| Ефес с IV века становится наиболее значимым центром Анатолии, уступая по статусу и населению лишь столице – Константинополю, Ефесская митрополия насчитывала 36 викарных епископов. Взлёт Ефеса был недолгим – череда землетрясений в VII веке, отступление моря и заболачивание почвы привели к тому, что жители стали покидать город. Ко времени турецких завоеваний в XI веке от Ефеса осталась лишь небольшая деревня. Кафедра митрополита Ефесского существовала до начала ХХ-го века номинально, как дань уважения былого величия, а титул митрополита Ефесского сохраняется и доныне в юрисдикции Константинопольского Патриархата. Лаодикия в IV веке была одним из важнейших финансовых центров Римской империи в Малой Азии, экономической столицей всего фригийского региона. В 364 году в Лаодикии проходил Поместный собор, на котором рассматривался состав Книг Ветхого и Нового Завета. Город Лаодикия прекратил своё существование раньше Ефеса – после сильнейших землетрясений V и VII вв. Исторические данные о жизни города Фиатиры и фиатирской Церкви в Византийский период весьма скудны. Известно, что епископы Фиатирские участвовали в 1,3,4 и 7 Вселенских Соборах. До XIII столетия здесь существовала христианская церковь , затем после турецких завоеваний информация и о городе, и о Церкви исчезает. Сардис в Византийский период оставался столицей области Лидия, митрополит Лидийский занимал шестое место в иерархической структуре Константинопольского патриархата, имея 27 викарных епископов. Начиная с конца XI в. турки неоднократно разоряли эту область, а в 1306 году по договору Сардис был отдан Византией Сельджукидам. Концом города можно считать 1402 год, когда он был окончательно разрушен Тимуром и больше не возрождался. Пергам – одна из столиц Древнего мира, к IV веку утратила своё былое величие. Пергамский епископ был викарием Ефесского епископа, а в VII веке Пергам был местом Армянской колонии и центром ереси моно- физитства. В 716 году арабы разграбили город, с этого времени происходит медленный закат его славной истории. В 1197 году Пергам упоминается как стоянка французов во время второго Крестового похода. В 1402 году город захвачен и разграблен войсками Тимура, но не прекратил своего существования. Несколько христианских церквей действовали в Пергаме до начала ХХ-го века. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание Рака с мощами прп. кнг. Милицы в мон-ре Любостиня (В монашестве Евгения; ок. 1335 - 11.11.1405, мон-рь Любостиня), прп. (пам. 19 июля), серб. кнг. М. происходила из боковой ветви правящей династии Неманичей , была прапраправнучкой вел. жупана Сербии Вукана , старшего сына серб. жупана Стефана Немани (см. Симеон Мироточивый ), правнучкой его сына Димитрия (см. Давид , прп.), младшей дочерью кн. Вратко, вельможи при дворе серб. кор. Стефана Уроша IV (с 1346 царь, см. Стефан IV Душан ). О раннем периоде жизни М. ничего не известно, сведения о ней появляются в источниках (Жития кн. Лазаря и Похвальные слова ему, акты, сказание Григория Цамблака о перенесении мощей прп. Параскевы (Петки) Тырновской в Видин и Сербию, житие деспота Стефана Лазаревича) после 1389 г. В нач. 50-х гг. XIV в. она вышла замуж за придворного Стефана Душана Лазаря , принявшего впосл. титул князя, а после смерти Стефана Уроша V (1371) ставшего крупнейшим правителем на серб. землях и имевшего двор в г. Крушевац. Сначала у М. родились 5 дочерей, затем 3 сына - Стефан (см. Стефан Лазаревич ), Добривой (или Добровой; † во младенчестве) и Вук. В воспитании детей ей помогала дальняя родственница мон. Евфимия , впосл. деспот Стефан называл ее своей 2-й матерью. После гибели супруга в битве на Косовом поле (15 июня 1389) М. стала регентшей при малолетнем сыне Стефане до его 16-летия (1393) и решала внутри- и внешнеполитические вопросы. Вскоре после Косовской битвы к