь, должны мы стараться узнать то, как до конца сохранить сие сокровище» (De vita in Christo IV, 1, 4:15). |
| В этом смысле sacramentum приложимо не только к данным пяти, «но и к разным другим обрядам, как напр. Помазанию маслом, омовению ног и т. п. » 67 . Мало того. Английская церковь не только низводит пять таинств на уровень со всеми другими обрядами, но в артикле XXV по-видимому даже осуждает их, или по крайней мере некоторые из них, когда в объяснение происхождения этих таинств говорит между прочим, что они «отчасти возникли из превратного подражания апостолам». Этими словами некоторые таинства несомненно исключаются из числа одобряемых церковью обрядов 68 . И действительно, Extrema Unctio совершенно не практикуется в Английской церкви, и на употребление помазания над больными нет никакого дозволения в formularies Английской церкви 69 . Только что отмеченное наблюдение делает сомнительной и ту параллель, которую указывают английские комментаторы к выражению «commonly called», и едва ли не с большим правом заставляет искать действительную параллель в выражении артикль XXXI: «commonly said (vulgo dicebatur)», с которым несомненно соединяется мысль о ложном, достойном осуждения, представлении дела 70 . В заключение можно заметить, что если твёрдо следовать вероисповедованию, данному в «Послании Восточных Патриархов», которое (в члене XV) исповедует τ εαγγελικ μυστρια 71 числом семь, то § 3-й рассматриваемого артикля, говорящий, что пять таинств pro sacramentis evangelicis habenda поп sunt, должно будет признать решительно несогласным с учением православной церкви. В учении о таинстве крещения, выраженном в артикле XXVII 72 , не усматривается чего-либо явно несогласного с учением православной церкви. Но некоторой неопределённости в его формулировке отрицать, нельзя. Таинство определяется как знак не только исповедания и отличия христиан от нехристиан, но и как «знак возрождения, чрез который, как чрез орудие, приемлющие правильно крещение прививаются к церкви, обетования о прощении грехов и нашем усыновлении Богу, Духом Святым видимо запечатлеваются, вера укрепляется и благодать возвращается в силу молитвы кБогу». |
| Сравнительно-богословское исследование К числу семи спасительных таинств Нового Завета, содержимых и совершаемых восточною и западною церковью, относится и брак. Но что следует разуметь под таинством брака, – брачный ли союз или священнодействие, освящающее этот союз? На этот вопрос церковные писатели отвечают различно. Одни таинством брака считают церковное благословение брачного союза, а другие самый брачный союз. 1) Еще в III веке писал Тертуллиан : «Диавол, стараясь низвратить истину, подражает в языческих мистериях самим даже божественным таинствам: он и крестить некоторых, как своих последователей, обещая им очищение грехов через купель, и запечатлевая потом на челе воинов своих, и торжественно совершает приношение хлеба... и даже поставляет верховного жреца при браке " 1 . Здесь брак поставляется на ряду с таинствами – крещением, миропомазанием и евхаристиею и в этом же месте эти действия называются именем таинств божественных. В том же веке у св. Зинона, епископа веронийского († 260), читаем: «Любовь супружеская двух людей чрез достоуважаемое таинство (т. е. чрез священнодействие брака) сочетавает в плоть едину“ 2 . В IV веке св. И. Златоуст, восставая против срамных песней и празднований, бывающих обыкновенно при браках, говорит: «Зачем опозориваешь всенародно честные таинства брака (τ σεμν το γμου μυστρια) 3 ?“ Далее тот же вселенский учитель утверждает, что супруги «соединяются благодатиею Божиею» (π τς το Θεο οπς) 4 , сообщаемою, конечно, чрез священнодействие брака, так как брачный союз не заключает в себе знаменья и силы благодатного освященья, не сообщает никакой благодати под внешним знаком. В XII веке Феодор Вальсамон, великий канонист восточной церкви, со священническим благословением брака (γαμικ ερολογα) соединяет значенье брака, как таинства 5 . У нас в «Пространном христианском катехизисе» значится: «Брак есть таинство, в котором... благословляется супружеский союз, во образ духовного союза Христа с церковью, и испрашивается благодать чистого единодушия, к благословенному рождению и христианскому воспитанию детей». |
