| Захотел посмотреть этот кодекс и Евстафий. Однако ему никак не удавалось разыскать его в библиотеке, при всем своем усердии. Тогда он обратился за справками к игумену, человеку добродетельному и грамотному. На вопрос Евстафия о книге игумен, подняв указательный палец правой руки, описал им в воздухе что-то наподобие круга, но ответа не дал. Когда Евстафий, не удовлетворившись этим, стал допытываться настоятельнее, игумен сказал, что книга недавно продана. «Гнев мой, – продолжает Евстафий, – готов уже был прорваться наружу, когда мой почтенный игумен прямо пояснил, что не понимает он, для чего им нужны такие книги. Я не мог при этом удержаться от громкого смеха и с упреком переспросил игумена: “Для чего или для кого нужны и вы, достопочтенные монахи, если для вас бесполезны такие книги?”. Игумен, – заключает свой рассказ Евстафий, – поворотился ко мне спиной, и больше уже я никогда его не видел, вследствие, вероятно, своей любви к книгам». 1975 Итак, история вполне подтверждает, что среди византийских монахов IX-XII вв. было много высоконравственных и образованных личностей, которые осуществляли, насколько возможно для человека, христианский нравственный идеал, стремились к просвещению и любили науку, и что вообще уровень иноческих нравственных и умственных доблестей в эту эпоху был довольно высок. Отсюда ясно можно видеть, сколь несправедливо мнение некоторых западных историков (Неандера, Куртца и др.), что внутренняя жизнь византийского монашества в эту пору находилась в полном упадке и не представляла никаких отрадных и привлекательных черт. Но с другой стороны, остается несомненным фактом и то, что в монашеской жизни были явления и худые, которые стояли в резком противоречии с принципами монашества и были явным уклонением от иноческого идеала. Как смотреть на них? Правильный взгляд на них можно получить только в том случае, если рассмотреть их в связи с особенностями греческого монашества в IX- XII вв. и в связи с политическим и нравственным состоянием византийского государства и общества за тот же период времени. |
| в данном случае ошибочно определяется на основании памятников позднейших, иной эпохи, иного характера. Отсюда происходит дальнейшая ошибка: так как в памятниках XIV–XV bb., ошибочно относимых к XII–XIII bb., замечаются уже явные уклонения от византийской школы, то и предполагают, что уже в XII–XIII bb. были в Италии местные художественные школы, а отсюда в несомненно византийских памятниках XII–XIII bb. стараются, в интересе предвзятой ошибочной мысли, найти следы итальянской самобытности и т.д. Является цепь крупных заблуждений. Мы заметили, что рассматриваемые памятники не отличаются высокими художественными достоинствами; однако это не лишает их важного исторического значения. Если бы мы стали создавать историю на основании одних только памятников высшего порядка, устраняя памятники низшего достоинства, то, очевидно, такая история была бы не верна, ибо она не соответствовала бы действительности. На плане общей и точной исторической картины должно быть отведено место и явлениям обычного порядка, как скоро они дополняют эту картину, оттеняя ее разнообразие и сообщая ей таким образом историческую справедливость. Ряд стенописей византийских Южной Италии открывают собою фрески в Отранто. Отранто в продолжение пяти веков неразрывно связано было с византийской империей. В VIII веке здесь искали себе убежища монахи василиане, избегая преследования иконоборцев; в IX–X веке при императорах Bacuлuu I, Льbe VI и Никифоре Фоке сюда переведены некоторые колонии из Пелопонеза, в XV и XVI веках сюда бежали греки и албанцы от преследования турок. Смешанный язык греческий и албанский еще и доселе слышится в некоторых местах провинции Лечче (Lecce)Bмecme с греческим наследием умножались здесь греческие церкви и монастыри. Обрядность церковная была греческая до XVI beka, и лишь в XVII – XVIII beke она была постепенно вытеснена отсюда, оставив лишь некоторые следы в церковной практике Бриндизи, Галятоне и Нардо. Василианские монастыри служили очагами просвещения; вокруг них группировались лавры эремитов, состоящие из простых келий и украшенных фресками церквей, высеченных в скалах. |
