| Филигрань: Кувшин с одной ручкой с литерами PB – Дианова и Костюхина, 691 (1623 г.), Гераклитов, 531 (1626 г.). 29) РГБ, ф. 299 (Собр. Н. С. Тихонравова), 587 (л. 295 об. – 305) – 30-е годы XVII в. Филиграни: Столбы – Дианова и Костюхина, 1185 (1632 г.); Щит с лилией под короной – Тромонин, 1216 (1636 г.). 30) РГБ, ф. 218 (Собр. Отдела рукописей), 422 (л. 80–83 об.) – 40-е годы XVII в. Описание см. в разделе Пространной редакции. 31) ГИМ, Синодальное собр., 797 (л. 1029–1044 об.) – 1646–1654 гг. (Милютинская Минея). 32) РГБ, ф. 98 (Собр. Е. Е. Егорова), 300 (л. 78–81) – сер. XVII в. Описание см. в разделе Пространной редакции. Является стилистической переработкой Краткой редакции; изменено начало, где, в частности, указано, что сведения о жизни Никона сообщены автору учеником преподобного монахом Игнатием. Заголовок (по рукописи Троиц. 763): «От жития святого Никона, ученика бывша блаженнаго Сергиа чюдотворца, сведено вькратце». 1) РГБ, ф. 304/I (Собр. библиотеки Троице-Сергиевой Лавры), 763 (л. 407–414 об.) – 50-е годы XV в. Текст написан рукой Пахомия Логофета, следовательно, представлен в оригинале. Филигрань: Корона небольшого размера – близка к вариантам МДА, 23 (1458/59 гг.), что позволяет датировать список 50-ми годами XV в. 2) РГБ, ф. 299 (Собр. Н. С. Тихонравова), 705 (л. 287–299 об.) – 60-е годы XV в. Копия списка Троиц. 763. Описание см. в разделе Четвертой Пахомиевской редакции Синодального вида. Представляет расширение и переработку Краткого жития Никона, подготовленную к общерусской канонизации на соборе 1547 г. Бытующее в литературе мнение, что Пространная редакция жития Никона является первичной 245 , опровергается рукописной традицией: списки Пространной редакции не древнее середины XVI в., в то время как рукописи Краткой редакции на 100 лет старше. Заголовок (по списку Троиц: 199): «Месяца ноемврия в 17. Житие и подвизи преподоб-наго отца нашего игумена Никона, ученика блаженнаго Сергиа чюдо-творца». 1) РГБ, ф. 304/I (Собр. библиотеки Троице-Сергиевой Лавры), 199 (л. 490–518) – конец 40-х – начало 50-х годов XVI в. |
| Книги Б. на венг. язык переводили еще францисканцы во 2-й пол. XIV в., но их труды до нас не дошли. Первыми сохранившимися памятниками венг. библейских переводов являются рукописные фрагменты сер. XV - 1-й четв. XVI в. Наиболее значительными среди них являются отрывки т. н. гуситской Б.- перевод большей части ВЗ и всего НЗ, выполненный в 30-50-х гг. XV в. венг. гуситами Б. Уйлаки и Т. Печи. Первые печатные издания библейских книг содержат переводы венг. гуманистов, находившихся под влиянием Эразма Роттердамского. Это Послания ап. Павла в переводе Б. Комьяти (Краков, 1533), НЗ в переводе Г. Пешти (Вена, 1536). НЗ в переводе Я. Сильвестера (Шарвар, 1541) является первой печатной книгой Венгрии. Во 2-й пол. XVI - нач. XVII в. библейскими переводами в основном занимались протестанты. Особенно значительна переводческая и издательская деятельность трансильванского реформатора Г. Хельтаи, к-рый вместе со своими сотрудниками И. Дюлаи и П. Ю. Мелиусом в 1552-1565 гг. осуществил и издал в Коложваре (ныне Клуж-Напока, Румыния) и Дебрецене переводы НЗ и большинства книг ВЗ. К трудам этого кружка примыкает и перевод НЗ, выполненный Т. Феледьхази (Дебрецен, 1586). Первый полный перевод Б. сделал Г. Карой (Вижой, 1590). Этот труд, неоднократно впосл. пересматривавшийся и переиздававшийся, стал основным библейским текстом для всех венг. протестантов вплоть до наст. времени. Своего рода ответом на него стал изданный в 1626 г. в Вене католич. перевод всей Б., выполненный Д. Кальди, в предисловии к к-рому содержится прямое предостережение против чтения перевода «раскольника». Труд Кальди пересматривался в 30-х гг. XIX в., последняя редакция вышла в 1927-1934 гг. В 1972 г. был издан новый комментированный перевод Б. с учетом Иерусалимской Библии. Со 2-й пол. XIX в. пересматривается и перевод протестант. Б., в 1975 г. в свет вышел формально основанный на тексте Кароя, но фактически новый перевод. НЗ переводился и отдельно с католич. стороны Г. Бекешем и П. Даллошем (Рим, 1955), с протестант.- Л. Равасом (Будапешт, 1971). |