| Ответ. Таинство (τ μυστριον) – это священнодействие, которое под каким-либо видимым образом сообщает в душу верного невидимую благодать Божию; установление нашего Господа, благодаря которому всякий верный получает Божественную благодать. Вопрос 100. Сколько вещей необходимо для Таинства? Ответ. Три. Во-первых, надлежащая материя, как например, вода для Крещения, хлеб и вино для Евхаристии, масло и другие, сообразные с Таинством. Во-вторых, епископ или священник, законно рукоположенный. В-третьих, призывание Святого Духа и торжественная форма слов, посредством которых священник освящает Таинство силой Святого Духа, имея намерение (γνμην) освятить его 66 . Вопрос 101. С какой целью были установлены Таинства? Ответ. Во-первых, для того, чтобы они были знаками истинных сынов Божиих, то есть Православной Кафолической и Апостольской Церкви. Потому что всякий, кто приступает к этим Таинствам как следует, является истинным и подлинным членом Церкви Божией, и сыном Божиим по благодати. Во-вторых, для того, чтобы мы имели очевидный залог нашего упования на Бога в том, что, пребывая твердыми в вере и добрых делах, получим спасение в жизни вечной. В-третьих, чтобы мы имели действительные лекарства для исцеления немощей, вызванных нашими грехами. Вопрос 102. Что такое первое Таинство или Крещение? Ответ. Крещение является омовением и истреблением первородного греха 67 посредством троекратного погружения в воду, с произнесением священником этих слов: «Во имя Отца. Аминь. И Сына. Аминь. И Святаго Духа. Аминь» («Аминь» должен произносить восприемник). После этого, от рождения водой и Духом, бывает примирение человека с Богом, и человеку открывается вход в Царство Небесное, по словам Спасителя нашего: «Если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие» ( Ин. 3:5 ). Но это Таинство, будучи однажды принято, не должно быть повторено вновь, при условии, что лицо, совершившее Крещение, православно верило в единого Триипостасного Бога и точно, без каких-либо изменений, произнесло вышеупомянутые слова, а именно: «Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь», согласно пониманию Кафолической и Православной Церкви. Вопрос 103. Что необходимо соблюдать при этом Таинстве? |
| 910 Римская же и другие согласные с ней Церкви, празднуя Пасху в воскресный день, очевидно, разделяли в праздновании воскресение Христа от Его страданий и воспоминанию последних посвящали особый день, может быть, пятницу. Римляне поэтому выдвигали на первый план исторические моменты из жизни Спасителя – последовательно: страдания, смерть и воскресение Его; малоазийцы же, наоборот, сообщали своему празднеству несколько догматический характер, так как, не разделяя смерти Господа от Его воскресения, праздновали в совокупности все спасение во Христе. У первых точка зрения была больше субъективная, у вторых – объективная. 911 Но отсюда вытекает новый пункт различия в пасхальной практике обеих партий. Празднование римское, очевидно, продолжалось несколько дней (пятница – воскресение); малоазийская же Пасха была, вероятно, однодневной. 912 Некоторое подтверждение этому можно видеть и в выражении Поликрата, что он и его сторонники празднуют «этот день (14 нисана), ничего не прибавляя ( μτε προστιθν– τες) и не убавляя». 913 Об этом же говорит Епифаний, когда утверждает о квартодеци-манах, что они праздновали Пасху, «постясь лишь один этот день и совершая (потом) таинства ( τν ατν μαν μραν νηστεοντες κα τ μυστρια πιτελοντες)». 914 Здесь, однако, дается у него и другое важное сообщение, при котором возможно определить продолжительность поста у малоазийцев. Евсевий по этому поводу говорит только, что и у римлян, и в Малой Азии пост прекращался в самый день Пасхи, 915 но когда именно и сколько всего дней он продолжался, не уточняет. У Иринея же в отрывке из письма к Виктору сообщается, что в этом отношении существовало большое разнообразие: одни постились день, другие два, иные же больше. 916 При таких неопределенных показаниях современников вполне ясное и точное свидетельство Епифания, жившего, правда, позднее, приобретает, однако, полную силу достоверности. Сопоставляя же его с сообщением Иринея, мы можем думать, что и последний под людьми, постившимися один день, имел в виду также малоазийцев. |
