| Поэтика пост-атеизма: плюральность уникального, теоморфизм, ангелизм. Описывая феномен «минимальной религии», Эпштейн выделяет некоторые принципы ее поэтики, которые обнаруживают постмодернистское прочтение феномена: 1. Плюральностьуникального. “Minimalist theology, however, eschews pantheist assumptions. God is not in everything but in each thing, in the eachness of every thing. He is in that which distinguishes one thing from another. God is not in the continuity of things, but in their discontinuity. It is in separating one thing from another, in grasping its uniqueness in the universe, that we reveal its theological aspect, its likeness to God” . Эту постмодернистскую апологию различия следует дополнить патристическим принципом, восходящим к святому Максиму Исповеднику и описанным митрополитом Пергамским Иоанном Зизиуласом: «по мере того как различие становится разделением, различение становится удалением». Бог творил мир, различая, мы же грехом, из страха перед Другим, разделяемся согласно нашим отличиям. Различия и уникальность – от Бога, разделенность – от греха . Но постмодернистская апология различения не может избежать разделения и дистанцирования. Как подчеркивает Эпштейн, признавая различия, классический постмодернизм иронически поддерживает “relativistic indifference toward the various traditions and values” . В конце концов, ирония – внутренняя дистанция. Примирение с Богом как с Другим и другими осуществляется не дистанцированием, но преодолением разделений в подлинном общении, сохраняющем различия и преодолевающем страх Чужого. 2. Теоморфизм как «инаковость» в культуре . «Минимальная религия» соотносит себя с культурой, которая “is religious in the sense that it is looking for nothing other than Otherness itself” . Такая культура уже не теоцентрична, как Средневековье, и не антропоцентрична, как модерн, но теоморфна: “While God is still not here, His place remains empty in human consciousness and is taken up by different forms of the Other, such as language, nation, technology, and nature, which are theomorphic to the extent that God is the first and last Other” . |
| °Аристотель постулировал существование Недвижимого двигателя (беспричинной Причины), однако никогда не считал его объектом религиозного поклонения. Это было просто рациональное объяснение для того, что он наблюдал в мире. Библиография : F. Bacon, Novum Organum. Р. Davis, et al., Of Pandas and People. N. L. Geisler, Knowing the Truth about Creation. → et al., Origin Science. D. Hume, An Enquiry Concerning Human Understanding. → The Letters of David Hume. P. Johnson, Reason in the Balance. J. P. Moreland, ed., The Creation Hypothesis. → Creation and the Nature of Science. C. Thoxton, The Mystery of Life " s Origin (Epilogue). → The Soul of Science. Пророчества как подтверждение Библии (PROPHECY, AS PROOF OF THE BIBLE) Одно из сильнейших свидетельств богодухновенности Библии (см. Библия: свидетельства истинности) – это предсказания в её пророчествах. В отличие от любой другой книги, Библия содержит множество конкретных предсказаний – иногда опережающих события на сотни лет – которые уже стали реальностью, причём в самом буквальном своём смысле, или же указывают на определённые моменты в будущем, когда они исполнятся. В исчерпывающем каталоге под названием «Энциклопедия библейских пророчеств» Дж. Бартон Пейн (Payne, Encyclopedia of Biblical Prophecies) перечисляет 1817 библейских прорицаний, из которых 1239 находятся в Ветхом Завете и 578 – в Новом (Payne, 674–75). Аргументация на основе пророчеств – это аргументация на основе Божьего всеведения. Ограниченные человеческие существа могут узнать грядущее, только если его откроет им всеведущее Существо (Ramm, 81). Важно отметить, что это не есть аргументация, доказывающая всеведение. Иногда ошибочно утверждают, будто бы предсказание необычайных событий доказывает, что в мире есть всеведущее Существо (см. Бог: сущность). Это не всегда так, ведь игра случая ещё не доказывает существование Бога (см. чудеса: аргументы против). Как бы мала ни была вероятность, редкие события (например, сдача так называемого «совершенного расклада» карт в бридже, чрезвычайно маловероятное событие) могут происходить, а иногда и действительно происходят. Тем не менее если известно, что всеведущий Бог существует (см. Бог: свидетельства существования), и Его именем делаются крайне маловероятные предсказания, которые, однако, в точности сбываются, то разумным будет предположение о богодухновенности этих пророчеств. Исполнившиеся пророчества не доказывают существование Бога, но указывают нам, что необычные события, предречённые от Его имени и действительно произошедшие, есть свидетельство особых дел Его. |
