| 47 Мещовского уезда, села Малынина, солдатка Дарья Калинина, 25 лет, из дома Терехова. Проживая в соседнем сельце Карташеве при доме помещика П. Ф. Рагозина по найму. В 1868 году, в начале Августа, или в конце июля, убравшись по хозяйству с работами, влезла на печку отдохнуть и вдруг почувствовала сильнейшую боль в боку, так что не вытерпела и закричала исступленно; бывшие в избе рабочие, видя ее всегда при цвете лет, здоровою и веселою, осмеяли за крик, но она не умолкала и вынудила криком обратить на нее внимание; после некоторых домашних пособий, боль ее не ослаблялась, но с тою же силою перешла в грудь; это продолжалось недели три. Наконец, Дарья начала кричать, нечеловеческим голосом разнообразно, и потом впадала в бесчувствие. Помещик в это время был в отлучке и, возвращаясь, домой, заезжал, в Тихонову пустынь на поклонение Преподобному Тихону; в награду за сие Господь исполнил отверстое для религиозных чувств сердце его благоговейным удовольствием, по которому он по приезде в дом, узнав о случившемся с Дарьею, выразил свою заботу о ее здоровье за ревность и усердие к службе, тем, что приказал немедленно на лошадях отправить ее в обитель Преподобного. 16-го Сентября Дарья прибыла в Тихонову пустынь и в течении трех дней, по принятому порядку, после каждой службы, была у раки мощей для поклонения, ежедневно принимала ложечку масла из лампады и ходила в сопровождении других на колодезь, где в купальне каждый раз купалась, припадок ее миновался, и она в течении еще четырех дней приготовилась к покаянию, после чего, напутствуемая св. Тайнами, отправилась на место жития своего в добром здоровье. 48 1868 г., Сентября 18 дня прибыл в обитель Преподобного Тихона крестьянин Малоярославецкого уезда, села Дольского, Андрей Евстигнеев Волчков, со своею снохою, женою сына его Федора, Марьею Александровою, и рассказал следующее; имея единственного почтительного сына, я с особенною заботою старался женить его на девице благонравной, каковою нашел эту Марью, и думал утешаться своею маленькою семейкою, благодаря Бога о всем, но не прошло еще и двух недель после бракосочетания, как Господь подверг меня испытанию: молодая моя сноха Марья, вот эта самая, ни с чего начала кричать разными нечеловеческими голосами, в исступлении она падает совершенно бесчувственною и цепенеет, как дерево; при этом живот ее раздувается, как бочонок, и остается таким до опамятствования; и вот почти год (свадьба была в прошлом году), а молодка моя почти каждый день мучается, иногда на день раза по два. |
| Амвросием. Нет ничего странного в том, что я с молитвою на устах предан был во власть диавола ( Мф.7:21–23 ). По учению св. отцов (ср. Лк.11:5–10, 18:2–7 ), милосердый Господь, любящий нас более, чем родная мать любит свое дитя ( Ис.49:15 ), иногда дает молитву и грешному, страстному человеку, вследствие его усердной, неотступной просьбы, но дает для того именно, чтобы он, при помощи молитвы, очистился от своих грехов и страстей и таким образом освободился от власти диавола ( Ин.8:14 ; Мф.13:38 ; Ин.3:8 ). Если же человек, получив от Господа молитву, будет только самолюбиво услаждаться и утешаться ею, а об искоренении своих страстей и прощении грехов будет нерадеть, то Господь обыкновенно лишает такого Своей милости и самого его предает на поругание нечистым духам ( Мф.25:24–29, 12:43–45 ). 4. Явная помощь Божия в искушении В Мещовском монастыре, в мое пребывание там, жил достопочтенный старец иеромонах Иларий, называвшийся Рязанским как в отличие от своих соименников, так и по происхождению своему из Рязанской губернии, где он даже провел некоторое время и в монашеском звании. О. Иларий недавно скончался и великолепный памятник над его могилой, сооруженный его духовными детьми и почитателями, наглядно освидетельствует о том, что его не только при его жизни глубоко уважали, но и после его смерти продолжают уважать. Он был действительно замечательным старцем: богат был собственным опытом духовной жизни, очень начитан святоотеческих писаний и, в частности, аскетических творений, обладал незаурядными умственными способностями и хорошим даром слова. Переписка его была весьма обширная. Ему писали с разных сторон России, и он легко, толково и основательно разрешал всякие сомнения и возражения своих корреспондентов. Свою обширную начитанность о. Иларий, между прочим, проявил и по отношению ко мне, убедив меня после исповеди опасно больных, приобщаемых обычно в домах, непременно читать над ними общую разрешительную формулу, положенную в «чине исповедания» (Господь и Бог Иисус Христос ...), а не ограничиваться одной молитвой, находящейся в чине «Како причастити больного» (Господи Боже наш...), так как этою молитвою лишь испрашивается отпущение грехов, а не дается разрешение их. |
