| Египту, к-рый в это время уже виделся как главная угроза существованию крестоносных гос-в. Планы М. К. и Амори включали захват всего Египта и его раздел (RegImp, N 1483). Осенью 1169 г. войско и флот М. К. из 200 кораблей во главе с мегадукой Андроником Кондостефаном соединились с силами иерусалимцев в Аскалоне, а 27 окт. начали осаду приморской крепости Дамиетта. Однако египтяне успели подготовиться к нападению; крепость имела большие запасы провианта, а между союзниками вскоре начались разногласия. Спустя неск. месяцев кор. Амори самостоятельно заключил мир с египтянами, что окончательно сорвало экспедицию. На обратном пути визант. флот попал в бурю и потерял часть кораблей. Тем не менее союз М. К. с Иерусалимом сохранился. В 1171 г. кор. Амори посетил К-поль. В 1177 г. объединенный флот союзников вновь пытался напасть на Египет, но план был сорван еще до начала военных действий, т. к. часть иерусалимской знати выступила против войны. Т. о., эти предприятия завершились неудачей и стали крупнейшим внешнеполитическим провалом для крестоносцев. Вместо попыток выстроить мирные отношения с егип. правителем Салах-ад-Дином (1169-1193) М. К. и крестоносцы в течение многих лет демонстрировали свою крайнюю враждебность, что в 80-х гг. XII в. привело к катастрофе всего сообщества крестоносных гос-в на Ближ. Востоке. Кроме того, атаки Египта явно не отвечали интересам Византии и стали одной из дорогостоящих и провальных авантюр М. К. Одновременно к 1170 г. М. К. вновь потерял большинство своих владений в Киликии, где преемник Тороса кн. Мжеж вступил в союз с Нур ад-Дином и захватил основные визант. крепости. В сер. 70-х гг. XII в. М. К. начал свой наиболее важный внешнеполитический проект, разорвав отношения с иконийским султаном Кылыч-Арсланом. В 1174 г., после смерти Нур ад-Дина, Кылыч-Арслан выгнал из их владений неск. султанов из рода Данишмандидов в Вост. Анатолии. Оскорбленные мусульм. правители бежали в К-поль, и их просьбы о защите М. К. использовал в качестве предлога для войны против Икония. |
| В ходе арабо-израильской войны 1967 г. район К. Ф. был оккупирован Израилем. Здесь были начаты систематические археологические исследования К. Ф. под рук. Я. Олами. Были идентифицированы римские термы рядом с западным берегом Нахаль-Хермона. Термы были построены из крупных каменных квадров, опирались на арки, их стены были расписаны фресками (в наст. время целиком засыпаны). В зап. части города были раскрыты мозаичные полы и фрагмент базальтовой скульптуры рим. орла. Из средневек. сооружений были обнаружены 9 башен, мечеть в помещении юж. ворот, керамика, монеты, надписи. В 1968 г. овраг вдоль вост. стены был вычищен, локализованы еще 3 башни; были обнаружены остатки глиняных сосудов для «греческого огня». В 1970 г. А. Грабуа опубликовал детальное описание укреплений XII в. с зарисовками планов башен. В 1973 г., во время строительных работ, в соседнем кибуце Снир были открыты римские могилы (исследованы Д. Амиром). В 1974 г. Амир изучал также остатки сельскохозяйственных устройств и сооружений III в. по Р. Х. В 1977-1978 гг. Нетцер при содействии Еврейского ун-та в Иерусалиме сделал неск. археологических проб в кладке стен opus reticulatum. В 1982 г. М. Бен-Дов также брал пробы из стен фортификационных сооружений. В 1983-1985 гг. М. Харталь проводил систематическое исследование всей территории; он открыл еще один городской квартал, акведук, кладбище. По его наблюдениям, до рим. периода в К. Ф. не было поселений. В 1984 г. Харталь и Ц. Маоз открыли часть рим. виллы. В 1985 г. В. Цаферис при содействии Мин-ва древностей и музеев Израиля вел раскопки на территории к северу от сев.