| В 1438-1443 гг. по заказу архиепископа для Софийского собора был исполнен комплект пергаменных служебных Миней (из них 8 сохр.; см.: Шварц. 1989. С. 19-27). С распространением Иерусалимского устава в Вел. Новгороде при Е. связано появление нового (южнослав.) перевода Триодей, сопровождающегося синаксарями, и Октоиха. Сохранились части 2 комплектов таких Триодей, написанных на бумаге по заказу Е. на рубеже 30-х и 40-х гг. XV в. (РГБ. Рум. 438) и в сер. 50-х гг. XV в. (ГИМ. Увар. 517-1о; РНБ. Соф. 87), и пергаменный Октоих, переписанный в 1436 г. (ГИМ. Син. 199). Для торжественного богослужения в Софийском соборе, вероятнее всего по заказу Е., было создано роскошное напрестольное Евангелие на пергамене (ГИМ. Муз. 364; см.: Смирнова. Лицевые рукописи. 1994. С. 76-82, 233-248; Кат. 4). Очевидно, под влиянием митрополичьего богослужения для новгородского Софийского собора был составлен Служебник в форме свитка (РНБ. F.n.I. 33), написанный на великолепном привозном пергамене новым литургическим полууставом с последовательно выдержанной среднеболг. орфографией. Это единственный сохранившийся в оригинале древний образец рус. литургического свитка (снимок см.: Смирнова Э. С. Источники Премудрости: Новгородская миниатюра XV в. Милан, 1996. С. 23. Ил. 13). На первых порах введение нового богослужебного устава в Новгороде не означало полного разрыва с предшествующей традицией. Один из старших новгородских списков Иерусалимского устава - пергаменный, содержащий минейную часть от окончания Петровского поста до кон. авг. (РНБ. Соф. 386),- сопровождается в рукописи Минеей Праздничной на тот же отрезок года, включающей древнейшие оригинальные памятники слав. гимнографии (каноны Климента Охридского и Константина Преславского), неизвестные в более ранних списках (см.: Турилов А. А. К уточнению объема и состава древнейшего слав. оригинального гимнографического корпуса в древнерус. традиции: (На мат-ле минейных служб)//Старобългарска лит-ра. София, 2006. Кн. 35/36. С. 29, 31-32). Эпоха Е. |
| С 1-й четв. XV в. вместо старых геометрических типов появляются и негеометрические начертания, приближающиеся к написанию тройки: (см., напр., Евангелие РГБ. Ф. 304.III. 5/М. 8655, 10-е гг. XV в.). В южнослав. почерках подобное начертание распространяется значительно раньше. Оно есть в среднеболг. Апостол-Евангелии 1-й пол. XIV в. из старого собрания НБ Сербии в Белграде, 91/146 ( Лавров П. А. Палеографическое обозрение кирилловского письма. Пг., 1915. С. 118. Сн. 116), в Минее праздничной того же времени из того же собрания, 139/434 (Там же. С. 160-161. Сн. 157-159), в «Маргарите» 3-й четв. XIV в. (Ath. Zogr., 168; см.: Райков Б., Кожухаров С., Миклас Х., Кодов Х. Каталог на славянските ръкописи в библиотеката на Зографския манастир в Света Гора. София, 1994. Табл. 170) и др. Т. о., к началу книгопечатания буква З существовала в 2 основных начертаниях - З-образном и Z -образном. Это различие в некоторых письменных традициях (особенно на Украине) приобрело орфографическое значение: З-образное начертание употреблялось в начале слов, а Z -образное - в середине и в конце. Оба варианта присутствуют во всех шрифтах московских анонимных изданий 50-60-х гг. XVI в., в шрифтах Ивана Фёдорова использовались произвольно. Позднейшие укр. церковнослав. издания вплоть до кон. XIX в. строго соблюдали различие между данными начертаниями. В великорус. изданиях различие начертаний наблюдалось до сер. XVIII в.: Z -образный знак встречался в качестве 2-й буквы из 2 рядом стоящих З (boзzbamu, бeзzakohhuk и т. п.). Скорописные начертания З в XV в. представляют собой видоизменения указанных типов - Z -образного и З-образного: . В московской скорописи XVI-XVII вв. З, как правило, пишется в виде тройки: , реже имеет змеевидную форму: . В укр. скорописи этого времени З подвергается максимальному упрощению - преобладают змеевидные начертания, которые превращаются в волнистую или изогнутую черту: . Для белорус. скорописи характерны начертания на основе З и Z с петлями в верхней либо нижней части: . |