| Но я наотрез отказался от Академии, заявив ему, что в Академии среди неустойчивой молодежи я скоро могу рассеяться и испортиться, и просил его благословить меня ехать в Киевскую лавру к игумену Агапиту. Полное мое ослепление своею гордостью не дало мне в то время возможности почувствовать, что, выражая желание ехать к о. Агапиту, а не остаться у о. Амвросия, предпочитая таким образом первого последнему, я тем самым явно осудил и презрел уже самого о. Амвросия. Но о. Амвросий, смотря на меня, глубоко вздохнул, сморщился и скороговоркою произнес: «Введь о. Агапит в Лавре сам гоним и скорбит, как ты там с ним будешь жить?» Но я упорно стоял на своем и силился доказать старцу, что в Мещовском монастыре мне оставаться всё равно невозможно. Тогда о. Амвросий прервал со мной свой разговор и с оттенком досады произнес нараспев: «Ну поезжай, треснись лбом о стену». Я хорошо запомнил только «поезжай», а другие слова старца показались мне неважными и я поэтому не обратил на них надлежащего внимания, полагая, что фраза «треснись лбом о стену» сказана им так себе... без особого значения. О. Агапит принял меня очень ласково, против моего желания жить под его руководством ничего не возражал, и я от него, не заходя ни к кому из членов лаврского духовного собора, от которого, собственно, фактически и зависит принять или не принять кого-либо в Лавру, пошел прямо к митрополиту с прошением. Скоро мне передали содержание резолюции митрополита, что я буду принят в Лавру, если мои документы, по вытребовании их откуда следует, окажутся чистыми и в порядке. Немало обрадован я был таким успехом своего дела и благодарил Бога, но относительно условности митрополичьей резолюции мне все-таки хотелось еще переговорить с каким-либо опытным человеком, и вот для этого я отправился к наместнику Лавры, архимандриту Варлааму. О. наместник, по-видимому, без всякого лукавства сказал мне, что если мои документы не будут содержать в себе чего-либо позорящего меня, то я без сомнения буду формально принят в число лаврской братии. |
| Так и случилось. И мы узнали тогда, что, сделав верст 25 по правильному пути, взяли в сторону и находимся теперь верстах в 10 от того места, с которого выехали. Через час езды мы очутились в большом селе, здесь кормили и легли спать. Так как подвода с кроватью была впереди, тетушке постлали на столе, поставленном в комнате наискось, как ставят покойников. В 9 часов поехали дальше, очень недовольные, к тому же городу Серпейску. Нас настигла сильнейшая гроза с продолжительным ливнем. Но удобно и хорошо было в коляске и, пригнувшись к окошечку в пристяжном боку, под ласкающий шум падающей воды, я пожирал один увлекательный исторический роман. Зато лошадям было трудно бежать по размытой дороге. К полудню мы доехали до Серпейска и еле всползли по крутой и скользкой горе, на которой лежит город. Здесь начинался почтовый тракт, и я уговорил тетушку оставить тут наших лошадей до нашего обратного следования и взять почтовых. Не имея теперь надобности в остановках, кроме как по четверти часа, для перепряжки, на станциях, мы могли вечером быть в Оптиной, до которой оставалось, кажется, верст 100, на города Мещовск и Сухиничи. Ехать было прекрасно. Гроза смягчила надоевшую нам накануне жару и прибила пыль по дороге. Получая хорошие " на чаи», ямщики сильно гнали, ободряя лошадей гиканьем и свистом. Перед заходом солнца я кончил роман и отдался наслаждению быстрой езды. Мы все молчали. Коляска тихо покачивалась на своих рессорах, и стройный топот лошадей соединялся со звуком быстро катящихся колес в музыку, которой я никогда не мог вдосталь наслушаться. Догорело небо. Сумерки становились все гуще, и голова, не развлекаемая внешними впечатлениями, усиленно думала. «Ну, что он, какой он, – спрашивал я себя, в первый раз, во время пути, принимаясь подробно думать о том человеке, который меня тогда так взволновал. – Вот, если б не муж тетушки мне рассказывал, я бы поверил, может быть. И как это неприятно, какое-то тонкое духовное оскорбление, что я должен внешне преклониться пред человеком, к которому я ничего не чувствую. |
