| Но в другом месте он говорит: « если захочу хвалиться, не буду неразумен, потому что скажу истину » (2 Кор. 12:6). Таким образом, кто говорит истину, по требованию обстоятельств, тот не безумен. Следовательно, и пророк, когда хвалится, не безумен, потому что говорит истину. А для чего он обратил речь свою к этому предмету? Для того, чтобы научить слушателей по избавлении от зла не возвращаться к безумию, по освобождении от уз не неистовствовать снова и не подпадать игу другого плена. Повествуя о своих качествах, он вразумляет слушателя, и не говорит: я надмевался, и удержал эту страсть, — но что? « Не превозносилось сердце мое », т. е. этот порок даже не коснулся души моей. Сердце его было как бы некоторою необуреваемою пристанью, не допускавшею к себе волн порока, который есть источник всех зол и корень крайнего нечестия. Что же значит: « Не превозносилось сердце мое и не превозносились очи мои »? Я не возвышал бровей, говорит, и не поднимал шеи. Из внутреннего источника страсти болезнь выходит и на наружность, приводит и тело в состояние, сообразное с внутренней заразою. « Не входил я в великое и дивное, что выше меня ». Что значит: « в великое »? С людьми надменными, богатыми, гордыми, тщеславными. Видишь ли истинное смиренномудрие? Он не только сам был свободен от этой болезни, но избегал и зараженных ею, и избегал подобных собраний, по великой ненависти своей к надменности; отвращаясь этого порока, он не только сам избегал его, не только сделал область сердца своего недоступною для него, но и от преданных ему убегал далеко, чтобы не получить от них какой–нибудь заразы. Немаловажное дело — избегать надменных, ненавидеть гордых, отвращаться от них и гнушаться ими; это — величайшая опора добродетели, величайшая ограда смиренномудрия. « Что выше меня ». Другой: и в превышающем меня . « Если я не смиренномудрствовал, но возносился душою моею (к Тебе), как вскормленное дитя к матери своей, то так и воздай душе моей » (ст. 2). Другой (Симмах): так да воздастся душе моей (ανταπδοθεη). |
| Два часа пролежала мученица на решетке, испытывая невероятные страдания. Тело ее нисколько не пострадало, ни в чем не изменилось, а осталось таким же прекрасным. И это было второе чудо. Тут же был огромный сосуд, наполненный кипящей смолой. В эту пылающую массу погрузили с головой Веру, но и здесь она, по Божией милости, осталась невредимой. Тогда царь приказал отсечь ей голову. Услышав приговор, Вера сказала матери: – Молись обо мне, мама, я подхожу к желанному концу, скоро-скоро я буду с Господом! А сестрам своим сказала: – Знайте милые сестры, мое желание быть – примером для вас до конца! Сказав это, она обняла мать и сестер, целовала их, как бы не имея сил с ними расстаться. Но вот подошел палач – и честная глава ее скатилась на землю. Так закончила свою жизнь маленькая мученица Вера. Надежда Нечестивый царь не удовлетворился этой жертвой. Он подозвал к себе Надежду и стал уговаривать ее: – Дитя мое милое, послушай совета моего – поклонись богине Артемиде! Ты видела лютые муки и смерть своей сестры, и с тобой это же будет, если не послушаешь меня. Но Надежда ответила ему: – Неужели, царь, я не сестра той, которую ты замучил? Я росла вместе с Верой, с ней училась, мы вместе молились Богу, я готова умереть вместе с ней. И царь отдал маленькую мученицу в руки палачей. Ее тоже повели на середину двора, сняли одежды и стали нещадно бить. Все это видела мать, но не одним жестом не выдала своего волнения. Она молилась. После первого истязания втолкнули девочку в раскаленную печь, где она пребывала невредимой, хранимая Божией силой. Затем мучители подвесили ее к дереву и стали строгать ее тело железными крючьями, так что ее чистая кровь залила всю землю под нею. Но все терпеливо выносила маленькая мученица. Она лишь смотрела на мать и сестру... Перед самой кончиной лицо ее просияло, как лицо ангела, и все ощутили дивное благоухание, исходящее от нее. Тогда царь решился на последнее средство: ввергнуть Надежду в сосуд с раскаленной смолой. Но сосуд, без всякой видимой причины расстаял, как воск и смола растеклась по двору, причинив немало ожогов окружающим. Тогда царь осудил и Надежду на отсечение главы. |
