| Лит.: Дадьян Х. 20 июля 1907//Арарат. Эчмиадзин, 1907. 7/8. С. 658-661 (на арм. яз.); Месроп, вардапет. Эчмиадзин и древнейшие арм. церкви. СПб., 1905. Эчмиадзин, 1907. С. 100-101 (на арм. яз.); Strzygowski J. Die Baukunst der Armenier und Europa. W., 1918. S. 163-165, 278, 319-320, 501-502, 680; Diehl Ch. L " Architecture Arménienne aux VI et VII siecles//REArm. 1920/1921. Т. 1. P. 228; Dalton O. M. East Christian Art: Survey of the Monuments. Oxf., 1925. P. 31-35; Шахназарян А. Двин: Ист.-геогр. очерк. Ереван, 1940; Тораманян Т. Мат-лы по истории арм. архитектуры. Ереван, 1948. Т. 2. С. 127, 159, 227 (на арм. яз.); Арутюнян В. М. Архитектурные памятники Двина V-VII вв.: По мат-лам раскопок 1937-1939 гг. Ереван, 1950 (на арм. яз.); он же. История арм. архитектуры. Ереван, 1992. С. 112-113, 125, 163-167 (на арм. яз.); он же. Градостроительство//История арм. архитектуры. Ереван, 2002. Т. 2. С. 31-39. Табл. 1 (на арм. яз.); Кафадарян К. Г. Город Двин и его раскопки. Ереван, 1952. [Ч.] 1: 1937-1950 гг.; 1981. [Ч.] 2: 1973-1980 гг. (на арм. яз.); он же. Базилика Двина//История арм. архитектуры. Т. 2. С. 161-169. Табл. 29 (на арм. яз.); Токарский Н. М. Архитектура Армении IV-XIV вв. Ереван, 1961. С. 55, 72-73, 84, 88-90, 101-104; Калантарян А. А. Материальная культура Двина. Ереван, 1970 (на арм., рус. и англ. яз.); он же [Kalantarian A. ]. Dvin: Histoire et Archéologie de la ville Médiévale. P., 1996; он же. Армения//Крым, Сев.-Вост. Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья: IV-XIII вв./Отв. ред.: Т. И. Макарова, С. А. Плетнева. М., 2003. С. 322-323, 326-332; Khatchatrian A. L " architecture Arménienne du IVe au VIe siècle. P., 1971. P. 58; D " Onofrio M. Le chiese di Dvin. R., 1973. (Studi di architettura medioevale Armena; 3); Халпахчьян О. Х. Архитектурные ансамбли Армении. М., 1980. С. 75-96; Gandolfo F. Le basiliche Armene: IV-VII sec. R., 1982. P. 36-43. Fig. 64-79; Якобсон А. Л. Закономерности в развитии раннесредневек. архитектуры. Л., 1983. С. 224, 225; Cuneo P. Dvin// Idem. Architettura Armena dal quarto al dicianovesimo secolo. R., 1988. P. 114-117; Калантарян А. А. , Кафадарян К. К. Нек-рые вопросы хронологии средневек. монументальной архитектуры Двина//ИФЖ. 1990. 1. С. 139-151; Асратян М. Арм. архитектура раннего христианства. М., 2000. С. 17-18, 36, 41, 159, 356; Мнацаканян С. Х. Храм в Двине//История арм. архитектуры. Т. 2. С. 259-262. Табл. 45 (на арм. яз.); Казарян А. Ю. Триконховые крестово-купольные церкви в зодчестве Закавказья и Византии//Визант. мир: Искусство К-поля и нац. традиции. М., 2005. С. 13-30; Арутюнян В. , Даниелян М. Важная находка: Рельеф восполнился спустя 64 года//Арм. искусство. 2005. 2. С. 6-7 (на арм. яз.). |
| 4) все другие исследованные примеси (алюминий, фосфор, магний, висмут, железо, кобальт, никель) ухудшают акустические характеристики, причем алюминий, висмут, мышьяк вредны уже в количестве сотых долей процента. Таким образом, высокая критичность к чистоте колокольной бронзы означает необходимость получения чистого двухкомнонентного меднооловянного сплава строго определенного состава. Для ответа по второму пункту программы было взято несколько образцов колокольного литья разного времени и происхождения: один из самых знаменитых в России по звучанию колоколов – колокол Саввино-Сторожевского монастыря в Звенигороде, отлитый во второй половине XVII в., московский колокол XVIII в., колокол украинского происхождения XIX в., старый колокол, снятый с судна «Александр Грин», современный судовой колокол; еще один образец был предоставлен известной колокололитейной мастерской Петера Шиллинга (ГДР, г. Апольда). Образцы были исследованы методом рентгеноспектрального электроннозондового анализа с помощью рентгеновского микрозонда MS-46 фирмы «Cameca». Исследование охватывало идентификацию фаз, определение химического состава локально по фазам, определение количественного