| С.А. Волков 1913 г. Жизнь на Болотной улице в собственном доме. Сад – стол и скамья в кустах шиповника. Там появились первые стихи, которые потом я через год сжег. Первое из них – о монастыре, о призыве к уединению и созерцательности – под влиянием лермонтовского «Нищего». Продажа собственного дома. Переезд в дом О. Пикуновой на краю Вознесенской улицы. Отсутствие сада при нем. Зато я стал гулять за линией. Первые встречи с Алексеем [Спасским] у него на дому. Запах его химикалий. Его черные рубашки. Сени с желтыми стеклами. Он мне говорит об Э. По и знакомит впервые с символистами. Дружба с Н. Черновым. Трехсотлетие «дома Романовых». Приезд Николая II к Троице. Мои впечатления. 1914 г. Изучение теории словесности в IV классе гимназии. Мои первые размышления над стилем. Замыслы a la Пруст и Джойс. Увлечение символизмом. Разыскивание соответствующего материала в «Ниве». Книги из библиотеки Дмитриевской. Я снова пишу стихи. Увлечение темой ночи, леса. Стихи, навеянные открытками с репродукциями Бёклина, Штука, Котарбинского. Я приобретаю «Заратустру» Ницше (в переводе Образцова). Сближение с А.А. Спасским зимой. Встречи на нейтральной почве (всенощные в гимназии). Прогулки после всенощных по линии железной дороги к Ярославлю. Новый мир открывается (вернее – утверждается) передо мной. Лето – отъезд в Маврино. Там узнаю о войне. Много читаю. Много пишу стихов («Далекие зарницы»). Делаю выписки из книг. Первые – из «Гайаваты» Лонгфелло (выписки все утеряны). Одновременно – дружба с Н. Черновым. Затихание близости с С. Беляевым. Наш разрыв. Приезд из Маврина в Посад. Военные маневры. Пушечная пальба. Странные ощущения – своей изолированности среди всеобщего смятения и возбуждения. В гимназии война совсем не чувствуется. Летние и осенние прогулки с А.А. Спасским. Я – в V классе, Алексей кончает гимназию. Мое полное равнодушие к Беляеву и Чернову. Вообще, после А.А. Спасского, мои товарищи-сверстники перестают меня интересовать. Я замыкаюсь в одиночество. Болезнь мамы. Я живу два месяца один. |
| И снова начинают господа великодержавные князья умолять святого принять архиерейский сан. Но его, как твердый алмаз, никак нельзя было к этому склонить. Взошел тогда на престол архиерейский некий архимандрит по имени Михаил, осмелившись надеть одежду святителя и возложить на себя белый клобук. Начал он против святого ополчаться, думая, что будет противиться дерзости его преподобный, желая сам архиерейский престол занять. Услышал блаженный, что ополчается Михаил на него, и сказал ученикам своим, что Михаил, ополчающийся на святую обитель эту, не сможет получить желанного, потому что гордостью побежден, и Царьграда не сможет увидеть. Так и случилось, как пророчил святой: когда Михаил плыл к Царьграду, он недугом был поражен и скончался. И все считали святого Сергия одним из пророков. О ПОСЕЩЕНИИ БОГОМАТЕРЬЮ СВЯТОГО Однажды блаженный отец молился по своему обычаю перед образом Матери Господа нашего Иисуса Христа и, часто обращая взор к иконе, говорил: «Пречистая Матерь Христа моего, покровительница и заступница, верная помощница рода человеческого! Будь нам, недостойным, защитницей, постоянно моли Сына своего и Бога нашего, чтобы не оставил святого места этого, которое создано для похвалы и чести святого имени вовеки. На твою, Мать любимого мною Христа, защиту и молитвы мы надеемся, ибо великую смелость имеют рабы твои перед Богом, который для всех — упокоение и пристанище спасения». Так он молился и пел благодарственный канон Пречистой Богоматери, то есть акафист, а когда он завершил канон и сел немного отдохнуть, сказал ученику своему по имени Михей: «Чадо! Будь бдительным и бодрствуй, потому что видение чудесное и ужасное будет нам в сей час». И пока он это говорил, вдруг глас раздался: «Се Пречистая грядет!» Святой, услышав, быстро вышел из кельи в пруст, то есть в сени. И вот свет ослепительный, сильнее солнца сияющий, ярко озарил святого; и видит он Пречистую Богородицу с двумя апостолами, Петром и Иоанном, в несказанной светлости блистающую. И когда увидел ее святой, он упал ниц, не в силах вынести нестерпимый этот свет. |