| Но вот вспоминается мне одно из этих многочисленных чудес; вспоминается потому, что оно было совершено над маленьким ребенком, а Владычица наша Небесная чрез Свой чудотворный образ [«Избавительница»], главным образом, помогает болящим детям 324 . Вот об этом-то чуде я и хочу вам рассказать. Это было в одном бедном селе, население которого состояло большею частью из крещеных татар и наших русских. Там проживала одна бедная вдова, имевшая единственного ребенка, сына. Это дитя было очень благочестивое и кроткое. Но вот однажды случилось с ним горе – оказалось, он повредил глаз. Глаз стал пухнуть, гноиться, затем как бы задернулся пленкою, каким-то наростом и, таким образом, перестал видеть. Велико было горе бедной матери. К кому обратиться? К доктору?.. Но она была очень бедна, и не с чем было ей обратиться к нему. Да и какой доктор найдется в этом захолустье? Но вот однажды приносят в это село образ Богоматери. С великою верою и усердными молитвами обращается вдова к Той, Которая именуется Исцелением болящих, Радостью скорбящих, Утолением всякия печали. И вот она становится на колени пред иконой Богоматери и говорит своему сыну: «Молись, сынок, Божией Матери, и Она тебя исцелит». И тотчас он, в простоте сердца, стал пред иконою и начал усердно молиться Царице Небесной. Он взывал: «Матушка небесная, дай мне глазок! Матушка небесная, дай мне глазок!» И, о дивное чудо! Его как будто чем сотрясло. И он упал лицом на землю, и с его глаза спал нарыв и выпала заноза, которою он занозил глаз и которая причиняла ему боль. Велика была радость матери, и велика была радость ребенка. Велика радость была и монаха, который был свидетелем этого чуда. Дорогие братие и сестры, и мы ныне, как дети, окружая образ Богоматери, будем молиться Той, Которая видит наши скорби, наши страдания, наши болезни... А тяжелы, жгучи, нестерпимы иногда бывают наши скорби, и страдания, и болезни. Принесем их к Ней, возложим их пред Нею. Скажем Ей: «Царице моя Небесная, Радосте скорбящих, Ты видишь мои скорби, Ты видишь мои страдания, мои болезни, помоги мне. Обиду, причиненную мне диаволом, Ты знаешь, направи меня на истинный путь». |
| Когда художник измышляет план и устройство какого-нибудь художественного произведения, – мысль его приходит в более или менее тягостную напряженность. Как внутреннее раскрытие мысли в уме художника, так особенно осуществление ее в самом произведении совершается постепенно, не без трудов и усилий, не без борьбы и внутреннего утомления. Только разве дитя в таком же виде может представлять себе творческую деятельность Домостроителя мира. В существе всесовершеннейшем невозможно никакое постепенное раскрытие идеи. Творческая мысль о мире не постепенно раскрывалась и уяснялась, как мысль ума человеческого, но от вечности существовала в уме Божественном в своем полном раскрытии; от вечности содержались в уме Творческом образы и самых великих и самых малых вещей в их полном очертании. Творец осуществлял Свою мысль единым словом, по разумению Отцов, одним мановением воли. «Все величие видимого, – как говорит Василий Великий , – привел в бытие одним мановением воли. Когда