| Все мы хорошо знаем нашего ученого, конструктора, ракетостроителя П.С. Королева, который прошел ГУЛАГ. Ему повезло, что он выжил и стал ключевой фигурой в освоении человеком космоса. Но сколько других таких людей, которые, к сожалению, не успели себя реализовать. Сколько мощных человеческих сил было растрачено впустую. Все это нужно понимать, когда мы рассуждаем о том, что приобрела и что утратила наша страна в результате тех страшных событий. Самое главное — имело место тотальное нарушение законов, даже тех, которые были установлены самим Сталиным и его руководством. Все репрессии проводились в соответствии с разными подзаконными постановлениями. Это полностью противоречило Конституции, которая предусматривала, что каждый гражданин СССР имеет право на правосудие, на то, чтобы приговор ему вынес суд. Даже с этой точки зрения необходимо добиваться, чтобы мы никогда больше не переживали столь массового нарушения прав, свобод граждан и тех законов, которые сегодня существуют в стране. Митрополит Иларион: Я бы добавил, что помимо нарушения закона была своего рода и профанация закона, когда устраивались показательные судилища — люди признавались в том, чего они не совершали и сами просили их расстрелять. В моем архиве есть оставшаяся от моего дедушки или прадедушки книга «Процесс параллельного троцкистского центра», выпущенная в 1937 году. Был один троцкистский центр — Н.И. Бухарин, А.И. Рыков, М.П. Томский, а это другой. О. Хлевнюк: Там главным фигурантом был Ю.Л. Пятаков. Митрополит Иларион: Совершенно верно. В протоколе этого процесса мы читаем совершенно ужасающие самооговоры — человек признается, что якобы работал на иностранную разведку, хотел организовать покушение на товарища Сталина, причем мы сейчас понимаем, что это были выдуманные истории, то есть на самом деле обвиняемый не имел доступа к тем людям, о которых рассказывал. В итоге подсудимый говорит: «Я не прошу пощады, такому человеку как я нет места на земле, расстреляйте меня». На что прокурор А.Я. Вышинский заявляет, что обвиняемый по собственному признанию является агентом иностранной разведки, признается, что ему нет места в обществе, просит его расстрелять, что и следует сделать. |
| Очевидно, ЦК не очень сочувствовал и по соображениям полицейским и по соображениям тактическим распространению взглядов Ленина. 21-го сентября обсуждается вопрос об отношении к Демократическому Совещанию, и вопреки мнению Ленина о бойкоте решено в Совещании оставаться, но в Предпарламент не входить. Последняя поправка принята лишь одним голосом, поэтому окончательное решение вопроса передается фракции на Дем. Совещании. Фракция 77 голосами против 50 останавливается, однако, на решении – «позорном», по квалификации Ленина – принять участие в Предпарламенте. Бойкот Предпарламента, – формулирует мнение большинства Ногин, – «это призыв к восстанию», т. е. повторение июльских дней. «Мы июльских дней не забыли и новой глупости не сделаем», – добавляет в разговоре с Даном выражающий скорее мнение среднего большевика И. Жуков. Через три дня на совещании Центрального и Петербургского комитетов с местными партийными работниками, прибывшими на Демократическое Совещание, выступает с докладом о текущем моменте Бухарин: самое большее, до чего доходит Докладчик, это до признания, что «ход событий, по-видимому, ведет к открытому столкновению классов», и что политическим лозунгом должен остаться призыв «вся власть советам», который одно время большевики хотели анулировать, так как в советах у них не было большинства. Как это далеко от дилеммы: теперь или никогда! По протоколам сентябрьских заседаний петербургского комитета скорее можно заключить, что основной тенденцией руководящего органа столичного пролетариата была теза о «мирном развитии революции»: говорить о «борьбе за власть еще рано», – утверждал, например, Невский 10-го сентября. Ленин все еще неистовствует: «мы губим революцию». Он не может примириться с наблюдаемым в верхах партии «равнодушием» к восстанию, и его, конечно, не могут удовлетворить «курсы» для «подготовки кадров» будущего вооруженного восстания, которые организует во второй половине сентября в Петербурге большевистская военная комиссия. Бомбардировка письмами партийных органов не прекращается – за немедленное восстание, за немедленный захват власти. |
