| (43). Debinc ad propria reversus, Arelatensium ingreditur civitatem, psallendo suscipitur secumque, expedita redemptione, octo milia solidorum qui exiliandus ierat ab Italia defert. Etenim die, qua civitatem ingressus est, ecclesiam ad vesperam benedictionem daturus intravit. Etb ecce! una feminarum subito tremore correpta, cum spumis eiulans et proclamans extitit; pavefactis quoque in ecclesia cunctis, erupit. Quæ adprehensa hinc atque inde manibus, beato viro ante altare ilico præsentatur, exorantibus cunctis, ut, depulsa peste, redintegrari mulierem faceret sospitate. Tunc solo more suo pro eadem in oratione prosternitur, et inponens capiti manum, omnesque sensus ac vultum tactu olei sacri perunxit. Quo facto, nequaquam deinceps repetiit mulierem depulsa in Christi nomine calamitas. (44). Interea habebat præcipuam inter reliquas sollicitudinem captivorum, tantusque in hac administratione fuit tamqne præclarus, ut nullius hoc possit explere relatio. Nam quadam die dum deesset sanctis manibus auri vel argenti species, quod daretur egenis, interpellatus a paupere, ait: ‘Quid tibi faciam, miselle meus? Quod habeo, hoc tibi do’. Ingrediens cellula suam, casulam qnam processoriam habebat albam paschalem exhibens, dedit ei, dicens: ‘Vade, vende cuicumque clerico et de pretio ipsius redime captivnm tnnm’. Non solum enim qui eum expetierunt captivitatis sunt vinculis absoluti, sed ipse quoque per se pro redimendis captivis Carcasonam profectus est civitatem. Nam et multis vicibus per loca diversa abbates, diaconos et clericos pro miserorum redemptione direxit. (45). Tot autem divinæ gratiæ munera solus habere promeruit, quod vix in plurimis Deo servientibus floruerunt; ipse tamen sic in se unamquamque semper excoluit, tamquam si ipsam solam prorsus virtutem haberet: tamdiu præcedentia eius pulcherrima ac iucundissima videbantur, quamdiu a sequentibus vincerentur. Quis enim eius patientiam, quis puritatem, quis caritatem, quis fervorem spiritus, quis discretionem, quis benignitatem, quis zelum sanctum, quis iugem meditationem die noctuque in lege Domini poterit explicare? Qui cum a meditatione psalmorum aut prædicatione cessare videretur, lector aut notarius ante eum legere non desistebat. Assertor fidei, forma sacerdotum, ornatus ecclesiarum, prædicator gratiæ, extinctor iurgii, seminarium caritatis, norma disciplinæ, morum ponderator, libra consilii, defensio pupillorum, captivorum redemptio. Numquam de ore illius detractio, numquam mendacium, numquam maledictum contra qualemcumque personam processit: et non solum non detraxit cuiquam, sed nec detrahentem patienter audivit. Si quis suorum iuravit subito aut forsitan maledixit, prout persona fuit, ita in eo salubriter vindicavit. Illius tamen ista fuit pro maledictione benedictio, si contra aliquem aliquando motus est: ‘Deleat Deus peccatum tuum, auferat Deus scelus tuum, castiget Dominus delictum tuum; corrigat hic Dominus errorem tuum, ut illuc non servetur tibi’. |
| Thousands who fled Maaloula have found refuge in the al-Qassaa and other Christian districts of Damascus. Maaloula was a major tourist attraction before the civil war, home to two of the oldest surviving monasteries in Syria. Some of the residents still speak a version of Aramaic, the language of biblical times believed to have been used by Jesus. Youssef Naame and his wife Norma, an elderly Christian couple from Maaloula, described how bearded extremist Islamists stormed the northeastern village early last month chanting “God is Great!” “The jihadis shouted: Convert to Islam, or you will be crucified like Jesus,” Youssef said with a shaky voice in his daughter’s al-Qassaa apartment. He said they were trapped with other Christians for three days in a small house next to the town church, without food or electricity. “There were snipers shooting everywhere, we were not able to move,” he recalled. “We were so scared. I lost my speech.” Syrian Church leaders fear that Assad’s fall would lead to an Islamist state that would spell the end to the centuries-old existence of