соотношения фаз. Химический анализ всех образцов был проведен ранее методом атомно-абсорбционного спектрального анализа (табл.1). Результаты этого исследования позволили установить следующее: 1) во всех образцах обязательно присутствуют -фаза с составом, близким или соответствующим границе растворимости олова в меди и δ-фаза, в среднем рас четном составе которой содержится в среднем расчетном составе которой содержится в среднем 67,4 весовых процента меди, 32,6 олова, с сильно различающимся относительным количеством каждой из фаз (см. стр. 247 и табл. 2); 2) количество примесей во всех случаях не выходит на предел 2%, при этом никакие другие фазы, кроме основных, не обнаружены (что было подтверждено также качественным рентгенофазовым анализом, см. табл. 3); 3) имеется корреляция между субъективными оценками качества звучания колоколов и относительным количеством δ-фазы, в частности, те из изученных образцов, которые были взяты от колоколов с хорошим или очень хорошим звучанием, обнаружили в микроструктуре более высокое содержание δ-фазы. Исследование по третьему пункту программы формулировалось с учетом результатов, полученных по второму пункту вместе с литературными данными по свойствам сплавов системы Си – Sn 538 . |
| По близости от этого здания большой дом оказался наполнен надписями: мы нашли их в полу верхнего этажа, под его окном, во дворе и пр., но все эти надписи были языческие, тогда как на косяках дома, представляющих (фот. 365) и местную орнаментику из виноградных побегов (см. ниже рельефы гиеронов в Сиахе), иногда начерчены (слегка высечены) кресты в свидетельство веры владетеля. В пороге главной комнаты вделана большая плита с грубым (в персидском типе) изображением льва (фот. 366, кат. 208). Из Эль-Хита мы повернули на юг, идя на Амра – красивую деревушку с сохранившимися башнями и Слейм, столь же незначительное местечко, но еще издали выделяющуюся высоким зазубренным углом древнего храма (фот. 372, кат. 215), покрытого тонкою резьбою по уцелевшим кускам карниза и пилястров. Некогда это был изящный храмик с великолепным порталом и фронтоном, сведенным в средине монументальною аркою, пышными карнизами и резным фризом из орнаментальных разводов с нереидами и фантастическими зверями; резьба отличается глубиною и живописностью и по достоинству техническому не уступает чудным дверям в Кенавате. Сзади храма, среди громадных барабанов от колонн и кусков резного антаблемента и доселе лежит любопытная надпись от имени некоего Неаполита, окончательно подтверждающая догадку о том, что Слейм есть древний Неаполис. Пройдя не более 1 ч. 20 м. по ущелью, среди леса из каменных дубов, и поднявшись круто на высоту, мы пришли в Кенават и разбили свой привал у главной (фот.374, кат. 218) его руины – так называемого Серая (табл. XI) или дворца, на южном конце города, над ущельем. Мнимый дворец Кенавата представляет ясно различающиеся два здания, слитые некогда как бы в одно целое: они, правда, отличаются одинаковыми пропорциями и, несмотря на некоторое различие в стиле, даже близки друг к другу по времени, но, очевидно, не современны. Одно из них, вероятно, главное, и вдвое большее размерами второго, тянется с севера на юг и состоит из трех частей: переднего (фот. 381) портика, двора, окруженного со всех сторон колоннадою, и здания, окруженного теперь с трех сторон стенами. Другое здание, меньшее размером, расположено с запада на восток (фот. 375, кат. 219) и примкнуто ко двору первого здания в виде крыла; оно окружено со всех сторон стенами, но стена, отделяющая его от двора, пробита на высоте человека тремя аркадами (табл. XII), опертыми на маленькие колонны. Западная стена этого второго здания разделана (фот.370, табл. XI) как фасад, снабжена тремя входами, с орнаментированными резьбою косяками, и вверху украшена арочным окном. Именно перед этою стеною сохранился также мощеный двор и, очевидно, в известное время, эта часть стала главною. |