приписываем Богу глас, речь и повеление, – хотим в виде повеления изобразить самое мановение в воле» 80 . И малые вещи заключались в плане Мироздателя; а иначе, они не были бы сотворены. «Вся тем быша, и без Него ничтоже бысть, еже бысть» ( Ин.1:3 ). «Мала и велика Сей сотвори, подобне же проразумевает о всех» ( Прем.6:7 ). И будто мысль о них недостойна Творца? Только грубый разум определяет достоинство вещей по их массивности и величине. И в делах рук человеческих – в иной малой вещи гораздо больше искусства, устройство и соразмерение ее частей – несравненно труднее, чем устройство большой. В планах и предначертаниях человеческих недосмотр и малостей обличает недостаток строителя; опущение из вида так называемых мелочей отнимает немало достоинства у целого и часто совершенно его портит. Великий ум обнаруживает свою силу и в малом и в великом, в совершенной полноте и законченности своих произведений. И что такое – вещь малая или вещь великая в очах Божиих, когда перед Господом «и тысяча лет яко день един» ( 2Пет.3:8 ), и весь мир перед Ним, «яко капля росы утренния, сходящия на землю» ( Прем.11:23 ), «и вси языцы яко ничтоже суть» ( Ис.40:17 )? Кичливому разуму представляется делом ничтожным измышление формы для каждого цветка, хотя человек не совершенно огрубелый не может не изумляться перед разнообразием, красотою и мудрым устроением царства растительного; а иное растение своею целительною или иною благодетельною силою, своим применением к известным нуждам и потребностям являет в себе дивное дело Премудрости многопопечительной и любвеобильной. |
| Благодеяния же к нам Божии вся тварь проповедует. Проповедует солнце, согревая и освещая нас. Проповедуют луна и звезды, освещая ночь. Проповедует воздух, сохраняя жизнь нашу. Проповедуют облака, орошая дождь нам. Проповедует земля, подавая нам плоды для пищи. Проповедуют травы, врачуя болезни наши и питая скот наш. Проповедуют скоты, иные одевая нас, иные питая нас, иные служа нам. Проповедуют птицы, иные увеселяя нас пением, иные питая нас. Проповедуют воды, напоевая нас и давая нам рыбу в пищу. Словом, вся тварь, на службу нам созданная, проповедует Божие к нам благодеяние. Но если посмотрим начало бытия нашего, то увидим, что мы – создание дивное, разумное, образом Божиим почтенное, выше всей твари превознесенное, «малым чем пред Ангелами умаленное» ( Пс 8:6 ), и падшее, опять чудным образом восстановленное. Возьми только в руки книгу святого Евангелия, и увидишь, что Бог для человека Человеком сделался, с людьми на земле жил, и страсти человеческие, кроме греха, претерпел: претерпел поношения, хулы, лютейшие страдания, и наконец и смерть бесчестную ради человека от грешников принял. О глубина богатства, и премудрости, и разума Божия! Кто изречет силы Господни? «Что воздадим за все, что Он даровал» нам ( Пс. 115:3 )? Но это – общие к роду человеческому благодеяния. А сколько каждый из нас особенно, каждый день, каждый час и каждую минуту получает Божиих благодеяний, и знать сами не можем, не только их перечислить. Сколько случаев смертоносных у каждого бывает в любое время, сколько козней диавол строит! Но от них всех Человеколюбивый Бог сохраняет нас так, как сердобольная мать малое и несмысленое свое дитя предостерегает от всяких вредных случаев. Но то, что мы повседневно грешим и подлежим наказанию Божию, а не наказываемся, по делам своим тотчас не воспринимаем, – не великое ли это Божие благодеяние и Отеческая любовь? Ибо, если бы Бог за каждое преступление наказывал нас по Своему правосудию, ни малейшее бы время не могли жить, по словам пророка: «Если беззакония будешь усматривать, Господи, Господи, кто устоит» ( Пс 129:3 )? А если и наказывает нас, но, как Отец чад своих, казнит и милует, поражает и исцеляет, оскорбляет и увеселяет, уязвляет и врачует; все же это делает от единой любви, дабы мы могли исправиться и так спастись вечно. |