-вост. башни. Были открыты дополнительные сельскохозяйственные сооружения мамлюкского периода. С 1988 г. в К. Ф. проводились систематические раскопки в районах святилища Пана (Маоз) и городского центра (Цаферис). В 1988-1990 гг. были открыты дополнительные захоронения рядом со школой кибуца Снир (Маоз). Эти исследования позволяют в общих чертах реконструировать комплекс античных святилищ при гроте Пана, а также другие важнейшие городские постройки. Гора Ермон спускается в сторону К. Ф. крутым склоном, с к-рого стекают неск. источников, снабжавших город водой и служивших религ. целям. На высоте ок. 10 м над источниками естественным уступом горы образована терраса (длина 80 м, ширина ок. 20 м), составлявшая основу обширного храмового участка площадью ок. 1600 кв. м. Для подъема на террасу была построена лестница. Считается, что весь храмовый участок был посвящен Пану, хотя на нем располагались также храмы Августа, нимф, Зевса, Немесиды, священных танцующих козлов. |
| Археологически городища бассейна Верхнего Дона (в том числе и интересующее нас городище у д. Красное на р. Мокрая Табола) планомерно стали изучаться в 80-х гг. XX в. Эти исследования позволили сделать вывод о возникновении и существовании этих памятников в конце XII– первой половине XIII веков. Первую половину XIII в. городища не переживают и впоследствии не восстанавливаются С. 31–33]. Судя по находкам монет Золотой Орды (в том числе и с поселений неподалеку от городища у д. Красное), население этот регион покидает в 70-х гг. XIV в. Таким образом, к моменту рязанско-литовского договора территория предполагаемой локализации Дороженя была обезлюдевшей. Но в тексте договора перечисленные места не обозначены как города. Они вполне могут оказаться и неукрепленными местами, и поселениями близ уже не существующих городищ, и местами (или бывшими городищами), уже покинутыми людьми. То есть, если допустить, что в рязанско-литовском договоре 1425–1430 гг. могли упоминаться городища или поселения, давно покинутые людьми, то локализация И. П. Сахарова может быть верной. Однако если принять это допущение, а следовательно, признать распространение претензий Литвы (согласно договору) на правобережные земли Оки (до устья Смедовы) и земли Верхнего Дона, то возникает ряд вопросов. Почему в договоре, кроме перечисленных мест (городов (?)), не указаны рязанские места (города), которые также должны были отойти к Великому княжеству Литовскому, поскольку находились к западу от гипотетической границы? Тем более что мы признаем, что отсутствие в них населения не является критерием их неупоминания в договоре. Такими местами (городами) являются: 1 . Рязанские владения на правобережье Дона «Романцево с уездом и всем, что к нему потягло», локализуемые в бассейне р. Сукромны (правый приток р. Дон) в 20 км к западу от Епифани (поселок Кимовского района Тульской области) С. 164–166]. 2 . Рязанские города «верх Дону»: Дубок, Урюпеск, Корники, последний из которых локализован на р. Шат у д. Городище Веневского района Тульской области С. 144–145; 11. С. 45–46] |
| Вместе с выгодами от торговли с Европой к кон. XI в. возросла и опасность западноевроп. экспансии в Византию, и прежде всего в Г. В 1081 г., воспользовавшись гражданской войной в Византии, из Италии в Г. предпринял вторжение норманнский герц. Роберт Гвискар. Норманны высадились в Эпире, захватили ряд областей северо-запада Г. и удерживали их 5 лет. Чтобы одолеть норманнов, имп. Алексей I Комнин заручился поддержкой венецианского флота, и взамен ему пришлось предоставить привилегии венецианским купцам, что дало Венеции возможность взять под свой контроль торговые пути в Эгейском м. Такие же привилегии были впосл. предоставлены Генуе и Пизе. В 1118-1122 гг. в результате попытки византийцев отменить торговые привилегии греч. побережье