| Один из наиболее заметных отделов этого первого выпуска составляет орнамент Патаренский, набранный из четырех рукописей XIV и XVbb., на двух таблицах –XXXIIuXXXIII–. С сильно отмеченным западным влиянием он соединяет некоторые характеристические особенности местного происхождения, впрочем, на постоянно предъявляющей себя основе византийского и ранних южнославянских стилей, болгарского и сербского. Каждая их четырех рукописей отличается от других своей школой, и в рисунке, и в колорите. Орнаментация Никольского Евангелия XIV в. в Народной Библиотеке в Белграде – табл. XXXII –, очень изящная, предлагает искусный рисунок и богатый колорит, иногда украшенный золотом. Она разлагается на два стиля: один в заглавных буквах и двух заставках – 1 и 7 (рис. 143) – представляет изящное воспроизведение традиций византийско-славянских; другой – в остальных двух заставках – 8 143. Заставка из Никольского Евангелия XIVb. (Народн. Библ. в Белграде, 112) 144. Заставка из Никольского Евангелия XIV в. (Народн. Библ. в Белграде, 112) (рис.144) и 10 и в букве П, составляющей как бы часть или придаток к одной из них, носит на себе характер западной орнаментики, как во фряжской листве, довольно натурально писанной, так и особенно в густом и сочном колорите с его теневыми переходами и отливами. В этих последних орнаментах богатство колорита доведено до роскоши в присоединении к нему золота. Другое Евангелие из той же Белградской Библиотеки XIVbeka – табл. XXXII –, при скромной раскраске, преобладающей киноварью, дает традиционным сюжетам славянской орнаментики новую отделку западного происхождения, состоящую в черных штрихах, усвоенных гравюрой, например, в киноварной фигуре орла – 16 (рис. 145) –, в буквах – 15, 20 –. Хранящееся в библиотеке Болонского Университета Евангелие и Псалтирь Хвала Босняка 1404 г. – табл. XXXIII –, при меньшем разнообразии колорита, чем в Никольском Евангелии, отличается еще большей роскошью в украшении орнаментов золотом. По стилю оно относится к эпохе возрождения в славянской орнаментации. |
| 5 По изданию г. Викторова. См. первый выпуск Фотографических снимков с миниатюр греческих рукописей Синод. библ. Издание Московского Публ. Музея. Москва. 1862. 9 Les manuscrits à miniatures de la bibliothèque de Laon, par Ed. Fleury. Laon. 1863. Pl. 11 bis к 80 стр. и Pl. 1 к стр. 4, I тома. 17 См. архиепископа Саввы Палеографические снимки с греческих и славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки. Москва, 1863, табл. 24. 19 Снимки с этой заставки см. у архиепископа Саввы, табл. 25, и у Калайдовича в Иоанне ексархе Болгарском, Москва, 1824, табл. 8; описание рукописи на стр. 60 и след., два послесловия из нее на стр. 164–166. 21 Крылатое чудовище, изображается то четвероногим, как зверь, то двуногим, как птица, и притом или с птичьим клювом или звериной пастью. Переходу животного в змия в орнаментах соответствует легенда о ветхом змие, который будто бы до грехопадения первых человеков был четвероногим животным, а по их падении стал змием, будучи проклят Господом: «на персях твоих и на чреве ходити будеши». Так легенда эта изображена в миниатюрах греч. Библии XII в. См. статью Виноградского в Сборнике на 1873 г. Общества древнерусского искусства, стр. 145. 23 См. мою монографию О влиянии христианства на Славянский язык; также Миклошича, Die Fremdwörter in den Slavisch. Sprachen, Wien, 1867. 24 Напиерского, Грамоты, касающиеся до сношений Северо-западной России с Ригой и Ганзейскими городами в XII, XIII и XIV вв. С.-Пб. 1875. – Новгородская легенда об Антонии Римлянине, говорящем на готском языке, в связи с церковной утварью западной работы в Новгородских церквах. – Легенда о Варяжской божнице в Новгороде и свидетельство Кирика, XII в., о варяжских в Новгороде попах, к коим православных детей носили на молитву. – Бронзовые врата, так называемые Корсунские, Новгородского Софийского собора, произведение Магдебургских мастеров, относящееся ко времени Магдебургского архиепископа Вихманна (1156–1192). См. Adelung, Die Korssunschen Thüren. Berlin, 1823; Otte, Handbuch d. Kirohl. Kunst-Archeologie, 4-еизд. 1863 г., стр. 664. |