| Наиболее ярко идеи мифологической школы отразились в трудах Б., посвященных рус. фольклору и вошедших в сборники «Исторические очерки русской народной словесности и искусства» (статьи 50-х гг. и 1860 г.: 1-й том - работы по древнерус. лит-ре и народной словесности, 2-й - по истории древнерус. искусства) и «Народная поэзия: Ист. очерки» (М., 1887 - статьи, вышедшие после 1860). В работах по литературоведению и фольклористике Б. исходил из теории, что слово первоначально являлось конкретным образом, вызванным непосредственным впечатлением, и лишь потом стало понятием - орудием для передачи мысли. Ученый утверждал, что народная словесность с ее системой образов-символов, особыми художественными средствами, отсутствием личного начала является наилучшим источником для изучения народной жизни. Б. принадлежит периодизация народной эпической поэзии (считал, что история каждого христ. народа имеет 3 периода: мифологический, двоеверный и христ.). В 70-х гг. Б., вопреки представлениям мифологической школы, признал наличие заимствований в мифах (миграционная теория). В работе «Странствующие повести и рассказы» (РВ. 1874. 4, 5) он, развивая идеи нем. филолога Т. Бенфея, обнаружил параллели в лит-ре европ. и азиат. народов и пришел к выводу, что родиной европ. фольклора является Восток. В кн. «Мои досуги» (М., 1886. 2 ч.) Б. опубликовал свои работы о лит-ре XIX в.: о М. П. Погодине, баснях И. А. Крылова, «Письмах русского путешественника» Н. М. Карамзина , критические очерки, письма из-за границы, заметки. Ученый издал значительное число древнерус. памятников письменности. В 1855 г. он опубликовал «Палеографические и филологические материалы для истории письмен славянских, собранные из XV-mu рукописей Московской Синодальной библиотеки» с палеографическим и лингвистическим описанием рукописей. Б. составил «Историческую хрестоматию церковнославянского и древнерусского языка» (М., 1861), в к-рой (полностью или частично) представлены 135 наиболее известных памятников древнерус. книжности XI-XVII вв., 69 опубликованы впервые. Материалы в хрестоматии расположены в хронологическом порядке рукописей, в приложении помещены фольклорные тексты XVIII в. и образцы совр. народной словесности, тексты сопровождаются историко-филологическими комментариями. Б. первым исследовал Буслаевскую Псалтирь ; во введении к кн. «Образцы письма и украшений из Псалтыри с восследованием из ркп. XV в., хранящейся в б-ке ТСЛ под 308/481» (СПб., 1881. (Изд. ОЛДП; Вып. 52-74)) он охарактеризовал рус. орнамент XIII-XV вв. |
| В военные и послевоенные годы Г. продолжал вести большую научно-организаторскую работу. Помимо руководства Ин-том истории в 1944-1945 гг. он также являлся директором Ин-та истории материальной культуры (ныне Ин-т археологии) АН, в 1946-1951 гг.- директором Ин-та славяноведения АН (в создании к-рого принимал деятельное участие), в 1946-1953 гг. был академиком-секретарем Отд-ния истории и философии АН. В последние годы жизни Г. Ин-т истории подвергся критике со стороны партийных органов за недостаточное внимание к советскому периоду отечественной истории, за «засорение» ин-та идеологически неблагонадежными кадрами. Г. трижды присуждалась Сталинская премия: в 1947 г.- за кн. «Крестьяне на Руси», в 1948 г.- за выдающиеся работы в области исторических наук, в 1952 г.