Ионического и Эгейского морей подверглось нападениям коалиции норманнов и итал. городов. В 50-х гг. XII в. отряды норманнов с Сицилии совершали налеты на центры греч. производства шелка и перевели часть мастерских в свое гос-во, положив конец визант. шелковой монополии. В 80-х гг. разгорелся новый конфликт между Византией и европейцами, ставший фатальным для судеб империи и ее греч. провинций. В 1182 г. произошел лат. погром в К-поле, во время к-рого были уничтожены итал. кварталы города, погибло много людей и имущества. В ответ на это Норманнское королевство организовало экспедицию в регион Эгейского м. В 1185 г., высадившись на побережье Македонии, норманны осадили, захватили и разграбили Фессалонику. Норманны были вскоре разгромлены византийцами при Мосинополе и Амфиполе и были вынуждены уйти из Македонии, но экспедиция показала уязвимость владений империи, и вскоре после этого началось завоевание Г. европ. крестоносцами и торговыми городами. Раздробленность в Г. Латинские владения в XIII-XV вв. С ослаблением могущества Византии территория Г. стала ареной борьбы различных сил, среди к-рых были купцы из Венеции, Генуи и Пизы, норманнские и франц. рыцари, испан. наемники из Каталанской компании, к-рых имп. Андроник II Палеолог (1282-1328) пригласил для борьбы с турками, и др. солдаты, в т. ч. выходцы из Сербии и Болгарии. В 1185 г. кор. Вильгельм II Сицилийский отторг у Византии Ионические о-ва, Кефалинию, Закинф и Итаку (с 1194 здесь правила династия Орсини). |
| Ее редактировали жрецы и богословы, которые включали в нее заповеди предшествовавших эпох. В современном виде Ману, как полагают, относится ко II b. до н. э. «Артхашастра», «Наука политики», редактированная брахманом Каутильей при царе Чандрогупте (324-330 гг. до н. э.), также включила в себя немало элементов буддийской эпохи. Сочинения греков той поры, хорошо знакомых с Индией (Мегасфена, Неарха), до нас не дошли, но много материалов из них почерпнуто географом Страбоном (1 в. до н. э.) и историком Аррианом (II b. до н. э.). См.: Б. Луния. История индийской культуры, с. 82; Д. Косамби. Культура и цивилизация древней Индии. М.. 1968, с. 146-147. 2. См.: Н. Синха и А. Банерджи. История Индии, с. 53-54. 3. См.: Мегасфен у Страбона, XV, 1, 53; ср.: Many, VII, 90. 4. Махабхарата, т. IV, с. 99. Пер. Б. Смирнова. 5. Ману, 34, 8, 41. 6. Ману, VII, 5, 8. 7. Ману, X, 4; VIII, 279, 413, 414. 8. Ману, IX, 317; Махабхарата, т. IV, с. 164. 9. Сутта-Нипата, II, 7, 16-25. 10. Ману, II, 27-30; III, 67; V, 75. 11. Махабхарата, т. IV, с. 50. Пер. Б. Смирнова. 12. Ману, XII, 73-80. Пер. С. Эльмановича. 13. Ману, VI, 43. О практике индийских аскетов см.: В. Кожевников. Индусский аскетизм в добуддийский период. Сергиев Посад, 1914, с. 48 сл. 14. Страбон, XV, 1, 70. 15. О происхождении джайнизма и дискуссиях по вопросу о его древности см.:/. Р. Jain. Jainism, the Oldest Living Religion. Benares, 1951, p. 6-14; исследование Н. Гусевой «Джайнизм», т. I, M., 1968), где прослеживаются древние истоки джайнизма. Автор связывает его с общим антибрахманским движением эпохи и протестом туземного населения Индии против арьев (с. 26 сл.). 16. Датами рождения и смерти Махавиры в настоящее время считают 599-527 гг. до н. э. 557 год связывают с началом его проповеди (см.: Ш. Гусева. Джайнизм, с. 51). 17. См.: М. Мюллер. Шесть систем индийской философии, с. 80 сл. 18. Санхья– Карика 70, пер. Р. Грабе и Н. Герасимова, помещенный в тексте «Санкья-Таттва-Каумуди» (Лунный свет Санкья-Истины, М., 1900. «Восточная библиотека», т. |
