| Имя Илия редко встречается в княжеском ономастиконе XI-XV вв. (хотя его носил рано умерший старший сын вел. кн. Ярослава Мудрого - НПЛ. С. 161, 470) и в позднейшем царском, но на протяжении средневековья и вплоть до Новейшего времени было популярно во всех слоях общества. Входит в число имен, рекомендуемых при иноческом пострижении («Имена приложения на пострыжении калугерства, знаки калугером або иноком»// Памво Берында, иером. Лексикон славеноросский и имен толкование. К., 1627. Стб. 407). Этим объясняется значительное распространение имени в архиерейской среде. Чудотворные иконы с изображением И., имеющие общерус. почитание, неизвестны. С И. связано чудо, происшедшее в 1418 г. в Н. Новгороде. Согласно Повести об этом событии, записанной со слов благочестивого нижегородца Григория Авксентьева, к-рый решил искупаться в Ильин день «от зелнаго вара солнечного или от иного чего» и «яко от некоего повлеком», он оказался на дне реки в месте впадения Оки в Волгу, где был чудесным образом спасен И. Повесть сохранилась в значительном числе списков (преимущественно 2-й пол. XVI-XVII в.) и достаточно рано получила общерус. известность - старший ее список находится в западнорусском минейном Торжественнике 1-й трети XVI в. (ГАЯО. Собр. рукоп. книг. 1088). Возможно, это обстоятельство объясняется династическими связями суздальско-нижегородских князей с Великим княжеством Литовским. Нижегородское чудо включено в крупнейший в средневек. рус. искусстве изобразительный цикл, посвященный И., в ярославской ц. прор. И. (1680), где эта сцена расположена справа от иконостаса. И. нередко выступает персонажем рус. заговоров, наделенным разнообразными функциями, чаще всего (очевидно, как громовержец) защитником от вражеских стрел (см., напр.: Отреченное чтение в России XVII-XVIII вв. М., 2002. С. 62, 187, 191, 193, 209-210, 212-214; Рус. заговоры из рукописных источников XVII - 1-й пол. XIX вв./Сост., подгот. текстов, статьи и коммент.: А. Л. Топорков (в печати)). Ист.: BHG, N 577, 577c; ActaSS. Iul. T. 5. P. 4-22; Соболевский А. И. Материалы и заметки по древнерус. литературе. 9//ИОРЯС. 1915. Т. 20. Кн. 1. С. 277-284; Бегунов Ю. К. Нижегородская повесть XV в. о спасении утопающего//Литература Древней Руси: Сб. науч. тр. М., 1981. С. 61-68. |
| Книги Б. на венг. язык переводили еще францисканцы во 2-й пол. XIV в., но их труды до нас не дошли. Первыми сохранившимися памятниками венг. библейских переводов являются рукописные фрагменты сер. XV - 1-й четв. XVI в. Наиболее значительными среди них являются отрывки т. н. гуситской Б.- перевод большей части ВЗ и всего НЗ, выполненный в 30-50-х гг. XV в. венг. гуситами Б. Уйлаки и Т. Печи. Первые печатные издания библейских книг содержат переводы венг. гуманистов, находившихся под влиянием Эразма Роттердамского. Это Послания ап. Павла в переводе Б. Комьяти (Краков, 1533), НЗ в переводе Г. Пешти (Вена, 1536). НЗ в переводе Я. Сильвестера (Шарвар, 1541) является первой печатной книгой Венгрии. Во 2-й пол. XVI - нач. XVII в. библейскими переводами в основном занимались протестанты. Особенно значительна переводческая и издательская деятельность трансильванского реформатора Г. Хельтаи, к-рый вместе со своими сотрудниками И. Дюлаи и П. Ю. Мелиусом в 1552-1565 гг. осуществил и издал в Коложваре (ныне Клуж-Напока, Румыния) и Дебрецене переводы НЗ и большинства книг ВЗ. К трудам этого кружка примыкает и перевод