| Достоверно известно, что на рубеже VII–VIII веков школа Чанъ пережила раскол на Северную и Южную школы. В основе раскола лежал спор о постепенном (цзянь), или мгновенном, внезапном (дунь) пробуждении. Южная школа во главе с учеником Шестого патриарха Хэцзе Шень-хуэем утверждала, что пробуждение, будучи самой природой сознания, не может быть ничем обусловлено и потому подобно вспышке молнии. Северная школа во главе с Шен-сю, учеником Пятого патриарха, настаивала на постепенном характере пробуждения, сравнивая его с рассветом после долгой ночи. Существовали также промежуточные точки зрения. К середине IX века Северная школа прекратила свое существование. Южная школа к тому времени разделилась на пять направлений (домов) классического Чань, два из которых Линцзи (яп. Риндзай) и Цаодун (яп. Сото) существуют и поныне. Три других дома прекратили свое существование после XII–XIII веков. До середины IX века школа Чань пользовалась сравнительно небольшим влиянием относительно других школ. Ей удалось без значительных потерь пережить антибуддийские гонения императора У-цзуна, во время которых проводились массовые конфискации монастырской собственности и насильственное возвращение монахов к мирской жизни. Школа Чань почти не понесла ущерба, поскольку в то время у ее монахов почти не было собственных монастырей, кроме того, они занимались выращиваньем чая, что освобождало их от обвинения в тунеядстве. В результате к X–XI векам Чань превратилась в одну из наиболее влиятельных школ китайского буддизма. Основные положения школы Чань: «Смотри в свою природу и станешь Буддой» и «Пробуждение передается особым образом от сердца к сердцу без опоры на письменные знаки». Первое из них означает, что поскольку каждое живое существо является Буддой, то любой человек может узреть эту природу в качестве своего истинного «я». Для этого вовсе не нужно изучать изощренные тексты или в течение многих жизней постепенно восходить по ступеням пути бодхисаттвы. Цель Чань – обретение состояния Будды в этой жизни – роднит ее с тантрой и тибетским Дзонг-чэн. Второе положение подчеркивало, что, будучи изначальной и нерожденной природой сознания, пробуждение не может быть обусловлено никакими внешними факторами. Состояние пробуждения доступно любому человеку через просветление сознания, что осуществляется уже просветленным учителем благодаря воздействию на психику ученика. Благодаря этому воздействию он передает осознанную пробужденность своего сознания ученику, подобно тому как Будда передал свое пробуждение Махакашьяпе. Поэтому для Чань так важна передача списков преемственности. Для подчеркивания непосредственности такой передачи многие чаньские наставники демонстративно сжигали тексты сутр и священные изображения. |
| Епископ и весь народ взяли тело и дали омыть его благочестивым женщинам; умастив благовонными маслами, позаботившись о ладане и окутав чистым саваном, они положили ее куда она велела. Всю ночь до самой обедни прославляли они Бога, а затем, совершив торжественную службу, учредили 17-й день месяца кялоц 872 – день успения святой – великим праздником, дабы ежегодно праздновать его во славу Божью. И немало исцелений было ниспослано Богом по заступничеству святой княгини. Такова история мученичества св. Шушаник, посвятившей себя Богу и приблизившейся к Христу и ставшей близкой и родной св. Духу. Всесвятой Троице слава во веки веков. Аминь, Мученичество Иезидбузида К числу ранних армянских мартириев (VI-IX вв.) относятся мученичества Иезидбузида, Давида Двинеци, Амазаспа и Саака и др. Эти произведения близки по своему характеру и уже довольно стереотипны 873 по сравнению с памятниками V века. По времени наиболее ранним является «Мученичество Иезидбузида», персидского мага, отрекшегося от