княжескому двору в Крушевац прибыли послы тур. султана Баязида I (1389-1402). Сербия признала зависимость от Османской империи и обязалась выставлять войско для участия в османских военных действиях. Наследник серб. трона Стефан и его брат Вук регулярно посещали двор султана, а их сестра Оливера была отправлена в султанский гарем. М. согласилась на эти требования, выдвинув условия, что ее дочь останется христианкой, а Православная Церковь в Сербии не будет подвергаться гонениям. Оливера стала одной из законных жен султана, имела на него влияние и помогала матери и братьям, а после гибели супруга в 1402 г. вернулась в Сербию. Верность Православию и Сербии сохранила и дочь М. Драгана, когда ее муж Александр, сын болг. (тырновского) царя Иоанна Шишмана, в 1393 г. принял ислам и стал тур. пашой. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание ИОАНН ХОРТАЗМЕН [Хортасмен; греч. Ιωννης Χορτασμνος] (ок. 1370 - ок. 1436/37, К-поль), в монашестве Игнатий (Iϒντιος), визант. ученый, митр. Силимврии. Выходец из небогатой семьи; получил блестящее светское образование. В 1391-1415 гг. служил нотарием в ведомстве Великой ц. в К-поле. Между 1397 и 1400 гг. по поручению патриарха К-польского Матфея I (RegPatr, N 3060) протэкдик и кафолический дидаскал (т. е. преподаватель как светских, так и церковных дисциплин) Михаил Вальсамон обучал И. Х. геометрии. Эти занятия в то время являлись подготовительным курсом для овладения астрономией. Насколько основательно И. Х. занимался этой наукой, показывают рукописи из его библиотеки с пометами владельца, среди к-рых - «Альмагест» Клавдия Птолемея и «Каноны» Феона Александрийского (Vat. Urb. 80). И. Х. составил обширную компиляцию из «Географии» Птолемея и извлечений из различных астрономических сочинений, гл. обр. из «Первооснов астрономической науки» Феодора Метохита , рукопись которых содержит многочисленные маргиналии владельца (Vat. gr. 1365). Это сочинение Феодора Метохита до занятий им И. Х. в Византии почти не использовалось. Опасения в отношении астрономии в то время в Византии были столь велики, что И. Х. потребовалась санкция патриарха Матфея I для занятия этим предметом. Др. астрономическая компиляция И. Х. (Vat. gr. 1059) создана из произведений Прокла Диадоха , Исаака Аргира , Птолемея, Феодора Метохита и Феодора Мелитиниота ( Hunger. Literatur. Bd. 2. S. 256). И. Х. находился в К-поле во время осады города османским султаном Баязидом I (1394-1402); об этом свидетельствует его автограф на полях рукописи Vat. gr. 163. Fol. 233r ( Hunger. 1969. S. 16). Поражение турок под Анкирой в 1402 г. и освобождение К-поля от блокады нашли отражение в заметках И. Х. в рукописи Vindob. Suppl. 75. Тем не менее предположения о существовании некой «Хроники Хортазмена», которая бы заполнила пробел между «Историей» Иоанна Кантакузина и сочинениями историков времени падения К-поля, не подтвердились ( Hunger. Literatur. Bd. 1. S. 482). |
| Известна так называемая «тверская переработка» (по определению М. Д. Приселкова) Троицкой летописи, доводящая изложение до 1412 г. и отразившаяся в Рогожском летописце и Симеоновской летописи. Переработка заключалась в прибавлении к тексту московской летописи тверского материала и в коренной переделке в протверском духе всех событий конца XIV — начала XV в. Теперь в Рогожском летописце имеется пропуск в изложении 1402—1408 гг. (в Симеоновской он заполнен текстом Московского свода 1479 г.), но указанный пропуск образовался в результате перераспределения известий между «переработкой 1412 г.» и Тверским сборником. Вообще, это специальная тема исследования, сейчас же достаточно заметить, что Повесть о Плаве Тверского сборника полностью однородна стилистически и идейно с Повестью о Едигеевом нашествии и другими статьями Рогожского летописца и Симеоновской летописи (та же