| Русская интеллигенция протоптала дорожку к старческим келлиям. В Оптиной Пустыни на кладбище рядом лежат, русский философ Ив. Вас. Киреевский и Оптинский старец иеромонах Макарий. На могиле Ивана Васильевича начертаны знаменательные слова, которые привожу по памяти и потому не со всею буквальностью: «Премудрость возлюбих и поисках от юности моей. Увидев же, яко не инако обрящу, приидох ко Господу». Эта духовная связь, возникшая между русской интеллигенцией и русским старчеством, есть, может быть, то самое важное и нужное, что осталось нам от дореволюционной России, из чего, может быть вырастет и разовьется новая духовно-единая, просветленная Россия. К этой-то именно духовной связи, может быть, и относится пророчество Ф. М. Достоевского, что из иноческой келлии придет спасение России. Желая ближе подвести русское общество к русскому старчеству, мы предлагаем вниманию читателей несколько очерков об основателе современного русского старчества молдавском старце архимандрите Паисии Величковском , уроженце г. Полтавы. Старец Паисий является истинным вдохновителем и руководителем русского монашества XIX века. Своею жизнью, писаниями, и деятельностью он вызвал большое оживление и высокий духовный подъем в русском монашестве, Он создал старчество не только, как наличный факт (таковое было и раньше в наших монастырях), но и как школу, дав ему твердое обоснование в святоотеческой подвижнической литературе, и установив при посредстве своих учеников правила, приемы и предания старчества. Он напомнил монашеству цель духовной жизни, состоящую не во внешних подвигах, а во внутреннем приближении к Богу, в «духовном делании», в постоянном «внимании себе», в борьбе со своими греховными влечениями, в освящении и просвещении сердца «умною молитвою». Эта цель не может быть достигнута без отречения от своей греховной воли, без подчинения себя руководству опытного наставника, или, за отсутствием его, руководству Слова Божия и писания Св. Отцов. Замечая недостаток в его время опытных в духовной жизни наставников, старец Паисий принял на себя огромный труд перевода с греческого языка многих святоотеческих подвижнических книг и исправления прежних ошибочных переводов. |
| Глава VI. Замечательное духовное движение в православном иночестве и участие в нем Оптиной Пустыни Начало премудрости страх Господень, разум же благ всем творящим и... ( Пс. 110, 10 ) Приидите, чада, послушайте мене, страху Господню научу вас. ( Пс. 33, 12 ) Заслуга старца о. Паисия Величковского заключается не в том, что он открыл какие-либо новые пути иноческого подвижничества, а в том, что он восстановил и утвердил в сознании своих многочисленных учеников истинный смысл монашества, истинную цель христианского подвига и указал тот путь или тот способ, коим эта цель достигается. Его учение не было его собственным измышлением, а было лишь восстановлением древнего святоотеческого, подвижнического учения, которое о. Паисий извлек из древних святоотеческих книг и напомнил своим современникам, стараясь запечатлеть его в умах и сердцах их своим личным примером. Старец Паисий, основываясь на святоотеческих творениях, учил, что истинный смысл монашества, истинная цель христианской жизни состоят в том, чтобы достигать уподобления Богу. Внешние подвиги ценны не сами по себе, а лишь постольку, поскольку они содействуют осуществлению вышеуказанной цели. Уподобление Богу достигается путем непрестанного очищения сердца и напечатления в нем христианских добродетелей – смирения, покаяния, кротости, любви, целомудрия, молитвы и других. Чтобы преуспевать в этом подвиге и не уклониться на ложный путь, необходимо иметь опытного наставника, иметь постоянное чистосердечное откровение пред ним своих помыслов и доверчивое, искреннее ему послушание. Если же нет такого наставника, тогда необходимо обратиться к творениям святых отцов-подвижников и самому попытаться найти у них для себя жизненное руководство. Таково учение старца Паисия. Что это учение есть учение святоотеческое, можно подтвердить следующими, например, свидетельствами св. отцов. «Все старание, весь подвиг (человека), – пишет преп. Симеон Новый Богослов , – должны быть обращены на то, чтобы стяжать дух Христов, и таким образом приносить плоды Духа Святого, ибо в этом и состоит духовный закон и благобытие» 25 . |