НЗ, выполненный Т. Феледьхази (Дебрецен, 1586). Первый полный перевод Б. сделал Г. Карой (Вижой, 1590). Этот труд, неоднократно впосл. пересматривавшийся и переиздававшийся, стал основным библейским текстом для всех венг. протестантов вплоть до наст. времени. Своего рода ответом на него стал изданный в 1626 г. в Вене католич. перевод всей Б., выполненный Д. Кальди, в предисловии к к-рому содержится прямое предостережение против чтения перевода «раскольника». Труд Кальди пересматривался в 30-х гг. XIX в., последняя редакция вышла в 1927-1934 гг. В 1972 г. был издан новый комментированный перевод Б. с учетом Иерусалимской Библии. Со 2-й пол. XIX в. пересматривается и перевод протестант. Б., в 1975 г. в свет вышел формально основанный на тексте Кароя, но фактически новый перевод. НЗ переводился и отдельно с католич. стороны Г. Бекешем и П. Даллошем (Рим, 1955), с протестант.- Л. Равасом (Будапешт, 1971). |
| Хотя слав. гадательные книги сохранились лишь в поздних списках (не ранее XIII в.), их появление связывается с периодом формирования слав. переводной лит-ры (IX - 1-я пол. X в.) ( Белова, Турилов. 1985). На Русь эти книги поступали преимущественно из Византии и южнослав. стран, а в XVI-XVII вв.- также и с лат. Запада. Общие сведения о гадательных книгах содержатся в индексах запрещенных книг XIV-XVII вв. ( Кобяк. 1984). Помимо названий сочинений (нек-рые из упомянутых там книг, напр. Чаровник, Волховник, до наст. времени неизвестны), в индексах встречаются указания на приметы и приемы Г. (напр., «стенотреск», «мышеписк», «ухозвон»). Выделяются 2 группы гадательных книг: сборники предсказаний (прогностики), в к-рых собраны различные приметы и их толкования (напр., Громник, Лунник и др.), и книги, Г. по к-рым сопровождалось метанием жребия или вычислениями (напр., Рафли). Сборники предсказаний представляют более древнюю традицию. В кн. «Громник» предсказания о погоде, урожае, социальных потрясениях и т. п. давались в зависимости от того, откуда, когда и с какой силой прогремит гром. Учитывались также положение луны и знаки Зодиака. В ранних списках указывались как благоприятные, так и неблагоприятные предсказания, однако в поздних рукописях сохранились только последние. С «Громником» связан «Молниянник», в к-ром предсказания даются по вспышке молнии в определенные дни месяца. «Лунник» содержит статьи о влиянии луны на человека при его рождении, на погоду и урожай, приметы «добрых» и «злых» дней; обозначается библейское событие, связанное с днем лунного месяца. С XVII в. «Лунники» вытесняются др. астрологическими сочинениями. В «Коляднике» предсказания делаются в зависимости от того, на какой день недели приходятся Рождество Христово или Новый год (в России известен с XV в.), в «Трепетнике» - по непроизвольным движениям частей тела (сохранилось всего 3 рус. списка), в «Лопаточнике» - по лопаточной кости овцы (известен один рус. список XVI в.). Во 2-й пол. XVII в. с западноевроп. языков переводятся «Физиогномики» (руководства для определения душевных качеств человека по его физическому облику), использовавшиеся, напр., для изобличения воров. |