| Иерархическая природа человека включает в себя на высшем уровне нетварные божественные энергии, содержащиеся в божественных логосах. Эти иерархически взаимосвязанные божественные логосы задают иерархический строй человека, поддерживают его бытие на уровне низшей природы (как душевной, так и телесной). Одновременно логосы просвещают высшие уровни человека его ум и ипостась (личность) и обогащают их причастием нетварным божественным энергиям, которые подают этим высшим частям человека силу иерархического гармоничного господства над всем человеческим естеством. Путь спасения для человека начертан, как пример, в жизни Христа, как аскетическое выстраивание сил и частей души и тела в согласии с иерархической гармонией в человеческой природе Богочеловека. Однако учение о синергии Бога и человека для спасения души, понимаемого, как восстановление ее иерархического достоинства, включает в себя тезис о недостаточности человеческих аскетических усилий: «когда душа становится боговидной … получает доступ к неприступному Свету, тогда и умственные энергии излишни, равно как и чувственные, поскольку душа помышляет высшее такового» 88 . Совершается это посредством причастия логосам, происходящим от Единого Логоса – ставшего воплощенным Сыном Божиим, по образу Которого устрояется новое человечество. Литература 1 . Давыденков О. , свящ. Догматическое богословие. М.:ПСТГУ, 2005. 2 . Епифанович С. Л. Преп. Максим Исповедник и византийское богословие. Москва, 1996. 3 . Лосский В. Н.Очерк Мистического богословия восточной Церкви. М. 1991. 4 . Петров В. В. Максим Исповедник : онтология и метод в византийской философии VII века. М.: ИФ РАН, 2007. На иностранных языках 1. Lampe G.W.H. (ред.). A Patristic Greek Lexicon. Oxford: Clarendon Press, 1961. 2. Madden N. Composite Hypostasis in Maximus Confessor. Studia Patristica XXVII. 1991. 3. Nellas P. Deification in Christ: Orthodox Perspectives on the nature of the Human Person. N.Y., 1987. 4. Telepneff G., rev. The Concept of the Person in the Christian Hellenism of the Greek Church Fathers: A study of Origen, st. Gregory the theologian, St. Maximos the Confessor. Berkeley, California, 1991. |
| (К этому итогу – к признанию арйфметических суждений в этом смысле, аналитическими – и приходит Couturat при разборе кантовой теории математики, Principes des mathematiques, Appendice, с. 235 и сл.) Напротив, суждение «красное есть цвет» очевидно не в силу формальной связи понятий, а лишь в силу материальной природы «красного». Чтобы убедиться в нем, мне недостаточно мыслить чтолибо вообще – мне нужно «представить себе» красное; это есть связь, вытекающая из природы красного и цвета, связь, конечно, самоочевидная, т. е. логически необходимая при данных содержаниях понятий, но относящаяся лишь к ограниченной, определенной по содержанию области бытия. Слепой может понять, что красное «есть нечто», «есть качество», «отличается от всего иного», «мыслится в связи с чемто», что два красных предмета меньше, чем три таких предмета, словом, может высказать все возможные формально-логические связи, в которых участвует «красное» как содержание вообще, но смысл суждения «красное есть цвет» останется для него темным. Весьма ясно это соотношение изложено у Husserl’fl, Ideen zu einer reinen Phanomenologie, в Jahrbuch fur Philosophic und phanomenol. Forschung, c. 19–36, в форме различия между «областной сущностью» (Regionales Wesen) и соответствующими «синтетическими» суждениями и «формальной» сущностью и соответствующими ей «аналитическими» суждениями. Напротив, с классификацией Шуппе, который в составе синтетической необходимости различает begriffliche Notwendigkeit (например, связь «красного» с «цветом») от elementare Notwendikeit (например, связь «красного» с «протяженностью») (Erkenntnisstheoret. Logik, с. 165–166, 182, с. 389–401) мы не можем согласиться. Развитое выше понимание синтетической природы суждения находится в полном согласии с учением о суждении H. О. Лосского. 24 Лучшая обстоятельная критика теории отображения дана теперь Ремке (Philosophic als Grundwissenschaft, с. 440 и сл.). 25 Hume. Treatise on human nature, part 2, sect. 6 (ed. by Green and Grose, new impression 1909, V. |