терминология, то же восхваление «старчества» и осуждение «юных бояр», и др.), более того — краткая заметка Рогожского летописца под 1409 г. о «преже бывшем» знамении в Коломне ориентируется, очевидно, на подробный рассказ об этом событии Тверского сборника под 1408 г. Если мы заполним пробел в изложении событий 1402—1408 гг. Рогожского летописца соответствующими статьями Тверского сборника, то получится цельная картина исторического развития русских княжеств в конце XIV — начале XV в., изложенная с протверских позиций. Тверской идеолог критиковал ошибки Москвы и старался оправдать политику тверского нейтралитета, проявившуюся в событиях 1407—1408 гг. Произведение тверского идеолога отличается высокими литературными достоинствами, хотя и не достигает высот той вычурности и изящества стиля Епифания Премудрого. Тем не менее, факт соприкосновения двух литературных школ налицо: у обоих авторов заметно присутствие общих штампов, при этом тверской историк явно благоволит к Троице–Сергиеву монастырю и аккуратно отмечает участие в местных событиях «честного мужа» из Сергиева монастыря игумена Никона «Маковского» . Уже сам факт посылки в Тверь Троицкой летописи, составленной Епифанием Премудрый, наводит на мысль, что автор тверской переработки принадлежал к описанному кружку интеллектуалов (Епифаний–Кирилл–Варлаам), т. е. являлся тверским его представителем — игуменом Кириллом. Характер летописного текста позволяет при этом уточнить сан Кирилла: в написанной им самостоятельно Повести о преставлении Михаила Александровича проявился особенный интерес к внутренней жизни Спасо–Афанасьева монастыря. Отсюда можно сделать вывод, что Кирилл являлся архимандритом тверской лавры св. Афанасия. |
| Соборным определением 1504 года запрещено было жить в одних обителях инокам с инокинями: «а, что в монастырях жили в одном месте чернецы, и черницы, и мы уложили, что от сего дни, впредь, чернецом и черницам в одном монастыре не жити» 4 . Итак, упоминаемые в монастырском Синодике старцы и старицы монастырские пребывали в сей обители в XV столетии, а соборное определение 1504 года могло положить основание Козельскому Вознесенскому девичьему монастырю, упраздненному в 1764 году. Для обследования обстоятельств, при которых, вероятнее, могла возникнуть, описываемая нами, обитель в течение XV столетия, обратимся к древней истории Козельска. Козельск, называвшийся до XVIII столетия Козелеск или Козлеск, от своего положения среди дремучих лесов был один из значительнейших городов земли Вятичей, составлявшей удел князей Черниговских. Козельск является в летописях годом ранее Москвы, а, именно, в 1146 году. Он обессмертил себя в годину общего бедствия России геройской защитой против полумиллионной орды Батыя в 1238 году, за что и прозван от него злым городом. До 1402 года, Козельск имел своих удельных князей из рода мученика веры св. Михаила, князя Черниговского. В 1402 г. Козельск подпал под власть Литвы, в которой оставался до 1408 года. В этом году великий князь Литовский Витовт уступил его, вместе с Любутском и Перемышлем, своему зятю, великому князю Московскому Василию Дмитриевичу, а сей последний, по договору того же 1408 г., отдал Козельск и Углич великодушному дяде своему, Владимиру Андреевичу Храброму, в роде коего, Козельск оставался 37 лет. В 1445 году Козельск вторично подпал под власть Литвы, но, через четыре года (в 1449 г.), снова отошел к своему законному владетелю, внуку Храброго, Воровскому князю Василию Ярославичу, который около 1456 г. Уступил, как Козельск, так и другие области своего деда, своему шурину, Московскому князю Василию Темному. Период времени 1408–1445, в который Козельск состоял в роде Храброго, в течение всего XV столетия, по нашему мнению, был самый благоприятный, для основания вблизи города иноческой обители, или для оглашения властям отшельства, существовавшего дотоле (как это, иногда, случалось) на собственных правах. |