| Первые допросы начались приблизительно через две недели заключения на Лубянке, и это было мое великое счастье. В это время допрашивали других людей, некоторые из них потом «раскололись». Из их рассказов я понял, что могут быть самые дикие, лживые обвинения, что на допросах могут выпытывать вещи, которые никогда не существовали. Через две недели меня вызвал на первый допрос следователь-чекист – некий Полянский (с ромбом в петлице, то есть «генеральского звания»). Он, кстати, был потом председателем комитета по делам религиозных организаций. С самого начала допроса следователь заявил мне, что я – член «церковной подрывной организации», на что я сразу отрезал: «Никакой такой организации не существует!». «Как не существует?! А нам известно, что профессор Бухгольц организовал молодежный кружок, и Вы в нем состоите». Я категорически отрицал это. «Как же Вы – молодой человек, с высшим образованием – и верите в Бога?!» – взвился тут Полянский. Я подтвердил, что я – верующий человек, во-первых, потому, что родители меня так воспитали, а во-вторых, в университете я прочитал многие книги, которые еще больше утвердили мои религиозные убеждения. Вскоре после моего ареста я заболел, и меня перевели в тюремную больницу. Там со мной оказался профессор-этнолог Кухтин и экономист Петр Павлович Маслов, который во всех энциклопедиях отмечен как лидер меньшевистской партии. С Кухтиным мы вели беседы на религиозные темы, а Маслов, естественно, все слышал. «Я Вас не понимаю, – как-то сказал он моему собеседнику. – Вы – историк и должны знать, что религия – это темнота. Как такое возможно?». А я привел ему в пример Булгакова, который также как и Маслов был экономистом, но это не помешало стать ему священником. Я прожил долгую жизнь и благодарю Бога не только за долготу своих дней, но и за то, что Он позволил заглянуть мне в две Свои Книги. Ведь в мире есть две Книги – Библия и Природа. Так что я был счастлив вдвойне – и как христианин, и как ученый. Настоящая вера – тоже знание. И в этом меня (от обратного) убедили когда-то три человека: Бухарин, Энгельс и Ленин. Нас, студентов, заставляли перед экзаменом конспектировать их книги, и, как оказалось, это было презанятное чтение! Они пытались опровергнуть существование Бога, но не приводили при этом ни одного научно обоснованного довода. По существу получалось, что они просто верили, что Бога нет. |
| Человек, следовательно, в этом мире не одинок. И не бесцелен. Если вы когда-нибудь интересовались астрономией — и не с практической целью зазубрить эксцентритет планетных орбит или число тысяч световых лет до одного из таинственных провалов в Галактике, — то вам, вероятно, знакомо непосредственное ощущение бессмыслицы и жути. Где-то на задворках бесконечности болтается микроскопический сгусток межзвездной пыли — наш Млечный Путь. Где-то в этом сгустке бесследно затеряна солнечная система. На одной из ее пылинок появилась поверхностная ржавчина — земная кора, и на поверхности этой ржавчины — подвизаются, видите ли, великие люди и формулируются, видите ли, великие идеи. Бескрайнее одиночество, бессмыслица и жуть. И если материя — все, а дух — ничто, то все в мире не имеет никакого смысла. В том числе и вы, и я. И книга, которую я пишу… Тогда все это совершенно и абсолютно бессмысленно: нелепая гниль на микроскопически тонкой плесени земной коры. Христос сказал: не хлебом единым жив будет человек. И если вы живете интересами