| Пред молебствием святитель Филарет произнес беседу на текст: работайте Господеви со страхом, и радуйтеся ему с трепетом ( Пс.2:11 ). «Собравшиеся здесь ныне, так начал он свою беседу, собралось, думаю, с некоторою радостью. Мы приносим исповедание и благодарение Богу, после того как Он, по правде Своей, посетил град сей нашествием губительной болезни, и некоторых из обитателей его восхитил скорою смертью, некоторых устрашил близостью смерти, некоторых сокрушил печалью, но, по милосердию Своему, не попустил губительной болезни поразить многих, и наконец рек ангелу смерти: довольно ныне, отыми руку твою ( 2Цар.24:16 ). По колику бедствие страшно или печально, по толику освобождение от бедствия радостно. Но мы уже не раз имели радость, подобную нынешней, и потом не раз постигало нас бедствие, о прекращении которого радовались; ангел смерти возвращался и вновь простирал над нами свой меч. Посему, не надобно ли нынешнюю радость нашу растворить доброю мерою страха? Да, мы предлагали уже прежде освобожденному тогда от губительной болезни, граду сему вразумляющее и предохраняющее слово Христово: се здрав еси, ктому не согрешай. 1609 Видно, надобно ныне повторить оное с большею строгостью и с угрозою: се здрава еси, ктому не согрешай, да не горше, ти что будет ( Ин.5:14 )». И далее вития, на основания избранного для проповеди текста, доказывает необходимость соединения радости о прекращении бедствия со страхом пред Богом, впрочем, с страхом не бесплодным и рабским, а с сыновним, не лишенным надежды на милосердие Бога, наказующего и милующего. 1610 За тем, в начале 1856 года, когда все еще не кончена была Крымская война, в Москве были дворянские выборы и присяга пред началом выборов, предшествуемая молебствием в Чудове монастыре. Это было 3 января. Пред молебствием святитель Филарет произнес беседу на текст: не возмеши имени Господа Бога твоего всуе, не очистит бо Господь приемлющего имя Его всуе ( Исх. 20:7 ). «Из целой области, говорит вития в начале своей беседы, обращаясь к дворянам Московской губернии, собравшимся в храме по случаю предстоящих выборов, мужи, возвышенного в государстве и наследственными преимуществами отличенного звания, собрались здесь, чтобы молитвою освятить начало, и удостоверительною клятвою обеспечить совершение и последствия важного дела. Державная власть доверила вам, и по её доверию вы предприемлете ныне избрать блюстителей правосудия и благоустройства как собственно для вашего звания, так и для разных частей здешней области». |
| 145 Тульской губернии, Крапивенского уезда, Красногорской волости, деревни Акуловой, отставной надзиратель больных Антон Фомин Тилюбаев. 1872 года, января 17 дня, вступил в военную службу, а в 1874 году лишился своего здоровья и был отправлен в Гродненский военный госпиталь для излечения болезни. А по приходе из госпиталя в свой полк, был зачислен в надзиратели больных 14-го Гусарского Митавского Его Королевского Высочества Принца Прусского Альберта полка. По слабому здоровью, я неоднократно находился на излечении в своем полковом людском лазарете, но никакие лекарства и врачи не помогли к излечению моей болезни, а, напротив, она увеличилась, так что невозможно было мне кашлянуть от захватывания рта кровью. Чувствовалось во рту зловоние легкими и сильное колотье в груди, столь сильное, что невозможно было кашлянуть и глубоко дышать. При кашле и воздыхании я чувствовал сильное колотье и от груди ударение в спину к лопаткам. 1877 г., 14 Февраля, я был представлен на свидетельство, где и признали у меня врачи совершенно неизлечимую болезнь хронического воспаления легких, признали меня неспособным к службе и уволили вовсе от военной службы на родину. По прибытии моем на родину, болезнь у меня продолжалась. Я неоднократно раз обращался в больницу князя Сергея Сергеевича Гагарина, в селе Сергиевском и даже лежал на излечении в оной больнице на смертном одре. Много раз получал лекарства, в дом свой, но ничего мне не помогало; все у меня продолжалось кровохаркание так сильно, что в доме весь пол охаркивал кровью в течение суток; родители мои и жена с детьми сильно скорбели и плакали на меня и при каждом часу ожидали моей кончины. 1882 года, июля 2 дня, я отправился в Оптину пустынь, пробыл там трое суток, потом обратился на совет к отцу Амвросию, объявил ему о своей болезни. Он меня благословил и велел идти в Тихонову пустынь, исповедаться и искупаться в колодезе. 7 числа, я отправился в пустынь; 8 числа, не доходя до пустыни, я так сильно был слаб, совершенно ожидал кончины и предполагал посылать за священником для напутствия, 9 числа я прибыл в Тихонову пустынь, а 10-го, в день своего ангела, я удостоился исповедаться у отца казначея и причастился Святых Божественных, Бессмертных и Животворящих Таин Христовых и два раза искупался во святом колодезе, 11-го числа, после трапезы, я отправился домой. |
