| Поскольку до I Вселенского Собора практика праздновать Пасху (понимаемую как праздник Воскресения) в один из воскресных дней не была всеобщей, то и день для воспоминания Страстей в разных традициях выбирался по-разному. Это был или день иудейской Пасхи (по юлианскому календарю в разные годы выпадающей на разные даты), или 25 марта (как историческая дата Страстей), или еще к.-л. день. После I Вселенского Собора всеобщей стала традиция праздновать Пасху в 1-е воскресенье после 1-го весеннего полнолуния, а воспоминание Страстей закрепилось за пятницей перед этим воскресеньем, получившей наименование " Великой " (раннее обозначение дней Страстной седмицы как " великих " - Const. Ap. VIII. 33), " Святой " и др. Т. о., к IV в. Великая Пятница и Великая Суббота стали днями самого строгого поста в году, готовящего верующих к празднованию Воскресения (вопрос о продолжительности и мере предпасхального поста возник уже во II-III вв. в связи со спорами о дате празднования Пасхи: Euseb. Hist. eccl. 5. 24. 12; Dion. Alex. Ep. ad Basilidem. 1; Didasc. apost. V. 18-19). Строгость поста в Великой Пятницы нашла свое выражение и в ограничении совершения Евхаристии в этот день. После V и до XII-XIII вв. в православных странах в Великой Пятницы литургия не совершалась вообще или совершалась только литургия Преждеосвященных Даров (хотя, напр., в кон. IV в. в Антиохии в Великой Пятницы служили полную литургию: Ioan. Chrysost. De coemetr. et de cruc.//PG. 49. Col. 397-398); согласно Иерусалимскому уставу, принятому в XII-XIV вв. в православной Церкви повсеместно, литургия в Великой Пятницы не совершается (кроме случая совпадения с праздником Благовещения); на латинском Западе в Великой Пятницы вплоть до наст. времени мессы не бывает, но все причащаются Св. Дарами, освященными накануне. Еще одна особенность богослужения Великой Пятницы - бдение в ночь с четверга на пятницу, установленное, возможно, в воспоминание и исполнение слов Христа, сказанных ученикам в Гефсимании (Мф 26. 38, 41). Во многих христианских общинах в ночь на Великую Пятницу уже в IV в. было принято совершать всенощное бдение, подобное пасхальному (Euseb. Hist. eccl. 2. 17. 21-22; Epiph. De fide. 22. 12-14). Особое влияние на формирование богослужения Великой Пятницы как на Востоке, так и на Западе оказала древняя иерусалимская традиция. |
| Собор против арианства до Всел. I Собора . Участвовали 56 вост. епископов, возможно, почетным председателем был Осий , еп. Кордубский. Решения Собора сохранились в сир. версии соборного послания, обращенного к Александру, еп. «Нового Рима» (т. е. епископу Византии, действительный адресат - Александр Фессалоникийский - Болотов. Т. 4. С. 22-23). Собор подтвердил осуждение Ария Александрийским Собором 321 г. и осудил сочувствовавших Арию епископов Евсевия Кесарийского, Феодота Лаодикийского и Наркисса Нерониадского. Отцы Собора призвали окончательно решить арианский вопрос на «великом и святом Соборе всей Церкви», к-рый они предложили провести в Анкире (E. Seeberg). Но император счел более удобным местом Никею (см. Всел. I Собор ). О Соборе стало известно в нач. XX в. В 1905 г. нем. филолог Э. Шварц издал сир. текст с греч. переводом послания Собора. За подлинность послания высказались Э. Зееберг, А. Спасский, И. И. Бриллиантов , Д. А. Лебедев , против - А. Гарнак и А. Дюшен. Об этом Соборе не упоминает ни один церковный историк ( Поснов. С. 