| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла КЭДМОН [Лат. Cædmon] (2-я пол. VII в.), св. (пам. зап. 11 февр.), 1-й известный по имени англ. поэт. Практически все сведения о К. приведены Бедой Достопочтенным в «Церковной истории народа англов» ( Beda. Hist. eccl. IV 24). Его имя кельт. происхождения (вероятно, от бриттского - маленький боевой конь), но, по свидетельству Беды, К. сочинял стихи на родном языке - нортумбрийском диалекте древнеанглийского (in sua, id est Anglorum, lingua). К. был мирянином и жил на земле, принадлежавшей монастырю Стренескальк (ныне Уитби, графство Норт-Йоркшир), к-рый был основан в 657 г. св. Хильдой († 680), родственницей короля Нортумбрии Эдвина (ок. 616-633). К. не знал никаких песен и не умел петь; когда на пирах ему предстояло взять арфу и петь, он вставал и уходил домой. Однажды, покинув пир, К. отправился в хлев, поскольку была его очередь сторожить коров. Уснув, он увидел незнакомца, к-рый обратился к нему по имени и попросил спеть. К. ответил, что не умеет петь. Но незнакомец настаивал, чтобы К. все же спел о «начале творения» (principium creaturarum). И тогда К. неожиданно для себя произнес хвалебный гимн Богу Творцу. Беда Достопочтенный приводит примерный перевод этого произведения на латынь, отмечая, что невозможно передать столь искусные стихи без потери их «красоты и величия» (decoris ac dignitatis). В 21 рукописи «Церковной истории» (в т. ч. в 5 списках ее перевода на древнеангл. язык, сделанного в IX в.) на полях, между строк либо в конце кодекса записан также древнеангл. текст гимна К. (в рукописях древнеангл. перевода «Церковной истории» он помещен в основном тексте). Это короткое стихотворение (9 строк и ок. 40 слов) представляет собой вольное переложение начала кн. Бытие. В 2 самых ранних списках (Cantabr. Kk. 5.16 (т. н. ркп. Мура) и РНБ. Q.v.I. 18, 1-я пол. VIII в.) дан вариант на нортумбрийском диалекте, возможно близкий к тексту, известному Беде. В большинстве др. рукописей «Гимн Кэдмона» приведен в соответствие с нормами уэссекского диалекта, на основе которого в IX-X вв. сформировался лит. древнеангл. язык. Сопоставление различных текстологических семей «Гимна Кэдмона» указывает на то, что в ранний период, по крайней мере до IX в., он бытовал в устной традиции в неск. различавшихся между собой вариантах ( Cavill. 2000). Гипотеза, согласно которой древнеангл. стихотворение было создано позднее путем обратного перевода лат. текста Беды, отвергается большинством исследователей. |
| Караимство в первые 3 века существования не имело систематизированного вероучения и стройной организации. Это обстоятельство традиционно связывается с отсутствием четко выраженных критериев в понимании Свящ. Писания, что при отказе от традиции привело к потере единства внутри общины. Не исключено, что в привлечении и консолидации сект антираббанитского толка был заинтересован сам Анан, стремившийся придать своему учению характер масштабного религ. движения. Одной из наиболее значительных караимских сект было движение укбаритов, последователей Ишмаэля аль-Укбари. Расцвет секты приходится на время правления халифа аль-Мутасима (833-842). Исходя из респонсов аль-Киркисани, можно предположить, что ко времени их написания (2-я пол. X в.) секта уже не существовала. Не сохранилось письменных произведений Ишмаэля, поэтому об учении укбаритов невозможно делать сколько-нибудь достоверных выводов. Известно, что Ишмаэль негативно отзывался об Анане и отвергал масоретские эмендации ( ) в библейском тексте, а также выступал против крайней строгости в законах о пище, субботе и праздниках. В Укбаре существовала и другая караимская секта - последователей Мишавайи аль-Укбари, призывавшего в спорных вопросах (напр., в определении даты Нового года) руководствоваться раббанитской практикой. Однако Мишавайя отказался от традиц. исчисления суток, постановив отмечать наступление нового дня не накануне вечером, а с