Christians on Syrian soil. “We are not taking any sides in the conflict,” Bishop Luka, deputy leader of the Syriac Orthodox Church, said at his headquarters in the historic Damascus Old Town. “We are standing alongside the country, because this country is ours,” he said. “If the country is gone, we have nothing left. Nothing will remain of us. ” ———— AP video journalist Darko Bandic and writers Bassem Mroue and Albert Aji contributed to this report. Source: The York Daily Record Code for blog Since you are here… …we do have a small request. More and more people visit Orthodoxy and the World website. However, resources for editorial are scarce. In comparison to some mass media, we do not make paid subscription. It is our deepest belief that preaching Christ for money is wrong. Having said that, Pravmir provides daily articles from an autonomous news service, weekly wall newspaper for churches, lectorium, photos, videos, hosting and servers. Editors and translators work together towards one goal: to make our four websites possible - Pravmir.ru, Neinvalid.ru, Matrony.ru and Pravmir.com. Therefore our request for help is understandable. |
| Заключение истин богооткровения в письмена не упраздняет, однако, священного предания. Как ни высоко достоинство св. Писания, оно не может служить единственным источником истин Веры. Во-первых, буква не способна давать мысли такое определенное выражение, чтобы раз написанное всегда и для всех имело совершенно один и тот же смысл, поэтому, если бы не сохранялось постоянно живое предание, то толкование Писания могла бы разнообразиться до противоположностей и, вместо одного точного и неизменного вероучения, породит множество несогласных между собою вероучений, из которых каждое думало бы опираться на Писания. Во-вторых, в письмена нельзя заключить все, что нужно сказать о том или другом предмете, и св. Писание, полное по духу, не полно и не могло быть полным по букве: его восполняет священное предание. Наконец, без священного предания само происхождение Писания не могло бы быть в такой мере ясно, в какой это требуется для признания его авторитета и для лучшего понимания его содержания. Таким образом, св. Писание и свящ. предание вместе образуют один источник богооткровенных истин. VI. И то и другое может сохраняться и сохраняется верно лишь в таком обществе верующих, которое справедливо называется церковью Божией. В древнейшие времена такое значение, как мы видели, имел один народ, избранный самим Богом для хранения в мире истинного боговедения и богопочтения, а со времен Иисуса Христа основанная Им церковь сделалась блюстительницей истинного богооткровения и руководительницей в его понимании и приложении к жизни. Господь Сам обещал невидимо пребывать в Своей церкви до окончания века, а потому руководительство церкви есть руководительство самого Господа. Вне церкви невозможно истинное духовное просвещение человека. Как дитя учится мыслить, говорить и действовать только под влиянием живых лиц, от которых вместе с тем получает и книги для пособия и руководства, так и всякий человек может учиться божественным истинам и воспитываться в подлинном духе богооткровения только в обществе людей, имеющем эти истины в самой основе своей жизни, принимая от него и книгу откровения Божия и под его же руководством учась понимать ее. Приписывать священному Писанию такое значение, как будто оно есть само по себе единственное правило (norma) веры, значило бы не возвышать его достоинство, а только открывать простор человеческому произволу в обращении с ним. Кто не признает живого авторитета истинной церкви, тот не может искренно подчиняться авторитету безмолвной книги. Вместо того, чтобы с ней соображать свои мысли, не будет ли он стараться подчинять ее учение своим собственным понятиям, давая ему такой смысл, какой желательно для него находить в священной книге? А в таком случае авторитетом будет уже не слово Божие, а разум человеческий, и притом разум отдельного лица. Опыт показывает, что это не только возможно, но очень нередко бывает и на самом деле. Что касается священного предания, то оно вне церкви и не существует. |