| Но король не трогался из-под Смоленска и не высылал никого в Тушино для окончательных переговоров с рыцарством; вследствие этого Рожинский принужден был покинуть Тушино: он в первых числах марта 1610 года зажег стан и двинулся по дороге к Иосифову Волоколамскому монастырю; немногие из русских тушинцев последовали за ним, большая часть поехали с повинною или в Москву, или в Калугу; Салтыков с товарищами оставались у короля под Смоленском. Так Москва освободилась от Тушина. Скопину оставалось только разделываться с отрядом Сапеги. Мы оставили Скопина в Александровской слободе, где он продолжал торговаться с шведами, требовавшими новых договоров, новых уступок. Несмотря на сопротивление жителей, Корела была сдана шведам, мало того, царь Василий должен был обязаться: «Наше царское величество вам, любительному государю Каролусу королю, за вашу любовь, дружбу, вспоможение и протори, которые вам учинились и вперед учинятся, полное воздаяние воздадим, чего вы у нашего царского величества по достоинству ни попросите: города, или земли, или уезда». Этим обязательством еще была куплена помощь четырехтысячного отряда шведов. Сапега не мог долее оставаться под Троицким монастырем, 12 января снял знаменитую осаду и расположился в Дмитрове с малым отрядом, потому что большая часть его людей отправилась за Волгу для сбора припасов. В половине февраля русские и шведы подошли под Дмитров; Сапега вышел к ним навстречу и был разбит, Дмитров был бы взят, если б не отстояли его донские козаки, которые сидели в особом укреплении под городом. Здесь также Марина показала большое присутствие духа: когда поляки, испуганные поражением, вяло принимались за оборону укреплений, то она выбежала из своего дома к валам и закричала: «Что вы делаете, негодяи! Я женщина, а не потеряла духа». Видя, что дела Сапеги идут очень дурно, она решилась отправиться в Калугу. Сапега не хотел отпускать ее; в ней родилось подозрение, что Сапега хочет выдать ее королю, и потому она сказала ему: «Не будет того, чтоб ты мною торговал, у меня здесь свои донцы: если будешь меня останавливать, то я дам тебе битву». |
| 95 Аввакум (ок. 1610 или 1620–1681) – церковный и политический деятель, писатель, сельский священник Нижегородского уезда; в 1640-х гг. в Москве входил в состав близких к царю ревнителей православия. Выступил против церковных реформ Никона и стал вождем церковного раскола и старообрядческого движения; арестован в 1653 г. и сослан, возвращен в 1662 г. в Москву, где при поддержке своих сторонников категорически отказался согласиться с церковной реформой, в 1666 г. церковным судом лишен сана, сослан в Пустозерск, где в 1681 г. сожжен. Автор многочисленных богословских сочинений и «Жития» – памятника литературы XVII в. 96 Славинецкий Епифаний – украинский ученый, монах; с 1649 г. в Москве; «главный справщик» и переводчик Печатного двора. Полоцкий Симеон (1629–1680) – белорусский и русский церковно-общественный деятель, ученый, писатель, поэт (в миру Самуил Емельянович Петровский-Ситнианович). Окончил Киево-Могилевскую академию, в 1656 г. принял монашество, с 1664 г. – в Москве, с 1667 г. учитель царевича Алексея, после его смерти – царевича Федора и царевны Софьи. Автор трактата «Жезл правления» (1667), стихов, проповедей, перевода Псалтыри. В 1665 г. возглавил Заиконоспасскую школу по подготовке кадров для центральных правительственных учреждений. В 1678 г. основал в Кремле типографию. 98 Валиесарское перемирие – договор о перемирии между Россией и Швецией, заключен в декабре 1658 г. в деревне Валиесари близ Нарвы. Русскую делегацию возглавлял А. Л. Ордин-Нащокин. Россия получила выход к Балтийскому морю; за ней на время перемирия (три года) оставались города (Юрьев и др.), занятые русскими войсками; восстанавливались торговые отношения между Россией и Швецией. 99 Коллинз Сэмюел (ум. до 1671) – врач царя Алексея Михайловича. Учился в Кембридже и Оксфорде. Приглашен в Россию в 1659 г., на русской службе до 1666 г. В 1671 г. в Лондоне опубликованы его записки «Нынешнее состояние России, изложенное в письме к другу, жительствующему в Лондоне». 