восходом солнца. Следует отметить, что предложение принять раббанитскую практику в спорных вопросах исходило из скептицизма по отношению к обрядовой традиции как таковой («все монеты фальшивые», поэтому для удобства можно отмечать праздники с раббанитами), а не из желания прийти к компромиссу со сторонниками раввинистического иудаизма. Современник Мишавайи, Абу Имран ат-Тифлиси (житель Тбилиси), известный также как Муса (Моше) аз-Заафрани, во 2-й пол. IX в. основал секту тифлиситов. Ат-Тифлиси был учеником Ишмаэля аль-Укбари. Он написал трактат, санкционировавший употребление в пищу мяса, что отвергалось Ананом бен Давидом (последний считал, что после разрушения Второго храма евреи не имеют права есть мясную пищу). Малик ар-Рамли, основатель секты малекитов в Рамле (ныне Рамла, Израиль) (2-я пол. IX в.), также выступал против пищевых ограничений, введенных Ананом. |
| Рис. 371. Башня Зинона и боковая калитка рядом с ней в куртине 19. Вид после реставрации. Фото 2002 г. Материал, в частности, обломки амфор с характерным зональным рифлением, содержащийся в прослойке строительного мусора около 14 и 15 куртин на участке античного театра, показал, что время обновления оборонительных стен здесь можно отнести ко второй половине IX в. и что тогда же в очередной раз после V–VI вв. перестройке подверглась разделяющая куртины полукруглая башня 1305 . Строительство следующей, сменившей прежнюю, новой прямоугольной башни XIV с крестовым, как у башни I, перекрытием, открывавшей отсчет укреплений юго-восточного участка обороны, тоже произошло не ранее второй четверти IX в., на что указывает находка на глубине 1,8 м от верха цоколя башни монеты Льва V и Константина (813–820). Этому заключению не противоречит и керамический материал из слоя, подстилающего пол башни, и в заполнении траншеи для водопровода, проложенного в восточной половине основания калитки с арочным сводом, сооруженной рядом с башней, в перестроенном западном конце 16 куртины 1306 . Значительное присутствие здесь фрагментов плоскодонных кувшиной с плоскими ручками говорит о том, что это строительство относится ко второй половине IX–X вв. Уровень поверхности строительства 16 куртины выделяется цокольным рядом, ширина которого на 10 см больше самой стены. Он совпадает с мраморным порогом сводчатой калитки и рядами кладки башни третьего строительного периода. В прилегающих слоях засыпи, в забутовке куртины, где она примыкает к новой башне XIV и в материалах, открытых при раскопках первой продольной улицы, подходившей к калитке, присутствовал четкий и обильный материал X–XI вв., а наиболее поздними монетами из числа обнаруженных оказались монеты Константина VII Багрянородного и его сына Романа II 1307 . Следовательно, к этому времени строительство здесь уже было законченно и функционировала новая сводчатая калитка под прикрытием новой башни. Β IX–X вв. была доведена до своего максимального диаметра с 19 до 22–23 м и без того одна из самых мощных, стратегически важных фланговых башен города – башня XVII, возможно, называвшаяся Кентинарисий, которая была обнесена очередным после VI в„ третьим по счету каменным поясом (рис. 371) 1308 . В его наружную часть, в четвертый ряд, считая от основания фундамента, был помещен закладной камень – блок из известняка (0,49 х 0,45 х 0,49 м) с вырезанным в нем «четырехконечным крестом простейшего вида» (13 см высоты, 9 см ширины, 2,2 см глубины) (см.: рис. 233. I) 1309 . Видимо, богобоязненные строители, осознавая особую важность этого флангового сооружения, стремились к тому, чтобы Господь распростер над ним свое покровительство. |