| Махачкала, 1991; Семенов И. Г. История стран и народов Зап. Прикаспия (1-е тыс. н. э.). Каз., 1994; Гаджиев М. Г. , Давудов О. М. , Шихсаидов А. Р. История Дагестана с древнейших времен до кон. XV в. Махачкала, 1996; Курбанов Г. М. Зороастризм в средневек. Дагестане: Ист.-филос. аспекты. Махачкала, 1998; Гаджиев М. С. О маршруте посольства еп. Исраела: (К ист. географии Кавк. Албании)//ХВ. Н. с. 2002. Т. 3(9). С. 403-419; Тахнаева П. И. Христ. культура средневек. Аварии в контексте реконструкции полит. истории: (VII-XVI вв.) Махачкала, 2004; Ханбабаев К. М. Христианство в Дагестане в IV-XII вв.: Начальный этап распространения//Православие в ист. судьбах Юга России: Сб. ст. Р.-н/Д., 20042. С. 227-246; он же. Христианство в Дагестане в XVIII - нач. XXI вв.: Эволюция и совр. состояние//Там же. С. 247-262. К . М . Ханбабаев Ислам Исламизация Д. растянулась более чем на тысячелетие. Она шла с юга на север и с равнины в горы. Выделяют до 8 ее периодов (А. К. Аликберов), к-рые можно сгруппировать в 3 больших этапа. На 1-м этапе (VII-X вв.) арабы силой оружия обратили в ислам лезгин, табасаранцев, рутульцев и цахуров. На 2-м этапе (кон. X-XVI в.) ислам распространяли в основном местные гази и проповедники. В XI-XIII вв. мусульманами стали агулы и лакцы, к кон. XIV в.- арчинцы, кубачинцы, кайтагцы и даргинцы, ногайцы. Кумыки и аварцы и андийцы приняли ислам в XIV-XV вв., большинство андо-цезских народов и чеченцы-аккинцы - в XV-XVI вв. На 3-м этапе (XVII-XX вв.) местные формы ислама адаптировались к реалиям Российского гос-ва. Тогда же мусульмане Д. отошли от противоречившх шариату норм обычного права и традиций (захват имущества односельчан должника в обеспечение долга-ишкиля, лишение женщин наследства), от нек-рых свадебных обрядов, разрешили носить шаровары женщинам, употреблять запретную для мусульман пищу и т. д. Большую роль в исламизации всего Вост. Кавказа сыграли суфии, появившиеся в Д. уже в X-XII вв. На 1-м этапе они были поборниками веры (гази) в окружавших Дербент пограничных крепостях (рибат). Среди них было немало переселенцев с араб. Ближ. Востока, продолжавших проникать в Д. до XVII в. Эти крепости, называвшиеся «исламские центры» (араб. аль-маракиз аль-ислами), служили очагами распространения исламской культуры и образования в немусульм. окружении. На 2-м этапе братство Сефевия, шейхи к-рого положили начало Сефевидской династии в Иране (1502-1736), руководило шиитской экспансией на Сев. Кавказе. На 3-м этапе с проникновением в регион в посл. трети XVIII - 1-й пол. XIX в. суфийских братств-тарикатов и Кадирия суфизм получил новый политический импульс. Последователи Накшбандии-Халидии возглавили движение за приведение местных адатов в соответствие с требованиями шариата. Его сторонники группировались внутри джамаатов (союзов горцев). Они вели борьбу с горской знатью - наследными правителями (ханами и беками), стоявшими во главе этих военно-политических объединений. |
| Э. П. К. Чешская Жития чеш. святых составляют основной корпус оригинальной слав. лит-ры Чехии и свидетельствуют о сохранении здесь кирилло-мефодиевских традиций до кон. XI в. Специфика местной слав. Ж. л. заключалась в том, что она существовала в стране с преобладанием зап. обряда богослужения и развивалась в теснейшем взаимодействии с латиноязычной агиографией. Это объясняется и тем, что главные памятники ранней чеш. Ж. л. представляют Жития, посвященные правителям,- блгв. кн. Вячеславу (Вацлав; 921-935) и его бабушке мц. Людмиле , небесным покровителям Чешского гос-ва. По преданию, чеш. кн. Борживой (870-889) принял крещение от св. равноап. Мефодия, архиеп. Паннонского. В 921 г. вдова Борживоя Людмила погибла в результате