зороастрийской веры, принявшего христианство и за это казненного «на 23-м году» правления персидского царя Хосрова I Ануширвана (531–579 гг.), т. е. в 553 г. Сохранились пространная редакция настоящего мученичества, представляющая памятник полностью и напечатанная во втором томе Избранных житий и мученичеств 874 , проложная 875 и грузинский текст 876 , являющийся буквальным переводом пространного армянского подлинника 877 . Расправа с высокопоставленным персидским магом в свое время имела большой резонанс. Греческий трагик Менандр Протиктор (VI в.) увидел в ней благодатный материал для создания трагедии, которая, к сожалению, до нас не дошла. Мы располагаем лишь указанием Менандра на греческом языке и стихотворной частью этого указания, которая обычно воспроизводится в изданиях Antologia graeca 878 . О маге Иезидбузиде имеется также несколько строк на сирийском языке 879 . Самое раннее упоминание о нем в армянской историографической литературе встречается у Ованеса Драсханакертци (IX – начало X в.). А о его казни с указанием на год смерти – причем дата смерти с незначительными колебаниями у всех совпадает – пишут многие армянские историографы: Степанос Таронеци, конец X – начало XI в., Самвел Анеци, вт. пол. XII в., Вардан Аревелци, XIII в., Мхитар Айриванеци, XIII в., Степанос Орбелян, X III в., а также грузинский автор Арсен Сапарели, IX в 880 . |
| 110 . – 1900. Мнения и постановления Константинопольских поместных соборов XI и XII веков о раздаче церковных имуществ (харистикарии). (ИКИ, V, стр. 1–40). Рецензия И. И. Соколова (ВВ, VII, 1900, стр. 494–498). 111 . – 1900. Реферат о раскопках в Абобе на Римском археологическом съезде. 112 . – 1900. Рецензия на книгу Н. Geizer, «Die Genesis der byzant. Themenverfassung», Lpz., 1899. (Lit. Centralblatt, 12, S. 526–528). 113 . – 1900. Военное устройство византийской империи. (ИКИ, V, вып. I, стр. 154–204). Рецензии И. И. Соколова (ВВ, VIII, 1901, стр. 195–204); St. Stanojevic (BZ, X, 1901, стр. 641–642). См. выше 92. 114 . – 1900. Староболгарская надпись Омортага. (ИКИ, V, стр. 217–227). 115 . – 1900. История крестовых походов. СПб. 1900, 170 стр. Рецензии И. И. Соколова (ВВ, VII, 1901, стр. 209–212); Исторический вестник, 1901, стр. 1156–1160). 116–1900. Отчет о деятельности Русск. арх. инст. в Константинополе за 1900 г. (ИКИ, VII, вып. 2–3, стр. 213–224). 117 . – 1901. Рецензия на книгу G. Schidmbergeb, «L’épopée byzantine», И. (ЖМНП, CCCXXXVI, 8, стр. 495–508). 118 . – 1901. Раскопки в Болгарии близ деревни Абобы. (Доклад в Русск. арх. инст. в Константинополе). (ИКИ, VII, стр. 232–241). 119 . – 1901. Отчет о деятельности Русск. арх. инст. в Константинополе за 1901 г. (ИКИ, VIII, стр. 330–341). 120 . – 1902. Археологические памятники Тырнова. (ИКИ, VII, вып. I, стр. 1–24). Рецензия И. И. Соколова (ВВ, IX, 1902, стр. 550– 552). Первоначально-доклад в Русск. археол. обществе в 1901 г. 121 . – 1902. Отчет о деятельности Русск. арх. инст. в Константинополе за 1902 г. (ИКИ, IX, стр. 397–410). 122 . – 1902. Экскурсии в северо-восточную Болгарию (отчет). (Там же, VII, вып. 2, стр. 213–244). 123 . – 1902. Археологические памятники Сирии. (Там же, VII, вып. 2, стр. 94–212). Рецензия И. И. Соколова (ВВ, IX, 1902, стр. 553–554). 124 . – 1902. О греческих рукописях Серальской библиотеки в Константинополе. (Доклад в Русск. арх. инст. в Константинополе и в Русск. археол. обществе в 1903 г.). См. 144, глава V, «Серальская библиотека и сохранившиеся в ней греческие рукописи», стр. 230–251. |