| Различия болгарского орнамента по школам писцов, как прямое проявление местных условий, сопутствуются разноречиям местных говоров и правописания. Так, например, очень резкая разница, замечаемая между Супрасльской рукописью и Хиландарским Паремейником по орнаментации – табл. I и III, – в значительной силе оказываетсяи в правописании и языке обоих этих памятников. Болгарский орнамент XI в. дали г. Стасову три рукописи: Евангелие в отрывке, всего на двух листах, в Московском Публичном Музее (из собрания Ундольского), Саввина книга в Библиотеке Синодальной Типографии и Супрасльская рукопись в библиотеке Лейбахской гимназии. Табл. I. В первой рукописи всего только две фигурные буквы и одна заставка. Из них одну букву, именно В, внизу запачканную, г. Стасов опустил; взятая же им (рис. 54), по опечатке, названа: Г – табл. I, 2, тогда как это есть Р, в слове рече, которое написано под титлом. Замечаю эту опечатку потому, что она могла бы дать неверное понятие о самой орнаментации этой рукописи, 54. Р – из отрывка Евангелия XI в. Ундольского (Моск. Публ. Муз.) а вместе с тем и других рукописей той же эпохи. Вверху этой фигурной буквыпучок из двух листиков и двух клиньев выражает овал в букве Р, а не горизонтальную перекладину буквы Г, потому что почти такой же орнамент взят для верхнего овала в букве В, опущенной у г. Стасова. В других рукописях ему соответствует или простой овал, или с листвой, или с намеком на звериную морду, как сейчас увидим. Итак, это буква Р, с пучком вместо овала, во всем прочем, и По архитектонике, и по мозаичному стилю, носит на себе характер византийский, равно как и заставка; только крутыми переломами углов эта последняя выделяется из господствующей в Византии формы закругленных, эластических перегибов в жгутах. Рукопись эта отличается от прочих преобладанием зеленой краски. Ее было так много в запасе у писца, что ею же налагал он пятна на все рубрики, которые здесь писаны чернилом, а не киноварью, как это принято вообще. Потому вся страница представляется усеянной зелеными пятнами. Скудный материал, предложенный эти отрывком, все же в некоторой степени дает понятие об орнаментации всей рукописи. Во-первых, как сказано, господство зеленого колорита, которым она отличается от прочихБолгарских рукописей XI и XII вв.; затем, видимая наклонность к угловатым и заостренным фигурам. Так, сказанная буква Р, изданная у г. Стасова, спустилась вниз длинным шпицем, заостренным протянутой линией, будто меч или сабля, эфесом которой служит принятая в византийской орнаментике перемычка в столбиках разных букв: только здесь эта перемычка, посреди обоих колец, ее составляющих, с обеих сторон будто колется острыми шипами. Также колется двумя острыми клиньями и сказанный пучок из листьев в овале той же буквы Р. Надобно заметить, что опущенная у г. Стасова буква В покрыта коричневой краской с черным. Впрочем, о колорите ее судить нельзя, так как место, где она написана, далеко кругом попорчено желтоватым пятном. |
| Однако КазДА была гостеприимна в научном отношении и для представителей других академий: так, именно сюда представили свои докторские диссертации профессора КДА С.Т. Голубев и М.