338); аутентичность послания, а след., и факт Собора остаются спорными ( Simonetti. P. 48). Между 327 и 330 гг. Собор, ставший отражением антиникейского настроения части епископата Вост. Церкви. Здесь впервые собралась оппозиция Никейскому Символу веры: Евсевий Никомидийский, Феогний Никейский, Патрофил Скифопольский, Павлин Тирский, Евсевий Кесарийский. Собор осудил употребление термина «единосущный» (греч. μοοσιος) в Никейском Символе веры, а также низложил свт. Евстафия Антиохийского , к-рый вступил в борьбу с антиникейскими настроениями и прервал церковное общение с уклонившимися от признания термина «единосущный» (Стефаном и Леонтием, впосл. епископами Антиохийскими, епископами Евстафием Севастийским, Евдоксием Германикийским, Георгием Лаодикийским, Феодосием Трипольским), обвинив его в савеллианстве, причем не прямо, а через формулировку «умствовал более по Савеллию, чем по разуму Никейского Собора». К тому же члены Собора обличали его в том, что он оскорбил мать имп. Константина. Обвинителем выступил Кир, еп. Верийский. Вместе со свт. Евстафием отлучению и изгнанию подверглись его сторонники: Евтропий Адрианопольский, Асклипий Газский, Кир Верийский и др. ( Athanas. Alex. Hist. arian. 4; Euseb. Vita Const. III 59-62; Socr. Schol. Hist. eccl. I 24; Theodoret. Hist. eccl. I 21-22). М. Симонетти говорит о принятии на этом Соборе (по его датировке, 327) 25 правил, регулирующих отношения между диаконами, пресвитерами, епископами ( Simonetti. P. 48). 338 г. |
| Nathineis - «храмовые рабы» или «служители храма») и Лк 4. 20 (ср.: Isid. Hisp. Etymol. 8. 12. 23; Raban. Maur. De inst. cleric. 1. 8; Amalar. Lib. offic. 2. 2 (11); Ps.-Alcuin. De div. offic. 34). На основании совр. исследований можно утверждать, что четко зафиксированного наименования, к-рое могло бы быть воспринято христ. авторами, для подобного служения в период Второго храма не было. Слово πηρτης, встречающееся в качестве синонима ποδικονος уже у Филона Александрийского (ср.: Philo. De Abr. 115; Idem. De dec. 178; Idem. De spec. leg. 3. 201), употреблялось в широком значении «служитель» и могло относиться к разным видам служения, в т. ч. в Церкви. Так, в кн. Деяния св. апостолов оно относится к светским служителям (5. 22, 26), у сщмч. Игнатия Антиохийского - к диаконам ( Ign. Ep. ad Trall. 2. 3; ср.: 1 Всел. 18; Const. Ap. II 28. 6; Epiph. Adv. haer. 30. 11). Однако в ряде памятников IV в. вместо слова ποδικονος употребляется слово πηρτης ( Euseb. Vita Const. IV 18. 1; Лаодик. 20-22, 25, 43; Const. Ap. III 11. 1; Basil. Magn. Ep. 217 (Васил. 69); в нек-рых случаях оно служит общим наименованием всех низших клириков (Неокес. 10; Const. Ap. VIII 28. 8; Basil. Magn. Ep. 54 (50)). По мнению совр. исследователей, обязанности И. определялись постепенно, в процессе роста общин и развития иерархии ( Faivre. 1977). Поскольку в нек-рых древних Церквах существовало представление о том, что в одном городе не может быть более 7 диаконов (см. в ст. Диакон ), их помощники (ср.: Euseb. Hist. eccl. VI 43. 11) в составе клира заняли следующую за диаконской, более низкую степень (Const. Ap. VIII 28. 7-8; 31. 2). На Востоке эта степень так и не была включена в состав священных, а на лат. Западе (особенно в Риме), где правило не более чем о 7 диаконах в одном городе сохранялось весьма долго, И. фактически стали дополнительными диаконами и были включены в состав священной иерархии (подробнее см. Субдиакон ). Служение И. В древности на христ. Востоке в обязанности И. входили охрана дверей храма, через которые входят мужчины (Const. |
