| Посему и нам совершенно необходимы и приличны те же самые чувства св. веры и любви, коими были одушевлены и проникнуты первые и ближайшие ученики и последователи Христовы. Так, приступая к таинству причащения, мы отнюдь не должны рассудком холодным, полным сомнения и недоверчивости, разбирать и исследовать сие святое и спасительное таинство. Но подобно тому, как ни один из первых учеников Христовых не смеяше истязати Его, Ты кто ecu, ведяще, яко Господь есть, и мы без пытливых исследований или недоумений, с живою и несомненною верою, должны твердо и решительно признавать и исповедовать во-первых, что Приглашающий нас ныне к святой и спасительной трапезе есть не простой и обыкновенный человек, но истинный и всесовершенный Господь и Божественный Спаситель наш Иисус Христос, Который вместе с Отцем и Святым Духом создал нас и промышляет о нас, который Своим небесным учением озарил и просветил нас, Своею Божественною кровию искупил нас от греха, проклятия и смерти и воссоздал нас на дела благая ( Еф. 2:10 ), Своими крестными заслугами исходатайствовал нам благодатные дары Святого Духа для нашего освящения и оправдания и Который будет некогда судить нас на втором и страшном Своем пришествии, судить за недостойное употребление или попрание дарованных нам благодатных средств ко спасению. Во-вторых, должны мы твердо и непоколебимо веровать, что приемлемые нами в таинстве причащения хлеб и вино суть истинное тело и истинная кровь Самого Господа нашего Иисуса Христа, а не простой вид или образ таинства, – что это есть то самое тело, которое Спаситель наш носил на земле, которое страдало и умерло, воскресло и вознеслось на небо, и та самая кровь, которую Он пролил за нас на кресте и которая будет некогда громче крови Авелевой ( Евр.12:24 ) вопиять или за нас, или против нас пред вечным милосердием и правосудием Отца и Судии небесного. В-третьих, мы должны твердо верить и несомненно исповедовать, что приемлемые нами в таинстве Евхаристии тело и кровь Христовы действительно имеют силу очищать нас от всякого греха, если только мы искренно и чистосердечно раскаялись и смиренно просили и просим у Бога прощения. И в самом деле, если о таинственном угле, взятом Ангелом от жертвенника Господня и приложенном к устам Пророка, сказано: се прикоснуся сие устнам твоим, и отнимет беззакония твоя, и грехи твоя очистит ( Ис.6:7 ); если кровь козлия и тельчая и пепел юнчий кропящий, служившие только прообразованием и сению крови Христовой, по свидетельству св. апостола Павла, оскверненныя очищают к плотстей чистоте, то кольми паче кровь Христова, иже Духом Святым Себе принесе непорочна Богу, очистит совесть нашу от мертвых дел, во еже служити нам Богу живу и истинну ( Евр.9:13, 14 ). |
| Какое значение имеет десятословие в христианской этике? В десяти заповедях закона Божия, по общепринятым воззрениями, заключается начальное учение о любви, высшей добродетели христианской, принципиальной основе христианской морали. Поэтому десять заповедей, с объяснениями к ним, дают содержание целой третьей части христианского катехизиса. По сущности своей, это «главные и всеобщие заповеди внешнего закона», т. е. сверхъестественного Божественного Откровения – касательно нравственных обязанностей человека. Как «главные и всеобщие» заповеди, они в нравственной жизни то же, что логические категории в умственной деятельности, в сфере понятий: по ним, как таковым, распределяется и классифицируется все величайшее разнообразие проявлений человеческой воли; в них дана нормальная мера, под которую подводятся отдельные поступки с целью определенной нравственной их квалификации. Отсюда их употребление в покаянной практике; отсюда вопросы: это грех против какой заповеди? какие грехи запрещает и какие добродетели предписывает та или другая заповедь? Отсюда же и их применение к систематизации этических явлений. Десять заповедей обязательны. Их обязательность основывается на том, что в сущности своей они суть тот же закон, который, по словам св. Апостола Павла 191 , написан в сердцах у всех людей, дабы все поступали по нему. Другим побуждением к их исполнению