| Не менее суровы его суждения и об иудаизме. Правда, автор признает, что иудеи, в отличие от эллинов, воздерживаются от идолослужения, веруют в единого Бога и почитают «Владыку всяческих». Однако их религиозные обряды ( θρησκεα), по мнению апологета, схожи ( μοιοτρ πως) с языческими, поскольку они также приносят жертвоприношения, проливают кровь животных и совершают всесожжения, словно Бог, сотворивший все, нуждается в подобном «почитании». Поэтому иудейскую религию нельзя назвать «богопочитанием» ( θεοσβεια) в собственном смысле слова, и автор усваивает ей наименование «глупости» ( μωρα). Второе обвинение, которое выдвигается против иудаизма, – ритуализм. Под ним автор трактата понимает мелочные предписания, касающиеся пищи, «суеверие относительно субботы» ( παρ τ σββατα δεισδαιον α) и «хвастовство обрезанием». Для самого апологета нечестивым является разделение тварей, созданных Богом для использования их человеком, на «благосотворенных» и «ненужных». А похваляться обрезанием (букв.: «уменьшением плоти»), словно «знаком (свидетельством) избрания» ( μαρτριον εκλογς), – признак недалекого ума. Вследствие таких соображений иудаизм в трактате практически уравнивается с язычеством. От них коренным образом отличается христианство, именуемое в сочинении «таинством» ( μυστριον); причем, по мысли автора, «изучить» ( μαθεν) данное «таинство», как изучают, например, науки и искусства, человеку невозможно (III-IV). Оно доступно лишь через Откровение. Необходимо констатировать, что проблема «ветхого Израиля» и «Израиля нового», которая являлась для многих апологетов II века весьма насущной, представляется автору полностью решенной: Церковь и синагога окончательно отделены друг от друга, между ними нет (и не может быть) никакого общения. В этом полемическом экскурсе против иудаизма отчетливо намечается и одна из характерных черт всех позднейших антииудейских трактатов, являющихся особым жанром церковной письменности: они писались не столько для того, чтобы обратить иудеев, разоблачив всю несостоятельность их религии, сколько для того, чтобы еще раз подтвердить истинность христианского вероучения в глазах самих христиан и отчасти язычников 361 . Данная черта антииудейской полемики связана с тем фактом, что после консолидации «раввинистического иудаизма» Церковь в общем отказалась от попыток обратить в христианство остаток ветхого Израиля, поняв бесплодность данных попыток (хотя исключения, безусловно, были) 362 . |
| Изучая византийский коронационный чин, можно заметить, что развитие его идет параллельно с изменением взглядов на царскую власть. С постепенным возвышением императорской власти, с признанием за нею даже божественного достоинства естественно было особенным образом и посвящать в носители божественных сил. Коронация превратилась в τ τς βασιλεας μυστριον, 580 какое качество ей и придало миропомазание. Если посмотреть в чин коронования, по какому оно —69— совершалось в соединении со священным миропомазанием, мы действительно согласимся его назвать таинством. Состав чина коронования в соединении с миропомазанием сообщает из XIV в. император Иоанн Кантакузин в своей истории. Изложим вкратце этот чин (βασιλικ τελετ по Кантакузину). 