заговора, организованного ее невесткой Драгомирой. Придя к власти, внук Людмилы кн. Вячеслав сослал Драгомиру, но впосл. был убит по приказу брата, буд. кн. Болеслава I. Вероятно, во 2-й пол. Х в. в среде слав. духовенства, близкой к княжескому двору, были созданы первые Жития святых Вячеслава и Людмилы. Слав. Житие кн. Вячеслава (т. н. 1-е Житие, или «Востоковская легенда») не сохранилось в рукописях собственно чеш. происхождения, а представлено 3 редакциями в глаголических хорват. бревиариях кон. XIII-XV в. и в восточнослав. (древнерус.) Торжественниках и Минеях-Четьих кон. XV-XVII в. Оно же послужило источником краткого Жития и повести о перенесении мощей князя в составе древнерус. Пролога 2-й редакции. Житие отличается простотой изложения, в нем подчеркивается гармоничное сосуществование слав. и лат. традиций в Чехии. Слав. Житие мц. Людмилы в первоначальном виде не сохранилось и известно лишь в сокращении в составе рус. Прологов XIV-XVII вв. Сопоставление проложной редакции слав. текста Жития мц. Людмилы с наиболее ранней лат. версией X в. (по 1-й строке известно как «Fuit in provincia Boemorum...») позволяет считать, что несохранившийся памятник послужил для нее основой. По мнению ряда исследователей, на Руси Жития первых чешских князей-мучеников получили известность уже во 2-й пол. XI в. и оказали воздействие на лит. оформление церковного почитания святых Бориса и Глеба и равноап. Ольги (см.: Якобсон Р. О. Русские отголоски древнечешских памятников о Людмиле//Культурное наследие Древней Руси. М., 1976. С. 46-50). |
| По мнению Алексеева, древнейший список Краткой редакции (РНБ. Солов. 326/346) текстологически зависит от древнейшего списка Пространной редакции (ГИМ. Епарх. 340), поэтому «Просветитель» в объеме не менее 13 Слов был создан в 90-х гг. XV в.- 1502 г. ( Алексеев. О «Просветителе». 2008. С. 127-132). Текстологические совпадения Послания архим. Митрофану (не позднее лета 1504) и 12-14-го Слов «Просветителя» позволяют предполагать, что к этому времени текст существовал в объеме 14 Слов (Там же. С. 179). 15-е и 16-е Слова «Просветителя» были написаны в 1505 г., уже после осудившего еретиков Собора. Отдельно бытовавшие циклы Слов об иконах, «Сказания о скончании седьмой тысящи», «Рассуждение об иноческом жительстве» выписаны из соответствующих Слов «Просветителя» (Там же. С. 138-142, 161-170). «Книга на еретиков» получила название «Просветитель» в рукописях 1-й трети XVII в. (под таким заголовком имели хождение полемические сборники против иконоборчества). «Просветитель» И. использовался в антипротестант. полемике 1-й пол.- сер. XVII в. в тексте «Просветителя Литовского» (помимо заимствованного заглавия, тексту издания предпослан своеобразный псевдоэпиграф И.- «От собрания преподобного Иосифа Волоцкого о монашеском чину, како бысть»), к-рый представляет собой компиляцию 11 Слов «Просветителя», составленную известным московским писателем-полемистом 1-й пол. XVII в. И. Шевелёвым-Наседкой ( Опарина Т. А. Иван Наседка и полемическое богословие киевской митрополии. Новосиб., 1998. С. 103-105). В лит-ре известно издание этой компиляции в составе Требника иноческого 1639 г. ( Булычев А. А. О публикации постановлений церк. собора 1620 г. в мирском и иноческом Требниках (М., 1639)//ГДРЛ. 1989. Сб. 2: XVI - нач. XVIII вв. С. 50-51). Кроме того, текст представлен в экземпляре «Святцев с летописью» 1646 г., находящемся в собрании Фонда Бредиуса (замок Хернен, Нидерланды). Рукописная традиция (напр., список Рязанского музея) не старше печатной и скорее всего восходит к ней. Трактат в защиту монастырского имущества |