| Четыренадесятникам противостояли не только сторонники «воскресной» Пасхи, но и те, кто придерживались синоптической евангельской хронологии, согласно которой Тайная Вечеря признается пасхальной трапезой в ночь с 14 на 15 нисана, а Страсти Господни датируются 15 нисана. Вероятно, именно по этому поводу возник «большой спор о Пасхе» в Лаодикии при проконсуле Асии Сервилии Павле (168), о к-ром упоминает Евсевий ( Euseb. Hist. eccl. V 26). Оба варианта евангельской хронологии - Иоаннов и синоптический - сосуществовали в раннехристианский и византийский период, находя основания в той или иной пасхалистической системе (см.: Chronicon Paschale. Prologus/Ed. L. Dindorf. Bonn, 1832. P. 3-30; Пасхальная хроника/Пер.: Л. А. Самуткина. СПб., 2004. С. 18-54). Спор с «протопасхитами» (III-IV вв.) Торжество александрийско-рим. традиции празднования Пасхи в воскресный день не прекратило П. с., т. к. вставал вопрос о порядке определения точной даты торжества (а также начала связанного с ним Великого поста). Принцип определения дня Воскресения Христова был сформулирован следующим образом: (а) воскресенье (б) после 14-го дня лунного месяца, (в) считающегося первым в году. И если при определении дня недели проблем не возникало, то относительно 2 остальных параметров существовало множество разногласий. В частности, оставалось неясным, какую дату принимать за начало «естественного» года. В ветхозаветной традиции оно определялось из наблюдений за живой природой: месяц считался пасхальным, если в Палестине созревали первые хлеба и рождался молодняк у скота; позднее к этим требованиям добавился научный критерий - весеннее равноденствие (Тосефта. Санхедрин. 2. 2; Кузенков. 2015. С. 125-126). Именно последний принцип - «первое полнолуние после равноденствия» - и был принят в христ. традиции в качестве «пасхальной границы» (впервые сформулирован у сщмч. Петра I , архиеп. Александрийского (300-310), apud Chron. Pasch. P. 4-12; ср.: Апост. 7; Антиох. 1). Однако сама дата весеннего равноденствия определялась по-разному: в календаре Цезаря она установлена на 25 марта, Клавдий Птолемей в 140 г. наблюдал его 22 марта; из-за погрешности юлианского календаря равноденствие постепенно смещается к нач. марта, и в IV в. перешло на 21 марта. |
| Поцелуй Иуды. Христос перед иудейскими первосвященниками. Отречение ап. Петра. Христос перед Понтием Пилатом. Двусторонняя икона-таблетка. Лицевая сторона. Кон. XV - нач. XVI в. (ГТГ) Поцелуй Иуды. Христос перед иудейскими первосвященниками. Отречение ап. Петра. Христос перед Понтием Пилатом. Двусторонняя икона-таблетка. Лицевая сторона. Кон. XV - нач. XVI в. (ГТГ) Поскольку до I Вселенского Собора практика праздновать Пасху (понимаемую как праздник Воскресения) в один из воскресных дней не была всеобщей, то и день для воспоминания Страстей в разных традициях выбирался по-разному. Это был или день иудейской Пасхи (по юлианскому календарю в разные годы выпадающей на разные даты), или 25 марта (как историческая дата Страстей), или еще к.