| Хотя в делах о ересях доминиканцы и францисканцы получили юрисдикцию, аналогичную юрисдикции епископских судов, местные епископы также сохраняли ответственность за искоренение ересей: они должны были сотрудничать с инквизиторами и ратифицировать инквизиционные приговоры, прежде всего те, согласно к-рым еретики приговаривались к тюремному заключению и к смертной казни. Инквизиторы наделялись обширными полномочиями: отвечавшие непосредственно перед папой Римским, они не подчинялись ни местным церковным властям, ни папским легатам; руководство ордена могло воздействовать на них только как на монахов, но не как на инквизиторов. Инквизиторские полномочия давались пожизненно, и к кон. XIII в. сместить инквизиторов с должности или отлучить их от Церкви стало практически невозможно. И. были подсудны все; однако в случае осуждения монархов, епископов и папских нунциев решение могло быть принято только Римским папой. К сер. XIII в. в каноническом праве окончательно оформилось положение о том, что для приведения приговора о смертной казни в исполнение осужденные еретики должны передаваться светским властям, а последние обязаны прилагать все усилия для истребления еретиков, выявленных Церковью. В случае отказа от исполнения этих обязанностей светский правитель отлучался от Церкви, на его владения налагался интердикт , его вассалы освобождались от присяги, а земли передавались тем, кто были готовы преследовать еретиков (3-й канон IV Латеранского Собора; булла папы Григория IX «Excommunicamus» от февр. 1231). В светском законодательстве санкции против еретиков, содержавшиеся уже в Кодексе Феодосия (V в.) (CTh. XVI 5) и сохранившиеся в составе законов варварских королей, основанных на этом Кодексе, в XII в. также получили развитие. В «Кларендонских постановлениях» (1166) англ. кор. Генриха II ереси объявлялись вне закона, укрывателям еретиков грозило разрушение домов. В 80-90-х гг. XII в. появились антиеретические законы в испан. королевстве Арагон, предписывавшие изгнание, конфискацию собственности и казнь для еретиков, а также штрафы для тех, кто сочувствуют им. |
| Развитие ремесленного производства, связанное с обслуживанием новых дворов, армий, администраций и мусульманских учреждений, стимулировало рост и благоустройство городов (Нишапур, Шираз, Исфахан, Горган и др.). Средоточием социально-политической жизни городов становились наряду с дворцами эмиров медресе и мечети, вокруг которых группировались богословы-улемы (улама) и законоведы-факихи (фукаха). К XI в. все большую роль начинают играть цехи, на внутреннюю организацию которых заметное влияние оказывали суфийские братства. Несмотря на значительную численность населения (в среднем 20-30 тыс. чел.), города имели полуаграрный облик и разделялись внутренними стенами на кварталы, нередко враждовавшие между собой. Городского самоуправления не было. Главные представители власти - раис (градоначальник), кази (духовный судья и глава улемов округа), имам соборной мечети, мухтасиб (надзиравший за общественной нравственностью и деловой этикой), асас (начальник ночной стражи), накиб (глава корпорации сайидов - потомков Мухаммада) - назначались сверху. Социальное напряжение регулярно вызывали столкновения суннитов (знати и купечества) и шиитов (ремесленников и крестьян), а также схватки приверженцев различных суннитских мазхабов (особенно ханафитов и шафиитов). Чаша со сценой из эпической поэмы Фирдоуси «Шахнаме». Кон. XII – нач. XIII в. (ГМИНВ) Чаша со сценой из эпической поэмы Фирдоуси «Шахнаме». Кон. XII – нач. XIII в. (ГМИНВ) Подконтрольным гос-ву видом работорговли был ввоз из тюрк. степей мальчиков и юношей для службы в отрядах конных гулямов (гуламов) - воинов-рабов. Из среды гулямов происходил Себюк-тегин, который в 70-80-х гг. X в., при развале Саманидского эмирата, создал крупное княжество на востоке Хорасана со столицей в Газни. Ок. 999 г. его сын Махмуд захватил саманидские земли к югу и юго-западу от Амударьи, в 1000 г. взял Нишапур, а в 1002 г.