| Однако божественное откровение, – уверяет Собор, – «показывает, с каким уважением относился Христос к свободе человека в исполнении его долга веры в слово Божие» («Dignitatis humanae», статья 9); с «добросердечием и скромностью» Иисус советует «оставить и плевелы расти до жатвы», «не преломляя надломленной трости и не угашая курящегося льна» («Dignitatis humanae», статья 11 ; ср. Мат. 13, 30; Ис. 42, 3 ). Вот мой ответ. Когда Господь советует оставить плевелы расти, он не предоставляет им права не быть вырванными, но наставляет тем самым жнецов, чтобы те «не выдергали вместе с плевелами пшеницы». Это урок осторожности: иногда лучше не возбуждать ярости верующих зрелищем притеснения неверующих; иногда не нужно проявлять нетерпимости, ибо она может вызвать гражданскую войну. Не преломляя же надломленной трости и наказывая апостолам следовать этой максиме как пастырскому закону, Иисус проявляет милосердие к отклонившимся, заботится о том, чтобы не отвратить их от истины еще сильнее, чего можно не избежать, принимая против их вероисповеданий принудительные меры. Разумеется, иногда Церковь и католические государства должны проявлять осторожность и милосердие по отношению к приверженцам ложных религий, но сам по себе этот долг не предоставляет им, этим приверженцам, никакого права! Не соблюдая различия между добродетелями справедливости (наделяющей правами), осторожности и милосердия (которые сами по себе определяют исключительно обязанности), II Ватиканский Собор вверяется заблуждению. Представлять милосердие как справедливость означает подрывать общественный порядок и государственную политику. Даже если, не считаясь с невозможностью этого, считать, что Наш Господь дает-таки плевелам право «не быть вырванными», все равно это право остается всецело зависимым от мотивирующих его частных причин и ни в коем случае не может быть естественным и неотъемлемым правом! «Когда ничто не вселяет опасения вырвать [вместе с плевелами] пшеницу, – пишет святой Августин, – будем же соблюдать строгую дисциплину», 226 то есть не станем терпеть отправления ложных вероисповеданий! И святой Иоанн Хризостом, отнюдь не будучи сторонником притеснения меньшинств, не исключает при этом сдерживания их культов: «Кто знает, – пишет он, – не претворится ли некоторая часть этих плевел в пшеницу? Вырвав их немедленно, вы нанесете вред будущему урожаю, вырвав также и те плевелы, которые могут измениться и стать лучше. Он [Господь], без всякого сомнения, не запрещает обуздывать еретиков, принуждать их к молчанию, лишать их свободы слова, разгонять их собрания, не признавать их клятв; Он запрещает лишь проливать их кровь и лишать их жизни». 227 Авторитет двух этих Отцов Церкви кажется мне достаточным, чтобы опровергнуть ошибочное истолкование евангельского добросердечия, данное собором. Разумеется, Господь Наш не проповедовал зверств, но это не означает, что его можно представлять апостолом либеральной вседозволенности! Свобода проявления веры |
| Наперекор субъективизму и натурализму либералов мы должны сегодня встать на защиту объективного и сверхъестественного характера божественной веры, каковая есть христианская католическая вера. Только она имеет абсолютное и неотъемлемое право на уважение и религиозную свободу. II – II ВАТИКАНСКИЙ СОБОР И «КАФОЛИЧЕСКИЙ ГРАД» Подведем предварительный итог. Соборная декларация о религиозной свободе сразу выдает свою противоположность неизменной доктрине Церкви. 235 Она выходит из ряда фундаментальных прав, определенных Папами недавнего прошлого. 236 Кроме того, как мы только что убедились, она не покоится ни на каком основании, разумном или же данном в откровении. Остается выяснить, согласуется ли она с католическими принципами взаимоотношений мирского града и религии. Пределы религиозной свободы II Ватиканский Собор спешит оговорить, что религиозная свобода должна существовать «в разумных пределах» («Dignitatis humanae», статья 1), «согласно юридическим нормам [...], сообразным объективному нравственному порядку и призванных действенно охранять права всех [...], подлинное общественное спокойствие [...] и соблюдение общественной нравственности» («Dignitatis humanae», статья 7). Все это вполне разумно, однако за скобками остается главный вопрос: разве государство не имеет обязанности и, следовательно, права охранять религиозное единство своих граждан в рамках истинной религии, ограждая души католиков от оскорбления насаждением религиозных заблуждений и с этой целью ограничивая практику ложных религий, а при необходимости и запрещая ее? Именно таков постулат церковной доктрины, как нельзя тверже выраженный Папой Пием IX в энциклике «Quanta Cura», в которой понтифик осуждает мнение тех, кто «вопреки доктрине Священного Писания , Церкви и Святых Отцов без колебаний утверждает, что „наилучшим условием для жизни общества является непризнание властью обязанности налагать законные кары на преступников католической религии, если только этого не требует поддержание общественного спокойствия”». 