| 30-7)//Ibid. P. 154-188; Sch ä fer Ch. Unde Malum: Die Frage nach dem Woher des Bösen bei Plotin, Augustinus und Dionysius. Würzburg, 2002; Prost F. Les théories hellénistiques de la douleur. Louvain, 2004; Phillips J. Platonists on the Origin of Evil//Reading Plato in Antiquity/Ed. by H. Tarrant, D. Baltzly. L., 2006. P. 61-72. А. В. Серёгин Учение о З. в теологии и философии латинского средневековья Мыслители средних веков продолжили основные линии разработки проблематики З. в предшествующей христ. патристической традиции. При этом достигнутые в патристике теоретические результаты в средневек. трактатах подвергались систематизации и формализации, стремление к которым усиливалось по мере возрастания влияния античной философии (прежде всего трактатов Аристотеля) на средневек. мысль. В «до-аристотелевском» средневековье (IX-XII вв.) преимущественное внимание уделялось богословским и этическим аспектам вопроса о З.; З. в целом отождествлялось с грехом как богословским и моральным понятием, к-рое рассматривалось при помощи анализа человеческой воли, разумной способности выбора и свободы (см.: D " Onofrio. 1991). После знакомства средневек. мыслителей с метафизическими и этическими сочинениями Аристотеля (XIII в.) повысился интерес к осмыслению З. как метафизического и онтологического понятия, были поставлены на новом уровне (с учетом богословского содержания христианства) вопросы о происхождении и сущности З., для решения к-рых во многом использовались достижения античной философской мысли. Серьезное значение для проблематизации З. начиная с XI в. имели столкновения католич. Церкви с различными дуалистическими ересями, в учении к-рых вновь оживали идеи гностицизма и манихейства (см., напр., применительно к ереси катаров : Dondaine. 1939; Lionel. 1974; Stoyanov Y. The Other God. New Haven, 2000. P. 275-284). Внимательный анализ феномена З., проводившийся мн. средневек. авторами, напрямую обусловил формирование 3 основных подходов к проблематике З., эксплицированных в философии Нового времени, но имплицитно присутствовавших уже в средневек. мысли: З. в метафизическом смысле (несовершенство), З. в физическом смысле (страдание), З. в морально-антропологическом смысле (грех, проступок, преступление). Все средневек. христ. авторы были согласны с зародившимся в античной философии и развитым блж. Августином пониманием метафизического З. в смысле отсутствия или лишенности блага (privatio boni), необходимого к.-л. вещи для достижения ее совершенства. Однако, несмотря на это единство, у средневековых христ. писателей имелись серьезные расхождения по вопросу о том, как следует понимать моральное З., коренящееся в воле и выражающееся в мыслях, словах и поступках людей ( Kent. 2007. P. 177). Ранняя схоластика (IX-XII вв.) |
| 3082 Пилигримы: Историко-культурная роль паломничества: Сб. науч. тр. к XX Междунар. конгрессу византинистов. Париж, 19–25 авг. 2001 г./Под ред. В.Н. Залесской. СПб., 2001; Византийская идея. Византия в эпоху Комнинов и Палеологов: Сб. науч. тр. к XXI Междунар. конгрессу византинистов. Лондон, 21–26 авг. 2006 г./Под ред. В.Н. Залесской. СПб., 2006; Балканский сб.: К XXII Междунар. конгрессу византинистов… СПб., 2011. 3083 Византия в контексте мировой культуры: К 100-летию со дня рождения A.B. Банк. 1906–1984/Под ред. В.Н. Залесской и др. СПб., 2008. (Тр. Гос. Эрмитажа, XLII); Византия в контексте мировой культуры: Мат-лы конференции, посвященной памяти A.B. Банк. 1906–1984/Под ред. В.Н. Залесской и др. СПб., 2010. (Тр. Гос. Эрмитажа, LI). 3084 Архитектурно-археологический семинар: Из истории строительной керамики средневековой Восточной Европы. 14–15 мая 2002 г./Под ред. А.М. Гордина, О.М. Иоаннисяна. СПб., 2003; Архитектура Византии и Древней Руси IX–XII веков. СПб., 2010. (Тр. Гос. Эрмитажа, LIII); Первые каменные храмы на Руси/Под ред. Д.Д. Елшина. СПб., 2012. 3085 Иоаннисян О.М. О роли Первого Болгарского царства в становлении древнерусского зодчества (конец X в.)//Балканский сб. … С. 31–76. 3086 Залесская В.Н. Памятники византийского прикладного искусства IV–VII веков. СПб., 2006; Она же. Памятники византийского прикладного искусства: Византийская керамика веков. СПб., 2011. 3087 Coptica Hermitagiana… С. 142–158; Каковкин А.Я. Изучение коптского искусства… С. 27–36. Библиография работ сотрудников Гос. Эрмитажа по византиноведению и восточно-христианской тематике. 1996–2001//Пилигримы… С. 119–216. 3088 Гнутова С.В. Проблемы современной ставрографии//Ставрографич. сб. Кн. 3. Крест как личная святыня/Под ред. С.В. Гнутовой. M., 2005. C. 3089 Корзухина Г.Ф., Пескова A.A. Дренерусские энколпионы: Кресты-реликварии XI–XIII веков. СПб., 2003. 3090 Островский А.Б., Федоров Ю.А. Русский православный крест в собрании Российского этнографического музея. СПб., 2007; Пескова A.A., Строкова Л.В. Византийские процессионные кресты из коллекции Б.И. и В.Н. Ханенко в собрании Национального музея истории Украины//Византия в контексте мировой культуры… СПб., 2010. С. 164–181. |