| К этому же роду огненно-светоносных явлений относится знаменитое видение Преподобного Сергия о своих учениках. «Однажды святой, согласно своему правилу, бодрствовал и за братию молился, чтобы Господь помог им в трудностях жизни и подвигах. Когда он так молился, уж поздним вечером, услышал голос, говорящий: «Сергий!» Он удивился необычайному для ночи звуку и, сотворив молитву, открыл в калии окошко, желая узнать, чей это голое. И вот узрел он видение чудесное: появился на небе свет яркий, который всю ночную тьму разогнал; и ночь эта озарена была светом, дневной свет превосходившим в яркости. Услышал он вторично голос, говорящий: «Сергий! Ты молишься за своих детей, и Господь моление твое принял. Смотри же внимательно и увидишь множество иноков, во Имя Святой и Живоначальной Троицы собравшихся в твое стадо, которое ты наставляешь». Святой взглянул и увидел множество птиц очень красивых, прилетевших не только в монастырь, но и в окрестности монастыря. И голос был слышан, говорящий: «Как много ты видел птиц этих, так умножится стадо учеников твоих и после тебя не истощится, если они захотят по твоим стопам идти». Святой же дивился такому несказанному видению. Очевидца и свидетеля желая иметь этого видения, Сергий крикнул и позвал известного уже Симона, который близко находился. Симон удивился, что старец зовет его, и скоро пришел. Но все видение не удостоился лицезреть, а только часть света того увидел и весьма удивился» (9, с. 365:367). После этого Преподобный Сергий рассказал ученику Симону, что он видел и слышал. 12 «Однажды блаженный отец молился по своему обычаю перед образом Матери Господа нашего Иисуса Христа [...] и пел благодарственный канон Пречистой Богоматери, то есть акафист, а когда он завершил канон и сел немного отдохнуть, сказал ученику своему по имени Михей: «Чадо! Будь бдительным и бодрствуй, потому что видение чудесное и ужасное будет нам в сей час». И пока он это говорил, вдруг глас раздался: «Се Пречистая грядет!» Святой, услышав, быстро вышел из келии в пруст, то есть в сени. |
| На последней картине триптиха сама тень бабушки растворяется в темноте, а отчётливо выписаны альбом, письма, перчатка, бабушкины воспоминания вызвавшие. Но что вспомнят и кого узнают те, кто возьмёт в руки эти вещи, когда её не станет? Три более отчётливых, но тоже тающих в надвигающейся на них темноте лица — это опять молодая бабушка посреди двух своих дочерей с причёсками послевоенной поры, все хлебнувшие лиха. Правнук узнает только их: бабушек и прабабушку, тех, кого он знал живыми, но и они уходят в небытие. Триптих полон щемящего одиночества и неизбежной для неверующей души тоски, тоски человека, который не зажигал свечей на панихиде в знак того, что души усопших не обрываются во мрак небытия, а идут в свет ко Господу живые. В триптихе Татьяны Назаренко есть и правда, и неправда. Неправда взгляда, ограниченного земной жизнью, и правда о том, что время жизни — череда мгновений, в которые можно и нужно раздать себя. А вот французский писатель Марсель Пруст даже назвал свою, как её именуют литературоведы, субъективную эпопею «В поисках утраченного времени». Он в своей, большей частью автобиографической, книге пережил заново время собственной