- за работу «Золотая Орда и ее падение» (совм. с А. Ю. Якубовским). С 20-х гг. Г. был членом Ленинградского, затем Московского городского совета, депутатом Верховных Советов РСФСР (с 1947) и СССР (с 1950), зам. председателя Славянского комитета защиты мира, председателем оргкомитета I Всесоюзной конференции сторонников мира. Г. похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве. Помимо вклада, внесенного Г. в науку как исследователем, его деятельность имела огромное значение для поддержания в сложных условиях 30-х - нач. 50-х гг. преемственности традиций отечественной исторической науки, сохранения кадров и подготовки квалифицированных специалистов по рус. средневек. истории. Соч.: Новгородский дом Св. Софии: Опыт изучения организации и внутренних отношений церк. вотчины. СПб., 1914. Ч. 1; Очерки по истории хозяйства новгородского Софийского дома XVI-XVII вв.//Летопись занятий Постоянной ист.-археогр. комис. за 1926 г. Л., 1927. Вып. 1 (84); Очерки по истории феодализма в России: Система господства и подчинения в феодальной деревне X-XVII вв.//ИзвГАИМК. М.; Л., 1934. Вып. 72. С. 25-159; Феодальные отношения в Киевском гос-ве. М.; Л., 1935, 19362; с 3-го изд.- Киевская Русь (М.; Л., 19393. М., 20047); Золотая Орда: (Очерк истории улуса Джучи в период сложения и расцвета в XIII-XIV в.). Л., 1937 (совм. с А. Ю. Якубовским; Л., 19412); Главнейшие этапы в истории крепостного права в России. М.; Л., 1940; Крестьяне на Руси с древнейших времен до сер. XVII в. М.; Л., 1946; То же: В 2-х кн. М., 1952-19542; Винодольский статут об обществ. и полит. строе Винодола. М.; Л., 1948; Золотая Орда и ее падение. М.; Л., 1950 (совм. с А. Ю. Якубовским); Полица: Опыт изучения обществ. отношений в Полице XV-XVII вв. М., 1951; Избр. тр.: В 4 т. М., 1957-1960. |
| Opera omnia. Т. 13. P. 624. РФА. T. 1. 24. С. 125. AS. P. 62–64. ПСРЛ. Т. 26. С. 194. Mercati G. Scritti d’Isidoro il cardinale Ruteno. P. 65, 70. Об этом см.: Gill J. Le concile de Florence. P. 314–315. Впоследствии это создало затруднения для русской стороны, когда в грамотах, рассылавшихся из Москвы, митрополита Исидора стали квалифицировать как «еретика» и «отступника». Тогда пришлось пояснять, почему великий князь «никакоже посла по нем възвратити его, ни въсхоте удержати его». Летопись занятий Археографической комиссии. СПб., 1865. Вып. 3. Приложения. С. 28 (далее: ЛЗАК) и сл. Это послание, по мнению А. Циглера, также является подделкой (Ziegler A. Die Union des Konzils von Florenz... S. 107), но никаких конкретных аргументов в пользу подобной точки зрения исследователь не привел. Там же. Приложения. С. 33 и сл. Голубинский Е. Е. История РЦ. Т. 2. 1-я пол. С. 477–478. ПСРЛ. Т. 6. С. 167; ПСРЛ. Т. 20. Ч. 1. С. 254. Там же. Т. 23. С. 152. Там же. Т. 26. С. 203. Там же. С. 208. Я. С. Лурье справедливо обратил внимание на отсутствие известия о поставлении митрополита Ионы в новгородских и псковских летописях (Лурье Я. С. Две истории... С. 95–96). Это умолчание, конечно, не было случайным. В феодальной войне конца 40–50-х гг. XV в. Новгород поддерживал Дмитрия Шемяку против Василия Темного, на стороне которого решительно выступал новый митрополит (в 1449 г. он даже сопровождал Василия II в походе на Шемяку.— Зимин А. А. Витязь на распутье... С. 134), а Псков в это время находился в орбите «политического» влияния Новгорода — во 2-й половине 40-х – 50-х гг. XV в. именно отсюда посылались в Псков управлявшие им князья. Однако не следовало бы из этого делать вывод, что Новгород и Псков в идейно-религиозной ориентации в чем-либо отличались от Москвы. Известия о приходе митрополита Исидора из Рима, откуда он принес «вещи новыя, их же николи слышахом от крещения Рускыа земля», «не по обычаю Рускыя земля», содержатся во всех памятниках новгородского летописания середины — 2-й половины XV в. |