| Поэтому можно заключить, что базовая редакция древнерусских литургийных формуляров основывается на первоначальной болгарской редакции X в. (и восходит к переводам, выполненным в Первом болгарском царстве 432 , предположительно, ок. кон. IX в.), отраженной в Синайском Служебнике, но отделяется от нее некой ранней справой, имевшей место, вероятно, в кон. X в., когда эта (уже исправленная) редакция и была принесена на Русь в связи с принятием ею христианства (можно, впрочем, предположить и исправление первоначальной болгарской редакции уже на Руси в XI в.). 3.3. Южнославянские неправленые Служебники XIII–XIV веков Большинство из использованных нами южнославянских Служебников XIII–XIV вв. с неправлеными в XIV в. текстами (как отмечалось в разделе 3.1 настоящей статьи, это все без исключения рукописи XIII в. и заведомо бóльшая часть южно-славянских Служебников с текстами литургий, еще не подвергшимися афонским и тырновской справам XIV в.) уже, тем не менее, не содержат неконстантинопольских элементов. Согласование южнославянских литургийных формуляров с константинопольскими, очевидно, произошла в XII–XIII в. – в южнославянских Служебниках XIII–XIV вв. регулярно выписываются отдельные молитвословия на облачение в каждую из священных одежд (которые появляются в греческих Евхологиях только с XII–XIII вв. – см. прим. 335 настоящей статьи), другие особенности литургийного чинопоследования также соответствуют практике не ранее XII–XIII в. Однако в некоторых южнославянских Служебниках все же сохранились (!) неконстантинопольские тексты первоначальной славянской редакции и соответствующие им дополнительные позиции в литургийном формуляре (несмотря на то, что можно предположить зависимость южнославянских списков от древнерусских, в указанных ниже случаях следует говорить именно о следах ранней традиции, а не о копировании древнерусского оригинала, поскольку типы формуляров заметно различаются), что подтверждает сделанный в предыдущем параграфе вывод. В среднеболгарском Служебнике ГИМ. Увар. 46 ю12), помимо прочего, выписаны: «альтернативная» заамвонная молитва ЛВВ (л. 70–71); дополнительная начальная молитва Влко ги х бе на нн пристпити хощ (л. 6 об. – 8) 433 ; дополнительные молитвы при Причащении Вроу ги ко ты снъ бга живааго и Бди мн ги (л. 39–40 и 67–67 об.) 434 ; среди кратких формул и рубрик здесь присутствуют: предписание об обряде перстоуказания во время проскомидии (л. 9 об.); неконстантинопольская формула Понаста… при преломлении Св. Хлеба (наряду с константинопольской формулой Радлаетс…; л. 38–38 об. и 66–66 об.); неконстантинопольская формула при соединении Св. Даров (л. 38 об. и 66 об.); формула Се гнъ… при принятии Тела Христова (л. 40 и 67 об.). Можно также отметить, что в чине литургии Преждеосвященных Даров (л. 88 об.) здесь выписана характерная для древнерусских Служебников молитва в скевофилакионе Кончавше бжтвены таини и слоужб 435 . |