581 После провозглашения на щите, император следовал в храм, где уготовлялся деревянный со ступенями чертог (οκισκος), в который и вводили императора. Здесь он облачался в порфиру и широкий пояс, ранее освященные архиерейским благословением, и садился на стоявший здесь золотой трон, возвышавшийся на 4 или 5 ступенек и слушал литургию. Пред Трисвятым выходил из алтаря патриарх и становился на амвон. Старшие священнослужители шли за царем и приводили его на амвон. Патриарх произносил молитвы на помазание царей составленные, одни про себя, другие в слух всех, и умолял Бога за миропомазываемого. После этого, сняв свой головной покров, патриарх божественным миром крестообразно помазывал голову царя, провозглашая громко: свят. Его возглас подхватывали стоящие на амвоне, а за ними весь народ, и возглашали трижды: свят. После этого диаконы выносили из алтаря корону и патриарх, взяв её, возлагал её на голову царя, произнося: ξιος. Клир и народ трижды повторяют. Потом литургия продолжается своим порядком, и, император, если у него нет жены, возвращается на трон. Если же он женат, его жена приводится к солее; царь, взяв приготовленную ей корону и, сойдя с амвона, возлагает её на императрицу, на что она кланяется императору, исповедуя свое рабство ему и как мужу и как царю. Патриарх же в это время, стоя на солее, возглашает молитвы о царе, царице и подданных. Литургия продолжается обычным порядком; в неё лишь вставляют песнопения, приличные торжеству. Пред великим входом, выходят высшие диаконы и приглашают царя в предложение, где находятся святые дары. Здесь император надевал золотую мантию поверх пор- |
| Святителем Григорием Двоесловом окончим обзор учения о пресуществлении отцов и учителей Западной Церкви. Вывод, к которому можно прийти после обзора этого учения, тот, что чем дальше шло время, тем учение о пресуществлении принимало все большую и большую ясность и определенность. Здесь хотелось бы сделать отступление, следуя хронологии учения святых отцов, и вернуться на Восток, чтобы рассмотреть учение преподобного Максима Исповедника . Богословие таинства евхаристии прп. Максим изложил преимущественно в своем литургическом комментарии «Мистагогия». «Мистагогия датируется 628-630 гг. когда прп. Максим только что прибыл в Африку» 78 . «Сочинение явилось ответом на просьбу Феохариста написать «таинственные толкования (τ καλς τε κα μυστικς θεωρηθντα)… о Святой Церкви и о совершающемся в Ней священном Собрании» 79 . Уже во введении прп. Максим дает понять, что прототипом его сочинения является трактат «Церковная иерархия» uз «Corpus Areopagiticum». Заканчивая Мистагогию прп. Максим пишет, что изложил те толкования, которые были в его силах, «не дерзнув коснуться более таинственного и высокого. Если кто из любознательности желает узнать и об этом, то пусть обратится к боговдохновенным творениям святого Дионисия Ареопагита и поистине обретет там откровение неизреченных тайн, дарованное через его божественный разум и язык роду человеческому» 80 . В некоторых текстах говорится о символах евхаристии. Тело и Кровь Христовы, предлагаемые Церковью, именуются символами (σμβολα), образами (απεικονσματα) и таинствами (μυστρια): «Все совершаемое (τελουμενα) в Церкви имеет сверхъестественный смысл, поскольку преимущественно эти символы «евхаристические хлеб и чаша» суть таинства и образы божественной Сущности, ведь та не является сложной. Ибо всякое творение сложно, только, повторюсь, святая Троица проста и несложна» 81 . Как было показано, «символ» и «образ» у прп. Максима означают присутствие таинства в домостроительстве Нового Завета. Таким образом, для прп. Максима «Евхаристия сообщает Тело и Кровь Христовы, которые реально присутствуют. Евхаристия представлена как таинство единства с Богом и обожения. Вот как толкуется обряд причастия: кто причащается (преподаваемому таинству) достойным образом, тех оно преобразует сообразно самому себе и делает, по благодати и сопричастию (μθεξιν), подобными Тому, Кто есть причина благ и обладателями всего, что принадлежит Ему, насколько это возможно и доступно для людей» 82 . Таким образом, евхаристический символизм у прп. Максима не противопоставлен реализму. Реальность, представленная в евхаристии, есть символ будущей полноты. «Евхаристия, согласно ему, символизирует восхождение души к Богу» 83 . Обожение, которое в настоящем сообщает таинство, провозглашает единство с Богом, которое в будущем веке будет всецелым. Как всякое домостроительное установление Евхаристия в её настоящей реальности есть символ более высокого совершенства. 1.2.1 Термин «Пресуществление» в сочинении «Против монофизитов». |
|
|