| А догмат есть как бы умственное описание очевидной истины, и он имеет смысл не сам по себе, а только в соотнесенности с деянием веры и по отношению к совокупному опыту церковной веры. На практике догматы обладают смыслом только для верующих. Кроме того они дают твердый свод знаний и установлений для разумного исповедания веры 132 . Они представляют собой правило веры 133 , направленное на человеческое понимание: Intelligo et credam 134 . Однако в конечном счете «правило веры» – lex credendi – ограничивается «правилом богослужения» – lex orandi, то есть верой и разумением богослужебной Церкви. На протяжении столетий Церковь исповедовала единство (Identität) собственной веры, полную преданность апостольскому «depositum». Реформация имела целью подвергнуть это восприятие сомнению. Вопрос Предания стал открытым предметом обсуждения, послужившим причиной раскола. 3. Реформация Представители Реформации сначала протестовали против различных «человеческих преданий» в Римской Церкви, особенно в области правил и богослужебной практики, и оспаривали ее законность и истинность, а также иерархический авторитет в решении вопросов веры и правила (Иерархия). Взамен они предлагали единственный и исключительный «авторитет» Священного Писания (sola scriptura), объявленного незаменимой путеводной нитью, нормой и правилом веры и устройства (judex, norma et rgula). При этом они были готовы обратиться против всех «обновлений» христианской древности, то есть собственно Предания. Спорные вопросы играли большую роль в формировании протестантского вероучения в 16–17 веках. Предание же не признавалось автономным началом (Prinzip) или общепризнанным знанием. Передаваемые предания и учения должны были сохраняться, например, Никейский Символ Веры и Халкидонский Догмат, но не на основе церковного авторитета и не потому, что они «древние» и «традиционные» или держатся на общем согласии (consensus), а потому, что их следует соблюдать ради тщательного знания Священного Писания. Следовательно, учения, которые можно подтвердить Писанием, становились обязательными и общепризнанными. |
| Досифей, Патриарх Иерусалимский, вместе с другими Иерархами, бывшими на Иерусалимском Соборе в 1672 году, утверждает, что книгу эту и прежде и в его время принимала вся восточная Церковь 51 . То же свидетельствует о ней и Дионисий, Патриарх Константинопольский, современный Досифею 52 , а после того целый Собор бывший в Константинополе в 1691 году 53 . Действительно во всех странах, где только обитают восточные христиане, книга Православное исповедание принимается за правило и образец (norma) учения восточной Церкви, и христианин, называя себя православным, дает разуметь чрез то, что учение Христово он содержит так, как изложено оно в Православном исповедании. Кроме того, даже ученые иноверцы приписывают этой книге по преимуществу достоверность Греческого православного исповедания. Так М. Гейнекций признает, что Исповедание это есть собственный и точный Символ нынешней Греческой Церкви. по которому должно судить о подлинном ее учении 54 . Арнольд говорит, что нельзя желать книги, о которой бы с большей достоверностью можно было сказать, что она содержит истинное учение всей восточной Церкви 55 . В заключение приведем свидетельство Гофмана. Россия и особенно Киев, говорит он, может похвалиться тем, что всему своему единоверному народу, обитающему по столь многим и отдаленным странам, дала такое исповедание, которое одобрили четыре Патриарха и из которого всему свету видно, чему учит нынешняя хр. Греция с дочерью своею, или как говорит Парфений, с сестрою своею Россией 56 . Как смотрела и смотрит Российская Церковь на книгу Православное исповедание , это можно видеть a) из отзыва о ней Патриарха Адриана, который называет ее богодухновенною и увещевает всякого читать ее с полною верою 57 ; b) из Духовного Регламента, где она поставлена в числе таких книг, в коих заключается все, что к народному наставлению довольно есть 58 ; с) из распоряжений Святейшего Синода, который в 1837 