| Кафе опустело в мгновение ока. Завсегдатаи бросились к реке и вместе со всеми мухтар поселка — так они называют главу общины. Напрасный труд! Один из двоих малышей, пятилетний мальчик, уже не нуждался ни в чем, другой же, его ровесник, еще дышал, когда подоспела помощь. Он до костей продрог, но смотрел на собравшуюся толпу с улыбкой, так, будто бы ничего не случилось. Мухтар взял его в свои объятия и начал ласкать. — Как тебе удалось спастись, дитя мое,— снова и снова повторял он.— Молодец! Ты станешь настоящим мужчиной. Ты, ведь, страшно испугался, верно? — Нет,— простодушно отвечал ребенок.— Я совсем не испугался. Меня держала на руках Божия Матерь и Она вынесла меня на берег. Мухтар остолбенел. — Что ты сказал, Матерь Божия? А откуда ты ее знаешь? — Ну, конечно, я Ее знаю! Она у нас дома — нарисованная на дощечке. После этих слов у мухтара возникло подозрение. — Пойдем, ты мне ее покажешь,— говорит он турчонку.— Идем же! Через несколько минут они были дома у маленького мальчика. Их встретили бабушка и мать. Женщины не подозревали о происшедшем и с недоумением и растерянностью рассматривали важного гостя. Их недоумение превратилось в ужас, когда они увидели, что их мальчик показывает посетителю маленькую дверцу в стене, ведущую во внутреннюю комнату, и говорит: “Она там, внутри, открой дверь и ты Ее увидишь!” Бабушка и мать встрепенулись и попытались преградить ему дорогу, но было уже поздно — мухтар открыл дверь. Дивное зрелище предстало пред его глазами: в крошечной и сумрачной комнатушке, где не было ни единого окна, горела свеча перед ликом Богоматери. Благоухание ладана разливалось из потайной комнатки, и турок с упоением вдыхал незнакомый для него аромат. Женщины, онемевшие от страха, не могли проронить ни звука, и лишь их взгляды, устремленные к иконе, тепло, без слов молили Божию Матерь о заступничестве. Молча и неподвижно стоял перед иконой и мухтар, фанатичный турецкий начальник, который и представить себе не мог, что когда-нибудь в своей деревне он сделает такое открытие. Сладостный взгляд Богородицы, божественный Младенец на руках произвели на него невыразимое впечатление. |
| ставка. 22 сент. 1916 г. Мое любимое Солнышко! Горячо благодарю тебя за твои 2 дорогих письма, в особенности за последнее длинное! Я принял Бобринского и имел с ним продолжительную беседу. Он много лет знает Протоп., одобряет его и уверен, что они вдвоем дружно будут работать вместе. Он тоже говорил про телеграмму, которую они вдвоем послали! Я этим доволен. – Ал. никогда не упоминал мне о Гучк. Я только знаю, что он ненавидит Родзянко и насмехается над его уверенностью в том, что он все знает лучше других. Что его давно приводит в отчаяние, так как это огромное число писем, которые он получает от офицеров, их семей, солдат и т.д., а также и анонимных, и во всех его просят обратить мое внимание на тяжелое положение городов и сел по случаю дороговизны продовольствия и товаров! Посылаю тебе несколько фотографий-дубликатов, так как я привожу в порядок свой альбом, прежде чем вклеивать туда. Брусилов просил разрешения продолжать атаку, так как Гурко поможет ему на правом фланге, и я разрешил. Перо очень скверное. До свиданья. Храни тебя Господь, моя бесценная, и девочек! Крепко целую. Навеки твой старый Ники. Ц.