-л. день. После I Вселенского Собора всеобщей стала традиция праздновать Пасху в 1-е воскресенье после 1-го весеннего полнолуния, а воспоминание Страстей закрепилось за пятницей перед этим воскресеньем, получившей наименование Великой (раннее обозначение дней Страстной седмицы как «великих» - Const. Ap. VIII 33), Святой и др. Т. о., к IV в. В. п. и Великая суббота стали днями самого строгого поста в году, готовящего верующих к празднованию Воскресения (вопрос о продолжительности и мере предпасхального поста возник уже во II-III вв. в связи со спорами о дате празднования Пасхи: Euseb. Hist. eccl. 5. 24. 12; Dion. Alex. Ep. ad Basilidem. 1; Didasc. apost. V 18-19). Строгость поста в В. п. нашла свое выражение и в ограничении совершения Евхаристии в этот день. После V и до XII-XIII вв. в правосл. странах в В. п. литургия не совершалась вообще или совершалась только литургия Преждеосвященных Даров (хотя, напр., в кон. IV в. в Антиохии в В. п. служили полную литургию: Ioan. Chrysost. De coemetr. et de cruc.//PG. 49. Col. 397-398); согласно Иерусалимскому уставу, принятому после XII-XIV вв. в правосл. Церкви повсеместно, литургия в В. п. не совершается (кроме случая совпадения с праздником Благовещения); на лат. Западе в В. п. вплоть до наст. времени мессы не бывает, но все причащаются освященными накануне Дарами. Еще одна особенность богослужения В. п.- бдение в ночь с четверга на пятницу, установленное, возможно, в воспоминание и исполнение слов Христа, сказанных ученикам в Гефсимании (Мф 26. 38, 41). Во мн. христ. общинах в ночь на В. п. уже в IV в. было принято совершать всенощное бдение, подобное пасхальному ( Euseb. Hist. eccl. 2. 17. 21-22; Epiph. De fide. 22. 12-14). Особое влияние на формирование богослужения В. п. как на Востоке, так и на Западе оказала древняя иерусалимская традиция. |
| В Библии упоминается помазание Е. не только людей, но и различных предметов, связанных с почитанием Бога и служением Ему. Напр., праотец Иаков помазал камень в Вефиле (Быт 28. 18; 35. 14). Е. помазывались скиния, ее утварь, ковчег (скинии) откровения и жертвенник (Исх 29. 36; 30. 26; 40. 9; Лев 8. 10). В храмовом культе Е. приносился отдельно или смешивался с хлебными приношениями ( ), а также использовался в особых обрядах помазания (Исх 25. 6; 29. 2, 7, 21, 40; 30. 24 и след., 31; 31. 11; 35. 8, 14 и след., 28; 37. 29; 39. 38; Лев 2. 1-16; 5. 11; 6. 15, 21; 7. 10 и след.; 8. 2, 26; 9. 4; 14. 10-29; Числ 4. 9, 16; 5. 15; 6. 15; 7. 13-79; 8. 8; 11. 8; 15. 4-9; 28. 5-20; 29. 3-14; 35. 25). Однако некоторые приношения, наоборот, не должны были содержать в себе Е. (напр., жертва за грех - Лев 5. 11; приношение в связи с ревностью мужа к жене - Числ 5. 15). Начатки Е. отдавались священникам, в т. ч. в качестве десятины (Втор 18. 4; Числ 18. 12 и след.; 2 Пар 31. 5; Неем 10. 35-39; 13. 12), что служило выражением верности завету с Богом. Образ Е. часто использовался ветхозаветными пророками (Иез 16. 9, 13, 18 след.; 23. 41; 27. 17; 32. 14; 45. 14, 24 и след.; 46. 5, 7, 11; 46. 14 и след.; Ис 41. 19; 61. 3; Иер 31. 12; 40. 10; 41. 8; Ос 2. 5, 8, 22; Иоиль 1. 10; 2. 19, 24; Мих 6. 7, 15; Агг 1. 11; 2. 12), поскольку обладал богатой семантикой. Из-за того что оливковые деревья растут относительно медленно и собирание их плодов в традиц. культурах всегда сопровождалось радостью, в Свящ. Писании Е. символизировал Божие благословение (Пс 51. 10; 127. 3), прежде всего дарованное Израилю (Иер 11. 16; Иоиль 2. 19, 24; Ос 14. 6-7; Авв 3. 17). Обилие Е. было символом благополучия, богатства и процветания (Втор 32. 13; ср.: Иов 29. 6; во Втор 33. 24 пророчески говорится об Асире: «...