237 Под выражением «преступники католической религии» прямо имеются в виду те, кто публично исповедует культ, отличный от католического, или открыто не соблюдает законы Церкви. Таким образом, Пий IX учит тому, что наилучшим является такое государственное правление, при котором государство признает свою обязанность пресекать публичное исповедание ложных религий на том единственном основании, что они ложные, а не только ради поддержания общественного спокойствия; по той единственной причине, что они противоречат христианскому и католическому порядку града, а не только потому, что от них страдают покой и нравственность общества. |
| социальному учению Римских пап XIX и XX вв. 18 сент. «интегристы» подали петицию с подписями более 100 епископов, просивших дать им возможность составить документ, отражающий их понимание религ. свободы, отменив голосование по проекту, но 21 сент. c одобрения папы Павла VI дискуссии были прекращены, и общим голосованием (1997 голосов против 224) предложенный текст был принят как основа для составления окончательного варианта декларации. Из-за болезни Мюррей не смог продолжить доработку проекта с учетом сотен предложений и замечаний соборных участников, и общую редакцию текста возглавил И. Конгар. В качестве компромисса с консервативным меньшинством в 5-й редакции проекта (textus recognitus) были помещены указания на католич. Церковь как на хранительницу истинной религии, к-рую все люди обязаны искать и принять; тем не менее новая версия декларации, представленная Собору 25 окт., получила большое количество письменных замечаний и 27 окт. была отправлена для корректировки в СХЕ. 17 нояб. 6-й вариант декларации (textus denuo recognitus) был вынесен на соборное обсуждение. Ввиду непрекращающейся полемики по документу папа Павел VI распорядился добавить в преамбулу декларации фразу о сохранении «в неприкосновенности традиционного католического учения о нравственных обязанностях людей и сообществ по отношению к истинной религии и единой Церкви Христовой». 19 нояб. общее голосование приняло документ «в целом» (1954 голоса против 249), хотя число голосовавших против «интегристов», заявивших о несоответствии этой фразы общему содержанию документа, продолжало оставаться значительным. Пытаясь снизить количество отрицательных голосов при финальном голосовании, в нач. дек. папа сообщил участникам Собора о своем одобрении декларации и желании ее принятия. 7 дек. состоялось последнее голосование по декларации (2308 голосов против 70) и ее провозглашение под офиц. названием «Dignitatis humanae» (DH). Содержание Согласно трактовке католич. теологов (Vatican II: La liberté religieuse. |
| 2. Advenientibus ergo temporibus, dilectissimi, quae redemptioni hominum fuerant praestituta, ingreditur haec mundi infima Jesus Christus Filius Dei, de caelesti sede descendens, et a paterna gloria non recedens, novo ordine, nova nativitate generatus. Novo ordine, quia invisibilis in suis, visibilis factus est in nostris; incomprehensibilis voluit comprehendi; ante tempora manens, esse coepit ex tempore; universitatis Dominus servilem formam, obumbrata majestatis suae dignitate, suscepit; impassibilis Deus non dedignatus est homo esse passibilis, et immortalis mortis legibus subjacere. Nova autem nativitate genitus est, conceptus a virgine, natus ex virgine, sine paternae carnis concupiscentia, sine maternae integritatis injuria: quia futurum hominum Salvatorem talis ortus decebat, qui et in se haberet humanae substantiae naturam, et humanae carnis inquinamenta nesciret. Auctor enim Deo in carne nascenti Deus est, testante archangelo ad beatam Virginem Mariam: Quia Spiritus sanctus superveniet in te, et virtus Altissimi obumbrabit tibi; ideoque quod nascetur ex te sanctum, vocabitur Filius Dei. Origo dissimilis, sed natura consimilis; humano usu et consuetudine caret, sed divina potestate subnixum est, quod virgo conceperit, quat virgo pepererit et virgo permanserit. Non hic cogitetur parientis conditio, sed nascentis arbitrium, qui sic homo natus est, ut volebat et poterat. Si veritatem quaeris naturae, humanam cognosce materiam; si rationem scrutaris originis, virtutem confitere divinam. Venit enim Dominus Jesus Christus contagia nostra auferre, non perpeti; nec succumbere vitiis, sed mederi. Venit ut omnem languorem corruptionis et universa ulcera sordentium curaret animarum: propter quod oportuit ut novo nasceretur ordine, qui novam impollutae sinceritatis gratiam humanis corporibus inferebat. Oportuit enim ut primam genitricis virginitatem nascentis incorruptio custodiret, et complacitum sibi claustrum pudoris, et sanctitatis hospitium, divini Spiritus virtus infusa servaret, qui statuerat dejecta erigere, confracta solidare, et superandis carnis illecebris multiplicatam pudicitiae donare virtutem: ut virginitas, quae in aliis non poterat salva esse generando, fieret et in aliis imitabilis renascendo. |