| статей. СПб., 1999; Античность и Византия/Фрейберг Л.А., Шталь И.В., Попова Т.В. и др.; отв. ред. Л.А. Фрейберг. M.. 1973; Фрейберг Л.А., Ποпова Т.В. Византийская литература эпохи расцвета: вв. M., 1978; Поляковская М.А. Общественно-политическая мысль Византии (40–60-е гг. XIV в.). Свердловск, 1981; Поляковская М.А.. Чекалова A.A. Византия: быт и нравы. Свердловск, 1989; и др. 1457 Сокращенный пер. с англ.: Каждан А.П. История византийской литературы (650–850 гг.). СПб., 2002. 1458 Изданная в США в 1997 г. неполная библиография трудов Каждана насчитывает 692 названия. 1460 Под видом изучения античной эстетики, слова и символа Лосев развивал философию Имени как изначальной сущности мира. См. его: История античной зстетики. Т. 1–8. M., 1963 1994; Бытие. Имя. Космос. M., 1993. 1461 См.: Лосев А.Ф. Эстетика Возрождения; Исторический смысл эстетики Возрождения. M., 1998; Он же. Эллинистически-римская эстетика. M., 2002. 1462 См.: Бычков В.В. Эстетика поздней античности. M., 1981; Он же. Малая история византийской эстетики. Κ., 1991. 1463 См.: Лихачева В.Д. Искусство Византии веков. JL, 1981. См. также ее: Искусство книги: Константинополь, XI в. Л., 1976; Византийская миниатюра: Памятники византийской миниатюры веков в собраниях Советского Союза. Л., 1977. 1465 Болгария и Византия в XI–XII вв. M., 1960; Как жили византийцы. M., 1974; 2-е изд. СПб., 2000; Византийское общество и государство в вв. Проблемы истории одного столетия: 976–1081 гг. M., 1977; Византия и славяне. СПб., 1999; Византия. Болгария. Древняя Русь (IX – начало XII в.). СПб., 2000. 1466 Очерк политической экономии феодализма. M., 1956; Кальвин и кальвинизм//Вопр. истории религии и атеизма. 1958. Вып. 6; Феодализм и народные массы. M., 1965; Некоторые вопросы возникновения христианства (вопросы датировки и исторических условий возникновения новозаветной литературы): Машинопись//ОР РГБ. Ф. 684. Картон 27. Ед. хр. 4; Социальная психология и история. 2-е изд. M., 1979; также рецензии: Книга о морали и религии угнетенных классов Римской империи//ВДИ. |
| А.В. Елисеев (Очерки, заметки и наблюдения) Параграф I II III IV V VI VII VIII IX X XI XII XIII «Не судите и не кляните, братие и отцы, аще что описах, не дописах или переписах… Не таите правды и не изрыгайте облыжно хулы...» Около тысячи лет прошло с тех пор, как Русь стала православною, около тысячи лет как православие стало религиею русского народа и государства в таком крепком смысле этого слова что без православия немыслимы ни Русь, ни русский человек. Держа высоко знамя своей религии, этот последний пережил многие века невзгод, но остался верен тому, чему научили его далекие предки-славяне Киева и Новгорода. Повергнувши в прах своего Перуна и Дажбога, первый русский христианин воспринял в сердце свое Христа, а с ним и его учение, которое лилось широкою струею из православной Византии. Не мудрено, что русский паломник появился у святых мест Востока еще тогда, когда, быть может, свет христианства не пролился на всю семью русских славян, когда на Руси еще здравствовали богатыри могучие, да калики перехожие, первые русские паломники. Если былина еще говорит о путешествии сорока калик со каликою за моря-океаны, горы высокие к граду святому Ерусалиму или даже заговоры и древние сказки народные повествуют о хождении русских гостей в Палестину, чтобы «святой святыне помолитеся, Господню Гробу поклонитися, во Иордане реке искупатися», то нечего и сомневаться, что русское паломничество началось чуть не до насаждения христианства на Руси Св. Владимиром. С той поры десять веков тянется простая серая Русь на Восток к Иерусалиму и ко Гробу Господню, и ничто не могло задержать и остановить этого течения. Порою оно как бы усиливается, появляется ряд выдающихся паломников, порою же затихает с виду, хотя на самом деле не прекращалось никогда, ни во время монгольского ига, ни в годину польско-литовского разорения и междуцарствия. Скоро за паломничеством появляется и паломническая русская литература, которая составляет почтенную часть всего того, что осталось от русской письменности первых веков ее существования. Уже в XII веке появляется первое по времени и одно из лучших по своему внутреннему достоинству «Описание Св. мест Палестинских Нестора русских паломников – игумена Даниила». С той поры и до настоящего времени не прерываются записи паломников, сохранившие до ныне свое значение, как важный источник для изучения паломничества той или другой эпохи. |
|
|