году, признав полезным и необходимым, чтобы все Церкви снабжены были сего книгою, сделал распоряжение о напечатании ее в достаточном числе (30000) экземпляров для снабжения оным всех Церквей Империи; d) из правил, данных в руководство по Семинариям бывшей Комиссией духовных училищ 1838 года 28 июня, где наставникам вменено в обязанность, преподавая догматическое и нравственное Богословие, подробности сего учения поверять Православным исповеданием; наконец е) из употребления сей книги у наших знаменитейших богословов, которые в самых главных пунктах учения православной восточной Церкви ссылаются на нее, как на книгу символическую 59 . |
| Что касается до правил соборов поместных и некоторых отцев; то сами по себе, без утверждения соборами Вселенскими, они не могли получить значения всеобщих законов; и потому подтверждение их Трульским собором имеет особенную цель – дать им такое значение и ввести во всеобще действие по всей Церкви….. Утверждая каноническую важность всех правил, постановленных и исчисленных, в правиле соборами и отцами, Трульский собор запрещает их изменять, или отменять, или вместо них принимать другие, с подложными надписаниями т. е. с именами Апостолов или отцев ложно им приписанными. Но таким запрещением очевидно не исключается: 1) необходимость издания новых правил по нуждам Церкви, как это видим на самом Трульском соборе, который сверх прежних правил соборных и отеческих, издал от себя много других новых; только для новых правил древние Вселенскою церковью принятые, должны, во всяком случае, служить основанием, образцом, поверкою (norma); 2) возможность изменения некоторых прежних правил частных, или применения общих к другим временам и нуждам Церкви, как опять показал тот же собор, изменив частные постановления прежних соборов, равно Вселенских и поместных (8, 16, 29 и пр.), им же самим упомянутых в настоящем постановлении; так он применил напр. общие Апостольские правила (5, 51) о супружестве священнослужителей к нуждам Церкви последующих времен, так что пресвитерам и диаконам дозволил супружество, а епископам воспретил (12); 3) но собственное его определение о том, чтобы не изменять древних правил, воспрещает главным образом изменение их в самых основаниях и сущности их, изменение вопреки общим законам и духу Православной церкви, изменение по произволу мнений и страстей человеческих, дерзающих, как выражается собор, корчемствовать истиною; при том собор очевидно имеет в виду частных лиц или отдельных властей, посягающих на превращение установленных правил: ибо в наказание за то определяет нести те самые епитимии, которые налагаются за преступления в правилах, ими превращаемых. |
| Так как учение об индульгенциях латины старались защитить, с одной стороны, необходимостью для человека удовлетворять правде Божией, а с другой – возможностью заменять это удовлетворение добрыми делами святых, право же на раздачу их епископом римским – учением о нем, как главе Церкви Христовой; то преобразователи латинства, воспитанные в нем, но мало знакомые с вероучением вселенской Церкви, запальчиво опровергая мысли эти, когда коснулись первой, составили неправильный взгляд на человека, – устраняя вторую, исказили учение о союзе земной Церкви с небесною, а ослабляя авторитет епископа римского, выдумали новое учение об источнике христианской Веры, и затем смело начали исключать из Христианства все, что только не подходило под их понятие об этом источнике. Вследствие сего и оказались лютеране отступившими от православной Церкви в учении – I) об источнике христианской Веры, II) о свящ. Писании, III) о Боге Духе Святом, IV) об ангелах, V) о человеке и – VI) о Церкви 122 . Отдел первый. О заблуждении в учении об источнике христ. Веры (Учение православной веры почерпается) из откровения божественного, (которое распространяется между человеками и сохраняется в истинной Церкви двумя способами: посредством священного Предания и священного Писания. Древнейший и первоначальный способ распространения откровения Божия есть священное Предание; (а священное Писание дано впоследствии, чтобы откровение Божие сохранилось более точно и неизменно. (Но и тогда, когда мы имеем священное Писание, должны соблюдать Предание, с божественным откровением и с священным Писанием согласное ( 2Сол. 2:15 ). (Ныне нужно Предание, между прочим,) для руководства к правильному разумению священного Писания. Простр. христ. катихиз. стр. 3. 