и основанием их обязательности служит отношение к ним Иисуса Христа: «Он повелевал для получения жизни вечной сохранять заповеди, и учил понимать и исполнять их совершеннее, нежели до Него их понимали» 192 . По своему характеру, как заповеди всеобщие, они обнимают собою оба вида любви – любовь к Богу и любовь к ближним. Об этом говорит и Сам Господь Иисус Христос , именно: на вопрос: кая заповедь больши есть в законе? Он ответствовал: возлюбиши Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всею мыслию твоею. Сие есть первая и большая заповедь. Вторая же подобна ей: возлюбиши искреннего твоего, яко сам себе. В сию обою заповедию весь закон и пророцы висят ( Мф.22:36–40 ). Таким образом, первая скрижаль содержит четыре первых заповеди, вторая – остальные шесть. Порядок отдельных заповедей в той и другой скрижали не считаю нужным указывать, по его общеизвестности. |
| Иногда нам кажется, что наши грехи слишком велики для того, чтобы мы пытались освободиться от них. Не хочется идти в храм, не хочется исповедоваться – пусто и тягостно на душе. Тягость и внутренний мрак говорят о том, что душе не хватает чего-то самого главного. Лишь благодать Духа Святого насыщает душу, исполняет ее неизреченным блаженством. Только та душа, которая сподобилась близости Богу, обретает утерянный рай, она исполняется неизреченных благ и духовной силы и потому способна противостоять любым испытаниям, поддерживать и укреплять других. Но чтобы приобщиться благодати, надо очистить себя от греха. Вся суть покаяния состоит во взыскании живого общения с Богом, в усвоении всей душой Его воли, в предании всего себя в руки Божии. Покаяние есть выражение любви к Богу, потому что любящий Бога видит свое удаление от Небесного Отца и плачет, желая вернуться. Кто ощутил свое падение, осознал необходимость Спасителя, тот уже надеется не на себя, не на свои падшие силы, но единственно на Господа Бога, всего себя приносит в жертву Богу, стремится к Нему всем умом, сердцем, всем своим существом. Покаяние естественно нам как действие нашей совести. Ведь совести свойственно изобличать нас в наших грехах. Тем самым совесть подсказывает, в чем мы должны изобличить себя на исповеди. Прислушаемся к голосу совести, раскроем себя на исповеди, и удивительная свобода, легкость и чистота воссияют в душе. «Всякая душа, потерявшая мир, должна покаяться, и Господь простит, и будет тогда радость и мир на душе», – говорил преподобный Силуан Афонский . Покаяние – это остаток первой, райской непорочности человека, осознание этой непорочности и скорбь об утере ее. Благодаря покаянию непорочность вновь возвращается человеку, и он вдруг осознает, что чистота и невинность лучше, чем все греховные утехи этого мира. Однажды преподобный Пафнутий Боровский сидел на церковной паперти и погрузился в тонкую дремоту. Внезапно ему представилось, будто отверзаются монастырские врата и множество людей со свечами идут в церковь , посреди которых – князь Георгий Васильевич. Князь сперва поклонился храму Божию, а потом преподобному. Равным образом и ему поклонился Пафнутий и сказал: «Ты уже преставился, сын мой и князь?» «Действительно так», – отвечал Георгий. «Каково же ныне тебе там?» – спросил Пафнутий. Тот отвечал: «Твоими святыми молитвами, отче, благое даровал мне Бог , наипаче же потому, что когда я шел против агарян под Алексия, у тебя чисто покаялся». Когда начал звонить пономарь, преподобный очнулся от чудного видения и прославил Бога. Стоит сказать, что князь Георгий часто приходил на исповедь к преподобному Пафнутию, а своим родным говорил: «Всякий раз, когда иду на исповедь к старцу, колена у меня подгибаются от страха». |