окунет в елей ногу свою»), тогда как неурожай маслин, наоборот, означал бедствия (Втор 28. 40). В эпоху Второго храма Е. стал одним из тех элементов, на к-рые распространялись строгие законы о чистоте ( Ios. Flav. De bell. 2. 21. 2; Idem. Antiq. 12. 3. 1; 11QTemple 22. 15-16; 47. 5-14; 49. 5-13; 1QM 9. 8-9; окончательно они были закреплены в раввинистической лит-ре, см.: Мишна Авода Зара 2. 6; Вавилон. талмуд Авода Зара 36a-b; Шаббат 17b; законы в отношении Е., использовавшегося в храмовом культе, см.: Мишна Хагига 2. 4; Вавилон. талмуд Хагига 3. 30-32; Менахот 86b). Евреям запрещалось вкушать Е. язычников или помазываться им («нечистый» Е. язычников называется «погибельным помазанием» (Iosephus et Aseneth. 8. 5), а «чистый» Е.- «благим» (2 Енох 22. 3-7)). Более того, поскольку Е. мог стать «проводником» нечистоты, не только сектанты-ессеи ( Ios. Flav. De bell. 2. 8. 3), но и нек-рые раввины (Мишна Эддуйот 4. 6) вообще отказывались от его употребления (ср. со сказанным Евсевием Кесарийским об Иакове, брате Господнем - Euseb. Hist. eccl. II 23. 5) (см.: Chesnutt. 2005). |
| 56; Мк 15. 40)), к-рая на основании Ин 19. 25 рассматривается как сестра Марии, Матери Иисуса ( Zahn. S. 320-325; Blinzler. Brüder Jesu. S. 143 f.). При этом имена Клеопа и Алфей трактуются как разные формы одного и того же арам. имени , а Иаков, брат Господень, отождествляется с апостолом от 12 Иаковом Алфеевым . Впосл. в зап. традиции с одноименными апостолами из числа 12 были отождествлены также Б. Г. Симон и Иуда. Само именование их «братьями» при таком взгляде не создает трудностей, т. к. в Библии слово «брат» ( ) может означать двоюродного брата, племянника и вообще близкого родственника (Быт 13. 8; 14. 14; 29. 12, 15; 31. 32, 46; Лев 10. 4; 4 Цар 10. 13; 1 Пар 23. 22). Совпадение имен 2 сестер (т. е. Марии, матери Иисуса, и Марии Клеоповой) также не невозможно. Однако отождествление имен Клеопа и Алфей филологически весьма сомнительно, а включение Б. Г. в число 12 апостолов по указанным выше причинам представляется необоснованным. Подавляющее большинство писателей Вост. Церкви, а также зап. авторы св. Иларий Пиктавийский , св. Амвросий Медиоланский и Амброзиастер придерживались того убеждения, что Б. Г.- это дети Иосифа Обручника от первого брака. Самое раннее свидетельство в пользу этой т. зр. находится в апокрифическом протоевангелии Иакова (8. 3; 9. 2; 17. 1 f.; Zahn. S. 309). Наиболее подробно она обоснована св. Епифанием Кипрским ( Epiph. Panarion. 7-9, а также Euseb. Hist. Eccl. II 1. 2; Theoph. Bulg. In Matth. 13. 56): Иосиф вступил в брак с совсем юной Марией, будучи человеком преклонного возраста и вдовцом, имеющим детей от первого брака. В плотские супружеские отношения с давшей обет целомудрия Марией Иосиф не вступал, а жил с Ней как хранитель Ее девства. Б. Г., т. о., оказываются сводными братьями Иисуса и не включаются в число 12 апостолов. Хотя эта т. зр. основана на таких положениях, к-рые не имеют никакого отражения в тексте НЗ, ее достоинством можно считать то, что она не вступает в прямое противоречие с новозаветными свидетельствами. Подобная т. |