С. 23 сентября 1916 г. Ангел мой любимый! Дивное солнечное утро – немного полежу на солнце. Вчера посидела с ? часа на воздухе, так как мне было душно, даже оставила форточку всю ночь открытой. Греческий Ники будет к чаю; наконец, в воскресенье он уезжает, бедный мальчик. Мария поехала кататься верхом – с радостью сообщаю тебе это. Наш Друг говорит по поводу новых приказов, данных тобой Брус. и т.д.: “очень доволен распоряжением папы, будет хорошо”. Он об этом никому не скажет, но мне по поводу твоего решения пришлось просить Его благословения. Горячее тебе спасибо за твое дорогое письмо, только что мной полученное. Надеюсь, что Брусилов – надежный человек и не станет делать глупостей и вновь жертвовать гвардией в каком-нибудь неприступном месте. Очень рада, что ты остался доволен беседой с Бобринским. Бэби написал мне очень милое письмо, дорогое дитя. Очень, очень стремлюсь к тебе, мой единственный и мое все, стараюсь поправиться – быть может, мне помогут воздух и новые лекарства. |
| Деньги лакомому мука, свободному честь, а изменнику смерть. Деньги найдут друга . Деньги наживное дело. 145 Деньги подплывают. Деньги прах, а животы, что голуби, где поведутся. Деревенская родня, как зубная боль. Деньги слина, а без них схима. Деньги суть жизнию войны. 150 Деревня добра, да слава худа. Деревенский попок любит горячий пирожок. Дерево немо, а вежеству учит. Дерево от плодов, а человек от дел познается. Дерево дереву розь. 155 Дерево роняют туда, куды оно нагнулось. Дерево скоро садят, да не скоро от него плоды едят! Древо с одного разу не валится. Деревья смотри в плодах, а людей смотри в делах. Деревья без плода садят, да после плод от них едят. 160 Деревянные ноги, хоть все лето стой. Держать бороду, держать холю. Держи девку в темноте , а деньги в тесноте. Держи камень за пазухой! Держи над собою честь и берегись кого до беды довесть. 165 Держись сохи плотнее, так будет прибыльнее. Дерзновение лишнюю досаду приносит. Дерьмо не сало, высохло, отстало. Десятая вина виновата. Десятью примеряй, однажды отрежь! 170 Дехтем торговать, дехтем и воняет. Дешева рыба на чужом блюде. Дешева рыба, дешева и уха. Дешева за морем корова, да дороги провозы. Дешево, да гнило, дорого, да мило. 175 Дешеву товару дешева и цена. Дивное судно корыто, век живет не покрыто. Дивен рукодел в деле познавается. Диравого меха не надуть, а безумного не научить. Дитя не плачет, мать не разумеет. 180 Дитятку за ручку, а матку за сердечко. Для бедного просьбы у богатого ухи глухи. Для гордого зятя и дверь пола. Для двух готово, а трех не накормишь. Для доброго гостя и хозяин поживится. 185 Для доброго довольно, а для худого и того жаль. Для доброго Федота не тягостна работа. Для друга и пост разрешается. Для друга и семь верст не околица. Для друга и хвост набок. 190 Для дураков не за море ездить, и здесь есть. Для компании и жид удавился. Для милого дружка и сережка из ушка. Для милого не жаль потерять и многого. Для плоти простор, для души теснота. 195 Для разума немного чести, чтоб знать и сказывать лишь вести. |
| – Что ж, – сказала она, – обойдёмся без них. Ведь птица или бабочка – живой цветок. А все-таки, все-таки без цветов красота леса не совсем совершенна. Внезапно она вышла на полянку. Там, под большим дубом, сидела прелестная девочка, держа в подоле разноцветные незнакомые цветы. Она играла ими, запускала в них руку, подбрасывала их, порой – куда-то кидала. Улыбки на её лице не было, вернее, улыбались глаза, они даже смеялись тем смехом, который неслышим в нашем мире, но наполняет взор нежным сияньем. Розамунда подошла ближе – дивное дитя подманило бы и тигра. За несколько шагов, в траве, лежал отброшенный цветок. Она наклонилась, чтобы его подобрать, но обнаружила, что он врос корнями в землю. Другой, чуть подальше, тоже прижился в густой