| Второе надежнейшее средство против ужасов смерти, по указанию святого Симеона, есть любовь к Богу, или благочестие. Нетрудно угадать, как действует это средство, и в чем его сила. Посмотрите на сына, любящего отца и долго бывшего в разлуке с ним! Он готов перенести все, чтобы возвратиться в дом отеческий; не взирает притом ни на ярость волн морских, ни на высоту гор, ни на другие опасности. Так и человек, любящий своего Господа, с радостью спешит в двери гроба, несмотря на тесноту и мрачность их, ибо знает, что это — единственный путь к возврату в дом отеческий. А без этой любви к Отцу Небесному, без этой детской привязанности к горнему отечеству, переход в другой мир, по необходимости, должен быть тяжел и неприятен. Как с миром идти туда, куда не хотели бы идти вечно? Как явиться пред Того Бога, Который всю жизнь был или забываем, или оскорбляем? В таком случае умирающий грешник подобен тому рабу, который пойман в бегстве, и насильно возвращается своему владыке. Можно ли тут не трепетать и не мучиться душою? Третье средство против ужасов смерти, по указанию праведного Симеона, есть живая вера в Искупителя. Худо, братие, очень худо без веры в продолжение жизни, но стократ хуже при смерти. Во время жизни многое, по-видимому, может заменять веру, и, к сожалению, заменяет для многих; но при смерти, увы, ничто не заменит! Минуты смерти явно суть самые важные и решительные: можно ли положиться тогда на самих себя, на свое мужество, на свою мудрость, даже на самую добродетель? Тут мы исчезаем для мира и мир для нас; тут преставление света для каждого, Страшный суд для каждого! Посему нужна и помощь высшая, всемогущая; нужен не ходатай, не Ангел, но Сам Господь. Только Его имени слушает небо и земля, только пред Ним трепещет ад и все духи злобы; посему только с живою верой в Него мы можем пройти в мире ужасную бездну тления и непреткновенно изыти в свободу чад Божиих. Эту необходимость веры в Искупителя при смерти прекрасно выражает Святая Церковь, влагая в руки каждому умершему крест. Но, братие, чтобы сей крест имел силу действовать за нас при смерти, надобно, чтобы он прежде воздействовал во время жизни и истребил грехи наши. Крест, влагаемый в руки умершему, остается в гробе и истлевает с телом; с душою идет тот крест, который она сама для себя соорудила, в продолжение своей жизни. Желаете знать, как сооружается сей нетленный крест? Двояким образом: во-первых, великодушным перенесением о имени Господа Иисуса тех бедствий и искушений, коими Промысл посещает каждого из нас для нашего очищения; во-вторых, упражнением себя в различных произвольных лишениях ради Его же пресвятого имени. Такой крест не истлеет в земле; с ним душа предстанет и на всемирный суд; он будет служить украшением ее на всю вечность! |
| Есть у св. Исаака Сирина мысль, с нею нам еще не раз придется встретиться (в рассуждении об адском горении), но она применима уже и здесь, то именно о том, что адские муки суть огонь любви к Богу, ее горение жгущее. Она вполне применима и в отношении человека к своему божественному первообразу: сознавая все несоответствие ему в данном состоянии или подобии, человек все-таки узнает в нем самого себя, каким он мог бы и должен бы быть по мысли Божией, и он любит этот свой образ, им он сам себя судит, с ним себя сравнивает, от него внутренне не отступает и не может отступить. Но этот первообраз есть Христос, в Нем каждый сам себя видит и мерит все свое отличие от этого первообраза. Человек не может не любить явленного в себе Христа или, что то же, себя самого, явленного во Христе, – такова человеческая онтология Любовь же есть Дух Святой, Который воспламеняет сердце этой любовью. Но эта любовь, это возгорение Духа, есть и суд над собой самим, видение себя вне себя, в раздоре с собою, т. е. вне Христа и в удалении он Христа, причем мера этого удаления, его ведение определяется Любовью же, Духом Святым. Один и тот же огонь, одна и та же любовь увеселяет и попаляет, мучает и радует. Но суд любви есть и самый страшный суд, более страшный, нежели суд правды и гнева, нежели суд закона, ибо все это в себя включает, но вместе с тем превосходить. Суд этот есть переворот в сердцах людей, в которых Духом Святым в воскресении открывается вечный источник любви ко Христу, вместе с мукой ее неосуществления в минувшей жизни. Нельзя предстоять Христу и видеть Его, не люби Его. В воскресении уже нет места антихристианству, вражде ко Христу, сатанинской ненависти к Нему, так же, как « страху пред Ним, как Судией страшным и грозным во всемогуществе и ярости гнева Его. Господь явится тем же, каким был и на земле, хотя и во Славе: кроткий и смиренный сердцем. Но эта кротость и смирение будут палить сердца любовью к себе и судом своим. Бог – Любовь судит любовью же грехи против любви. Есть еще и другой суд любви, кроме Богочеловека Христа. |