| 66 Изложенная выше неизбежная неадекватность содержания непосредственного восприятия мыслимому содержанию осуществленного знания предмета, конечно, есть нечта совсем иное, чем абсолютно адекватное отношение между содержанием осуществленного знания и содержанием самого предмета. 67 Необходимость на почве достигнутого «коперниканским переворотом» Канта монизма между «представлением» и «предметом» нового различения междутем и другим, т. е. обоснования в новой форме дуализма, который в искаженной форме утверждается догматической точкой зрения, образует одну из основных мыслей работ Ласка. Ср.: Losk. Die Logik der Philosophic und die Kategorienlehre и его же Die Lehre vom Urteil. 68 Это было убедительно показано Юмом. Ср. Нате. Treatise on human nature, I, P. 4, Sect. 2, изд. Green и Grose, c, 484–487. 69 Немецкий язык имеет здесь удобное слово «das Vorhandene» как отличное от Gegebenes. По-русски в слове «наличное» содержится указание на явность, тогда как нам необходимо подчеркнуть, напротив, скрытость, неявность этого непосредственного содержания сознания, поэтому приходится прибегнуть к несколько неуклюжему термину «имеющееся». 70 Строго говоря, всякое знание, как было указано выше в гл. 1, выходит по своему содержанию за пределы «данного» уже потому, что содержание понятий, в которых необходимо выражается всякое знание, не может считаться «данным». Но эту сторону вопроса мы для простоты можем здесь игнорировать. Удобство изложения вопроса требует, чтобы при обсуждении условий трансцендентного знания мы рассуждали так, как будто мы исходим из противоположного ему чисто имманентного знания. Что решение существа вопроса не страдает от этой «вспомогательной фикции» – это уяснится само собой из дальнейшего изложения. 71 Термин «имения», «обладания» часто употребляется в современной гносеологической литературе для обозначения отношения познающего к познаваемому, но им пользуются обычно либо как синонимом понятия «данности», либо в смысле, объемлющем это последнее понятие. Терминология, в известных пределах, есть дело вкуса. Мы считаем только необходимым отметить, что для нас термин «имения», «обладания» означает – в противоположность указанной терминологии – отношение непосредственной очевидности или наличности «неданного» в сознании, т. е. что совокупность непосредственно очевидного мы разграничиваем на «данное» и «имеющееся». |
| В 1960 году весь мир облетело сенсационное заявление антрополога Луиса Лики о том, что он обнаружил предка человека. В Восточной Африке, в ущелье Олдвая, Лики нашел фрагменты костей примата, который был назван им зинджантропом. Однако скоро было установлено, что зинджантроп — не что иное, как одна из форм австралопитековой обезьяны, близкой к горилле (Kraus B. S. The Basis of Human Evolution. 1964. P. 240). Вскоре Лики сделал еще — одно открытие. Он нашел кости существа более прогрессивной формы, названного им пре-зинджантропом, или Homo Habilis. В некоторых отношениях пре-зинджантроп оказался примитивнее австралопитеков. Это дало повод Луису Лики считать его членом прямой родословной человека, тем более что первая датировка указала, что этой находке более полутора миллионов лет ( Лики Л. На 1 750 000 лет в прошлое человека. — В сб.: Наука и человечество. М» 1963. С. 85). До сих пор находка и ее возраст являются объектом оживленной дискуссии. И пока еще нет окончательных доказательств — мог ли пре-зинджантроп быть нашим прямым предком (См.: Решетив Ю. Г. Природа Земли и происхождение человека. М., 1966. С. 213 сл.). Большой интерес вызвали в последнее время находки сына Луиса Лики, Роберта Лики. На берегу озера Рудольф в Африке он обнаружил кости человекообразных существ, время жизни которых ученый отнес ко второму миллиону лет до нашего времени (см.: Leakey R. E. Further Evidence of Lower Pleistocene Hominids from East Rudolf, North Kenya.-Nature. V. 231. 1971; Возникновение человеческого общества. Палеолит Африки. М., 1977. С. 24 сл.; Иди М. Недостающее звено/Пер. с англ. М., 1977. С. 67 сл.; Hours F. Dieu crea l " hommea Son image. — «Le monde de la Bible». 1979. WS. P. 42-48). Но самой сенсационной оказалась находка Дональда Джохансона в Хадере (Эфиопия). Там в 1974 году был найден почти полный скелет женской особи, близкой по типу к австралопитекам. «Люси» (как окрестил это существо Джохансон) имела вертикальную походку, отличалась довольно стройным телосложением при росте около метра, но череп ее носил вполне обезьяньи черты. Ученые датировали находку в 3-3,5 миллиона лет. Вполне вероятно, что «Люси» дает нам представление о тех биологических формах, которые дали начало роду Homo (См.: Джохансон Д., Иди М. Люси. Исток рода человеческого. М» 1984). |