| Хозяйственные книги монастырских вотчин как источник по истории крестьян//Проблемы источниковедения. М., 1955. Т. 4. С. 287-307; Воронин Н. Н., Сахарова И. Г. Новые мат-лы об архит. ансамбле Иосифова-Волоколамского мон-ря//Архит. наследство. М., 1956. Вып. 6. С. 107-131; Лурье Я. С. Краткая редакция «Устава» Иосифа Волоцкого - памятник идеологии раннего иосифлянства//ТОДРЛ. 1956. Т. 12. С. 116-141; он же. Идеологическая борьба в рус. публицистике кон. XV - нач. XVI в. М.; Л., 1960; Павличенков В. Ансамбль Иосифова Волоколамского мон-ря//Архит. наследство. 1958. 10. С. 127-152; Горская Н. А. Земледельческие орудия в центр. части Русского гос-ва 2-й пол. XVI - нач. XVII в.//Мат-лы по истории сельского хозяйства и крестьянства СССР. М., 1959. Сб. 3. С. 141-164; она же. Урожайность зерновых культур в Центральной части Русского государства в кон. XVI - нач. XVII в.//Ежег. по аграрной истории Вост. Европы, 1961 г. Рига, 1963. С. 147-164; она же. Товарность зернового земледелия в хозяйствах монастырских вотчин центра российского гос-ва к исходу XVI - нач. XVII в.//То же, 1962 г. Минск, 1964. С. 124-140; она же. Монастырские крестьяне Центр. России в XVII в. М., 1977; Петров В. А. Слуги и деловые люди монастырских вотчин XVI в.//Вопросы экономики и классовых отношений в Русском государстве XII-XVIII вв. М.; Л., 1960. С. 129-171; Нирбок В. Б. [Кобрин В. Б., псевд.] Михаил Безнин - опричник, монах, авантюрист//ВИ. 1965. 11. С. 214-216; Будовниц И. У. Монастыри на Руси и борьба с ними крестьян в XIV-XVI вв. М., 1966; Победимова Г. А. О нек-рых формах кредитования крестьян Иосифо-Волоколамского мон-ря в 1-й пол. XVI в.//Крестьянство и классовая борьба в феод. России. Л., 1967. С. 91-97; Десятников В. А. Иосифо-Волоколамский мон-рь. М., 1973; Дмитриева Р. П. Волоколамские четьи сборники XVI в.//ТОДРЛ. 1974. Т. 28. С. 202-230; Клосс Б. М. Нил Сорский и Нил Полев - «списатели книг»//ДРИ. М., 1974. [Вып.]: Рукописная книга. С. 150-167; он же. Иосифо-Волоколамский мон-рь и летописание кон. |
| Т. С. Денисова История христианства В 70-х гг. XV в. португ. мореплаватели, купцы и сопровождавшие их католич. монахи из Сан-Томе основали первые миссии на гвинейском атлантическом побережье. В 1515 г. 3 священника посетили г. Бенин, где они пробыли 2 года. Действовавшие здесь миссии подчинялись основанному в 1534 г. еп-ству Сан-Томе, первым предстоятелем к-рого был августинец Гаспар Као. В 1577 г. он отправил в Варри 2 миссионеров-августинцев, к-рые жили в городе в течение года и крестили наследника престола, впосл. основавшего католич. династию. В нач. XVII в. на миссионерском поприще августинцев сменили капуцины . Однако католич. проповедь на раннем этапе не принесла существенных результатов: христианство принимали лишь некоторые правители и их приближенные, к-рые по мере ослабления связей с Португалией теряли интерес к новой вере и возвращались к традиц. культам. К кон. XVII в. исчезли последние следы пребывания католич. миссий на территории Н. С. А. Краудер. Фотография. 2-я пол. XIX в. С. А. Краудер. Фотография. 