| «Ибо если вы будете прощать людям согрешения их, то и простит вам Отец ваш Небесный» ( Мф. 6:14 ). Ничто так не уподобляет нас Богу, как то, что мы прощаем людей злых, которые обижают нас. Это прежде всех показал Спаситель, Он сказал, что Отец Небесный посылает лучи солнца и на злых, и на благих. Вот Иоанн Кронштадтский пишет: «Ближнего нужно еще больше любить тогда, когда он согрешает против Бога или против нас. Ибо тогда он болен, находится в душевной опасности. Тогда-то и надо помилосердствовать и помолиться о нем, и приложить к его сердцу целительный пластырь – слово ласки, вразумления, обличения, утешения, прощения, любви. Все грехи и страсти, брани и свары – суть истинно болезни душевные, и так надо смотреть на них». 265 Авот как рассуждает Симеон Новый Богослов : «Hu- κακ не должны мы о ком-либо говорить или думать, что он зол, но всех видеть добрыми... Ибо если и увидишь кого-либо обуреваемого страстями, ненавидь не брата, но страсти, воюющие против него, и если увидишь одержимого похотями и привычками прежде содеянных грехов, еще больше пожалей его, что-бы и самому тебе не впасть в искушение, поскольку и ты состоишь из вещества, которое легко изменяется и возвращается от добра ко злу». 266 Чтобы любовь возросла – ее нужно отдавать Старец Паисий Святогорец пишет, что один добрый помысел стоит целого всенощного бдения, и приводит случай: «Однажды ко мне в каливу пришел мальчик – ученик второго класса гимназии. Он постучал железным клепальцем в дверь калитки. Хотя меня ждал целый мешок непрочитанных писем, я решил выйти и спросить, что он хочет. «Ну, – говорю, – что скажешь, молодец?» «Это, – спрашивает, – калива отца Паисия? Мне нужен отец Паисий». «Калива-то, – отвечаю, – его, но самого Паисия нет – пошел купить сигареты». «Видно, – с добрым помыслом ответил паренек, – батюшка пошел за сигаретами, потому что хотел оказать кому-то услугу». «Для себя, – говорю, – покупает. У него кончились сигареты, и он, как угорелый, помчался за ними в магазин. Меня оставил здесь одного, и я даже не знаю, когда он вернется. Если увижу, что его долго нет, – тоже уйду». В глазах у паренька заблестели слезы, и он – опять с добрым помыслом – произнес: «Как мы утомляем старца!» «А зачем он тебе, – спрашиваю, – нужен?» «Хочу, – говорит, – взять у него благословение». – «Какое еще благословение, дурачок! Он же в прелести! Такой беспутный человечишка – я его знаю как облупленного. Так что зря не жди. Ведь он, когда вернется, будет сильно не в духе. А то еще и пьяный заявится – он ведь в добавок ко всему и за воротник не прочь заложить». Однако, что бы я ни говорил этому пареньку, ко всему он относился с добрым помыслом. «Ну ладно, – сказал я тогда, – я подожду Паисия еще немного. Скажи, что ты хочешь, и я ему передам». «У меня, – отвечает, – есть для старца письмо, но я дождусь его, чтобы взять у него благословение». (...) Этот ребенок привел меня в восхищение. Такое я увидел впервые». 267 |
| Вместе с тем, Он видит меня и протягивает мне руку помощи. Итак, если в деле домостроительства я не участвую, то в деле своего спасения, хотя Бог сильнее, чем я, но моё участие тоже требуется. Отчего спасает нас Бог ? Он спасает, наверное, от основных вещей: то есть от проклятия, которое лежало на древнем Адаме, спасает от смерти и спасает от греха . Но если вот эта смерть, она как бы в будущем, лишь отчасти мы видим её действие в себе (тление), то грех он более явный. Грех по-апостольски беззаконие или, как мы бы сказали, еще внутренняя нечистота или внешняя нечистота перед Богом. И вот эти грехи, от всех их спасает нас Господь. Спасает от греха первородного. Не так, что, когда Адам согрешил, то он совершенно стал немощным, ничего доброго сделать не мог. Он и желает доброго, как апостол говорит: «доброе хочу сделать», отчасти и делает доброе, даже язычники