| После осады столицы Баязидом в 1394–1402 гг. наступило временное налоговое облегчение, но не для всех слоев общества одинаковое. Наибольшие льготы появились у монастырей. Так, Харсианитский монастырь, монахом которого позже стал Иосиф Вриенний , за производство каждых 820 л вина должен был вносить в государственную казну только 3 перпера. Конфискации после 1402 г. коснулись особенно монастырской земельной собственности. Они объяснялись прежде всего нуждами обороны. Вриенний склонялся к тому, чтобы защитить церковь от чрезмерного перекладывания на нее такого бремени. Вместе с тем он сомневался в полной честности и бескорыстности жалоб церковных властей на завышенное налоговое обложение. Иосиф Вриенний подчеркивает, что расстроены не только дела империи, но и дела церкви, что доказывают мздоимство, разврат, нарушение церковных обрядов, преступления священников, хула и даже отрицание бога. Переходя к внешнеполитическим делам, Иосиф Вриенний замечает, что у ромейского рода – страшное окружение. Большинство соседей – злоумышленники. Ромейскую землю пожирают чужестранцы. Кругом несметные разрушения. «Мы же равнодушны, словно ничего необычного не произошло». И философ заключает: «До такого состояния нас довело нашествие подлого народа нечестивцев». В целом мир ожесточился, «наше время миновало», наблюдается «какое-то неодолимое ухудшение наших дел, причем постоянное». Описав ситуацию, в которой оказалась империя, Иосиф Вриенний разъясняет, что многие по-разному описывают причины византийских невзгод: «Астролог посчитает, что такое или подобное этому положение соответствует расположению звезд. Естествовед же, избегая крайностей, скажет, что мы принимаем это на себя в силу соответствующего местоположения арабов и сарацин, измаильтян и скифов, естественного развития дел. Нечестивец, конечно же, подтвердит, что это совершается случайно, наобум и как попало. Эллин отвечал бы, что все происходит с нами по воле жребия и судьбы. Напротив, агарянин скажет, что причина происходящего – отсутствие веры в нечестивое. Еврей ответит, что мы поверили во Христа. Каждый из еретиков объяснит это нашим неподчинением той самой ереси. Итальянская же чернь считает причиной указанных несчастий наше неподчинение папе». Отвергая все эти мнения, Иосиф Вриенний дает свой ответ, выношенный в тяжких раздумьях о судьбах родины. |
| К. известен как автор 3 посланий сыновьям Димитрия Донского. Послания сохранились в сборнике XVI в. РНБ. Соф. 454. Первое по хронологии послание обращено к вел. кн. Василию Димитриевичу. Из текста следует, что великий князь неоднократно жаловал мон-рь милостынями. Обычно грамота датируется между 1395 или 1399 г. и 1402 г. (АСЭИ. Т. 2. 311. С. 271-273), поскольку в ней содержится призыв помириться с суздальскими князьями, вступившими в конфликт с Василием I. Традиционно под суздальскими князьями принято считать Василия Дмитриевича Кирдяпу и его брата Семена Дмитриевича. Летом 1402 г. Семен Дмитриевич явился с повинной к московскому князю, чем и определяется верхняя дата послания. Что касается нижней даты, то она связана со взятием Н. Новгорода суздальским кн. Семеном Дмитриевичем при помощи татар. Датировка этого события в последнее время стала причиной полемики между В. А. Кучкиным , относящим его к окт. 1395 г., и А. А. Горским, датирующим взятие Н. Новгорода окт. 1399 г. ( Горский А. А. Датировка похода кн. Юрия Дмитриевича в «Татарскую землю» и некоторые аспекты московско-тверских отношений в кон. XIV в.//ДРВМ. 2004. 4(18). С. 82-93; Он же. Судьбы Нижегородского и Суздальского княжеств в кон. XIV - сер. XV в.