100 Андрусовское перемирие – договор на 13 с половиной лет между Россией и Речью Посполитой; завершило русско-польскую войну за Украину и Белоруссию (1654–1667 гг.). Подписано 20 января 1667 г. в дер. Андрусово (Смоленск. у.) со стороны России – А. Л. Ординым-Нащокиным и со стороны Польши – Ю. Глебовичем. России возвращались Смоленское и Черниговское воеводства, Северская земля, Стародубский повет; признавалось воссоединение Левобережной Украины с Россией; Правобережная Украина и Белоруссия оставались за Речью Посполитой, Запорожская Сечь – под совместным управлением. Киев с округой по Андрусовскому перемирию оставался на 2 года за Россией, но был удержан навечно по условиям «вечного мира» (1686 г.). |
| Король был вынужден оправдываться, поскольку застрял под непокорным Смоленском, остро нуждаясь в пополнении войск и деньгах на жалование ратникам. Чтобы получить у сенаторов просимое, он должен был обещать расширение границ Речи Посполитой и уповать на завоевания в России , а такие желания вполне могли в скором будущем резко усилить сопротивление россиян и в итоге похоронить мечты о московской короне. Если король Сигизмунд чувствовал себя неуверенно, то в Тушино ко времени возвращения послов из-под Смоленска царил уже полный разброд и шатание. Рожинский интриговал с целью вернуть объявившегося под Калугой Лжедмитрия II; судя по тому, что среди казненных при раскрытии этого заговора был зять Филарета И. И. Годунов, в деле участвовала и часть русской знати. «Царица» Марина Мнишек бежала якобы к мужу, но оказалась в лагере Сапеги, отступившего к Калуге, открыв Тушино для удара армии М. В. Скопина-Шуйского. В условиях, когда одни выступали за Владислава, другие — за самозванца, третьи — даже за переговоры с царем Василием Ивановичем, Рожинский мог лишь умолять короля поспешить с подмогой и ускорить поход к Москве. Примечательно, что Филарет Никитич, первым приветствовавший избавление от самозванца и усердствовавший в переговорах о призвании Владислава, не приложил никаких видимых усилий к реализации договора, заключенного тушинскими послами под Смоленском. Однако даром эти переговоры для России не прошли: уже с 17 января по август 1610 г. отдельные служилые люди, воеводы, волости и города принимали присягу Владиславу Сигизмундовичу на выработанных Филаретом с товарищами условиях (С. 76—90). Тем временем Филарету нужно было заботиться о спасении собственной жизни. Лагерь под Тушино распадался: целые отряды уходили куда глаза глядят, позабыв клятву «стоять всем за один», и даже с боем прорывались к Калуге. 5 марта Рожинский понял, что его попытки удержать людей в Тушино стали слишком опасны, и объявил волю идти на все четыре стороны. В начавшейся сумятице сделал попытку уйти к Москве архиепископ Феоктист, но был убит на дороге. Филарет не последовал его примеру. |
| Можно говорить о стилистическом разнобое в этой повести, но этот стилистический разнобой – свидетельство о новых художественных исканиях, и он пронизывает собой в целом всю литературу, посвященную событиям Смутного времени, – времени, с которого начались многие новые явления в русской литературе. Здесь и влияние народных произведений, и церковная риторика, и простота летописного стиля, и фактографическая запись молвы и разговоров, и наблюдательность человека практического ума, и хитрость участника значительнейших событий и многое другое, из чего создавалось то необыкновенное смешение различных явлений, которое в дальнейшем должно было породить совершенно новую, решительно отличавшуюся от старой, средневековой, систему литературы Нового времени. Одним из самых значительных произведений, направленных к тому, чтобы побудить русских людей выступить в защиту независимости России против интервентов, явилась «Новая повесть о преславном Российском царстве». Она была составлена во второй половине декабря 1610-го – начале января 1611 года и принадлежала перу простого дворянина – сыну боярскому или приказному дьяку – и была направлена против изменнического боярского правительства. Это был прямой призыв к восстанию. «Вооружимся на общих сопостат наших и врагов и постоим вкупе крепостне за православную веру, и за святыя Божия церкви, и за свои души, и за свое отечество и изберем славную смерть нежели зде безчестное, и позорное, и горкое житие под руками враг своих» – так начинается «Новая повесть о преславном Российском царстве». Далее идут разоблачения боярского правительства – русских пособников иноземных интервентов и захватнических замыслов польского короля Сигизмунда III. «Новая повесть» предшествует агитационным грамотам организаторов первого ополчения, действовавшего под Москвой в марте 1611 года. Это не повесть в собственном смысле этого слова, а обличительное сочинение против отдельных членов боярского правительства – «земледельцев-землесъедцев», «правителей-кривителей», разоблачение их предательской политики, противопоставляемой поведению жителей Смоленска, выдержавших осаду войска Си-гизмунда III, и «крепкой» позиции, занятой «воином Христовым» патриархом Гермогеном, решительно отказавшимся пособничать интервентам. |