делают нечто доброе по закону естества. Но так, чтобы жить безгрешно – человек уже не способен. В него входит некий внутренний грех – склонность ко греху. И эта нечистота – она требует уврачевания от Бога. Во-вторых, речь, конечно, о личных грехах. Личные грехи бывают у всякого человека. Даже и святые, даже и апостолы до конца жизни нуждались в очищении. И, если Господь апостолу Павлу говорит о том, что достаточно благодати для него: «сила в немощи совершается», и не освободил его от «жала в плоть», чтобы он не превозносился, то и в апостоле была опасность превозношения. А иные, наверное, и поступали, как недостойные. Итак, мы грешим всю жизнь, и поэтому спасение тоже должно продолжаться всю жизнь. А не однократно, а потом я уже и не грешу. Так что ли получается? И, наконец, третье, от чего спасает нас Господь – не только от греха первородного и личного, но и от греховности . То есть от любви ко греху больше, чем к Богу. Как апостол говорит: ( Рим. 8:7 ), что «плотские помышления суть вражда против Бога». И, в самом деле, и Господь обличает злые помыслы ( Мф. 15:19 ) «ибо из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления». |
| Ст. 11. Мног... или по причине множества иных грехов ( Иак. 3:2 ); или по причине важности и тяжести, так как святые люди и малые грехи за великие почитают. Да и в самом деле все грехи наши велики суть, ежели помыслим о величестве Того, Которого мы грехами раздражаем. Ст. 12. Пророк в повторениях своих творит подобно любящим, которые то воздыхают о вещи любимой, то хвалят оную, то паки воздыхают (т. к. по любви, не скучно человеку и повторять об одном и том же. Е. Д ). …Аки бы рек: да изыдет на средину человек, боящийся Бога, и я возвещу ему благополучие его... 155. Ст. 13. И тогда „не только сам он во благих водворится, но и сынове его по нем наследят землю, то есть – мирно и спокойно поживут на земле, и никто им зла не причинит ( Рим. 8:28 ). Почему и самые скорби обратятся им в радость. Однако стих этот принят церковью в число заупокойных прокимнов, и смысл этот ближе отвечает тексту первой половины стиха 13-го. Ст. 14. Ибо как люди, боящиеся Бога, совершенно ведают, и часто о том размышляют, что Бог учинил завет с ними, дабы быть их Богом, и аки Отцом чадолюбивейшим, ежели они законы Его сохранят; то от сего завета узнают, что на Боге, как на крепчайшем основании, могут они безопасно надежду свою полагать. Ст. 15. Действительнейший способ умиления состоит в том, чтобы умиленным лицем смотреть на Того, на чью помощь мы надеемся, и лучше бедность показывая и скромно молча, испрашивать милости у богатого, нежели ненавистным криком обеспокоивать его: так и Давид смиренно молится, говоря: „очи мои – выну ко Господу (ср. Пс. 122:2 )... Ст. 16. Так как сам он всегда взирал к Богу, того ради праведно просить, дабы и Бог воззрел на него… Называет себя единородным, – то есть сиротою и одиноким. Еще нарицает себя и нищим, так как смирен был и признавал себя не имущим добродетелей и заслуг. Ст. 17. „Нужды же, от которых просит Давид извести себя, мнятся быть те предосадные вожделения или похоти, которые часто против воли нашей мучат нас, а иногда и на грех , как бы насильственно влекут. Но не возбраняется иметь тут в виду и обычные житейские нужды. |
| Бог Премилосердый и Всепремудрый, любящий тебя, знает твои скорби, ибо они не иначе случаются, как по Его смотрению и по попущению, и жалеет тебя, и укрепляет в них, а иначе могла ли бы ты понести зельность 81 и тяжесть скорбей? Он мог бы и освободить тебя от них, но, видно, их требует польза души твоей. Святой Исаак Сирин пишет, что «от сего познается, как от Бога промышляем есть человек, когда (Бог) пошлет ему присно печали» (Слово 35) (прп. Макарий, 20). Если Бог и посылает кому скорби, то это для того, чтобы очистить от грехов и приготовить к вечному Царствию Небесному. Здешнее все временно, а тамошнее вечно (прп. Макарий, 20). Встретишь и скорби, но они неминуемы на пути спасения, а врачевание против них в смирении (прп. Макарий, 20). Наш путь такой, что хотим или не хотим, а скорбь должна быть попущением Божиим к искусу