2-я пол. XIX в. В 1-й пол. XIX в. начался новый этап распространения христианства на юж. побережье совр. Н. Отмена работорговли способствовала всплеску религ. энтузиазма среди зап. миссионерских орг-ций, при поддержке к-рых бывш. рабы возвращались из Америки и с Карибских о-вов на атлантическое побережье Зап. Африки. В 1841 г. англикане из Церковного миссионерского об-ва направили в дельту Нигера миссионерскую экспедицию под рук. Самуэла Аджая Краудера. В кон. 50-х гг. XIX в. за счет активного приобщения местных жителей к европ. образованию миссия значительно окрепла. Уже на ранних этапах становления Англиканской Церкви в Н. активную роль в этом процессе играло африкан. духовенство. В 1864 г. был создан 1-й англиканский диоцез с центром в Лагосе, 1-м англикан. епископом стал африканец Краудер. В 1842 г. проповедники Уэслианской методистской миссии Томас Берч Фриман и Хенри Таунсенд прибыли в Бадагри и Абеокуту соответственно для окормления освобожденных рабов-христиан, поселившихся в этих местах. В апр. 1846 г. представитель Шотландской миссии Хоуп Мастертон Уоддел был направлен в Калабар, бывш. центр работорговли, расположенный в Южной Н. на р. Кросс, для создания пресвитерианской церкви. Его работа в этом регионе оказалась успешной, и в 1858 г. была основана пресвитерия Биафры. |
| Исламизацию и арабизацию региона ускорила постепенно нараставшая волна бедуинских миграций из В. Египта через Ближ. (Вост.) Магриб к берегам Атлантики, которая поощрялась Альмохадами и их преемниками в Дальн. (Зап.) Магрибе (позднее Марокко) - Маринидами. Взаимодействие между берберскими и араб. номадами не выходило за рамки межплеменных распрей до кон. XIV в., когда арабы начали претендовать на господствующее положение по отношению к берберам, а также к подвластным им крестьянам оазисов - берберизованным негроидам харратинам (пахарям). Местные жители из союза племен санхаджа, поддержавшие завоевателей, были уравнены по статусу с арабскими воинскими родами; тех, кто противились завоеванию, перевели в сословие данников (азнак); тех, кто не сопротивлялись, признали марабутами-зуайя, т. е. мирными жителями без права ношения оружия. Говор пришельцев хассанийя, вскоре принявший на себя функции лингва-франка, почти полностью вытеснил западноберберские языки, восприняв многие их черты как субстрат. М. в XV-XIX вв. На XV в. приходится начало освоения атлантического побережья Африки Португальским королевством. После того как в 1434 г. Жил Эаниш обогнул мыс Бохадор, экспедиции Нуну Триштана и Антана Гонсалвиша в 1442-1445 гг. открыли о-ва Наар и Тидра, а также Аргенскую бухту, где в 1448 г. появилась 1-я фактория. Португ. негоцианты стремились разведать маршрут по пустыне через г. Вадан в Адраре к оазисам Тишита и внутренней части Зап. Судана. В 1461 г. к северу от устья Сенегала появилась еще одна португ. фактория - Пенья, к-рая приобрела особое значение в XVI в., когда на смену португальцам пришли испанцы. Во 2-й пол. XVI в. сюда проникли голландцы, англичане и французы, долго конкурировавшие за право вывоза черных рабов и золота, а также гуммиарабика - камеди, добывавшейся из сахельской акации. На месте фактории Пенья голландцы основали порт Портендик, к-рый до XIX в. оставался важным центром торговли гуммиарабиком. В кон. XV в. в пустынной окраине Дальн. Магриба распространилась с востока мистическая проповедь шейха суфийского братства кадирийя Сиди Ахмада аль-Баккаи, чьи потомки - кунта - к сер. XVI в. превратили Валату в важнейший очаг мусульманской учености и суфизма. Только