Е. Поснов Конечно, в научной деятельности академий так или иначе проявлялись внутрикорпорационные личные отношения, однако нельзя не учитывать и желание каждого исследователя компетентной оценки проведенного исследования и его результатов, которую можно было получить только от профессионала. И представление в КазДА докторских исследований по истории Древней и Русской Церкви из других академий является признанием научного статуса этой академии в соответствующих научных областях. Конечно, можно ставить вопрос о большей или меньшей строгости диссертационного академического Совета. Но так как научно-аттестационная система духовного ведомства была централизована, то есть, докторские, а с 1884 г. и магистерские степени утверждались Синодом, то в определённой степени можно говорить о единых критериях оценки научно-богословских исследований. Табл. 1 а. Состав докторов богословских наук, получивших степень от КазДА (1870–1918) Устав 1869 г. Устав 1884 г. Устав 1910–1911 гг. Архиереи 1 (10%) 3 (12%) 2 (25%) 6 (14%) Белое духовенство 4 (16%) 4 (9,3%) Монашество 1 (12,5%) 1 (2,3%) Миряне 9 (90%) 18 (72%) 5 (62,5%) 32 (74,4%) Табл. 1 б. Состав докторов (магистров? Корр.) богословских наук, получивших степень от КазДА (1870–1918) Устав 1869 г. Устав 1884 г. Устав 1910–1911 гг. Архиереи Белое духовенство 2(13,3%) 18(18%) 3 (20%) 23(17,7%) Монашество 12 (12%) 1 (6,7%) 13 (10%) Миряне 13 (86,7%) 70 (70%) 11 (73,3%) 94 (72,3%) Показателен состав докторов и магистров, получивших степени от КазДА после преобразования 1870 г. (Табл. 1 а, 1 б). Подавляющее большинство докторов и магистров – миряне. Особенно ярко это преимущество заметно в период действия Устава 1869 г. (1870–1884). Из 10 докторов, произведённых КазДА, 9 – миряне, все – профессора и доценты самой академии: П.В. Знаменский , И.Я. Порфирьев , М.Я. Красин , Н.Я. |
| Под влиянием, по-видимому, раннего инд. письма кхароштхи при Эзане, еще до принятия христианства, был разработан оригинальный силлабарий, в к-ром основное начертание эфиоп. знака (1-й порядок) стало передавать сочетание «согласный + краткий a», а 6 его модификаций (порядки со 2-го по 7-й) - сочетания этого согласного с u, i, долгим a, долгим e, сверхкратким e (либо нулевым гласным) и o (см. табл. 1). При том же царе слегка видоизмененные греч. буквы стали использоваться для передачи цифр (см. табл. 3). В правление Эзаны появились первые пространные надписи на Г., выполненные эфиоп. консонантным письмом, южноарав. шрифтом с повальной мимацией всех слов в подражание сабейскому и эфиоп. слоговым письмом. Возможно, консекутивные конструкции в этих текстах отражают попытку создания первых неэпиграфических произведений в жанре анналистики, что послужило одним из толчков для реформы письменности. Тогда же впервые появились специальные лигатуры для лабиализованных заднеязычных, и на этом формирование собственно геэзского силлабария завершилось (см. табл. 2). Эпиграфические памятники Г. аксумского периода изучены слабо: их лексика не включалась в геэзские словари, а особенности их морфологии и синтаксиса не нашли отражения в геэзских грамматиках. При этом общепризнано, что приблизительно до X в. Г. оставался живым языком, и именно надписи наиболее адекватно передают основные черты его грамматического строя на этой стадии. С принятием в Аксумском царстве в сер. IV в. христианства в качестве гос. религии Г. стал литургическим и лит. языком Эфиопской Церкви. В течение 2 последующих веков с греческого на Г. постепенно было переведено Свящ. Писание, по частям и не одним переводчиком. Цитаты из Библии в марибской надписи Калеба (см. Аксумское царство ) в 2 др. надписях, принадлежащих соответственно этому царю (Пс 23.8 в RIE 191) и его преемнику Вазебе (Исх 14. 14; Пс 17. 38, 40-41, 48; Пс 34. 1-2, 4-5, 6; Пс 117. 10, 15-16 в RIE 192 A), и особенно перифразы библейских стихов в текстах частных лиц (Пс 139. |