6. 7. 8. Москва, 1856 г. § 232.Сущность лютеранского учения об источнике христианской Веры Лютеране веруют, исповедуют и учат, что единственное правило и образец христианской Веры составляют пророческие и апостольские Писания ветхого и нового завета, и что посему источником, откуда бы почерпать учение ее, и образцом (norma), по которому бы судить об этом учении и искажениях его, должно почитать одно свящ. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла НЕКРОПОЛЬ [Греч. νεκρπολις - город мертвых], обширное кладбище; архитектурно-погребальный комплекс. История Н. тесно связана с развитием погребальных обрядов (см. статьи Надгробие , Погребение ). Античные надробия и руины гробниц вдоль Аппиевой дороги. Фрагмент картины «Аппиева дорога». 1867 г. Худож. Д. Л. Чепмен (Музей искусств Грузии, Тбилиси) Античные надробия и руины гробниц вдоль Аппиевой дороги. Фрагмент картины «Аппиева дорога». 1867 г. Худож. Д. Л. Чепмен (Музей искусств Грузии, Тбилиси) В Европе и Америке средневек. и постсредневек. Н. являются объектом пристального интереса историков, антропологов, искусствоведов. Общепринятым стало положение о том, что включение кладбищ в пространство города, их тесная связь с христ. церквами и общественной жизнью - важнейший момент в разрыве с античной традицией, в самоидентификации города новой, средневек. эпохи. В совр. науке разрабатываются методы определения роли кладбища в древнерус. городской среде, отслеживания изменений в отношении к Н. как к элементу городской структуры, к одному из ключевых звеньев в системе мировоззрения и в повседневной жизни христ. общин, а также формируется методика изучения и восстановления утраченных Н. (городских, монастырских, сельских и др.) и отдельных погребений на них. Христ. город на Руси в контексте сопоставления «город живых» - «город мертвых» практически не рассматривался. Запрет на погребение тел и их сожжение в городской черте известен с глубокой древности (Талмуд, Законы Двенадцати таблиц и др.), в частности, на опасность осквернения святости города захоронениями есть указания в рим. юридических документах. Христиане, следуя закрепленным в рим. законодательстве запретам, первоначально избегали захоронений в черте города. В то же время о существовании практики возведения гробниц в городах, а также о помещении мертвых тел в храмах известно, напр., из Гомилии свт. Иоанна Златоуста, призывавшего позаботиться об иных местах захоронения (Гомилии 74б 8:71). В VI в. фиксируются попытки на законодательном уровне отказаться от погребений в церквах или по крайней мере в городах. Кодекс имп. Юстиниана, составленный между 529 и 534 гг., требовал вынести за черту города все урны и саркофаги, поскольку к этому времени захоронения in urbe, внутри города, уже практиковались. Запрет на погребения в городах был снят только декретом имп. Льва VI Мудрого (886-912) в эпоху, когда они давно преобладали (о запретительных мерах касательно погребений в городе см.: Meneghini R., Santangeli Valenziani R. Sepolture intramurane e paesaggio urbano a Roma tra V e VII sec.//La storia economica di Roma nell " alto medioevo alla luce dei recenti scavi archeologici. Firenze, 1993. P. 89-111; Lambert C. M. Le cepolture in urbe nella norma e nella prassi (tarda anticita - alto medioeovo)//L " Italia centro-settentrionale in età longobarda. Firenze, 1997. P. 285-293). |