| В качестве епископской инсигнии (anulus episcopalis/pastoralis/pontificalis) П. наряду со стóлой (orarium) и посохом впервые упоминается в 28-м каноне IV Толедского Собора 633 г. (Concilios visigóticos e hispano-romanos/Ed. J. Vives e. a. Madrid, 1963. P. 203). Об этом же говорит и председательствовавший на том Соборе св. Исидор, еп. Гиспальский, к-рый называет П. знаком епископского достоинства (signum pontificalis honoris) и печатью таинств (signaculum secretorum) ( Isid. Hisp. De eccl. offic. II 5. 12; в 819 г. это определение воспроизвел Рабан Мавр - Raban. Maur. De inst. cleric. 1. 4). В IX в. обязательное вручение П. наряду с посохом при епископской ординации считалось галликанским обычаем (об этом говорится в послании 845 г. имп. Карла Лысого к папе Римскому Николаю I в связи с делом Эбона, архиеп. Реймсского, которое сохранилось в составе актов Собора 867 г. в Труа (MGH. Leg. Conc. Bd. 4. S. 242); судя по сохранившейся грамоте, П. и посох в 866 г. также были даны Электранну при избрании его епископом Рена (Le Moyen Âge. Ser. 2. Brux., 1904. T. 8. P. 110)). Чин епископской ординации с использованием П. подробно описан в послании 875 г. Гинкмара, архиеп. Реймсского, к Адвентию, еп. Меца: П. надевается на безымянный палец правой руки как знак веры (signum fidei), тем самым епископ получает власть допускать или не допускать к божественным таинствам (аллюзия на Мф 18. 18) (изд.: Hincmar. Ep. 29//PL. 126. Col. 188; см. также: Andrieu. 1953). Краткие молитвенные формулы, к-рые сопровождали этот обряд, впервые фиксируются в литургических рукописях 2-й пол. IX - 1-й пол. X в.: Понтификале из Санса (РНБ. Q.I.35+37+43), Понтификале из Каора (Кагора) (Paris. Lat. 1217; изд.: Mart è ne E. De antiquis Ecclesiae ritibus. Antuerpiae, 17362. T. 2. Col. 130), Понтификале из Орийака (Albi. 20; изд.: Rasmussen N. K. Les pontificaux du haut moyen âge. Leuven, 1998. P. 49) и др. Характерно, что подобные формулы на вручение П. (наряду с мечом и жезлом) встречаются в IX-X вв. и в некоторых чинах коронации светских правителей. |
| «Собрание Дионисия—Адриана». Нач. IX в. (Cod. Sang. 671. P. 2) С сер. VIII в. интенсивная деятельность Соборов в империи Каролингов и укрепление власти Папского престола способствовали росту внимания светских и церковных властей к вопросам права, предпринимались усилия для распространения знаний о К. п. среди духовенства. В капитулярии «Всеобщее увещание» (Admonitio generalis; 789) подчеркивалась необходимость изучать древние и авторитетные канонические нормы (MGH. Conc. Sect. 2: Capitularia Regum Francorum. T. 1. P. 53-54, 57), в капитулярии 802 г. с инструкциями для имп. посланников (missi) знание и соблюдение канонов было объявлено обязательным для духовенства (Ibid. P. 103; см.: Van Hove. 1945. P. 414-415). Однако наличие большого количества разных сводов затрудняло применение их на практике, необходимо было определить нормативный сборник; им стал сборник, принятый в Риме. В 774 г. папа Римский Адриан I отправил кор. Карлу Великому «Собрание Дионисия-Адриана». Этот сборник рассматривался как наиболее авторитетный, к нему чаще всего обращались каролингские канонисты (сохр. более 100 рукописей, относящихся гл. обр. к VIII-IX вв.). В 1-й пол. IX в. были выполнены глоссы к «Собранию Дионисия-Адриана» (см.: Maassen F. Glossen des canonischen Rechts aus dem karolingischen Zeitalter//SAWW. Phil.-Hist. Kl. 1877. Bd. 84. S. 235-298; Fournier, Le Bras. 1931. T. 1. P. 94-98; Erd ö . 2002. S. 72-73). В эпоху Каролингов использовались и другие сборники, прежде всего «Собрание Кенеля» и «Испанское собрание», а также одна из редакций последнего - «Испано-галльское собрание» (Collectio Hispana Gallica; K é ry. 1999. P. 67-68); из систематических сводов - «Старое галльское собрание» и «Ирландское собрание канонов» ( Fournier, Le Bras. 1931. T. 1. P. 100-107). Известно о 72 полных и фрагментарных рукописных копиях канонических сводов 2-й пол. VIII в., значительная часть их была создана в крупных центрах Каролингского возрождения - Лионе, Корби и Кёльне. Вероятно, в Лионе ок. 800 г. было составлено «Собрание д " Ашери» (Collectio Dacheriana) - систематический свод, основанный на «Собрании Дионисия-Адриана» и «Испанском собрании». Свод разделен на 3 книги, посвященные проблеме покаяния, процессуальному праву и церковным чинам. Он использовался вплоть до григорианской реформы и известен в более чем 40 рукописях (см.: Haenni G. Dacheriana Collectio//NCE. Vol. 4. P. 491-492; K é ry. 1999. P. 87-92; Erd ö . 2002. S. 73-74). |