не только вашей хлебной карточки, то вопроса о смысле и цели жизни вы не можете не поставить перед собой. Для огромного большинства человечества этот вопрос и ставится и разрешается инстинктивно, почти бессознательно, — как инстинктивно и бессознательно ставится и решается вопрос о поле, о любви и о семье. Или, иначе, как ставится и решается вопрос о жертве в пользу защиты родины. Вы никогда и ничего не сможете сказать о Боге человеку, рожденному духовным евнухом. Это точно так же недоказуемо, как недоказуема женская красота для, скажем, Шопенгауэра: что-то в человеке не работает. Мне никогда не приходилось беседовать со Сталиным, но если бы пришлось, я не вижу решительно никакой возможности доказать ему реальность существования, скажем, чувства дружбы и товарищества: у него их нет. Для него Бухарин, пока он был жив, и Ленин, если бы он остался жив, какие-то гнилостные процессы на плесени земной коры и раздавить их своим сталинским сапогом ничего решительно не стоит, — не надо даже никакого морального усилия над самим собой. Совершенно ясно и просто — зарезать своего ближайшего друга с тем, чтобы на вырученные из его кармана деньги наслаждаться мороженым или вином, бифштексами или властью: никакой нравственности нет. В мире микроскопической плесени позволено все. И тогда люди истребляют друг друга. «Бытие Бога» доказывается, так сказать, «от противного». Не хотите? — Ну, что ж, попробуйте без Бога». |
| В призме этого взгляда жертвами репрессий можно считать лишь тех, кто официально был подвергнут преследованиям, а прочие – коллаборационисты, какие же это жертвы режима? Подумаешь, священник прослужил всю жизнь в ожидании провокаций, хулиганских нападений (а может, и не только в ожидании); и что с того, что не бросал своего служения, не уходил на светскую работу, но, помалкивая и аккуратно соблюдая очерченные пределы возможностей, ежедневно нес свой пастырский крест, совершая храмовые богослужения и служа требы, ремонтируя дом Божий в условиях, когда местные чиновники искали любой повод, чтобы объявить его аварийным и закрыть; просто жил, одним уже своим видом возражая безбожной власти: «А Бог все же есть!» Он что, не жертва репрессий? А чем, как не репрессиями, были созданные советской властью условия его жизни и служения? И опять же, если вернуться к неоднозначности «заслуг», во-первых, можно ли, по совести, считать жертвой репрессий человека, который, мало того, что до лагеря созидал советскую систему (которая без таких «ингредиентов», как лагеря да психушки, была просто невозможна), но и в лагере, и после него продолжал оставаться ее приверженцем? Жертва ли репрессий тот, кто «сгнил на зоне», то есть морально опустился ниже нижнего, разложился? А тот, кто выживал за счет своих ближних, а тот, кто стучал, а тот, кто… перечень конца-края не имеет. Да, а вот еще: кто, спасаясь от репрессий, отрекался от своих родных – они тоже принадлежат к этой категории? А огромная масса людей, которые жили себе и жили, прямо под каток системы, вроде бы, и не попадая, но чье сознание поколениями подвергалось калечащему воздействию «метода выработки коммунистического человеческого материала», как изящно выразился Бухарин? Казалось бы, ну какие же они жертвы? Во-первых, они себя таковыми не сознают, причем некоторые из них еще и оправдывают репрессии, ностальгируя по советскому прошлому и чая реставрации тоталитаризма, а во-вторых, где же тут расстрелы, ссылки, изгнания?.. Думаю, уместно будет процитировать один очень полезный всем нам для размышления отрывок из статьи «Сталинская репрессивная политика в СССР (1928–1953 гг.): взгляд советской историографии»: |