| В пяти главах своего сочинения М. Первушин решает ряд важных историко-литературных и церковно-исторических вопросов, проявляя при этом очевидную самостоятельность мысли. Последнее обнаруживается, например, по его неподобострастному и критическому отношению к некоторым мнениям признанных научных авторитетов – таких, как В.О. Ключевский , Е.Е. Голу- —557— бинский, Н.И. Серебрянский и др. К несомненным успехам исследования надлежит отнести следующее: 1 . Предложенную датировку первой редакции сказания о преподобном Евфросине или «Жития», которая сохранилась в списке 20-хначала 30-х гг. XVI в. Диссертант убедительно доказывает, что она была составлена между 1493 и 1504 гг. Основанием для этого ему служит, во-первых, полемика с известными научными взглядами, а во-вторых, критика означенного первоначального текста. Кроме того, он выдвигает предположение относительно возможно более раннего возникновения «Жития» – 1492 г., правда, к сожалению, не находя четко проговоренных аргументов в его пользу. 2 . В прояснение изначальной цели, которую преследовал составитель первой редакции «Жития», М. Первушин убедительно показывает, что она появилась на свет как итог инициированной святителем Геннадием, архиепископом Новгородским, работы по исследованию сути затянувшегося в Псковской земле спора о двоении или троении возгласа «аллилуйя». Личность преподобного Евфросина не являлась при этом важнейшим предметом внимания составителя данного текста. 3 . Анализ давно переставшей интересовать науку истории псковских споров о сугубой «аллилуйе». Диссертант определяет время их обострения при преподобном Евфросине в конце 50-х гг. XV в., а также действительное отношение святого к практике двоения или троения «аллилуйи»: для него и то и другое вовсе не имело догматического значения и было равно допустимо. Сугубую же «аллилуйю» он предпочитал лишь как старинную греко-византийскую традицию, которую лично усвоил будучи в Константинополе. В связи с фактом возникшего на Руси в XV в. различия в практике славления Господа автору настоящей работы, может быть, следовало бы подумать о возможной ее связи с осуществлявшейся тогда заменой Студийского устава богослужения на Иерусалимский. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла БОГУСЕВИЧ Владимир Андреевич (1902, г. Тотьма Вологодской губ.- 1978, Киев), историк, археолог, исследователь центров культуры средневек. Руси - Пскова, Вел. Новгорода и Киева. Окончил Педагогический ин-т в Ленинграде (1925) и аспирантуру ГАИМК (1929) по специальности археолог-искусствовед, был оставлен при ГАИМК в качестве старшего научного сотрудника, в 1931 г. направлен в Псковский музей (1931-1935), одновременно преподавал историю в Псковском педагогическом ин-те. С 1935 г. как зам. директора по науке Управления новгородских Гос. музеев возглавлял исследования памятников истории и культуры Новгорода. С 1941 г. был в эвакуации; в 1943 г. призван на фронт. После окончания войны участвовал в широкомасштабных исследованиях памятников зодчества и археологических раскопках под рук. М. К. Каргера , проводимых на Украине. В 1945-1946 гг. возглавлял научные исследования в музее-заповеднике Киево-Печерской лавры, в 1947-1962 гг. был зав. отделом славяно-рус. археологии Института археологии АН УССР. Инициатор археологических раскопок в Новгороде, исследователь Подола, Чернигова, Путивля, Канева, Выря, Вьяханя, Остёрского городка, Воина. В 50-70 гг. XX в. занимался вопросом происхождения древнерус. городов. Автор 48 научных публикаций. Соч.: Живопись кон. XV ст. в Привологодском районе//Северные памятники древнерус. живописи. Вологда, 1929. С. 13-22; Новый архитектурный тип в рус. зодчестве XVI и XVII ст.//Сб. ГАИМК/Бюро по делам аспирантов. Л., 1929. Т. 1. С. 93-100; Древний Псков// Платонов Н. И., Богусевич В. А. Современный и древний Псков. Псков, 1932. С. 27-44; Стены Староладожской крепости [XV-XVI вв.]