| Культура псковских длинных курганов эволюционировала в культуру новгородских сопок, соотносимую с племенной группировкой приильменских словен. На основе славян пражско-корчакского ареала развились племенные группировки волынян (в междуречье Зап. Буга и Горыни), древлян (между реками Случь и Тетерев), полян (Киевское Поднепровье), восточнослав. хорватов (в В. Поднестровье). Т. о., к IX в. в общем сложилась та племенная структура вост. славянства, к-рая приобрела законченные черты в древнерус. период и обрисована в рассказе о расселении славян во вводной части к составленной в нач. XII в. древнерус. летописи - «Повести временных лет» . Упомянутые летописцем сверх того племена уличей и тиверцев не поддаются определенной локализации; вероятно, последние селились в Поднестровье южнее хорватов, а первые - в Поднепровье южнее полян, в Х в. переместившись западнее. Освоение славянами фин. земель - Белозерья (весь), Ростово-Ярославского Поволжья (меря), Рязанского края (мурома, мещера) и др.- шло уже параллельно с государствообразовательными процессами IX-X вв., продолжаясь и впосл. «Норманнская проблема». Северный и южный очаги древнерусской государственности Образование Древнерусского гос-ва в IX-X вв. представляло собой сложный процесс, в к-ром взаимодействовали, обусловливая друг друга, как внутренние (общественная эволюция местных племен, прежде всего восточнослав.), так и внешние факторы (активное проникновение в Вост. Европу военно-торговых дружин выходцев из Скандинавии - варягов, или, как их называли в Зап. Европе, норманнов). Роль последних в строительстве древнерус. государственности, к-рая горячо обсуждается в науке в течение 2,5 века, составляет «норманнскую проблему». Тесно примыкает к ней, хотя ни в коей мере не предопределяет ее решения, вопрос о происхождении этнического (первоначально, возможно, социоэтнического) названия «русь». Распространенное мнение, что название «русь» - сканд. корня, сталкивается с историко-лингвистическими затруднениями; еще менее убедительны др. гипотезы, так что вопрос следует признать открытым. Вместе с тем достаточно многочисленные визант., западноевроп., арабо-персид. источники не оставляют сомнений в том, что в IX - 1-й пол. Х в. название «русь» прилагалось именно к этническим скандинавам и что русь в тот период отличали от славян. Мобильные, сплоченные и хорошо вооруженные группы варягов были наиболее деятельным элементом в организации международной торговли по речным магистралям Вост. Европы, торговое освоение к-рых безусловно подготовило политическое объединение земель Д. Р. |
| в 1048) подсказала К. тему большой ст. «Благодатный огонь по рассказу ал-Би ру ни и других мусульманских писателей X-XIII вв.» (ХВ. 1915. Т. 3. Вып. 3. С. 225-242), в к-рой он вновь обратился к вопросу о христианско-мусульм. культурных связях. Здесь приводится неизданный ранее отрывок «Хронологии» с переводом и анализируются свидетельства др. арабо-мусульманских авторов, трактующих чудо благодатного огня как хитрый обман христианских священников; в сдержанном по тону рассказе аль-Бируни об этом явлении К. видит пример «вдумчивой терпимости к чужой религии» - позиции, нравственно близкой ему самому. Линию исследования христианско-мусульм. связей К. продолжает в ст. «Федор Абу Курра у мусульманских писателей IX-X в.» (ХВ. 1916. Т. 4. Вып. 3. С. 301-309), где рассматривает упоминания об одном из самых ранних арабо-христ. писателей Феодоре Абу Курре , еп. Харранском (2-я пол. VIII - 1-я треть IX в.), у мусульм. автора аль-Джахиза (ум. в 868) и в соч. «аль-Фихрист» Ибн ан-Надима (987/8). В ст. «Христиане и христианские термины у мусульманского поэта XII