| Дьяку она диктовала, а тот записывал, кому и сколько следовало дать денег, кому оказать содействие в каком-нибудь деле. Она заступалась перед мужем-царем за невинно осужденных, нередко спасая их от смерти. По праздникам от имени государыни возле церквей раздавалась милостыня, а также посылалась праздничная милостыня в тюрьмы. В хоромах царицы жили девочки-сироты, в судьбе которых Евдокия Лукьяновна принимала самое живое участие. Став взрослыми, они были выдаваемы ею замуж за добрых дворовых людей, которым царица предварительно устраивала смотрины. Она внесла большой вклад в восстановление Мещовского Свято-Георгиевского монастыря, в некрополе которого были похоронены ее предки. До конца своей жизни Евдокия не переставала оказывать благодеяния подданным. В праздничные дни время отдавалось различным увеселениям. В Потешной палате перед членами царской семьи с песнями и пляскою выступали балалаечники, шуты, скоморохи, карлицы. Слепые певцы под звуки домры распевали былины, народные стихи и духовные песни. 1 марта в Золотой палате ежегодно торжественно отмечали именины царицы Евдокии. Царь, проявляя великое о супруге попечение, дарил ей золотые украшения с бриллиантами, как в день ее именин, так и после очередных родов. В дни годовых больших праздников царица Евдокия устраивала в Золотой палате праздничные приемы, на которые во дворец съезжались боярыни – царские родственницы. По древнему обычаю для гостей устраивался торжественный обед. К столу приглашались и старицы-монахини трех московских монастырей: Вознесенского, Новодевичьего и Алексеевского. Последние годы жизни первой царской четы Романовых были далеко не безоблачны. Царица Евдокия тяжело болела. Было возбуждено дело против придворных мастериц, которые признались (возможно, под пытками), что пытались «испортить царицу» посредством колдовства и даже отравить ее. Видимо, факт отравления имел место, так как современные исследования ее останков показали наличие в костях свинца, мышьяка и ртути в количестве, многократно превышающем ПДК. |
| И людская молва утверждала, что местная администрация побудила власть города Алатыря произвести у Яши в каморке, где он жил, тщательный обыск. Ничего подозрительного не нашли, кроме пустых досчатых стен чулана, в котором он пребывал. Предчувствуя эту людскую грозу над собой, «Божий человек» поспешил оставить город Алатырь и больше в нем уже никогда не появлялся… Добрая память о «человеке Божием» и до сих пор все еще живет в благодарном народе. (С. Глебов. «Русский Паломник», 1903 г., Андрей, юродствовавший в городе Мещевске Юродивый Андрей родился в 1744 г. в деревне Овсянниковой, в приходе села Клетина, Мещовского уезда, в благочестивой семье. Отец его умер рано, и он жил с матерью и отчимом. Он с детства был сосредоточен в себе и очень любил уединение. Придя в возраст, Андрей начал ходить почти голый, с кнутиком и топориком, который он носил на левом плече, держа рукоятку правою рукою. Одежду, которую на него одевали, он рвал. Разговаривая о чем-нибудь хорошем, Андрей приятно улыбался, а при бранных словах уходил. Он большею частью сидел или лежал на печи, самой горячей, без постилки, и под голову всегда клал свой топорик. Много он молился, особенно ночью. Летом, когда после работ все ложились, он потихоньку пробирался в сад и звал Бога,осеняя себя крестным знамением. Слова его молитвы были немногосложны. Смотря на небо, подняв вверх руки, он произносил только: «Господи!». Когда Андрей ходил по деревням, его обижали крестьяне и дети. Ребятишки толпою гнались за ним с криком: «Андрей топора!», швыряли в него каменья, которые иногда ранили ему голову. Но он все терпел спокойно. Иногда Андрей ударял себя сильно в грудь или бился затылком о стену так, что удары слышны были на улице, но этим он не делал себе вреда. Пока одни смеялись над ним, другие стали уважать его, замечая в нем прозорливость. Пришел как-то Андрей в соседнюю деревню Староселье, во время посева ржи. Один мужик, издеваясь над ним, просил его посеять ему ржи. Бросая семена, Андрей произносил: «Пропало, замерло!» |