| Во 2-м прав. свт. Афанасия Александрийского (из 39-го послания о праздниках, ок. 367) приводится список «канонических» книг (τ κανονιζμενα) и книг, «не введенных в канон» (см. также: Athanas. Alex. De decret. Nic. Syn. 17. 3). Евсевий Кесарийский писал, что Ориген в комментарии к Евангелию от Матфея «защищал канон Церкви» (τν κκλησιαστικν φυλττων καννα) ( Euseb. Hist. eccl. VI 25). Свт. Амфилохий Иконийский завершает перечень священных книг такими словами: «Это наиболее безошибочный канон (ψευδστατος κανν) богодухновенных Писаний» ( Amphil. Icon. Iamb. ad Seleuc). В значении «перечень богодухновенных книг» понятия canon и Scripturae canonicae начинают широко использоваться блж. Августином и блж. Иеронимом Стридонским (canon: Hieron. Prol. in Reg.; canon Scripturarum: Aug. De doctr. christ. II 8; Scripturae canonicae: Hieron. Ep. 129: Ad Dardanum. 3//PL. 22. Col. 1103; Aug. De doctr. christ. II 8). Остается спорным вопрос о том, какое именно значение греч. слова κανν дало толчок для его использования применительно к перечню библейских книг, почитающихся богодухновенными: «правило, норма, образец» или «список, перечень» (обзор мнений см.: Мецгер. 2001. С. 287). Первое значение соответствует богословскому представлению о священных книгах как о безусловно авторитетном вероучительном и нравственном руководстве; 2-е значение отражает формальную сторону этого представления: авторитетные тексты должны иметь четкую фиксацию, регламентированную Церковью. Лит.: Oppel H. Kanon: Zur Bedeutungsgeschichte des Wortes und seinen lateinischen Entsprechungen (regula - norma)//Philologus. Suppl. Lpz., 1937. Bd. 30. H. 4. S. 3-108; TDNT. 1965. Vol. 3. P. 596-601; Мецгер Б. Канон Нового Завета. М., 2001. С. 282-287; Ассман Я. Культурная память: письмо, память о прошлом и политическая идентичность в высоких культурах древности. М., 2004. М. Г. Калинин, М. Г. Селезнёв Канон иконописный в правосл. искусстве система иконографических и стилистических правил и норм, сформированная многовековой церковной традицией, к-рая устанавливает соответствие иконного образа Свящ. |
| Высказывание П. о людях, к-рые «много говорят» и придерживаются «чуждых заповедей» (τς λλοτρας εντολς), может указывать на полемическую направленность его сочинения. Трудно определить, кем могли быть оппоненты П. Возможно, он выступал против гностиков, последователей ап. Павла ( Nielsen. 1974. P. 530-535) или ап. Иоанна (см.: Schoedel. 1993. S. 245-246); делались попытки отождествить его противников с лжеучителями, о к-рых упоминается в Откровении Иоанна Богослова ( K ö rtner. 1983. S. 167-172; Idem. 2010. P. 174). Фрагменты Сочинение П. известно по немногочисленным цитатам в трудах других христ. авторов. Наиболее ранний автор, к-рый ссылался на П.,- Ириней Лионский ( Iren. Adv. haer. V 33.3-4). Важнейшие фрагменты текста П. приведены в «Церковной истории» Евсевия Памфила ( Euseb. Hist. eccl. III 39). Возможно, Евсевий был последним автором, к-рый читал сочинение П.; цитаты в трудах более поздних писателей могли быть заимствованы из вторичных источников (ср.: K ö rtner. 2010. P. 159-162). Сведения о П. и фрагменты его текста впервые собрал и прокомментировал иезуит П. Аллуа ( Halloix P. Illustrium Ecclesiae orientalis scriptorum… vitae et documenta. Duaci, 1633. P. 635-667), затем М. Раут (Reliquiae Sacrae/Ed. M. J. Routh. Oxf., 1814. Vol. 1. P. 3-38; см.: Kö rtner. 1983. S. 44-50). В совр. изданиях приводится неодинаковый набор фрагментов сочинения П.; высказывались сомнения в достоверности нек-рых из них, сохранившихся в сочинениях поздних византийских и армянских авторов (об арм. фрагментах см.: Siegert. 1981; о сомнениях в их подлинности: K ö rtner. 1983. S. 34-36; Schoedel. 1993. S. 260-261). Нумерация фрагментов в совр. изданиях различается (см. сводные таблицы: K ö rtner. 1983. S. 47-49; The Apostolic Fathers. 2007. P. 730-731). Так, Й. Кюрцингер привел 25 фрагментов ( K ü rzinger. 1983), У. Кёртнер - 22 ( K ö rtner. 1983. S. 50-71; Idem. 2010. P. 163); в издание Б. Эрмана включено 16 (The Apostolic Fathers. 2003), в издание М. Холмса - 28 фрагментов (The Apostolic Fathers. 2007). |