| Нередко новое каноническое право в целом и брачное в частности рассматриваются как препятствия к восстановлению единства Церквей. Однако новые юридические нормы нельзя считать таковыми. Напротив, в новом брачном праве сделаны значительные шаги вперёд. Их можно объединить вокруг двух центральных пунктов: первый касается заявления о религиозной свободе; второй – это признание некатолических религиозных объединений Церквами и церковными общинами. До этих новых определений религиозная свобода совсем не соблюдалась в области смешанных браков. Католическая Церковь всегда требовала, чтобы все дети, рождённые в браке супругов, принадлежащих к различным (христианским) конфессиям, были крещены и воспитаны в католической Церкви. Предоставление диспенсации от препятствия смешанной религии недвусмысленно зависело от обещания поступать таким образом. Эта норма не считалась с обязанностью, существующей также и для супруга-не католика: передать детям собственную веру. Здесь явно основывались на такой аксиоме: у ошибки нет никакого права. Этот метод рассмотрения вопросов был изменён Ватиканским Собором, особенно в Декларации о религиозной свободе «Dignitatis humanae», которая гласит: «Ватиканский Собор заявляет, что человеческая личность имеет право на религиозную свободу. Содержание подобной свободы состоит в том, что все человеческие существа должны быть свободны от принуждения со стороны отдельных лиц, социальных групп и какой бы то ни было человеческой власти, чтобы в религиозных вопросах никто не был вынужден поступать против своей совести и чтобы никому не препятствовали, в должных пределах, поступать в соответствии с ней – в частной или общественной жизни, в индивидуальной или коллективной форме» Dignitatiss humanae, 2). Таким образом, если человека нельзя заставить поступать против его совести и препятствовать ему поступать в согласии с ней, то супруги, заключающие смешанный брак, обязаны найти такое решение относительно воспитания детей, которое должно быть согласным с их совестью, но не задевать совесть другого супруга. |
| После II Ватиканского собора, принявшего ряд принципиальных решений относительно взаимоотношений Католической церкви с инославными церквами и церквами иных обрядов (Декрет о Восточных Католических церквах Orientalium Ecclesiarum, Декрет об экуменизме Unitatis redintegratio, Декларация об отношении Церкви к нехристианским религиям Nostra aetate, Декларация о религиозной свободе Dignitatis humanae, Декрет ο миссионерской деятельности Церкви Adgentes divinitus и др.), среди католических ученых возникает живой интерес к восточной христианской традиции, связанный, в частности, и с миссионерскими соображениями. В 1992 г. в Риме в рамках Папского Восточного института (организован в соответствии с motu proprio папы Бенедикта XV Orientis catholici 15 октября 1917 г., с 1922 г. курируется «Обществом Иисуса» – орденом иезуитов) создается Центр Э. Алетти – иезуитский научный центр по изучению восточнохристаанской традиции. Один из ведущих современных католических литургистов-востоковедов архимандрит-иезуит Роберт Ф. Тафт (р. 1932), профессор восточной литургики Папского Восточного института (а в 1995–2001 гг. – его проректор), вступивший в «Общество Иисуса» в 1949 г. и рукоположенный по славянскому (русскому) обряду в 1963 г., проявляет активную миссионерскую заинтересованность (в духе «западного литургического возрождения») касательно восточных христиан 1131 и проводит содержательные исследования различных аспектов восточнохристианского богослужения 1132 , обобщенные в специальном труде «Византийский церковный обряд» (Collegeville, 1993; Paris, 1996; СПб., 2005). Ему принадлежат и сравнительно-исторические работы касательно восточных и западных богослужебных обычаев 1133 . Исследованию византийских литургических толкований посвящены некоторые работы современного специалиста о. Рене Борнера 1134 , бенедиктинца из монастыря Клерво в Бельгии. Основываясь на скрупулезном исследовании доступных источников, о. Борнер выводит корни иллюстративных символических толкований литургии, доминирующих до настоящего времени, из катехизических наставлений новообращенным в период их подготовки к крещению (возводя