| 82 В послесловиях к изданиям требника говорится, что государь царь Михаил Феодорович и п. Филарет «повелеста от градов книги харатейныя добрых переводов древних собирати, и ко свидетельству божественных писаний богоразсудный свой совет приподавати, и от тех древших харатейных книг божественных писаний стихословие исправляти» (Сопикова «Опыт российской библиографии» ч. I стр. 244; Строева «Опис. староп. кн. Царскаго» стр. 137). 83 В служебнике 1602 г. в чине крещения велено ставить больного младенца в купель по шею и возливать на главу воду рукой трижды; у Филарета это обливание отменено и даже велено перекрещивать крещенных поливательным крещением. Если случится крестить двоих или более младенцев вместе, велено каждому читать особые молитвы. Более подробные указания на изменения в богослужебных книгах при п. Филарете см. в приведенной статье профес. Казанского стр. 19–21. 84 Содержание этой окружной грамоты и порядков приведения ее в исполнение см. в « Собран. Госуд. грамот и договоров» ч. III 77 и в «Дворцов: разрядах» т. I стр. 981 и т. II стр. 821. 85 В описи патриаршей библиотеки 1630 г. значится «134 тетради в десть, беседы апостольские на четырнадцать посланий, печать литовская мелкая, у справки были» (Русск. истор. библиотека т. III стр. 902, 903). 86 Историч. библ. т. II 124 и 128; т. III страницы 898–906, 975–983. В записях печатного двора указано несколько случаев рассылки книг «без прибыли» и безденежно; 41 книга потребников издания 1624 г. роздана безденежно (кн. 4 л. 64); «потребники соборные святительские», изданные 15 января 1625 г. в числе только 30 экземпляров, сряду же розданы были архиереям без прибыли (л. 253–256); псалтири следованные, изданные в октябре 1632 г., проданы без прибыли (кн. 14 л. 35); оставшиеся экземпляры устава, издания конца 1632 г., розданы по кремлевским соборам и церквам также безденежно (л. 120). 88 Подробная оценка уставов 1610 г. и филаретовского сделана в капитальном исследовании покойного профессора И. Мансветова «Церковный устав» М. |
| 31 января 1610 года послы от русских тушинцев были торжественно представлены королю. Прибытие их было праздником для польского самолюбия. Поляки радовались и думали, что завоевание Московии уже совершено без боя. Король сидел в шатре, окруженный сенаторами. Прежде всех приблизился к королю Салтыков, который говорил о расположении московского народа к королю, и от имени этого народа благодарил его за милость. Сын его, Иван Салтыков, бил челом королю от имени патриарха Филарета и от имени всего духовенства. Наконец, дьяк Иван Грамотин от имени Думы, Двора и всех людей объявил, что в Московском государстве желают иметь царем королевича Владислава с тем, чтобы король сохранил неприкосновенною святую православную веру, которую столько веков исповедывали московские люди. После Грамотина опять говорил Михаил Салтыков и также подтвердить желание иметь царем Владислава. Салтыков заплакал, когда просил о сохранении православной веры. Он знал какая опасность угрожает православию от Сигизмунда. При переговорах между сенаторами и послами русские, прежде всего, потребовали неприкосновенности православия. 4-го февраля был написан предварительный договор из восемнадцати пунктов, которые обнимали желания русских людей в интересах православия и всего строя жизни Московского государства. В этих пунктах вопрос о принятии Владиславом православной веры обойден молчанием. У короля с сенаторами был такой разговор: «Ничего не может быть славнее, как призвать к этому великому назначению царственного отрока Владислава, надежду христианства. Но только не нужно забывать, с каким народом имеем дело. У этого народа такие же суровые нравы, как сурово небо их земли. Он негостеприимен, ненавидит иноземцев, вероломен, коварен. С ним нужно водиться очень осторожно. Нужно узнать, что у него на уме. Может быть, они только хотят избавиться от Шуйского и поневоле к нам обращаются. Царством этим легко овладеть, да удержать его много будет труда. Но все же не следует пренебрегать случаем, так как небо дает нам в руки это государство. Нужно ласкать их. Теперь они расположены лучше отдаться чужим государям, чем своим, и нет у них в виду претендента, которому бы они приносили законное повиновение». |