жизни. И жизнь по Прусту — это череда впечатлений: впечатлений от комнаты, в которой приходилось засыпать в детстве, от городка, где его семья проводила лето, от вкуса чая, от реки, от людей, их характеров, внешности, обстоятельств, при которых доводилось с ними встречаться. Пруст умел видеть, как живописцы-импрессионисты. Клод Моне, к примеру, писал Руанский собор в разное время суток, и всякий раз он был иного цвета. Литератор же Пруст мог написать: «Даже в одном из самых некрасивых парижских кварталов я знаю окно, откуда виден фиолетовый колокол, временами принимающий красноватый оттенок, временами — и это один из лучших снимков, которые делает с него воздух, — пепельно-чёрный, на самом же деле это не что иное, как купол церкви святого Августина». Пруст не только видит и способен уловить словом оттенки, нюансы цвета, света, звука, чувства, жеста, — он очень щедр на подробности и поэтому многим скучен. |
| Не следует также упрекать автора за то, что для него мемуары являются чаще всего оправданием собственной жизни. Сами того не желая, мы всегда кончаем тем, что начинаем оправдываться; мы находимся под судом всегда, когда говорим о себе, даже если не знаем, перед кем держим защитительную речь. Мемуары, исповеди, воспоминания свидетельствуют о том, что большинство людей, какую бы веру они ни исповедовали, томимы желанием отчитаться за прожитое. Любой автор мемуаров, каждый по-своему, пусть даже обвиняя себя, подготавливает себе защиту... Перед потомками? Возможно; но не стремится ли он подсознательно представить душу свою такою, какою желал бы явить ее очам Того, кто дал ее и может потребовать обратно в любой миг? Это затаенное желание оправдать себя является, на мой взгляд, общим признаком самых разных исповедей. Отсюда, вероятно, необычный характер творчества такого писателя, как Пруст (когда мемуарам только приданы некоторые черты романа): мало того, что его не занимает нравственный облик персонажей, — он вдобавок не видит в их поведении ничего, что могло бы вызвать иные чувства, чем простой интерес или любопытство. Тут я имею в виду не столько отдельные описываемые им пороки, сколько те гнусные поступки, о которых он рассказывает как о чем-то обыденном: например, когда герой (от лица которого ведется повествование), желая справиться об образе жизни своей умершей любовницы, дает деньги служителю гостиницы и поручает ему собрать нужные сведения. Но в том-то и дело, что если Пруст и производит впечатление человека, утратившего свой оборонительно-оправдательный инстинкт, то, вероятно, лишь в той степени, в какой его мемуарам приданы черты романа, и вполне достаточной для того, чтобы он перестал чувствовать себя предметом обсуждения. А главное — он распыляет личность человека на множество «я», которые, сменяя друг друга, умирают, и ни одно из них не может наследовать преступления того, на место которого приходит. В итоге святой Августин остается, возможно, единственным автором осознавшим инстинкт, которому подчиняется человек, рассказывающий о своей жизни. Возможно, тот, кто убежден, что пишет под неусыпным оком троицы, остерегается лжи, и это вполне понятно. Он разговаривает с богом, которому известно все и чей взор проникает в глубину сердец... Однако если мы спустимся с небес на землю, то увидим, что подобные мемуары могут ввести нас в заблуждение — и по причинам куда более важным, нежели те, что были у Жана Жака. У святого предмет его исследований, которым является он сам, самоуничтожается перед богом. Перед тем, кто есть всё, он становится ничем. |