| 20. Ответ на 6., рудовский: После прочтения статьи в очередной раз подумал:Как хорошо жить " в деревне " и не иметь телевизора!.. Кокетка, отключите интернет! 19. либеральная нечисть Да, а крик либеральной души Юрия Быкова живо напоминает предсмертное письмо Н. Бухарина к т. Сталину. Т. Бухарин очень уважительно и с душевной теплотой обращается к Иосифу Виссраионовичу, к-рый его вскоре расстреляет. В общем, классика жанра. «...а теперь вот само государство защищает от этой самой воровской либеральной нечисти Россию». Шумский А. «Спящие» пробуждаются Боюсь, что здесь имеет место быть небольшое головокружение от (медиа-) успеха. Сам же Владимир Владимирович открыто позиционирует себя именно как либерал (19.01.2014). Хотя да – скорее всего шпионский прием ловли на живца. И именно в этом же ключе следует рассматривать фразу “Николай Кровавый” (4.03.2014) из уст ВерхГлавКома ВС РФ. Сообщение для редакции Закрыть Закрыть Организации, запрещенные на территории РФ: «Исламское государство» («ИГИЛ»); Джебхат ан-Нусра (Фронт победы); «Аль-Каида» («База»); «Братья-мусульмане» («Аль-Ихван аль-Муслимун»); «Движение Талибан»; «Священная война» («Аль-Джихад» или «Египетский исламский джихад»); «Исламская группа» («Аль-Гамаа аль-Исламия»); «Асбат аль-Ансар»; «Партия исламского освобождения» («Хизбут-Тахрир аль-Ислами»); «Имарат Кавказ» («Кавказский Эмират»); «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана»; «Исламская партия Туркестана» (бывшее «Исламское движение Узбекистана»); «Меджлис крымско-татарского народа»; Международное религиозное объединение «ТаблигиДжамаат»; «Украинская повстанческая армия» (УПА); «Украинская национальная ассамблея – Украинская народная самооборона» (УНА - УНСО); «Тризуб им. Степана Бандеры»; Украинская организация «Братство»; Украинская организация «Правый сектор»; Международное религиозное объединение «АУМ Синрике»; Свидетели Иеговы; «АУМСинрике» (AumShinrikyo, AUM, Aleph); «Национал-большевистская партия»; Движение «Славянский союз»; Движения «Русское национальное единство»; «Движение против нелегальной иммиграции»; Комитет «Нация и Свобода»; Международное общественное движение «Арестантское уголовное единство»; Движение «Колумбайн»; Батальон «Азов»; Meta |
| В первый же год работы Жданова в Кремле Сталин сразу и резко приближает нового секретаря ЦК к себе, приглашает его на застолья в своей кремлёвской квартире, а летом 1934 года – на свою дачу в Сочи. И потом в качестве политического теста на выживаемость поручает ему и совсем уж крайне деликатное дело: руководство Первым Всесоюзным съездом советских писателей, проводимым по личной просьбе Сталина М. Горьким. Это был экзамен на соответствие нового секретаря ЦК на идеологическую пригодность. Жданов этот экзамен выдержал. Его каждодневные вечерние доклады Сталину о том, как идут дела на съезде, как ведёт себя в процессе прений М. Горький, как выглядят в своих выступлениях и в кулуарах съезда Бухарин, Радек и другие, вождя полностью удовлетворяли. По окончании этого двухнедельного действа Жданов становится идейно и по-человечески (а две эти ипостаси Сталин никогда не разделял) окончательно близок к вождю. Судя по всему, Жданов понял: можно было спокойно приступать к созданию вокруг себя собственного кадрового окружения, что он и сделал. Но в этом же 1934 году положение Жданова круто изменяется. 1 декабря в коридоре Смольного в Ленинграде выстрелом в затылок некто Николаев убивает Кирова, и Сталин ставит на Ленинградскую партийную организацию помощника Кирова в Москве Жданова. Андрей Александрович сохраняет за собой пост секретаря ЦК, но в Москве теперь, вплоть до 1945 года, бывает только наездами». «АППАРАТНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ ЖДАНОВА» «Сегодня, – пишет В.