их к исторической традиции 1135 антиохийской богословской школы, к которой восходят катехизические наставления Кирилла Иерусалимского , Иоанна Златоуста и Феодора Мопсуэстийского, и александрийской школы с ее теоретическим 1136 осмыслением Писания, к традиции которой принадлежали Ориген , Григорий Нисский и Псевдо- Дионисий Ареопагит ) и адресованных «верным» мистических (тайноводственных) толкований, цель которых – объяснить тайну (μυστριον), духовный смысл, духовную реальность, стоящую за видимыми знаками и обрядами литургии (их началом явилась «Мистагогия» Максима Исповедника ). Р. Борнер известен также как церковный археолог 1137 и исследователь литургических обычаев Католической церкви в их исторической динамике 1138 . |
| Enchiridion. N 3011-3012, 3020), Ватиканский II Собор говорит о явлении триединым Богом Самого Себя ради принятия людей в дружеское общение (ad societatem) (CVatII. DV. 2), ставя на первый план событийную и эсхатологическую составляющие истории спасения: Воплотившийся Христос «словами и делами, знамениями и чудесами, особенно же Своею смертью и славным воскресением из мертвых и, наконец, ниспосланием Духа Истины завершает Откровение во всей полноте и подтверждает его божественным свидетельством, что означает: с нами Бог, чтобы освободить нас от тьмы греха и смерти и воскресить нас в жизнь вечную» (Ibid. 4). Т. е., О. здесь мыслится как Самооткровение Бога, основное содержание к-рого есть Он Сам. В рамках этой концепции наряду с утверждением о невозможности нового всеобщего О. до Второго пришествия высказывается мысль о постепенном углублении его понимания (intelligentia) с помощью Св. Духа, непрестанно совершенствующего веру Своими дарами (Ibid. 4-5; подробно см. в ст. «Dei Verbum» ). Примером такого углубленного уразумения может служить принятие II Ватиканским Собором учения о религ. свободе в декларации «Dignitatis humanae» , в к-рой сказано, что, хотя О. его прямо не утверждает, «тем не менее оно раскрывает достоинство человеческой личности во всей его полноте, показывает уважение Христа к свободе человека по отношению к обязанности верить Слову Божию и учит нас тому духу, который ученики такого Учителя должны распознавать и проявлять во всем» (CVatII. DH. 9). Также элементы подлинного О. могут быть обнаружены за пределами христианства - в естественных (т. н. примитивное О.) либо в сформированных культурой формах. В соответствии с декларацией об отношении католич. Церкви к нехрист. религиям «Nostra aetate» , в др. религ. традициях нередко присутствует «луч Истины, просвещающей всех людей», поскольку все народы глубоко связаны с Создателем и по природе восприимчивы к Его спасительным замыслам, распространяющимся на каждого без исключения (CVat. NA. 1-2). В протестант. |
| В самом деле, хотя оправдывающие гражданское право терпимости обстоятельства складываются в наши дни все чаще, оно тем не менее должно строго соблюдать границы этих обстоятельств: «Терпимость ко злу, являющаяся одним из принципов осмотрительной политики, – пишет Лeb XIII , – должна тщательно удерживаться в пределах своей цели, каковая есть общественное спасение. Поэтому если она вредит общественному спасению или становится для государства причиной некоего большего зла, то прибегать к ней непозволительно, ибо в таких обстоятельствах для нее отсутствует благое основание». 219 Таким образом, II Ватиканскому Собору было бы нелегко провозгласить естественное и универсальное право терпимости, опираясь на документы прежних авторитетов Церкви. Впрочем, он последовательно избегал слова «терпимость», слишком «негативного» для поставленных перед ним целей, так как то, что терпят, всегда является злом. Для Собора же важным было подчеркнуть позитивные ценности всех религий. 220 Религиозная свобода – естественное право неприкосновенности? Не обращаясь к терпимости, Собор избрал в качестве опоры простое естественное право неприкосновенности: право не встречать преград в осуществлении своего вероисповедания, каким бы они ни было. Хитрость или во всяком случае коварный прием был очевиден: не имея возможности обосновать право осуществления любого вероисповедания, поскольку для ложных культов такого права не существует, либералы взялись сформулировать естественное право неприкосновенности, действующее для всех приверженцев какой угодно веры. Согласно этому праву, все «религиозные группы» (за этим стыдливым выражением скрывается вавилонский хаос религий) от природы наделены защитой от всякого принуждения в «публичном поклонении верховному Божеству» (только что же это за Божество?), а также «правом открыто, устно и письменно проповедовать и выражать свою веру (какую веру?), не встречая преград» («Dignitatis humanae», статья 4). Можно ли представить себе более грубое смешение понятий? Все приверженцы всех религий – истинной веры и ложных культов – безоговорочно ставятся на одну правовую ступень, пользуются одним и тем же естественным правом под предлогом того, что это всего-навсего «право неприкосновенности»! Мыслимо ли такое? |