- Систан. Свою зависимость от Газни признали Зийариды Горгана. В 1029 г. Махмуд Газнави отнял у ослабевших дейламитских государей Хамадан, Казвин, Исфахан. Рей, интеллектуальный центр шиитов, где при буидском дворе неск. лет жил и творил Ибн Сина , был практически уничтожен. Вместе с тем Махмуд прославился как покровитель науки и искусства, привлекавший (порой принудительно, напр. Бируни) к своему двору многочисленных ученых и поэтов, писавших как на араб., так и на персид. языке. В лирической и панегирической поэзии XI в. получили известность одописцы Фаррухи, Манучихри, Унсури. Особое место в истории персид. словесности заняла эпическая поэма Фирдоуси «Шахнаме» (Книга царей). |
| С. 648-650) (ср., напр., книжное произношение и как [о] и [е]). По мнению исследователя, именно книжное произношение (а не живой говор), к-рое влияло на орфографию церковнослав. языка, формировало его локальный (в данном случае восточнослав.) извод. Адаптация церковнослав. языка к местным говорам имела место и на морфологическом уровне, но носила частный характер. На основе анализа обширного рукописного материала Д. впервые поставил и ряд частных проблем истории языка (напр., об условиях различения и и см.: Русские рукописи XI и XII вв. как памятники старославянского языка; Спорные вопросы общеслав. фонетики//Slavia. 1927/1928. Ro. 6. Seš. 2/3. S. 209-232 (то же//Избр. работы. 2000. С. 495-541); К истории звуков русского языка//Slavia. 1922/1923. Ro. 1. S. 22-26; 1924. Ro. 2. Seš. 4. S. 599-612 (то же//Избр. работы. 2000. С. 350-367); Славянское правописание X-XII вв.). Осмысление истории церковнослав. языка рус. извода в трудах совр. лингвистов (см.: Живов. 1984; Успенский Б. А. История русского лит. языка (XI-XVII вв.). Münch., 1987. М., 20023) во многом базируется на выводах Д. (при этом не все предлагаемые Д. интерпретации языковых фактов признаются оправданными). Соч.: Избр. работы по истории рус. языка. М., 2000; Восп. о Московской диалектологической комиссии//Рус. речь. 2001. 5. С. 73-80. Лит.: Булахов М. Г. Дурново Н. Н.// Он же. Восточнослав. языковеды: Библиогр. словарь. Минск, 1977. Т. 2. С. 184-193; Сумникова Т. А. Н. Н. Дурново (1876-1937)//Рус. речь. 1981. 5. С. 93-100; Живов В. М. Правила и произношение в рус. церковнослав. правописании XI-XVIII вв.//Russian Linguistics. 1984. Vol. 8. N 3. P. 251-293; Робинсон М. А., Петровский Л. П. Н. Н. Дурново и Н. С. Трубецкой: Проблема евразийства в контексте «дела славистов» (по мат-лам ОГПУ-НКВД)//Славяноведение. 1992. 4. С. 68-82; Калиткин Н. Н., Калиткина Е. Н. Предок Толстых и Дурново - чех?//ИзвОЛЯ. 1993. Т. 52. Вып. 4. С. 69-71; Аншин Ф. Д., Алпатов В. М. «Дело славистов»: 30-е гг./Отв. ред.: Н. И. Толстой. М., 1994; Алпатов В. М. Н. Н. Дурново// Он же. Москва лингвистическая. М., 2001. С. 15-19; Никитин О. Н. Штрихи к лингвистическому портрету Н. Н. Дурново (к 125-летию со дня рождения)//Рус. язык в школе. 2001. 4. С. 93-96. Е. А. Кузьминова Рубрики: Ключевые слова: ВЕНЕЛИН Юрий Иванович (1802 - 1839), один из зачинателей российской болгаристики, историк, филолог, этнограф, фольклорист |
| Слово Даниила Заточника Подготовка текста, перевод и комментарии Л. В. Соколовой Произведение Даниила Заточника принадлежит κ числу наиболее интересных литературных памятников Древней Руси. Оно известно в нескольких редакциях, которые настолько отличаются друг от друга, что правильнее говорить не ο разных редакциях одного произведения, а ο разных произведениях, подписываемых именем Даниила, или анонимных. Один из двух основных памятников называется «Словом Даниила Заточника», другой – «Молением Даниила Заточника». Едва ли не все основные вопросы литературной