траве. Принцесса удивилась, попробовала дергать их и поняла в конце концов, что так случается со всеми отброшенными цветами. Дождавшись, пока девочка бросит ещё один, она кинулась к нему, но не успела – цветок сидел в земле, лукаво на неё поглядывая. Она сердито выдернула его. – Не надо, не надо! – крикнула девочка. – Он не сможет жить у тебя в руке! Розамунда взглянула и увидела, что цветок увял. Она отшвырнула его. Девочка встала, с трудом придерживая цветы, подняла цветочек, погладила, поцеловала, спела ему прелестную песенку и тогда уж бросила. Он выпрямился, поднял головку и опять стал расти. Чтобы подружиться с девочкой, Розамунда подошла поближе и спросила: – Ты не дашь мне цветочек? – Они все твои, – отвечала девочка, обводя вокруг себя рукой. – Да ты же просила их не трогать! – Конечно. – Значит, они не мои. – Разве, чтоб назвать своими, ты должна убить их? Мёртвые они – ничьи. – Но ты их не убиваешь. – Я их не рву, я их бросаю. Я дарю им жизнь. – Почему они растут? – Я говорю каждому сперва: «Ты мой дорогой!» – Где ты их берёшь? – Да тут, я же держу их. – Разреши, я один брошу! – А у тебя они есть? – Нет, нету. – Как же ты их бросишь? – Ты что, дразнишься? – вскричала принцесса. – Нет, – ответила девочка, серьёзно глядя на неё большими синими глазами. |
| Приехал домой, поздоровался с женой, отдает ей гуся и сказывает, что с той птицею хоть всякий день некупленное жаркое ешь! Зажарь ее – она опять оживет! На другой день купец пошел в лавки, а к купчихе полюбовник прибежал. Такому гостю, другу сердечному, она куды как рада! Вздумала угостить его жареным гусем, высунулась в окно и закричала: «Гусь, подь сюды!» Гусь пришел в горницу. «Гусь, ложись на сковороду!» Гусь не слушает, нейдет на сковороду; купчиха осердилась и ударила его сковородником – и в ту ж минуту одним концом сковородник прильнул к гусю, а другим к купцовой жене, и так плотно прильнул, что никак оторваться нельзя! «Ах, миленький дружок, – закричала купчиха, – оторви меня от сковородника, видно, этот проклятый гусь заворожен!» Полюбовник обхватил купчиху обеими руками, хотел было от сковородника оторвать, да и сам прильнул… Гусь выбежал на двор, на улицу и потащил их к лавкам. Увидали приказчики, бросились разнимать; только кто до них ни дотронется – так и прилипнет! Сбежался народ на то диво смотреть, вышел и купец из лавки, видит – дело-то неладно: что за друзья у жены проявились? «Признавайся, – говорит, – во всем; не то навек так – сольнувшись – останешься!» Нечего делать, повинилась купчиха; купец взял тогда – рознял их, полюбовнику шею накостылял, а жену домой отвел да изрядно поучил, приговаривая: «Вот тебе диво дивное! Вот тебе чудо чудное!» Счастливое дитя Жил-был именитый купец с купчихою – всякого добра много, а детей нету. Стали они Богу молиться, чтобы дал им детище – в молодых летах на утеху, в старости на подмогу, а по смерти на помин души; стали они нищую братию кормить, милостыней оделять; а сверх того надумались на пользу всего люда православного построить длинный мост через топи-болота непроходимые. Много купец казны издержал, а мост построил, и как работы окончились, посылает он своего приказчика Федора: «Поди-ка, сядь под мост да послушай, что будут люди про меня сказывать: будут ли благословлять или корить станут». Федор пошел, сел под мост и слушает. Идут по мосту три святых старца и говорят промеж себя: «Чем наградить того, кто этот мост построил? Пусть у него народится счастливый сын: что ни скажет – то и сбудется, чего ни пожелает – то и даст Господь!» Выслушал приказчик и вернулся домой. «Ну что, Федор, не слыхал ли чего?» – спрашивает купец. «Нет, ничего не слыхал». |
|
|