| В общей сложности, в индусско-оккультных погружениях в сверхчувственное и в христианской духовной жизни мы имеем два совершенно различных психо-духовных процесса, которые от начала до конца идут различными путями. В подготовительный период христианин держит душу сосредоточенной и активной. По достижении же чистоты сердца и объединении с ним ума он в отношении созерцания вполне зависит от Воли Божией, никакой активности в этом не имея возможности проявлять. В його-оккультной практике, напротив, сначала погружают себя в сомнамбулическую пассивность и вызывают распадение души на отдельные части, а приведя себя в такое состояние, при котором никакое действие невозможно, воображают усилием своей рассыпавшейся воли вынудить у сверхчувственного тайны его содержания. Никакой аналогии между этими двумя психо-духовными процессами невозможно искать. Молитва , какая бы то ни была, непременно должна быть свободной и сознательной, а никак не механической. Учители пустынных аскетов всегда об этом говорят. Аскетические наставники рекомендуют, чтобы молитва была « самодвижущейся », которую называют «умной», то есть умом совершаемой. Механичной молитва бывает тогда, когда совершается бессознательно, только внешне, без проникновения ума ее содержанием, а «умная» молитва есть сознательна. Однако ум склонен рассеиваться впечатлениями и отвлекаться ими от мысли о Боге. Он, как выражаются, «парит» в калейдоскопе других представлений. Наставники говорят поэтому, что ум нужно обуздать и привести в сердце, чтобы они совместно обращались к Богу. Один из крупнейших учителей аскетического подвижничества, Паисий Велич-ковский, называет умную молитву – молитвой Иисусовой, «умом в сердце священнодействуемой» («Об умной, или внутренней, молитве, сочинение блаженного старца схимонаха и архимандрита Паисия Величковского », издание Афонского Пантелеимоновского монастыря, 1912). Она должна быть произносима непременно умом , который Паисий Величковский называет «начальнейшим душевным свойством», внутренняя же она – в противоположность внешней, произносимой устами и телодвижениями. При умной молитве не происходит ни упразднения ума (сознания), ни распадения или раздвоения личности. Наоборот, задание здесь состоит в сосредоточении внимания на одном предмете молитвы, а это есть такой акт, который составляет необходимое условие всякой напряженной умственной деятельности. Такое сосредоточение внимания не есть самогипноз. Существенное отличие сосредоточенного внимания от гипнотического состояния в том, что в первом случае действует наша воля, а во втором – она отсутствует. Такое сосредоточенное внимания именно и требуется в молитве Иисусовой. Тут нет никакой «искусственности». |
| Паисий был настоятелем монастырей Драгомирны, Секула и Нямца (в Молдавии). В. Лясковский, Братья Киреевские, стр. 46–48. Житие и писания мол давского старца Паисия Величковского . М. 1892, третье изд. Козельской Введенской Оптиной пустыни. Биография о. Паисия помещена была в первый раз в «Москвитянине» 1845 г. кн. 4. 156 На Афоне Паисий нашел нужные для перевода подлинники одновременно стал учиться по-гречески и переводить. При жизни Паисия в Москве вышла одна из переведенных им книг «Доброолюбие», в 1793 г. 157 Е. В. Историческое описание Козельской Оптиной пустыни. Св. Троицк. Лавра, 1902 г. стр. 84–85, 87. 158 Оценивая значение книгоиздательской деятельности Оптиной пустыни, деятельности, совершавшейся не без участия Киреевского автор «Исторического описания» пустыни между прочим пишет «Под влиянием запада Европы печать в России породила громадное количество литературных произведений, отвлекающих читателей от неотразимых вопросов духа человеческого, или решающих оные поскольку неверно, постольку и дерзко, о том: откуда и кто мы, отчего несчастны, где спасение, что должно делать, чтоб и быть мудрыми в своей жизни и достигнуть счастья и что ждет нас впереди? Ответов на эти вопросы ни одна наука дать не в силах; между тем как на все эти запросы, присущие каждой человеческой душе, уже дан ответ свыше Создателем всего мира в Откровении и вера с достаточною ясностью и убедительностью разрешает эти вопросы. Кто сам на себе испытал животворные действия Божественной благодати, у того уже исчезает всякое сомнение в цели жизни» (85–86 стр.). До предпринятого Оптиной пустынью издания аскетические святоотеческие сочинения были распространены у нас мало, так как за малыми исключениями существовали в рукописях (там же, стр. 85). В частности «Добротолюбием» интересовался между прочим кн. В. Ф. Одоевский и даже рекомендовал эту книгу другим. Возможно, конечно, что Одоевский узнал эту книгу через Киреевского. Сакулин, В. Ф. Одоевский, т. I, ч. 3, стр. 393. 159 См. письма И. В. к о. |