| ниже, Табл. утр.), причем возглашение диаконом: «И о сподобитися», бывает «точно к началам евангелистов» (т.е., каждый раз только пред теми чтениями, которым начинаются с 1-й главы каждого из четырех Евангелий, а также и при первом чтении Евангелий на 3-м часе каждого дня), пред дальнейшими же чтениями одного и того же евангелиста указанного возглашения не бывает, а прямо возглашается: «Премудрость, прости, услышим св. евангелиа» и проч. На всех часах во всю Страстную седмицу, а также на изобразительных в ту же седмицу, кроме среды (о ней см. ниже), по «Отче наш», вместо обычных в св. Четыредесятницу тропарей и проч. песнопений, положен только кондак Триоди; отпуст в понедельник, вторник и среду – «Грядый Господь» (см. 587 стр.). В остальном, порядок совершения часов и изобразительных в понедельник, вторник и среду – такой же, как и в обычные дни св. Четыредесятницы, а конец изобразительных (после великих поклонов) – как в среды и пятки св. Четыредесятницы (о чем см. ниже, в Табл. изобразит.). – В понедельник, вторник и среду совершается в соединении с вечерней литургия преждеосвященных Даров; порядок этой службы – тот же, как в среды и пятки св. Четыредесятницы, но только вход на вечерне бывает с Евангелием (а также положенный на ней обычные две паремии читаются: 1-я – из кн. Исход, а 2-я – из кн. Иова) и после «Да исправится» и 3-х великих поклонов положено чтение Евангелия, а в конце литургии – отпуст особый (см. ниже, Табл. литургии преждеосв. Даров). – На всех повечериях, начиная с вечера недели Ваий (на Великий понед.) и кончая четвертком Страстной седмицы, доложены из Триоди трипеснцы св. Андрея Критского , а в пяток полный канон Симеона Логофета ; на этих повечериях, как и на утрене (см. выше), ирмосы поются по 2-ды и в 8-й раз на катавасию (причем в понедельник в начальной песне, имеющей два ирмоса, поемых каждый тоже по 2-ды, на катавасию поется 2-й ирмос: «Видите, видите»); по 9-й песни ирмос ее поется на катавасию вместо «Достойно» (см. в Триоди Пост. Вел. |
| Равно, бесполезно перебирать ряды живописных изображений во фресках и скульптурных на саркофагах (перечень см. в лексиконе Крауса) и пытаться по месту их: в нише, аркосолии, на потолке и прочее, или по атрибутам: сосуду, голубям, пальме и т. д., утвердить различие собственно декоративного типа Оранты от идеального образа души; еще менее в эту эпоху дают указания костюмы: колобий или далматика. Однако, точное указание дается (для известной эпохи) уже самой надписью над подобными фигурами: и потому, например, для эпохи собственно гонений и, еще точнее, для III века нельзя отрицать явной тенденции в римских росписях влагать более глубокую мысль в принятые типы и отмечать ее если не новыми формами, то различными сочетаниями известных образов или композициями. Ведь и фигура «Доброго Пастыря» была первоначально аллегорией, декоративным образом, но со временем стала в столь тесной связи с мыслью о Спасителе, что образовала особый идеальный Его образ. Итак, первым значением «Оранты» был образ христианской молитвы, отвечавший языческому образу pietas, но избранный самостоятельно христианским искусством в обширном арсенале художественных форм антика. 46. Эмблематический образ христианской молитвы в катакомбе Каллиста в Риме, конца III в. Вильперт, табл. 88 47. Изображение умерших в виде Орант в катакомбе Фразона, IV века. Вильперт, табл. 163 48. Образ умершей в виде «Оранты». По акварели. Вильперт, табл. 175 Само имя Оранты, как верно замечает один из новейших обозревателей древнехристианского искусства 31 , достаточно для ее определения: это образ молящегося, христианской молитвы. Рядом с гробницей христианина, дается образ его бессмертной души (рис. 46) в виде женской фигуры, воздевшей руки и скромно одетой в белую классическую тунику и с покрывалом на голове и на плечах, согласно с обычаями Востока 32 . Но на стенах римских катакомб идеальный образ окрашивается позднее реалистическими (рис. 47 и 48) подробностями женских элегантных мод: простой хитон скрывается под тяжелой далматикой, украшенной орнаментами, пурпурными клавами, а голова пышным шиньоном и жемчугом. Таковы вкусы времени, и акты свв. Петра и Марцеллина так истолковывают наши олицетворения: «по свидетельству палача, он видел, как души их исходили из тел в образе юных дев, украшенных золотом и драгоценностями, покрытых блестящими одеждами, возводимых на небо ангелами». |
|
|