Кузнечевский, – к сожалению, можно только гадать о том, сознательно Жданов с приходом в Кремль начал выдвигать в руководящее звено партии и государства этнически русские кадры или это были интуитивные, основанные на проявлении национального самосознания действия, к которым его подтолкнул сам Сталин своим “коренным поворотом” в национальном вопросе прочь от ленинских интенций и исторической школы Покровского. Документов тех лет, которые подтверждали бы эту догадку, в архивах не осталось. Да их, наверное, и не было в природе. Надо хорошо представлять себе психологическую атмосферу тех лет, в которой “варились” руководители партии и правительства, чтобы с большой долей уверенности сказать, что таких документов и не могло быть. Остались только позднейшие мемуарные воспоминания сына Жданова Юрия, да ещё Н. Хрущева о том, что с момента переезда в Кремль Жданов в кратких разговорах с ним в 30-40-е годы постоянно возвращался к теме о том , что русский народ в Советском Союзе незаслуженно обойдён в своём социальном и материальном положении. |
| (Скорое всего с Воробьевых гор вообще обстрела не было). Появлялись, правда, чужаки, которым мало было дела до Кремлевских «святынь» – так одним из налаживавших обстрел явился артиллерист из военнопленных, майор австрийского ген. штаба Титц. Может быть, ему и принадлежит часть разрушений, сделанных в Кремле. Не столь уже надежной и преданной делу «пролетариата», поскольку его осуществлял ВРК, оказалась и ходынская артиллерия – 1-ая артиллерийская бригада, некоторые батареи которой действовали на улицах Москвы (преимущественно 5-ая батарея, «грудью своей отстаивающая Советы Р. и С. Д.»). Приказ ВРК 30 октября требовал немедленной присылки снарядов, но революционный бригадный комитет решительно отказался выполнить этот приказ. Пришлось снаряды экстренно отыскивать на Лосиноостровском складе и оттуда подвозить их тем, которые «грудью отстаивали» дело ВРК. В бригадном комитете «некоторые товарищи» после перемирия не только выражали надежду на то, что этим «борьба кончится» – протокол ВРК 1 ноября упоминает о «погромном настроении» в бригаде и отмечает требование представителя ходынских артиллеристов послать немедленно «агитаторов» для «воздействия на бригадные массы». В данном случае термин «погромное настроение», очевидно, следует расшифровать не в обычном смысле возможных эксцессов – здесь шла речь о настроении политическом и не в пользу ВРК. В докладе ВЦИК в Петербурге 6 ноября Бухарин подчеркивал то обстоятельство, что большевики отказались от применения в борьбе аэропланов, пользуясь которыми можно было бы разрушить гнезда контрреволюционного Штаба. Фактически отказ от средства борьбы, имевшего «моральное значение громадное, а силу разрушения небольшую», объясняется тем, что даже самые энергичные агитаторы не смогли, в конце концов, сорганизовать летчиков на помощь ВРК. Глава девятая. Посредничество «нейтральных» Часами измерялись события тех дней. И до последнего момента у ВРК не было уверенности в том, что победа ему обеспечена. В заседании 1 ноября Смирнов определённо указывает, что одними военными силами достигнуть победы нельзя, и предлагает выяснить: через какие нейтральные группы можно вести переговоры о мире. |
| Демьянов такими словами характеризует положение: «главари большевиков сидели в Смольном, как в бесте»; обыватель «не признавал большевизма, но лишь в этом была его оппозиция». Могло ли долго существовать подобное положение? В материалах, приложенных к протоколам подпольного правительства, напечатано письмо заведовавшего Особым Совещанием по топливу проф. Кирша, адресованное Прокоповичу и помеченное 8 ноября. Кирш высказывается против продолжения «забастовки государственных учреждений», которая приносит «безусловный вред стране» – больший, «чем большевики», и обвиняет группу, «исполняющую обязанности Временного Правительства» 306 в «неопределённой тактике». Что-же предлагает Кирш? – заявить «громко», что Временное Правительство «продолжает свою текущую работу» «вне всякого влияния и вмешательства ВРК, игнорируя совершенно последний», и что оно прервет «немедленно» вновь работу «при проявлении какого бы то ни было вмешательства ВРК». «Момент для объявления и