| После падения фашистского режима Муссолини и упразднения монархии была принята Конституция Итальянской Республики (22 дек. 1947), в к-рой провозглашались равноправие граждан без различия религ. убеждений и свобода деятельности всех религ. конфессий, но в то же время оговаривалось сохранение юридической силы за Л. с. (часть 2 ст. 7). Принятый в дек. 1970 г. Закон о разводе (т. н. Закон Фортуна-Базлини) вызвал протест Папского престола, указавшего на его противоречие со ст. 34 конкордата, однако проведенный 12 мая 1974 г. референдум сохранил данный закон в силе. 18 февр. 1984 г. председатель Совета министров Италии Б. Кракси и гос. секретарь Папского престола кард. Агостино Казароли подписали Соглашение об изменении Л. с., согласно к-рому Римско-католическая Церковь в Италии отказывалась от статуса католицизма как единственной гос. религии, что было связано с принципом религ. свободы, утвержденным декларацией «Dignitatis humanae» Ватиканского II Собора . Была подтверждена независимость Римско-католической Церкви от гос-ва, Папскому престолу было предоставлено право назначать епископов (ординариев) на кафедры и др. церковные должности в Италии без к.-л. уведомлений итал. правительства о кандидатурах; была отменена присяга, установленная ст. 20 конкордата. Доходы Римско-католической Церкви, не связанные с религ. служением, лишались налогового иммунитета, отменялось ее гос. финансирование. Ст. 8 Соглашения вносила изменения в положения о браке: гос-во гарантировало юридическое признание брака, заключенного в католич. Церкви, при условии, что он был заключен в соответствии с действующим гражданским законодательством; требование церковного аннулирования брака для развода было удалено. Уроки католич. катехизиса в гос. школах более не являлись обязательными, но сохранялись как факультативные занятия по выбору учащихся и их родителей. 20 мая 1985 г. был принят закон, вносивший изменения в Л. с. в том, что касалось взимания религ. налога: было установлено взимание с граждан 0,8% подоходного налога, к-рые по желанию налогоплательщика могли быть перечислены католич. Церкви, др. религ. общинам или направлены в благотворительные фонды. 3 июня 1985 г., после ратификации итал. парламентом и обмена ратификационными грамотами между Папским престолом и итал. правительством, поправки в Л. с. вступили в силу. |
| 3, 4, 7). В его пределах общины обладают правами самоуправления по собственным нормам, «публичного почитания Высшего божества», оказания различной помощи своим членам, избрания, обучения и перемещения их служителей, возведения религ. зданий и приобретения имущества. Особо оговаривается право религ. общин на миссионерскую деятельность, но указывается на недопустимость принуждения или недостойного и нечестного убеждения при распространении веры, что нарушает права др. лиц (DH. 4). Если в обществе гражданское признание получает к.-л. одна религ. община, необходимо, чтобы право на религ. свободу признавалось и соблюдалось по отношению ко всем гражданам (DH. 6). Отдельно упоминаются права семьи, где родители могут «самостоятельно определять порядок религиозного воспитания своих детей», а их нарушением признается принуждение детей «посещать уроки, не отвечающие религиозным убеждениям родителей», навязывание системы образования, полностью исключающей религ. воспитание (DH. 5). Забота о религ. свободе возлагается на граждан, социальные группы, Церковь, проч. религ. общины и особенно на гражданскую власть, к-рая обязана законодательно защищать религ. свободы всех граждан и обеспечивать условия для выполнения этих законов (DH. 6), а также пресекать в соответствии с юридическими нормами злоупотребления в сфере религ. свободы (DH. 7). Власть не имеет права предписывать или запрещать человеку религ. акты (DH. 3), навязывать исповедание или отвержение к.-л. религии, ограничивать вхождение в религ. общины или их оставление, применять силу для уничтожения религии или чинить препятствия для верующих (DH. 6). 2-я часть декларации посвящена тому, что учение о религ. свободе коренится в Свящ. Писании, и именно на этом основании базируются общие принципы декларации (DH. 9). Документ соотносит содержащееся в Свящ. Писании и у св. отцов требование добровольности акта веры с принципом религ. свободы (DH. 10). Вслед за приведением мн. примеров из НЗ о проповеди Христа и апостолов, не принуждавших к принятию веры (DH. |
|
|