| Истина - это соответствие. Нахождение единственно верного решения. Обретение себя: «…действительно истинное и ценное дано нам лишь на какие-то считанные мгновения или на минимальный интервал. Этот интервал… записан в равенстве «я»=«я». А внутри - если мы остановились, смогли и успели его раздвинуть - целый мир. И вот, имея в виду образ раздвигания того, что оставило нам минимальный зазор,- еще секунда и этот зазор закроется, мир потечет дальше, - Пруст говорит, цитируя Евангелие: Работайте, пока свет с вами. То есть: пока еще есть проблеск света - работайте. Пруст оговорился из-за того, что был обуреваем темой внутреннего труда, без которого мертвы мы и мертв мир. И поэтому он ошибся. Он наложил собственную тему на правду Евангелия и процитировал неправильно. В Евангелии сказано не «работайте», а «ходите»: «Тогда Иисус сказал им: еще на малое время свет есть с вами; ходите, пока есть свет, чтобы не объяла вас тьма, а ходящий во тьме не знает, куда идет; Доколе свет с вами, веруйте в свет, да будете сынами света» (Ин.12:35). (Мамардашвили М.К. Лекции о Прусте (психологическая топология пути). М.: Ad Marginem,1995. Стр.46). Итак, идти надо идти туда, где свет, евангельский свет. Но как именно? Отлично от общего потока, мейнстрима жизни. «Цель жизни мирской обыкновенных людей есть стяжание или наживание денег…- говорил Серафим Саровский, - Стяжание Духа Божия есть тоже капитал, но только благодатный и вечный, и он, как и денежный, чиновный и временный, приобретается одними и теми же путями, очень сходными друг с другом. Бог-Слово, Господь наш Богочеловек Иисус Христос, уподобляет жизнь нашу торжищу и дело жизни нашей на земле именует куплею - и говорит всем нам: «Купуйте, дондеже приду, искупующе время, яко дни лукави суть», то есть выгадывайте время для получения небесных благ через земные товары. Земные товары - это добродетели, делаемые Христа ради, доставляющие нам благодать Всесвятого Духа». (Преподобный Серафим в воспоминаниях современников. М.: «Ковчег», 2006. стр. 335-336). |
| И еще, обязательно еще, без этого почти нет праздника: Чистая Голубица, Нескверная Агница — Агнца и Пастыря приносит в церковь. И так получается, что в какой мере Сретение — праздник Господский, в такой же мере он — и праздник Богородичный. Церковь нашла необычной нежности слова, чтобы ублажить, прославить Пречистую. “Чистая Голубица”, — потом будет помниться целый год. В наступающем вскоре после Сретения Господня дне памяти иконы Божией Матери “Взыскание погибших” завершается круг собранных вокруг этого праздника чудотворных икон Богоматери. В образе этой таинственной иконы, как и в образе иконы “Утоли моя печали”, в центре всего стоит идея о человеке, его вечной участи, его спасении заступлением Богоматери, Чистой Голубицы, воспетой в праздник Сретения Господня. † Еще не все сказано о людях, что думалось, что казалось нужным изложить выше. Стою в храме вечером под день праздника иконы Божией Матери “Взыскание погибших” и в боковом приделе вижу край гроба. Ушла из этого мира еще одна жизнь. Жизнь ушедших очень отчетливо заявляет о себе, когда приходится попадать на улицы, с которыми связаны воспоминания, где они живы, где еще стоят дома — свидетели тех ушедших жизней, а из живых — осталась я одна, проходящая по этим тропам, ушедшим для тех ушедших. Я благодарна судьбе, что изредка могу возобновить воспоминания, попадая на эти привокзальные дороги. Здесь проходили и тропы моего детства, нашей бедности, почти нищеты, однако согретые бодростью и любовью матушки. И мы не были сиротами, несли свои пожитки пешком длинный путь от вокзала — домой, и на вокзал. А часто в руках у нас были и букеты полевых цветов, изнемогшие за длинную дорогу из нашего далекого земного рая на берегу реки Москвы. И теперь еще сохранились кое-где