к XVII в. ислам в Билад-Шанките перестал быть религией меньшинств преимущественно иноземного происхождения и восторжествовал над анимистическими верованиями большинства населения (прежде всего среди оседлых групп (тукулёр) государства Текрур). В сер. XVII в. вспыхнул 30-летний конфликт (1644-1674) арабов-хассани и потомков берберов-санхаджа (т. н. война Шарр-Бабба), к-рые сплотились в долине р. Сенегал под предводительством имама Насира ад-Дина. Он провозгласил джихад с целью подчинить номинально исламизированных вождей на юге и восстановить суннитское благочестие на севере, но потерпел поражение. Конфликт сопровождался реисламизацией региона, в т. ч. в результате продвижения на север народов волоф, угрожавших в равной степени обеим противоборствующим сторонам. |
| Во 2-й пол. IX в. в степях Приуралья, включая территорию совр. О. о., появились печенеги, которых в X-XI вв. вытеснили огузы. В XI - нач. XIII в. в степи господствовали кипчаки. В XIII-XV вв. территория О. о. входила в состав Орды. В XIV в. здесь распространился ислам, с которым связано появление кирпичных мавзолеев, кладбищ с высеченными на камнях эпитафиями. В XV - нач. XVII в. господствующее положение в регионе занимала Ногайская Орда. С. В. Кузьминых, Н. Л. Моргунова С кон. XVI в., после основания в 1586 г. Самары и Уфы, началось проникновение в регион русских. Постройка крепостей способствовала крестьянской колонизации их ближайших окрестностей. На р. Яик (ныне Урал) появились первые казачьи городки, узловым среди них стал городок на о-ве Кош-Яик, близ устья р. Илек (существовал до 1614, возрожден в 1737 как Илекский городок, ныне с. Илек). В кон. XVI-XVII в. в юж. части региона появились кочевья казахов. Начало планомерного освоения региона связано с принятием российского подданства казахами Младшего жуза (1731) и деятельностью в 1734-1744 гг. Оренбургской экспедиции (в 1734 Известная экспедиция, с 1737 Оренбургская комиссия), основными задачами к-рой являлись создание укрепленной линии на р. Яик и подготовка базы для развития торговли со Ср. Азией. Экспедиция (комиссия) первоначально размещалась в Уфе (1734-1736), затем в Самаре (1736-1743; «комисские служители и тягости» (канцелярия) с лета 1736 до нач. 1737 находились в Симбирске) и Оренбурге (1743-1744). В сер.- 2-й пол. 30-х гг. XVIII в. были основаны крепости по берегам рек Сакмара, Самара, Яик: Орская (1735; в 1735-1738 Оренбург, ныне г. Орск), Бердская (1736; с 1742-1743 Оренбург), Бузулукская, Верхнеозёрная, Сорочинская, Татищева, Тоцкая (все - 1736), Новосергиевская, Переволоцкая (обе - 1738), Красногорская (1738; в 1738-1742 Оренбург) и др. В 1735-1740 гг. часть территории совр. О. о. была охвачена восстаниями башкир. Указом имп. Елизаветы Петровны от 15 марта 1744 г. была образована Оренбургская губ., в состав к-рой вошли территории, подведомственные Оренбургской комиссии, с построенными там крепостями, подчинявшаяся Сенату Уфимская пров. и Исетская пров. Сибирской губ.; под контроль администрации Оренбургской губ. перешли также Яицкое казачье войско (с 1775 Уральское казачье войско), население казах. Младшего жуза (как и пограничные дела, связанные с ним). На Оренбургской укрепленной линии несло службу Оренбургское казачье войско. 16 апр. 1744 г. Оренбургской губ. была подчинена Ставропольская крепость (на р. Волге), 25 мая 1752 г.- крепость Гурьев (ныне г. Атырау в Казахстане). |
|
|