| В 1610 году он переезжает во Флоренцию к тосканскому герцогу Козимо Медичи II, который кладет ему хорошее жалованье как своему советнику при дворе. Это помогает Галилею выплатить огромные долги, накопившиеся у него из-за выдачи замуж двух его родных сестер. Последние девять лет жизни Галилей провел под надзором инквизиции, которая ограничивала его в научных контактах и передвижениях. Он поселился в Арчетри рядом с монастырем, в котором находились его дочери, и ему было запрещено посещать другие города. Тем не менее, Галилей все равно занимался научными исследованиями. Когда он умер 8 января 1642 года на руках своих учеников Вивиани и Торричелли, папа Урбан VIII запретил торжественные похороны, а кардинал Франческо Барберини (племянник папы) отправил папскому нунцию во Флоренцию следующее послание: «Его святейшество в согласии с указанными мною высокопреосвященствами решил, что Вы, с Вашим обычным искусством, сумеете донести до сведения герцога, что нехорошо строить мавзолей для трупа того, кто был наказан трибуналом святой инквизиции и умер, отбывая это наказание, ибо это могло бы смутить добрых людей и нанести ущерб их уверенности в благочестии его высочества. Но, если все же не удастся отвратить великого герцога от такого замысла, Вам надо будет предупредить, что в эпитафии или надписи, которая будет на памятнике, не должно быть таких выражений, которые могли бы затронуть репутацию этого трибунала. И такое же предупреждение надо будет Вам сделать тому, кто будет читать надгробную речь…» Много лет спустя, в 1737 году Галилея все-таки похоронили в гробнице Санта Кроче рядом с Микеланджело, как это и намеревались сделать сначала. На заставке Н. J. Detouche. Galileo Galilei displaying his telescope to Leonardo Donato Сохранить Поделиться: Поддержите журнал «Фома» Журнал «Фома» работает благодаря поддержке читателей. Даже небольшое пожертвование поможет нам дальше рассказывать о Христе, Евангелии и православии. Особенно мы будем благодарны за ежемесячное пожертвование. |
| Подкоп был найден и взорван. Осаждавшие должны были, наконец, со стыдом отступить от обители. 12 января 1610 года освобожденная лавра совершила благодарственное Господу молебствие о своем спасении. С этого времени и до ныне лавра совершает в этот день благодарственное молебствие Господу с крестным ходом по стенам обители. Выдержавшая так счастливо осаду, Троице-Сергиевская лавра, по завету своего основателя, как всегда, так и теперь в особенности, в трудные времена отечества, была теплым убежищем для всех несчастных, немощных, голодных, раненых; а таких теперь на Руси было великое множество. «Иноки посвящали тогда все свои силы и средства на службу несчастных. – говорит тот же светский писатель. – В самой обители и в монастырских селах были устроены больницы и странноприимные дома. Архимандрит Дионисий и иноки положили питаться одним хлебом, дабы лучшую пищу сберечь для больных. На помощь бедным употребляли и монастырскую казну. Монахи и служки ездили по окрестностям, подбирая раненых, голодных и умерших, сами подвергались опасности от разбойников. В обители и селах монастырских хоронили мертвых, лечили больных, шили для них одежды и обувь. Архимандрит наблюдал за тем, чтоб у страждущих была хорошая пища; сам давал лекарства, причащал умирающих, не зная покоя ни днем, ни ночью. А между тем, в то же время он писал послания к разным городам, увещевая всех и каждого твердо стоять за отечество, помогать Москве ратью и деньгами. Целые дни писцы сидели у него в келлии и переписывали эти послания; а гонцы развозили их в отдаленнейшие города русского царства». Когда наконец на Руси не стало и патриарха Гермогена, грамотами которого призывался народ на защиту отечества, слова Троице-Сергиевской лавры были единственным мощным призывом всех – ополчаться за Русь святую. «Вспомните, православные, – писалось в этих грамотах, – что все мы родились от христианских родителей, знаменовались святым крещением, обещались веровать в святую единосущную Троицу; возложив упование на силу животворящего креста, Бога ради, молите всех служилых людей, чтобы всем православным христианам быть в единении и стать сообща против наших предателей... |
|
|