по ходу улицы те маленькие обшарпанные домишки, что стояли тогда, когда мы, дети, проходили мимо с нашей мамой… Как восклицал Марсель Пруст, с потрясающей тонкостью вглядываясь в окружающую его жизнь природы: “Как же это может быть, как существование мира может быть более длительным, чем мое, раз я не затерян в нем, раз он заключен во мне, хотя далеко не всегда меня наполняет…”. Мир заключен в нас, разумных созданиях, мы навеки заключаем его в себе, он продолжает свое бытие и после ухода наших близких — уже в нас, и сообщает нам чувство неизменного… Эти букеты полевых цветов в наших усталых детских руках и сейчас живы и существуют. |
| И еще, обязательно еще, без этого почти нет праздника: Чистая Голубица, Нескверная Агница – Агнца и Пастыря приносит в церковь . И так получается, что в какой мере Сретение – праздник Господский, в такой же мере он – и праздник Богородичный. Церковь нашла необычной нежности слова, чтобы ублажить, прославить Пречистую. «Чистая Голубица», – потом будет помниться целый год. В наступающем вскоре после Сретения Господня дне памяти иконы Божией Матери «Взыскание погибших» завершается круг собранных вокруг этого праздника чудотворных икон Богоматери. В образе этой таинственной иконы, как и в образе иконы «Утоли моя печали», в центре всего стоит идея о человеке, его вечной участи, его спасении заступлением Богоматери, Чистой Голубицы, воспетой в праздник Сретения Господня. Еще не все сказано о людях, что думалось, что казалось нужным изложить выше. Стою в храме вечером под день праздника иконы Божией Матери «Взыскание погибших» и в боковом приделе вижу край гроба. Ушла из этого мира еще одна жизнь. Жизнь ушедших очень отчетливо заявляет о себе, когда приходится попадать на улицы, с которыми связаны воспоминания, где они живы, где еще стоят дома – свидетели тех ушедших жизней, а из живых – осталась я одна, проходящая по этим тропам, ушедшим для тех ушедших. Я благодарна судьбе, что изредка могу возобновить воспоминания, попадая на эти привокзальные дороги. Здесь проходили и тропы моего детства, нашей бедности, почти нищеты, однако согретые бодростью и любовью матушки. И мы не были сиротами, несли свои пожитки пешком длинный путь от вокзала – домой, и на вокзал. А часто в руках у нас были и букеты полевых цветов, изнемогшие за длинную дорогу из нашего далекого земного рая на берегу реки Москвы. И теперь еще сохранились кое-где по ходу улицы те маленькие обшарпанные домишки, что стояли тогда, когда мы, дети, проходили мимо с нашей мамой… Как восклицал Марсель Пруст, с потрясающей тонкостью вглядываясь в окружающую его жизнь природы: «Как же это может быть, как существование мира может быть более длительным, чем мое, раз я не затерян в нем, раз он заключен во мне, хотя далеко не всегда меня наполняет…». Мир заключен в нас, разумных созданиях, мы навеки заключаем его в себе, он продолжает свое бытие и после ухода наших близких – уже в нас, и сообщает нам чувство неизменного… Эти букеты полевых цветов в наших усталых детских руках и сейчас живы и существуют. |
| 3) названия католических и протестантских религиозных сооружений: русск .: костел (костёл), молитвенный дом; дома молитвы; укр .: костел (костьол); молитовний дiм; дома молитви; польск .: kosciol, dom modlitwy, dom modlitewny; 4) названия центральных христианских религиозных сооружений: русск .: католикон, кафедра, кафедральный собор, кафедрал, собор, укр .: собор, катедра (кафедра), кафедральний собор, католикон, кафедрал; польск .: ambona, katedra; 5) названия христианских религиозных сооружений без алтаря: русск .: колокольня, колоколенка, молельня, часовня; укр .: каплиця, капличка, капела, дзbihuця (дзвониця, звониця), дзbihuчka, молитовня, молитовниця, молельня, часовня, kaмnahiлa, мapmupiй; польск .: dzwonnica, kaplica; 6) названия христианских монастырей: русск .: монастырь (монастырь), обитель, обитальниця, скит, пустынь, лавра; укр .: монастир (монастир), мнишниця, мандра (мудра), обитель, обитальниця, кляштор, скит, пустинь, лавра; польск .: klasztor; 7) названия частей христианского храма; a. названия восточной части храма: русск .: алтарь (санктуарий), дияконион, Захристия (сакристия, закристия), хор; иконостас, протезис, пастофорий; пономарня, паламарка; укр .: bibmap (cahkmyapiй); олтар, олтар, bibmap, хор; ikohocmac, дuяkohioh, протезис, nacmoфopiй; зaxpucmiя (cakpucmiя, зakpucmiя), дияконник, паламарня, паламарка; польск .: oltarz (sanktuarium), ikonostas; b. названия центральной части храма: русск .: неф, оратория, ораторюм; укр .: корабель (нава, неф, opamopiя, ораторюм); польск .: nawa, oratorium; c. названия западной части христианского храма: русск .: атриум, притвор, нартекс, вестибюлум, пронаос, трапеза, паперть, портикус, передхрамье; укр .: вестибюлум, ampiyм, пронаос, трапеза, пруст, паперть, nopmikyc, nepeдcihok, передхрам’я, бабинець, бабник; польск .: atrium, weranda; 8) названия помещений – жилищ священников и монахов: русск .: келья, келиица, кельица (келеица), молчальница, поповщина, плебания, резиденция, пасторат; укр .: nлeбahiя фара, приходство, балган, peзuдehцiя, пробоство, пасторат, keлiя, келиица, кельица (келеица), keлiйka (келенька), громадська (парихарна, napoxiяльha) хата, батющиний дbip; польск .: prezbiterium, plebania, parafia. |
| Иван Охлобыстин: Я, как представитель этого института, мною любимого института, – и это можно воспринимать как объективное суждение, но, тем не менее, последние 10 лет только Русская Православная Церковь сдерживала проявления агрессии со стороны русского населения по отношению к гостям. Так или иначе, разговорами, соборами, внешней какой-то, вовсе необязательной деятельностью. Все остальные были неспособны, всем остальным выгодно. Владимир Познер: Как говорят мои соплеменники, давайте согласимся с тем, что мы не согласимся. Марсель Пруст. Знаком? Почитывали? Иван Охлобыстин: Почитывал, боюсь, что не приведу цитату. Владимир Познер: Вы знаете, у меня есть чуть-чуть еще времени, поэтому вернемся к этой теме. Ну вот смотрите, Русская Православная Церковь. Конкретные люди – Чаплин, протоиерей, который позволяет себе высказывания, довольно своеобразные, как женщины должны одеваться, вплоть до того, есть ли у них глубокое декольте и короткая юбка, и, не дай Бог, их изнасилуют, ну в общем-то, они сами виноваты. Это как понимать? Иван Охлобыстин: Он не совсем так сказал. Владимир Познер: Близко к тексту? Иван Охлобыстин: Вы знаете, близко к тексту не всегда бывает... Владимир Познер: Ваше высказывание – хорошо бы жить в такой стране, при такой монархии, когда употребление презерватива будет приравнено к убийству младенца. Вы представляете, что вы говорите? Иван Охлобыстин: Ну, я сказал глупость. Иногда нужно признаваться в собственных глупостях. Если я так сказал, я сказал глупость. Владимир Познер: Ну, это я вас цитирую. Иван Охлобыстин: Ну да, значит, я был глуп. Но выступление Чаплина, оно было не таким, оно звучало иначе. Просто до того прозвучало выступление Кадырова относительно того, а вот как – они открыто так одеты, а у нас горячие парни. Вот это возмутило всех. А собственно, кто имеет право нашим русским женщинам диктовать условия, как им одеваться. Только мы. Владимир Познер: Кто имеет право кому бы то ни было диктовать, как одеваться. Иван Охлобыстин: Ну, родители имеют право диктовать. |
|
|