| Сим же образом, и егда приключается мимо Святых Царских дверей идти, никогда же мимо иди не поклонився» (Служебн. Извест. учит., там же). 174 В грамоте Патриархов Паисия Александрийского и Макария Антиохийского (1667 г.). Чудовскому архимандриту Иоакиму сказано: даровахом и благословихом носити мантию со двоима скрижали во славу двоестественна Христа Бога и во знамя сохранения и поучения дву заповедей Божиих на них же висят весь закон и пророцы (Др. Вивлиоф., ч. III, стр. 419). На скрижалях мантий архиерея, иногда архимандрита, были изображения иконы. Так, в Киево-Печерской лавре иконы препод. Антония и Феодосия Печерских (Истор. Росс. Иерарх. ч. 1, стр. 356), в Троицко-Сергиевой лавре – иконы препод. Сергия и Никона Радонежских (там же, стр. 360), в Полтавском Крестовоздвиженском – иконы Георгия Победоносца и Сампсона странноприимца (Там же, стр. 396 и тому подобн.). 175 Архиерей, вручая (после литургии) вновь рукоположенному архиерею жезл, говорит: «Приими жезл, да пасеши вверенную тебе паству Христову; и послушающим убо буде жезл и укрепление; на непослушные же и непокоряющыяся, того же употребляй жезла: да сей послушания жезл в должности повиновения их содержит». (Чин избрания и рукоположения архиерейского). 176 Архиерей, подавая жезл архимандриту или игумену, говорит: «Приими сей жезл, имже утверждей паству твою да правиши: яко и слово имаши отдати за ю, нашему Богу, в дни суда» (Чиновн.). 177 В старинных стихах, приведенных у Ciampini (Vetera monumenta. Romac 1690, pars 1, p. 122) говорится о форме и назначении посоха так: «In baculi forma, Praesul, datur haec tibi norma: Attrahe per curvum, medio rege, punge per imum. Attrahe, peccante; rege justos pungo vagantes. Attrahe, sustenta, stimula, vaga, morbida lenta». (То есть: «Первосвященник, в виде палки дается тебе сие правило: закривленным концом привлекай, срединою управляй, и нижним поражай. Привлекай молящих, управляй праведными, поражай заблуждающихся. Привлекай, поддерживай, подстрекай блуждающих, немощных, ленивых»). |
| b) San Gaudencio de Brescia (+ 427), en las homilías atribuidas a él y en el Sermo 83 de traditione symboli. c) San Pedro Crisólogo de Rávena (+ 450), en sus sermones festivos. d) San Máximo de Turín (+ 465), en sus sermones festivos, en los tres Tractatus de baptismo, etcétera, falsamente atribuidos a él, y en el Sermo 83 de traditione stimboli. A propósito de estas tres últimas fuentes, pertenecientes a lugares diversos de la alta Italia, conviene recordar lo que escribe Morin: «Es preciso deshacerse del concepto, simplista en exceso, de creer que no existiera más que una única liturgia ambrosiana que servía de norma absoluta para todas las iglesias de la diócesis metropolitana de Milán. Era, sin duda, la misma liturgia en líneas generales, pero con muchas divergencias secundarias. El rito litúrgico de Verona tenía particularidades propias, que lo distinguían del de Milán; lo mismo puede decirse de Genova, Turín, Vercelli, Novara y Pavía, en los alrededores de Milán.» e) Expositio míssae canonicae. Es un comentario literal de la misa ambrosiana, editada por Wilmart, del siglo VIII o de principios del IX, anterior, por lo tanto, casi un siglo al más antiguo sacramentarlo milanés que se conoce. f) Expositio matutinalis officii, que la tradición manuscrita atribuye al arzobispo Teodoro (735–740), pero que algunos pasajes de Amalario insertos en él demuestran que es posterior. g) Beroldus sive Ecclesiae Ambrosianae Mediolanensis Kalendarium et Ordines. Beroldo es el nombre de un docto custodio de la metropolitana de Milán que vivió en el siglo XII, quien transcribió con particular fidelidad el orden del año litúrgico ambrosiano con todas las usanzas relativas al oficio, a la misa y a los sacramentos. 2.° Los textos. Damos solamente el elenco de los publicados. Para el de los misales, véase el artículo Ambrosien (RU), de Lejai, en DAL, c.1375. a) Codex sacramentorum bergomensis, del siglo X, actualmente en la biblioteca de San Alejandro in Colonna, en Bérgamo, editado por Cagin. Es una especie de misal, porque, además de las plegarias del sacerdote, contiene también la epístola y el evangelio del día. Un fragmento relativo a la misa ambrosiana de los catecúmenos (Gloria, Kyrie, tres oraciones) está sacado por A. Dold de un códice palimpsesto de San Galo, del siglo VII; otros fragmentos de un sacramentarlo ambrosiano del siglo IX-X fueron publicados por A. y W. Anderson. |
|
|