в. в Багдаде» (ХВ. 1922. Т. 6. Вып. 3. С. 273-280) К. высказывает предположение, что исследование араб. средневек. поэзии могло бы дать ценные результаты относительно христианско-мусульм. контактов, и в качестве примера приводит диван малоизвестного поэта Ибн ат-Таавизи (XII в.), в стихах которого встречаются мн. христ. термины. В ст. «О переводе Библии на арабский язык при халифе ал-Ма " му не» (ХВ. 1918. Т. 6. Вып. 2. С. 189-196) К., опираясь на сообщение «аль-Фихриста» о 1-м полном переводе Библии на араб. язык, устанавливает его дату (не позднее 1-й пол. IX в.) и идентифицирует переводчика Ахмеда ибн Абдаллаха. Аналогичный филологический подход к материалу свойственен и эфиопистическим публикациям К. В ст. «Арабская версия «псалий» Такла-Хайманоту» (ЗВОРАО. 1907. Т. 18. Вып. 1. С. 042-044) он впервые опубликовал араб. перевод гимна в честь эфиоп. св. Такла Хайманота : этот текст представляет собой редкий случай араб. |
| 10 окт. 1259 г. Фукуа был избран на освободившуюся Нарбонскую архиепископскую кафедру. Ему вновь пришлось долго ждать одобрения результатов выборов папой, так что церемония интронизации состоялась лишь в нач. 1261 г. В апр. того же года Фукуа принес франц. королю присягу верности; Людовик IX повелел ежегодно выплачивать Нарбонскому архиеп-ству денежную компенсацию за церковное имущество, к-рое было захвачено альбигойцами , а затем конфисковано в королевскую казну. Фукуа издал новые статуты Нарбонского диоцеза. В рамках борьбы с ростовщичеством архиепископ принял меры против евреев (в частности, подтвердил обязательное ношение евреями отличительного знака), однако нередко он выступал в защиту евреев, проживавших на территории архиеп-ства, перед королевскими чиновниками. Оставаясь королевским советником, Фукуа часто был посредником в судебных тяжбах. Папа Римский Климент IV проводит инвеституру Карла Анжуйского, кор. Сицилии. Роспись башни Ферранд в г. Перн-ле-Фонтен. 2-я пол. XIII в. Папа Римский Климент IV проводит инвеституру Карла Анжуйского, кор. Сицилии. Роспись башни Ферранд в г. Перн-ле-Фонтен. 2-я пол. XIII в. 17 дек. 1261 г. папа Римский Урбан IV (1261-1264) возвел Фукуа в достоинство кардинала-епископа Сабины. Первоначально архиепископ негативно отнесся к этому назначению, не желая покидать Нарбон. Кор. Людовик IX также не хотел отпускать Фукуа, рассчитывая использовать его как посредника в урегулировании конфликта между женой, кор. Маргаритой Прованской, и братом, Карлом Анжуйским. Лишь осенью 1262 г. по настоятельному требованию папы Римского Фукуа отправился в Италию. Из-за угрозы со стороны итал. гибеллинов (приверженцы императора Свящ. Римской империи, противостоявшие гвельфам ) во главе с Манфредом, незаконнорожденным сыном имп. Фридриха II (с 1254 управлял Сицилийским королевством, в 1258 провозгласил себя королем), папская курия в тот период находилась в разных городах Центр. Италии (в Витербо, Орвието и Перудже). Прибыв к папскому двору, Фукуа получил должность верховного пенитенциария (1263); в нояб. был назначен папским легатом на Британских о-вах. Одной из его главных задач на этом посту было разрешение конфликта между англ. кор. Генрихом III (1216-1272) и баронами. Вскоре стало известно, что противоборствующие партии в Англии согласились на посредничество короля Франции, поэтому Фукуа отложил отъезд до апр. следующего года, когда выяснилось, что вмешательство Людовика IX лишь усугубило конфликт. |