//Средневек. Русь. М., 2004. Вып. 4. С. 149-151; Кучкин В. А. Договорные грамоты московских князей XIV в.: Внешнеполит. договоры. М., 2003. С. 299-304; Он же. О времени похода кн. Юрия Дмитриевича в «Татарскую землю»: (К вопросу о методах исторического исследования)//ДРВМ. 2006. 3(25). С. 106-132). Возможно, послание было написано, когда К. был еще архимандритом Симонова монастыря. Серебрякова выдвинула предположение о возможности написания послания в 1418 г. в связи с приездом нижегородских князей Даниила Борисовича и Ивана Борисовича к Василию I, а затем их бегством в 1418 г. из Москвы ( Серебрякова. 2005). Однако в послании К. речь идет не о нижегородских князьях, а о суздальских. К. обращается к Василию I как к «князю великому всея земля Руския». Он говорит об ответственности правосл. правителя перед Богом за своих подданных: «Тя постави Дух Святый пасти люди Господня, еже стяжа честною Си Кровию» (Преподобные Кирилл, Ферапонт и Мартиниан Белозерские. 1993. С. 170). Вел. князь должен не только мудро управлять страной, но и являть пример христ. добродетели: за грех, совершённый князем, ответственны все. |
| Он начал активно вмешиваться в борьбу между наследниками Баязида, поддерживая то одного, то другого претендента на престол. Такая политика приносила свои плоды: в борьбе за власть тур. принцы искали альянса с Византией. Одновременно М. П. прилагал дипломатические усилия к поиску помощи от зап. правителей, отправляя послов во Францию, в Англию, в Арагон, в Венецию, к папскому двору, однако всякий раз сталкивался с безразличием Запада к судьбе Византии. Внутреннее положение М. П. усугубилось катастрофической нехваткой финансовых ресурсов. Серьезные споры разгорелись в Церкви в связи со смещением К-польского патриарха Матфея I в 1402 г. В Морее нарастало сопротивление местных магнатов. После смерти брата М. П., деспота Мореи Феодора I, в 1407 г. он назначил новым деспотом своего сына Феодора II и лично отправился в Мистру, чтобы усмирить местную знать и упорядочить дела в Морее. После смерти Иоанна VII (1408) М. П. прибыл в Фессалонику, чтобы передать ее под управление др. своего сына, Андроника. В 1414-1415 гг. М. П. вновь побывал на Пелопоннесе и лично контролировал восстановление оборонительной стены (Гексамилиона) на Коринфском перешейке для обеспечения безопасности морейских владений с севера. Смерть имп. Мануила II Палеолога. Миниатюра из Летописного свода. XVI в. (РНБ. F.IV.232. Л. 29) Смерть имп. Мануила II Палеолога. Миниатюра из Летописного свода. XVI в. (РНБ. F.IV.232. Л. 29) Междоусобица преемников Баязида I (1403-1413) исключила активные действия турок против Византии. И все же в 1411 г. К-поль был осажден, пусть ненадолго и безуспешно, войсками Мусы, одного из претендентов на тур. престол, поскольку М. П. оказывал поддержку его сопернику в борьбе за власть Сулейману. Ситуация в регионе стала меняться, когда в 1413 г. победу в османской междоусобице одержал султан Мехмед I (1402-1421), консолидировавший тур. владения и укрепивший свою власть в М. Азии. Мехмед еще поддерживал мирные отношения с М. П. Новый этап тур. завоевания Византии начался с воцарением султана Мурада II (1421-1451). |
| Константин Палеолог (сын Мануила II) (1428–1449) Фома Палеолог (сын Мануила II) (1443–1460) Димитрий Палеолог (сын Мануила II) (1449–1460) Правители Эпирского царства (деспотата) Михаил I (1204–1215) Феодор Ангел Комнин Дука (1215–1224) (осенью 1224 г. захватил Фессалонику и вскоре провозгласил себя императором) Фессалоника Дом Монферрат – королевство Фессалоника Бонифаций I (маркиз Монферратский, захватил Фессалонику в 1204) Деметрий (сын Бонифация) (1207–1224) Династия Ангелов – Фессалоникийская империя Феодор Ангел Комнин Дука (император) (1224–1230) Мануил (брат Феодора) (1230 – около 1237) Иоанн (сын Феодора) (около 1237–1244, деспот в 1242) Димитрий (брат Иоанна) (1244–1246) В 1246 г. Фессалоника покорена Никейским императором Иоанном III Дукой