| Превожделенного лицезрения тебя искренне желаю. Неизменный друг, о имени Христовом собранного братства недостойный предстоятель иеромонах Паисий. 16 мая 1766 года, Молдовлахийская общежительная обитель Драгомирна Письмо это послано с отцами Гавриилом и Спиридоном Письмо второе иерею Димитрию Всевозлюбленному моему другу, усердному делателю заповедей Христовых, благоговейнейшему во иереях отцу Димитрию – о Господе радоваться! Благодарю Христа Бога за то, что искру огня Божественного, еще в юности твоей Им в блаженное твое сердце вверженную, ты деланием прилежным душеспасительных Его заповедей соблюл неугасимой и желаешь разжечь ее в пламень совершенной к Нему любви получением, если Господь захочет, ангельского образа. Но великое у тебя к этому, любимец мой, имеется препятствие, ибо оженившийся, по Лествичнику, уподобился тому, кто имеет руки и ноги связанные, и если и захочет идти в иночество, не может. Во-вторых, ты обязался пасти паству словесных Христовых овец, которую небезопасно оставить просто так и как случится. В-третьих, привычку, приобретенную в мирской жизни за столь долгое время и превратившуюся почти в естество, еще же к жене и детям вкорененную естественную любовь, а также к миру и сущему в мире пристрастие оставить весьма нелегко. Находясь в таком положении, как сможешь от неудоборазрешимых этих уз освободиться и эти препятствия преодолеть? Во-первых, превозлюбленный, следует тебе с данной тебе Богом помощницей иметь об этом духовный совет, поступая с ее на это дело позволения. Во-вторых, должно детей своих законно и по Богу устроить. В-третьих, что самое главное, нужно у Преосвященнейшего архипастыря, если бы Дух Святой вдохнул в святое его сердце согласие на это, испросить: тебе – на такое святое дело благословение, а для паствы твоей – после тебя искусного пастыря. Сеяй о благословении, о благословении и пожнет ( 1Кор. 9:6 ). И поскольку ты начнешь совершать дело свое по чину, будет твое стремление к монашеству по Богу крепко и непоколебимо, похвально перед Богом и людьми. |
| Он не оставался ночевать в скиту (не позволяло здоровье) и нередко приезжал опять поутру, к богослужению. Всякий раз, прощаясь с владыкой, души братий скорбели – так разлучаются любящие друг друга люди. И тогда, согласно иерусалимскому типикону, 504 колокола возвещали об отъезде епископа Нектария. Когда он из окошка машины осенял братий крестным знамением, они чувствовали себя осиротевшими. Но полнились они и другим чувством – довольством от вкушения чудесной духовной пищи – этакий праздничный обед с десертом! У нас сразу прибывало сил для грядущей борьбы с суровой действительностью, теплело на душе, прояснялся мысленный взор: не напрасны, не бессмысленны все наши будни». 50. По стопам блаженного Паисия Се, что добро, или что красно, но еже жити братии вкупе? (Как хорошо и как приятно жить братьям вместе!) Пс.132:1 Хотя, как говорил Евгений, они и были «духовными первопроходцами» в современной Америке, братия сознавали, что они не одиноки, что затея их отнюдь не нова, она проверена многовековым опытом. Конечно, братия понимали, что полностью воспроизвести жизненный уклад великих православных отшельников им не удастся. Но, читая о них, обращая к ним молитвы, хотя бы в малом разделяя их подвиг, братия непостижимым путем приобщались жизни этих святых угодников, черпали силы для своей брани. Да, они начинали битву, в которой их великие предшественники уже победили. Говоря словами Глеба, «старцы святые были путеводными огоньками во мраке нашего малодушия и соблазнов, их свет помогал маленькому скиту не сбиться с пути». Живя в пустыни, братия чувствовали духовное родство с русскими подвижниками XVIII–XIX веков. Евгений и Глеб стремились продолжать их традиции, восходившие к блаженному Паисию (Величковскому , † 1794), 505 он возродил на Руси святость. В XVIII веке православное монашество держалось главным образом внешних форм подвижничества, а «умное делание», таинственная жизнь в Боге, то есть суть святоотеческого учения, была забыта. Юношей отправился блаженный Паисий на Афон, дабы воскресить это учение, и после долгих поисков обнаружил бесценные рукописи, о которых не ведали даже тамошние монахи. Всю жизнь блаженный Паисий посвятил переписке, переводу и распространению этих писаний, собрание коих под названием «Добротолюбие» было позднее издано на различных языках. |