| Inorganic matter and living creatures other than humans are treated by the Fathers as irrational beings; it is only humans who can resist necessity because of their rational faculty, which enables them to know things and to make decisions based upon this knowledge. Gregory the Theologian acknowledges this rationality by saying that human knowledge of things is “ordained by God.” 54 This, he argues, is the difference between humans and the rest of nature. The rationality of humans, made in the image of God, corresponds to the rationality in nature, which is established by the Word, or Logos, of God. In contradistinction to Greek philosophers, the Fathers of the church rejected the idea of a spontaneous coming together of the elements. In their view, God is the cause of existence and the source of its maintenance by his providential power. 55 The laws of nature, the Fathers say, are providential, for they indicate the purpose of existing things and the way these things receive their most favorable outcomes. 56 In other words, all knowledge of natural phenomena is incomplete if it is not seen from the perspective of the final causes mysteriously present in the natural world’s deep structure. It is this structure – that is, the hierarchy within nature – that enables humans to view nature teleologically and to conclude from partial knowledge to the whole and from the lower natural order to the higher. This view of nature is one expression of the Platonistic tendency in the Greek Fathers. The Transfiguration of Nature Despite their appreciation of nature, the Fathers could also see nature’s evil. But, for them, the cruelty and suffering in nature were never dissociated from human sin. This is why, when the Fathers argued for the restoration of human nature through eliminating the divisions in human nature and bringing it back into union with God, they never forgot about nature as a whole. They always felt responsible for the imperfections in nature, for the irrational creatures that had become involved in the chain of original sin. Nature – all its elements, trees, and animals – is to be transfigured through man’s mediation between the divisions in the created realm, as well as between the created and the uncreated, between this world and God. 57 |
| So the position of Heidegger is shown to be more ‘revelatory’ than any kind of rationalist theology, 137 as it leads to a self-awareness of nature as fallen, and such self- awareness is the presupposition for an approach to the event of ‘re-creation’ of human beings ‘in Christ’. According to the criteria of the Areopagitical writings, natural knowledge – the simply conceptual certainty that is secured by objective formulations – corresponds to the rebellious self-sufficiency of fallen human kind. It presupposes individual verification, and consequently individual doubt, for which reason it is divisive of both knowledge and nature – dividing ‘coherent’ knowledge into a multitude of ‘notions’ and nature into a variety of individual units. In contrast, the apophatic knowledge of God is the experience of personal communion, that is to say, an attainment that recapitulates the existential possibilities of universal nature. Hence, also, the apophatic knowledge of God, as experience of personal relationship, does not divide, but brings nature and knowledge into harmony in the hypostatic event of divine-human (or theanthropic) communion, in which everyone participates who accomplishes a personal (living-ecstatic) self-transcendence of nature. Thus the experience of the relationship of each human person with the Person of God gathers and unites together those receiving illumination. It perfects them. It returns them towards the truly real. It returns them from their numerous false notions and, filling them with the one unifying light, it gathers their clashing fancies into a single, pure, coherent, and true knowledge. 138 The possibility of such a ‘unifying’ and ‘coherent’ knowledge – which unifies created nature in its personal, relational ec-stasy outside its creaturely limits – was restored by Christ. We call Christ the ‘second Adam’, precisely because in his person the whole human nature is ‘recapitulated’ – the organic body of universal nature acquires Christ as its head; humanity is harmonized and summed up in a new mode of existence, incarnate in the personal hypostasis of Christ. Furthermore, we speak of the ‘second Adam’, since the first Adam equally recapitulated in his person universal humanity, being himself the first and unique existential hypostasis of human nature. Hence, the first Adam’s refusal to realize life as communion with God dragged down the whole of humanity to existential downfall and death. The first Adam defines the mode of existence of human nature, for which reason his descendants are existentially (not legally or morally) bound by the choice of the forefather; they are born and exist in the mode of natural autonomy, that cannot be surpassed simply by personal freedom of will. |
|
|