| Чаша с надписью на донце: “Сивин, жупан Великой Болгарии”. IX–X вв. (СНАМ) Чаша с надписью на донце: “Сивин, жупан Великой Болгарии”. IX–X вв. (СНАМ) Термином «протоболгары» (или булгары) называют кочевой народ тюркского происхождения, одна из ветвей к-рого наряду со славянами приняла участие в создании Болгарского гос-ва. Первые достоверные сведения о протоболгарах относятся к сер.- 2-й пол. IV в., когда в результате миграции из Центр. Азии одновременно с вторгшейся в Европу гуннской волной они расселились в причерноморских степях, Приазовье и бассейнах Дона и Северского Донца. Часть протоболгар была увлечена гуннами на запад, где они вошли в тесное соприкосновение со славянами. После распада гуннской державы во 2-й пол. V в. часть протоболгар расселилась в М. Скифии (в устье Дуная) и вступила в непосредственный контакт с Византией. В 80-х гг. V в. они оказали помощь имп. Зинону в борьбе с остготами, а в 493 г. совершили поход в подвластные империи земли во Фракии. В VI в. протоболгары, как и славяне, нередко вторгались в пределы Византии. Протоболгары, оставшиеся в приазовских степях, с 1-й пол. VI в. также совершали походы на земли империи. С др. стороны, наемные протоболг. дружины нередко использовались византийцами (напр., во время войны с готами в Италии). В 60-х гг. VI в. авары увлекли из Приазовья в Паннонию новую группу булгар - племенной союз кутригуров,- к-рые вошли в состав основанного тогда же Аварского каганата. Неудачная попытка булгарской знати захватить власть в каганате (631-632) вызвала отток булгар из Паннонии: 2 племенных союза ушли в Италию, а 3-й, во главе с Кубером (Кувером),- в Македонию (80-х гг. VII в.), где поселился на Керамисийском (Битольском) поле по договору с империей. В составе войска Кубера были христиане - потомки византийцев, взятых в плен аварами. Оставшиеся в Приазовье булгары (крупнейшим племенным союзом здесь были утигуры) вскоре после ухода аваров попали под власть Зап. Тюркского каганата. В результате распада каганата (632) образовался племенной союз булгар во главе с ханом Кубратом (Кувратом) из рода Дуло, названный византийцами Вел. |
| Среди скальной архитектуры этого периода интересен комплекс в Озконаке (близ Аваноса), к-рый часто определяется как мон-рь, хотя по планировке он больше похож на жилую резиденцию (подобные постройки есть в К., но более поздние). Комплекс имел с юга портик, с северной и западной сторон дворы с цилиндрическими сводами, с востока часовню (архитектурные детали сближают ее с Дурмуш-Кадыр-килисеси). «Темные века» (VII - нач. X в.). В этот период К. оставалась форпостом Византии на ее восточной границе. Судя по проведенным в последнее время палинологическим анализам грунта оз. Нар (близ Назианза), интенсивная сельскохозяйственная деятельность прекратилась здесь ок. 670-950 гг. Возделанные земли заросли сорняками, а затем и лесом. Сельское хозяйство возобновилось в кон. IX в. и к сер. X в. вернулось к состоянию, к-рое было до 670 г. Эта фаза внезапно обрывается ок. 1100 г., когда вновь отмечается упадок в выращивании злаковых, к-рое возобновилось в XIII в. Эти процессы были вызваны не климатическими сдвигами, а изменениями в поведении населения и его воздействии на окружающую среду. Нет сведений о том, продолжалась ли жизнь на поселениях в периоды упадка. Единственными письменными сведениями по истории Западной К. служат сообщения о военных действиях у визант. хронистов и историков и отчасти в араб. хрониках. Согласно им, относительная стабильность вернулась в К. лишь не ранее 2-й пол. IX в. Датировки церквей и поселений этого периода будут вызывать споры до тех пор, пока не будет установлено более точно, что принесло с собой араб. вторжение и насколько сократилось население К. Неясно также, как повлияло на провинции, в т. ч. на К., иконоборчество в Византии VIII-IX вв. Средневизантийский период (X-XI вв.) Отвоевание Центр. Анатолии у арабов в 1-й пол. X в. позитивно отразилось на развитии К., где большинство сохранившихся скальных храмов относятся к указанному периоду. В это время окрепли культурные связи с К-полем, в нек-рых памятниках заметны черты взаимодействия с культурой Закавказья. В ранних скальных церквах (X в.) доминирует местный стиль. Помещения остаются конструктивно простыми, перекрытыми цилиндрическими сводами, но есть и нововведения: к кон. X в. под влиянием столичной школы появились крестообразные в плане каменные и скальные храмы. |
|
|