Ватацем. Эпир Михаил II (около 1231–1268) Никифор I (1268–1296) Фома (1296–1318). Регентша Анна Палеологиня-Кантакузина, примерно до 1313 г Николай Орсини (1318–1323) Иоанн Орсини (1323–1335) Никифор II (1335–1340) В 1340 г. Эпир был подчинен Андроником III Палеологом, а в 1348 г – сербским королем Стефаном Душаном. Пал под ударами турок-османов в 1476 г Фессалия Иоанн I (севастократор) (1271–1296) Константин (1296–1303) Иоанн II (1303–1318) В 1318 г. Фессалийское государство распалось, а в 1348 г. было подчинено сербским королем Стефаном Душаном. Афино-Фиванское герцогство Оттон де Ла Рош (1204–1225) Гвидо (1225–1263) Жан I (1263–1280) Вильгельм I (1280–1286) Гвидо II(1287–1308) Вальтер I(1308–1311) Манфред Сицилийский (1312–1317) Вильгельм II Сицилийский (1317–1338) Жан Рандаццо (1338–1348) Фредерик Рандаццо (1348–1377, с 1355 г. король Сицилии Фредерик II) Мария (1377–1381) Педро IV (1381–1387), король Арагона Нерио I Аччаюолли (1387, формально с 1394–1402) Антонио I (1402–1435) Нерио II (1435–1439, 1441–1454) Антонио II (1439–1441) Франческо (1451–1454) Франко (1455–1458). Герцогство было завоевано турками-османами, а последний герцог погиб. Ахейское княжество Вильгелм I де Шалеплит (1206–1209) Жоффруа I де Виллардуэн (1209–1226/1231) |
| Ретабло Девы Марии. 1275–1300 гг. (Национальный музей, Копенгаген) В XV в. в И. свирепствовали эпидемии чумы. Первая из них вспыхнула в 1402 г., занесенная из-за моря на корабле некоего Эйнара Херьоульвссона, причалившего в Кваль-фьорде на западе страны. В кон. авг. того же годы мн. люди умерли от болезни, а к Рождеству мор добрался до Скаульхольта. Население епископской резиденции составляло в это время порядка 100-200 чел., но к весне в живых остались только еп. Вилькин Хенрикссон и 2 мирян. Эпидемия распространялась по стране более 19 месяцев и стихла только после Пасхи 1404 г. В Киркьюбайре скончались аббатиса и 7 монахинь, 6 сестер остались в живых. В церкви Киркьюбайра отпели 675 покойников, «а потом уже не считали» (Islandske Annaler. A. D. 1403. N VII). Особенно много смертей было среди приходского духовенства. Согласно анналам, только 6 священников выжили в еп-стве Хоулар и менее 50 - в еп-стве Скаульхольт ( J ó n Helgason. Tólf annálagreinar frá myrkum árum//Sjötíu ritgerir helgaar Jakobi Benediktssyni. Reykjavík, 1977. T. 2. P. 407). По оценкам исследователей, эпидемия 1402-1404 гг. сократила население И. на 50-60% ( Gunnar Karlsson, Helgi Skúli Kjartansson. Plágurnar miklu á Íslandi//Saga. Reykjavík, 1994. Vol. 32. P. 11-74). 40 лет спустя почти 1/5 часть усадеб на севере и западе страны (по этим областям имеются данные) все еще пустовала. Второй раз чума пришла в И. в 1494 г. и продолжалась до следующей осени. В результате эпидемии погибло от 30 до 50% населения. По воспоминаниям очевидцев, «во многих дворах не было никого живого, а в большинстве оставались только трое или двое, иногда дети, обычно по двое или самое большее по трое, иногда годовалые младенцы, сосавшие мертвых матерей… В Скафтхольте… каждый день отвозили в церковь троих или четверых, а иногда и больше, и хотя с покойниками в церковь отправлялись шестеро или семеро, назад возвращались только трое, самое большее четверо. Они умирали, пока копали другим могилы, и так сами сходили в них. Женщины тоже сидели мертвые с кадушками в чулане, и под коровой, и с ведрами на дороге. Так что во многих могилах хоронили по три или четыре человека» (Safn til sögu Íslands og íslenzkra bókmenta a fornu og nýju. Kaupmannahöfn, 1856. T. 1. P. 43). Последствиями «черной смерти» стали хозяйственная разруха и обнищание значительной части населения, тогда как существенная часть земельной собственности и богатства сосредоточилась в руках выживших членов некоторых семейных кланов. Владения Церкви сильно увеличились за счет завещаний. |
|
|