истории этого произведения до сих пор не решены окончательно. Спорным является прежде всего вопрос ο личности автора и характере его сочинения. Одни исследователи считают, что Даниил Заточник – чисто литературный образ, от лица которого анонимный автор создал сугубо литературное произведение, другие полагают, что Даниил Заточник – историческая личность, а его произведение – реальное послание князю. Сторонники последней точки зрения по-разному определяют социальный статус Даниила (дворянин, дружинник, ремесленник, холоп, летописец и т. п.) и адресатом послания считают разных князей. Спорным также является вопрос ο взаимоотношении и датировке «Слова» и «Моления». Одни ученые считают первичным «Слово», датируя его XII в., другие – «Моление», датируя его XIII в. Автор данной публикации считает, что «Моление» – это литературный отклик на «Слово», своеобразная пародия на него. Однако и публикуемое в настоящем издании «Слово» не является первоначальным авторским текстом. Оно дошло до нас в списках XVI–XVII вв., отражающих, по всей вероятности, поздний этап литературной истории памятника. Первоначальный, авторский текст «Слова» представлял собой, вероятно, послание опального княжеского дружинника своему князю, Ярославу Владимировичу, с перерывами княжившему в Новгороде в 80-е – 90-е гг. XII в.; в это время и было, очевидно, написано послание. Оказавшись в опале за свою дерзость, излишнюю прямоту и испытав в изгнании все тяготы нищенской жизни, Даниил обращается κ князю с просьбой помиловать его и вернуть в княжескую дружину, указывая на свои достоинства (ум, мудрость, дар художественного слова) и претендуя на роль княжеского советника, посла и ритора. |
| 12 сентября 1889 г. М. П. Чехов извещал из Москвы двоюродного брата в Таганроге: «У нас теперь три драматических театра: 1. Горевой, 2. Абрамовой и 3. Корша. Четвертый – императорский (Малый). Смотри – не хочу! Во всех трех каждый день жарят Антошины пьесы: у Горевой – „Предложение“, у Абрамовой – „Медведь“, а у Корша – „Иванов“» (ЛН, стр. 857). В конце 80 – начале 90-х гг. шутка «Медведь» ставилась также в Харькове, Киеве, Полтаве, Новочеркасске, Таганроге, Ревеле, Кронштадте, Томске, Иркутске, Тифлисе, Ярославле, Иваново-Вознесенске, Воронеже, Костроме, Симбирске, Пензе. 20 декабря 1889 г. В. В. Билибин писал Чехову: «„Медведь“ и „Предложение“ завоевали всю Россию» (ГБЛ). Самое значительное произведение, созданное Чеховым-драматургом в 80-е гг., – пьеса «Иванов». В этом томе помещена ранняя редакция этой пьесы (написана и поставлена на сцене в 1887 г.), отнесенная Чеховым к жанру «комедии». В 1888 и 1889 гг. пьеса переделывалась, в результате чего была создана другая редакция, где все действие концентрируется вокруг центрального героя. И произошла коренная перестройка жанрово-стилистической структуры пьесы, которую Чехов назвал теперь уже «драмой». Текст ее печатается в т. XII. Некоторым современникам ранняя редакция пьесы казалась более удачной и нравилась больше, чем окончательная. Например, артист В. Н. Давыдов поначалу даже отказывался играть в «драме» и безусловное предпочтение отдавал «комедии», которую в свое время принял горячо и с восторгом (письмо Чехову от 22 января 1889 г. – ГБЛ). Позже артистка М. А. Крестовская, несмотря на то что на сцене уже прочно утвердился текст «драмы», все-таки просила Чехова выслать для спектакля в Вологде не «драму», где, по ее мнению, «очень много пропусков в роли Иванова и вообще урезок в пьесе», а непременно первоначальную редакцию (3 октября 1896 г. – ГБЛ). Замышляя эту пьесу, Чехов «лелеял дерзкую мечту суммировать всё то, что доселе писалось о ноющих и тоскующих людях, и своим „Ивановым“ положить предел этим писаньям» (Суворину, 7 января 1889 г.). |
|
|