нашему и к обучению терпения (прп. Макарий, 20). Скорбей нигде не избежишь, ибо они суть порождения собственных наших страстей, к обличению их, дабы мы с помощью Божией попеклись об исцелении их (прп. Макарий, 20). Касательно же скорбей, на пути этом встречающихся, скажу, что они происходят более от наших страстей, страсти наши их нам причиняют, посылаются же Промыслом Божиим для исцеления наших страстей, и не выше силы нашей, а по мере нашего устроения. Без искушений же не познаем себя и не приидем во смирение. Искушения посылаются или для наказания за грехи, или к искусу нашей веры и любви к Богу, или для того, чтобы возбранить от грехов (прп. Макарий, 20). Еще вы, вступая в обитель, не думайте, что уже и найдете скоро покой; нет, это невозможно без понесения многих скорбей, лишений, уничижений и прочего, ибо страсти ваши те же, с вами и сюда придут, да еще и больше откроются вам, они-то и причиной наших скорбей, а не люди, как мы часто, думая, ошибаемся (прп. Макарий, 20). Как можем мы здесь искать радости, имея страсти неуврачеванные, да и путь наш такой, что нельзя обойтись без скорбей… Не всем, однако, бывают они в одно время и одного рода, но по мере утроения и силы каждого (прп. Макарий, 20). |
| Кроме супружеской любви и верности седьмая заповедь предписывает также чистоту и целомудрие. Это предписание касается уже и лиц, не находящихся в супружестве. Чистота и целомудрие суть внутренние качества, тесно связанные друг с другом, ибо каждое сердце есть вместе и целомудренное сердце. Их требует от нас Спаситель в известной уже нам шестой заповеди блаженства: «блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят». Из чистого сердца исходят мысли, слова и дела чистые и целомудренные, а из нечистого, напротив – мысли, слова и дела нечистые и нецеломудренные. Но как нечистого и нецеломудренного сердца, так и нечистых и нецеломудренных мыслей, слов и дел не должно быть у нас. О словах наших апостол Павел говорит в Послании к ефесянам: «никакое гнилое слово да не исходит из уст ваших, а только доброе для назидания в вере, дабы оно доставляло благодать слушающим». Под гнилым словом апостол разумеет здесь разговоры нескромные, нецеломудренные. Нецеломудренное сердце и нецеломудренное слово всегда соединены одно с другим, равно как и целомудренное сердце – с целомудренным словом. И не только уста, но даже и слух свой мы должны оберегать от нецеломудренных слов. Где говорятся подобные слова, оттуда должно далеко бежать, как некогда Иосиф бежал от нецеломудренной речи жены Пентефрия. «Ибо худые беседы развращают добрые нравы». Наконец, мы должны быть скромными и целомудренными также и в делах. Апостол Павел увещевал Тимофея: «юношеских похотей убегай». Юношеский возраст имеет особые, свойственные ему грехи; злые похоти бывают тогда особенно сильны. Но мы должны уклоняться от них, должны бежать от них, как от заразы. Священное Писание представляет нам сильные побуждения к тому, чтобы убегать всех сих грехов и жить целомудренно. Прежде всего, оно указывает нам многие примеры страшного наказания Божия, поражающего людей распутных. Так, распутно жили люди перед потопом, и за свое распутство истреблены были потопом; распутству преданы были жители Содома и Гоморы, и за распутство были истреблены; грехом распутства предавалось также некогда колено Вениаминово, и за это навлекло на себя такой гнев Божий, что почти было истреблено другими израильскими коленами. Нельзя перечислить всех примеров страшных наказаний, какими Бог карает целые народы и семейства за грехи против седьмой заповеди. Вот почему Писание особенно часто запрещает и порицает пороки нецеломудрия. Оно увещевает нас помнить, что тела наши суть члены Христовы и храмы Святого Духа. «Разве не знаете, – так вопрошает, например, христиан апостол Павел, увещевая их к целомудрию, – что тела ваши суть члены Христовы? Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святого Духа, которого имеете вы от Бога, и вы – не свои?» Мы должны именно уважать эти члены Христовы, почитать этот храм Святого Духа и употреблять не на нечистоту, но во славу Божию. |
|
|