| Горожане Мещовские почитали в нем мужа благочестивого и имели его как доброго советника в делах жизни и спасения. Как глубоко чтили о. Илария и насколько было благотворно его влияние, весьма картинно изображают два письма духовных детей старца, писанных на имя Мещовского игумена Илария, которые мы поэтому и приведем здесь сполна. Одно письмо – мирянина, другое – инокини, игумении. Эти письма живо рисуют, с какой простотой и доверием относились к о. Иларию и, в то же время, показывают: как духовно опытен был этот смиренный старец, как он проникал в будущее. Мирянин пишет так: «Когда наша покойная мать познакомила нас с батюшкой, мы ему очень верили. По смерти своих родителей, я поехал получить у батюшки о. Илария благословение жениться и начинать торговлю, спрашиваю батюшку, где мне брать невесту, на стороне или в своем городе? Батюшка сказал: «женись, бери в своем городе, на сторону не езди, торгуй, чем отец торговал, не обвешивай, не обмеривай и будешь жить, вот тебе мое благословение. Потом опять говорит: я знал одного бедного и благочестивого человека, который торговал честно и стал богат, а другого, богатого, который старался обмануть, обвесить и обмерить, в конце концов, стал бедней бедного». После благословения дорогого нашего батюшки я женился, но его благословению взял невесту в своем городе. Судьба моя была прекрасная, жена моя была со всеми достоинствами, пожил немного в Мосальске, т. е. в родном городе, мне казалось, что выгодней будет заниматься подрядами, я решил поехать в Либаву, что осуществил. Некоторое время мне очень шло удачно, так что я завел свои бараки, слесарню, шорню, одним словом, все, что требовалось для подрядчика; своих лошадей было много, одним словом, в неделю, бывало, из конторы принесешь 1000 руб.; так, каждую почти неделю приносил выручку в таковом количестве; однажды принес так много заработанных денег, что я своей семье и говорю: «вот и верь старцам, исполняй их благословение, торгуй – чем отец. Значит, я погордился батюшкиным благословением; за то, что я не послушался батюшку, Господь меня видимо наказал: я не сошелся с капитаном, не подписал условия и вследствие этого мне отказали в работе; имевши столько заведения не сейчас, все распродал. |
| Дворяне южных городов (Мещеры, Коломны, Рязани, Тулы, Каширы, Алексина, Тарусы, Серпухова, Калуги, Белева, Козельска, Лихвина, Серпейска, Мещовска, Воротынска, Медыни, Малоярославца, Боровска, Волхова, Мценска, Ряжска, Карачева) подали сказку почти в том же духе, как и предыдущая, но советовали брать подати на войну не по писцовым книгам, а по числу крестьянских дворов: у кого из служащих более пятидесяти крестьян,--с тех брать деньги и запасы, а кто имеет пятьдесят крестьян,-тот сам должен идти. Что касается до них самих, то они выразились так: " Мы холопи твои пуще, чем от туркских и крымских басурманов, разорены от московской волокиты, неправд и неправедных судов... " За всем тем, эти дворяне находили, что Азов нужно непременно взять и стоять за него крепко, потому что нагаи, кочующие недалеко от Азова, будут служить тому, за кем будет Азов. Служилые люди стояли за войну; но сказка гостей и торговых людей не выражала этого желания. Ответ их носит обличительный характер и составляет важный современный источник для истории быта и положения торгового класса. Полагаясь на волю государя, они говорили так: " Судить об устройстве ратных людей и о запасах есть дело служилых, за которыми твое государево жалованье вотчины и поместья, а мы, торговые людишки, питаемся в городах своими промыслишками; за нами вотчин и поместий нет. Службы твои государевы мы служим на Москве и в городах беспрестанно, и от этих служб, да от пятинных денег, что мы давали в смоленскую службу ратным и служилым людям на подмогу, много оскудели и обнищали до конца. Мы, будучи на твоих государевых службах в Москве и городах, собирали твою государеву казну за крестным целованием с большою прибылью: где при прежних государях, да и при тебе, государе, собиралось сот по пяти, по шести, там собирается ныне с нас и со всей земли нами же тысяч по пяти и по шести и более. Торжишки наши, государь, стали гораздо худы: отняли их у нас в Москве и городах иноземцы, немцы и кизильбашцы (персияне), которые приезжают в Москву и в другие города с большими торгами и торгуют всякими товарами. В городах всякие люди оскудели и обнищали до конца от твоих государевых воевод; а торговые людишки, которые ездят по городам для своих промыслишек, от воеводских насильств и задержания в проездах потеряли торги свои. При прежних государях в городах ведали губные старосты, и посадские люди судились промеж себя сами, а воеводы посылались с ратными людьми только в украинные города для бережения от татар. Мы, холопи твои и сироты, просим милости твоей, государь, пожаловать твою государеву вотчину, воззреть на нашу бедность " . Затем они изъявляли готовность умереть за святую веру и за многолетнее здоровье своего государя. |