| Паисий учил не идеям, основанным на умственных построениях, новел к переживанию духовных опытов, которые распространяются на жизнь Церкви как постоянная основа, на которой зиждется духовная жизнь ее избранных сынов – монахов. Опять-таки не случайно, что век спустя Иван Васильевич Киреевский (1806–1856), 521 неудовлетворенный идеалистической философией Шеллинга, в ходе бурной дискуссии «О возможности и необходимости новых начал в философии» 522 приходит в конце концов к " духовной философии восточных отцов Церкви». 523 Однако к познанию мысли и учения этих отцов Киреевский приходит через духовный мир, созданный Величковским. Новые начала, которые ищет Киреевский для оживления философской мысли в России, это не что иное, как обновляемый мир православного мистического опыта, открытый ранее старцем Паисием при изучении святоотеческих писаний, найденных на Афоне. Через мистический опыт старец Паисий приходит к познанию богословский истины, т. е. к созерцанию Божественных энергий и причастию к ним. Это созерцание составляло сторону богопознания, которая была совершенно неизвестна православному богословию XVIII в., находившемуся под глубоким влиянием схоластики. Особое значение имеет развитие именно этого богословского знания для славянского мира. До XIV в. у Паисия еще не было полной возможности понять учение современных великих богослововисихастов Византии о несозданных энергиях, ибо отсутствовала богословско-терминологическая база для этого. Базу эту он получил в последние десятилетия XIV в., 524 когда сербский сятогорский монах Исаия перевел с греческого на славянский язык сочинения, подписанные именем Дионисия Ареопагита . 525 Сочинения эти были средством для углубления в мистическое богословие. В России встречаемся с обновлением и усилением богословия мистического опыта в деятельности и учении преп. Нила Сорского . 526 Затем, хотя встречаются отдельные случаи сохранения этого богословия, 527 круги, официально представляющие догматическое учение Церкви, сторонились его. Огромная переводческая деятельность школы Величковского 528 вновь извлекает на свет забытое богословие, которое, однако, являлось единственной положительной основой для диалога с Западом и западниками и единственным способом отмежевания православной традиции от западных идеологических и богословских течений. |
| В сем нуждно будет сим двоим честним братиям от обители нашей посланним, наипаче потрудитесь Бога ради о сем, дабы возможно было оним братиям нашим невозбранно в Сечи чрез некое время посидеть ради испрошения от христолюбцев милостини. За якое ваше благодеяние да воздастъ Господь премилосердний в воздаяниих праведних вечними своими благостими. Я и вся братия обители нашей всегда молит его благостиню, також и о здравии и многолетном житии вашего высокоблагородия должни пребудем. Вашего высокоблагородия, милостивонадежнейшаго нашего благодетеля, всех временних и вечных благ и всеусердейшии желатели и всегдащнии богомолцы, Молдовлахийския общежителныя Сошествия Святаго Духа обители Драгомирны игумен иеромонах Паисий со всею о Христе братиею. 1771 года, Января, 30, Драгомирна. 4. Письмо от 31 января 1771 года Велможному высокородному и высокопочтенному православному войска Запорожскаго великому господину атаману кошевому, нашему высокомилостивому благодетелю и добродееве. Благодарим всемогущему Богу, яко даровал нам доспети времене, в кое вашей велможности высокомилостивому благодетелеве нашему можем писменно засвидителствовати наше всегдашное богомолческое блаодарение за премногая благодения к нам и к братиям нашим тамо обретающимся от вас являемая. Многое время пройшло о немже никаким образом от обители нашей, ово за страх неприятелский и прочая смятения под час розмиру случаящася, ово послежде опасной ради моровой язвы Божиим допущением грехов ради наших в земли Молдавской случившойся, никого никуда послать за потребами монастырскими не возможно было. Затем осталися мы по сие время, аки бы безвестии прочиим еже о нас: с чего догадуемся, яко прежде двоих си лет многия неправедния произошли были поговоры и на убогую обитель нашу, так может быть и теперь разныя речи суетныя и ложныя ово по неведению, ово по зависти от некоторых разгласилися. Но ваша велможность по благодарованному своему здравому разсуждению ни мало преждебывшым оным поговорам не внимали, и о нас не усумнелися. |