проявления своей работы и власти мне кажется сейчас очень удобным. Ведь в Смольном Институте уже некому даже командовать». В таких условиях «оставшиеся на свободе члены Вр. Прав, должны заявить, что считают себя обязанными продолжать управление для доведения страны до Учр. Собрания». Этот самогипноз: Лозунг «до Учредительного Собрания» – совершенно парализовал волю к борьбе не только у тех «кабинетных людей», которые главенствовали, по мнению Демьянова, в подпольном правительстве – такой же психологией были заражены люди, допустим, более приспособленные к активной борьбе. Она создавалась в атмосфере уверенности, что новая власть должна созвать Учредительное Собрание, а это уже было равносильно временной капитуляции перед эфемерной властью 307 . Соглашение большевиков и лев. соц. рев. «Болтовня и каша» – так приблизительно определил Ленин все то, что происходило кругом. Это было не так страшно. И в действительности разлагался не столько большевизм, сколько противобольшевистская акция, направляемая революционной демократией. В результате неудачных викжелевских переговоров, когда, по образному выражению дневника Гиппиус «соглашатели хлебнули помоев впустую», большевики расширили свою общественную базу и окончательно привлекли на свое лоно левых социалистов-революционеров. Произошло это на всероссийском съезде советов крестьянских депутатов, который собрался в Петербурге 10 ноября. С этого момента ленинская гвардия и получила уверенность, что большевики будут иметь в Учр. Собрании «колоссальное преобладание» (Бухарин, в Ц. К.). |
| Ну, а про большевиков и так уже всем все понятно. В период проведения VII конференции РСДРП в апреле 1917 года численность этой партии достигала до 80-ти тысяч человек. Соответственно, всех их Государь должен был предать смертной казни. Мне, как «лицо» этой партии более видится даже не Ленин или Троцкий, а большевик, террорист и хладнокровный убийца – инженер Леонид Красин, который преобразовал свою «научную» лабораторию в мастерскую, где изготавливались бомбы для осуществления терактов. Соответствующими спецслужбами Государя должны бы были немедленно разысканы и «поставлены к стенке» вместе с кадетами и эсерами товарищи Ленин, Троцкий, Парвус, Дзержинский, Каменев, Зиновьев, Рыков, Бухарин, Свердлов, Сталин, Урицкий, Володарский, Литвинов и прочие большевистские лидеры с большинством членов всех этих партий. Это еще несколько сотен тысяч человек. В связи с упоминанием выше фамилий Винавера, Троцкого (Бронштейна), Парвуса (Гельфанда), Свердлова и прочих революционеров, проникшихся заботами о благе русского народа, необходимо остановиться на весьма болезненном национальном вопросе. Вряд ли кто-нибудь сейчас усомниться в том, какую значительную роль сыграло еврейское население, как вне России, так и в ней самой в подготовке и осуществлении всех революционных событий. Кроме евреев, защите «революционных завоеваний» способствовали венгры латыши, китайцы и чехословаки (чехословацкий корпус). Последние были на содержании французского правительства, которое еще 1-го марта 1917-го года признало легитимной власть Временного комитета Госдумы. И зачем бы Государю было оставлять у себя такую «мину замедленного действия»? Несомненно, ему пришлось бы провести «карательные операции» по отношению к находящимся на территории России группам населения по национальному признаку. Конечно, детей и прочих членов семей участников Госсовета и депутатов Госдумы, промышленников и купцов, творческой интеллигенции и представителей различных национальностей, революционного священства и множества представителей террористических партий Государь также казнить бы не стал, но «по просьбам трудящихся» дабы исключить возникновение оппозиционных настроений и как «врагам народа» или «членам семей врагов народа», подыскал бы им место жительства где-нибудь «во глубине сибирских руд». |
|
|