| Разделы портала «Азбука веры» Сайт о здоровье и медицине 19.08.2023 20.08.2023 ( 4 голоса: 5.0 из 5) Заведующая Женской консультацией город Калуга, врач-гинеколог, член общества Врачи против абортов ответила на некоторые вопросы, рассказала, как удается отговорить женщин от аборта, трогательные истории из своей практики, также честно и прямо поделилась, какой непростой путь был. Беседа была искренняя, некоторые ответы заставляли сопереживать, грустить. Галина Михайловна, расскажите, пожалуйста, немного о себе, как стали врачом? 34 года работаю в женской консультации, это мое единственное место работы. Я сюда пришла после интернатуры. Школу закончила с золотой медалью, но в Смоленский мединститут с первого раза не поступила, только на третий год стала студенткой. В детстве мечтала стать учителем начальных классов, а потом, будучи девятиклассницей, попала в больницу с аппендицитом и там видела страдания людей. По 8 человек в палате, и мне всем хотелось помочь. Но самой было тяжело, чувствовала себя беспомощной после операции, хотя была юной и сильной. Я выписалась домой с твердым намерением быть врачом. Родилась в городе Мещовск, Калужская область, в многодетной семье, я пятая девочка. Меня мама ласково называла последышек. Замечательные родители: папа – старший из 14 детей, мама – первенец в из девяти детей. У папы все дожили до взрослого возраста, а у мамы только трое. Ее братья и сестры умерли в детстве. Папа в Мещерском сельскохозяйственном училище преподавал вождение и правила дорожного движения. мама была домохозяйкой долгое время. Неудивительно, столько детей, всегда забот много, хозяйство было большое, и коровы и утки, и куры. Когда мне было три года, мама пошла работать уборщицей в столовую училища, где папа преподавал. Потихоньку моя мама продвигалась по служебной лестнице: сначала уборщицей, потом рабочей, дальше – поваром, она вкусно готовила, ей присвоили шестой разряд. Она и дома умудрялась готовить вкусно, мы ее спрашивали, не устает ли она готовить на работе, а потом ещё и дома? Она всегда стояла у печки, нас, детей, любила, вообще родители нас сильно любили, из нас пятерых – четыре медика: врач терапевт, врач-акушер, медсестра, и я, врач-гинеколог. Только одна сестра пошла в кооперативный вуз. |
| 16 декабря 1845 г. А. О. Смирнова писала Гоголю из Калуги: “В этом месяце узнала я более о России и человечестве вообще, чем во все мое пребывание во дворце” (Переписка Н. В. Гоголя. Т. 2. С. 167). Имеется в виду мещовский уездный судья Клементьев, о котором Смирнова рассказала в письме к Гоголю от 21 февраля 1846 г. (см.: Переписка Н. В. Гоголя. Т. 2. С. 182–183). Позднее, 18 января 1851 г., А. О. Смирнова писала Гоголю: “У нас были в Калуге выборы, я увиделась с мещовским судьей Клементьевым; он всему уезду показался так горек, что его чуть не забаллотировали, однако, он удержался на своем месте. Он любит свою должность, ею дорожит и говорит, что без нее не может жить. Клементьев был болен нервическим расстройством, но ему лучше, он очень набожен и пишет престранные вещи в религиозном отношении, не менее того очень замечательные. Мне сообщил свои мысли о мощах, которые он называет мощь — сила, храмина, опочивальня Духа Божия, нам дарованного. Это целая теория, и есть связь во всем, что он говорит и пишет. Замечательно это одинокое, безотголосное духовное развитие, совершенно оригинальное, которое не развилось от чуждого влияния, а вылилось вследствие страданий и непрестанной молитвы. Что будет далее с ним, не знаю; но он, конечно, очень замечателен” (Русская старина. 1890. 12. С. 662). вопрос чести (фр.). Имеется в виду преосвященный Николай (Соколов), в 1834 — 1851 гг. епископ Калужский. О нем Смирнова писала Гоголю 14 января 1846 г. (см.: Переписка Н. В. Гоголя. Т. 2. С. 174). Гоголь приводит строки из письма к нему А. О. Смирновой от 14 мая 1846 г. (см.: Переписка Н. В. Гоголя. Т. 2. С. 186). Русской помещик (Письмо к Б. Н. Б.….му) Главное то, что ты уже приехал в деревню и положил себе непременно быть помещиком; прочее все придет само собою. Не смущайся мыслями, будто прежние узы, связывавшие помещика с крестьянами, исчезнули навеки. Что они исчезнули, это правда; что виноваты тому сами помещики, это также правда; но чтобы навсегда или навеки они исчезнули, — плюнь ты на этакие слова сказать их может только тот, кто далее своего носа ничего не видит. |
|
|