| По-отечески ваш молитвенник к Богу и усердный доброжелатель, духовный ваш отец Паисий 21 июля 1775 года Слово к отцу Феодосию, архимандриту пустыни Софрониевой О любви своей к нему. И о том, чтобы не искать чести и богатства. И какую любовь отеческую подобает иметь настоятелю. О тихом и безмолвном пребывании в обители. О том, чтобы иметь время для чтения отеческих книг и молитвы в келии. О книгах отеческих, переведенных с греческого языка. И еще о некоем хулителе умной молитвы. Писание святыни вашей, посланное ко мне, недостойному, через честных отцов, монахов Климента и Иоанникия, я с радостью получил и прославил Бога за здоровье ваше и богоугодное пребывание, и написанное ко мне после внимательного прочтения уразумел. Прежде всего вы сообщаете мне о вашем невыразимом страдании и печали, случившихся по следующей причине: некоторые, не внимая своему спасению, сильным своим лжесловесием настолько будто бы смутили душу мою и настроили сердце мое против вас, искреннюю любовь ко мне имеющих, что совсем разорвали союз любви с моей стороны. И сообщаете мне подробно, какое попечение об освобождении братьев наших вы имели и какой подавали им об этом совет, который воистину помог бы им получить освобождение, если бы они ему последовали. Но поскольку они, поверив своему мнению, отринули ваше о них попечение, потому и подверглись заточению. Отец святой, поверьте мне, не только это ваше известие, но и непрестанная ваша ко мне любовь удостоверяют меня в том, что вы в случившемся с братьями нашими отнюдь неповинны. И они о святыне вашей никоим образом не упоминают, когда пишут письма свои, но плачут и рыдают и от всего сердца и от всей души пред Богом и предо мной исповедуют, что во всем случившемся они сами повинны за свое непослушание мне. Ибо они в какой-то мере насиловали волю мою. Ибо Афанасию – мать престарелая, а Феофану – отец престарелый писали и слезно молили, чтобы они потрудились их посетить и к монашескому житию привести. Братья, показав мне их письма, со многими слезами долгое время просили у меня позволения пойти к своим родителям и исполнить на деле их прошение. Я со многими слезами увещевал их оставить такое намерение и на всемогущий Промысл Божий возложить это дело. Однако спустя некоторое время, снизойдя к прилежному их прошению, я позволил им пойти, послав с ними брата Амвросия ради духовного наставления. Преподавая же им благословение на путь, я со слезами сказал: «Более уже, возлюбленные мои братья, в настоящей жизни мы друг с другом не увидимся, разве только Бог всемогущий явит чудо, да сподоблюсь я, окаянный, еще узреть вас в этой маловременной жизни». И в самом деле Бог попустил мне это претерпеть за мое недостоинство и лишиться лицезрения превозлюбленных чад моих духовных. И они, вспоминая об этом и плача, – сами на себя, а не на кого-то иного вину возлагают и со многим смиренномудрием, великодушием и благодарением претерпевают это попущенное им по неисповедимым судьбам Божиим искушение. |
| Это было в 1790 году. Пробыв в монастыре еще два дня, и преподав всем мир и благословение, он утешенный удалился. Все братство провожало его с великою честию и любовию. Получив, хотя и против воли, степень архимандрита, старец даже и в мысли отнюдь не увлекся славою мира сего, и ничего даже и малейшего от своего устроения и смиренномудрия не променял на гордость житейскую, которую обличил Божественный наперсник Христов, говоря: Не любите мира, ни яже в мири. Аще кто любит мир, несть любве Отчи в нем: яко все, еже в мири, похоть плотская, и похоть очес, и гордость житейская, несть от Отца, но от мира сего есть ( 1Ин. 2:15–16 ). Подражая таким образом своему Господу, старец Паисий, чрез смиренномудрие и пламенную к Богу и ближнему любовь и чрез точное исполнение всех заповедей Господних, пребыл невредим от оной высокой степени священства и чести; но оставался таким же, как и прежде, в делах, словах и мыслях даже до смерти. Затем все братия в монастыре Нямце по внешности жили в покое. Но духовное их жительство, в сравнении с первым единодушным, мирным и любовным по Богу пребыванием в Драгомирне и Секуле, окончательно и безвозвратно ослабело. Причины сему были: молва, обеспеченность, смятение и у каждого попечение о самом себе, а в следствие этого оставление чтения Божественных и отеческих писаний и внимательности к себе. Об этом и прежде плакал и скорбел смертельно старец, как предвидевший все это, имевшее быть. Боясь этого во всю свою жизнь, он болезновал сердцем и наставлял всех братий, младших и старших, переписывать и перечитывать отеческие писания, дабы, ревнуя жительству древних святых, они держались тесного Евангельского пути и избегли бы нерадивой и притворной монашеской миролюбивой жизни. Потому и сам старец, до самой своей смерти, с великим прилежанием занимался переводом с греческого на славянский язык отеческих и богословских книг, дабы доставить пользу и окормление душам, которые после него захотят подвизаться, ревновать и внимать учению Богоносных наших отцов. |
|
|