| Марии (Лк 2. 48). Но тем не менее И. О. участвует во всех основных евангельских сценах детства Спасителя (Лк 2. 22, 27). Вместе с Девой Марией он заботится о воспитании Отрока Иисуса, Который «был в повиновении у них» (Лк 2. 51). Евангелист Лука рисует образ отца, к-рый живет праведно по естественным и божественным законам и исполняет свои обязанности по отношению к Сыну Божию. И. О.- послушный Богу человек, к-рого слушается Сам Иисус. Слова о том, что Господь Иисус Христос «был, как думали (νομζετο), Сын Иосифов» (Лк 3. 23; ср.: 4. 22), могут означать, согласно одному из возможных толкований, что евангелист Лука говорит об одном из мнений, к-рое он не разделял,- тем самым указывается на непорочное зачатие Иисуса ( Bovon F., Koester H. Luke 1: A Comment. on the Gospel of Luke 1. 1-9. 50. Minneapolis, 2002. P. 136). В целом анализ Мф 1-2 и Лк 1-2 показывает, что рассказ о рождении и детстве составлен у Матфея относительно Иосифа, а у Луки - Девы Марии ( Porter. 1993. P. 975). То, что И. О. происходит из рода Давида, отмечено в 2 отличающихся евангельских родословных; в одной его отцом назван Иаков (Мф 1. 15-16), в другой - Илий (Лк 3. 23). Одна из самых древних попыток согласовать это противоречие принадлежит христ. хронисту Юлию Африкану (ок. 160-240). В сохранившихся у Евсевия Кесарийского фрагментах «Послания к Аристиду» сказано, что упомянутые Иаков и Илий являлись единоутробными братьями по матери и были рождены от разных отцов (также родных братьев - Матфана и Мелхия), к-рые по очереди вступили в брак с женщиной по имени Есфа ( Euseb. Hist. eccl. I 7. 8). Африкан предлагал рассматривать каждое из родословий Спасителя как отражение соответственно естественного (по природе) (Мф 1. 1-17) и правового (по закону) (Лк 3. 23-38) родства ( Euseb. Hist. eccl. I 7. 1-4). Согласно этому предположению, он утверждал: «Илий умер бездетным, Иаков женился на его вдове и родил от нее Иосифа, который был его сыном по природе, а по закону - сыном Илия, ибо Иаков, его брат, «восстановил семя ему»» (см.: Втор 25. 5-10.- Авт.) ( Euseb. Hist. eccl. I 7. 9). Несмотря на древность и широкое признание трактовки Африкана, у нее один недостаток: в используемой им рукописи Евангелия от Луки в тексте родословной было пропущено 2 имени - Матфата и Левия. Впосл. почти все отцы Церкви как Востока, так и Запада, к-рые затрагивали вопрос о родословиях Христа, разделяли т. зр. Африкана (напр.: Aug. Retractat. 33. 2 - Grelot e. al. 1974. P. 1303). Нек-рые совр. библеисты выдвигали предположение, что одна из родословных могла быть родословием И. О., а другая - Девы Марии (см., напр.: Хуффман. 2003. С. 130). В целом проблема, связанная с именами и их последовательностью в евангельских родословных, остается нерешенной (см. подробнее в ст. Родословие Иисуса Христа , Гармонизация евангельская ). Образ И. О. в древней Церкви Сон прав. Иосифа. Роспись ц. Богоматери в Кастельсеприо, Италия. Кон. IX в.(?) Сон прав. Иосифа. Роспись ц. Богоматери в Кастельсеприо, Италия. Кон. IX в.(?) |
|
|