//НИС. 1937. Вып. 2. С. 124-125; Раскопки на Ярославовом дворище//Там же. 1938. Вып. 3/4. С. 183-210 (совм. с А. А. Строковым и Б. К. Мантейфелем); Вновь открытые фрески рус. мастеров XIV в.//Там же. 1938. Вып. 3/4. С. 216-218; Раскопки в новгородском Кремле в 1939 г.//Там же. 1939. Вып. 5. С. 3-17 (совм. с А. А. Строковым и Б. К. Мантейфелем); Магдебургские врата XII в.//Там же. 1939. Вып. 6. С. 22-29; Археологические исслед. Новгорода. Новгород, 1939. С. 32 (совм. с А. А. Строковым); Новгород Великий/Под ред. Б. Д. Грекова, Л., 1939. С. 256 (совм. с А. А. Строковым); К вопросу о реставрации Волотовской церкви//НИС. 1940. Вып. 7. С. 48-54; Споруда XI ст. у дbopi киïвського мumponoлima//Apxeoлoriя. К., 1961. С. 105-113. Лит.: Археология. 1980. 33. С. 111. Ю. Р. Савельев Рубрики: Ключевые слова: АЛЕКСЕЕВ Леонид Васильевич (род. в 1921), историк-археолог, специалист по истории и культуре Зап. Руси, д-р исторических наук ЗАБЕЛИН Иван Егорович (1820 - 1908), историк, искусствовед, археолог, коллекционер, один из основателей Исторического музея (ныне Государственный Исторический музей) |
| За XVI в. площадь М. увеличилась не менее чем в 20 раз. В кон. XVI в. она имела уже 4 пояса укреплений, т. к. ее обнесли еще 2 линиями стен (Белый и Земляной город), замкнув в кольцо. Укрепления и пересекшие их дороги сформировали новую систему планировки М. как столицы, к-рая и в наст. время влияет на развитие города. Горожане (купцы, ремесленники, воины) стремились жить ближе к центру города, но М. целенаправленно заселяли жителями присоединяемых земель, наделяя их участками под усадьбы (при раскопках обнаружены надгробия, на которых упоминается «веденец», с указанием места происхождения). Планировка зон, где селили «переведенцев», образует сравнительно четко нарезанные кварталы с прямыми улицами и не похожа на сеть средневековых улочек XIII-XV вв. Третьяковские ворота и Птичья башня Китай-города. Фотография. 2015 г. Третьяковские ворота и Птичья башня Китай-города. Фотография. 2015 г. Дольше других сохранялись стены Китай-города (основная часть разобрана в 20-30-х гг. XX в. в связи с реконструкцией трасс и со строительством в Зарядье). Их фрагменты сохранились до наст. времени (Китайгородский проезд и район Никольской ул.), но в основном их субструкции скрыты под землей (малая их часть обозначена в строящемся парке «Зарядье»). Разборке стен Китай-города предшествовали реставрационные работы, причем в районе площадей Лубянской и Театральной детально обмерили фундаменты, найдя в одном из тайников стены «клад» XVII в.- шелковый охабень. Неоднократно предпринимались археологические исследования субструкций и позже. Последние работы (2006-2007, 2014-2016) показали хорошую сохранность фундаментов в москворецкой части, дав возможность изучить изощренную строительную технику. Следов деревянной стены, к-рая, согласно летописи, предшествовала каменной, пока не обнаружено. Белый город разобрали в 1783 г. «за ветхостью и ненадобностью». Участки его стен открывали при строительстве 1-й линии метро (у ст. «Кировская» (ныне «Чистые пруды») и у Арбатских ворот). В 80-90-х гг. XX в. в Чертолье вдоль набережной Москвы-реки были открыты наружный панцирь стены (облицовка из камня высотой до 7 блоков на протяжении почти 50 м) и основание массивной проездной Всехсвятской башни (ширина 23,5 м) с остатками проема, сохранившего металлические детали крепления ворот. Участок стены прослежен и на Трубной пл., где от наружного панциря сохранилось 9 рядов гладкотесаных блоков; там же исследовано бревенчатое крепление берега и плотины на р. Неглинной в месте пересечения ее с крепостным валом. В 2000-х гг. раскрыто основание прясла в зоне Хохловской пл., к-рое законсервировано (планируется демонстрация; в кладке обнаружены вторично использованные фрагменты с резьбой ренессансного типа кон. XV в.). В 2016 г. часть стен и башня Белого города затронуты при охранных работах на Тверской пл. |
|
|
