| Шпачинский. С. 36–39. 1051 Шпачинский. С. 309 и след., 313; Знаменский, в: Прав. соб. 1871. 3. С. 77–79, 85–89. Однако среди епископов Украины были и несогласные с принципом выборности, всячески старавшиеся его отменить, например, Иродион Жураковский, епископ Черниговский (1722–1734), и Белгородский епископ Иоасаф Горленко (1748–1754) (Знаменский. Ук. соч. С. 184, 188, 191). 1052 Шпачинский. С. 296 и след. Должность викарных священников была постепенно отменена только при Гаврииле Кременецком (1770–1783) и Самуиле Миславском (1783–1796). Оба многое сделали, чтобы преобразовать управление по великорусскому образцу. 1053 ПСЗ. 4. 2352; этот указ был подтвержден в 1722 г. (ПСЗ. 6. 3911; ПСПиР. 2. 439); ср.: Духовный регламент. Ч. 2. Пункт 8. 1054 ПСЗ. 6. 3932, 4120; 7. 4190. Ст. 18; ср.: Розанов. 2. 1. С. 69 и след.; 2. 2. С. 29 и след. 1055 ПСЗ. 6. 4022; 10. 7204, 7734; 11. 8291; ПСПиР. 6. 2409, 2420. 1056 Знаменский, в: Прав. соб. 1871. 3. С. 174. Тем не менее принцип выборности, например, в Петербурге, довольно часто применялся еще в 40-е гг. (Ист. – стат. Петербург. 5. С. 33, 35, 37). 1057 Знаменский. Ук. соч. С. 198. «Инструкция благочинным» митрополита Платона Левшина все же признавала за приходами право избирать ставленников в присутствии благочинных (Розанов. 3. 1. С. 51), но практически это право использовалось, по-видимому, редко (Знаменский. Ук. соч. С. 198). 1058 ПСЗ. 24. 17958. Ст. 18. Этот указ Святейшего Синода от 7 мая 1797 г. появился, вероятно, на основании указа Павла I генерал-прокурору от 4 мая того же года, согласно которому административным ведомствам запрещалось принимать какие-либо прошения от населения (ПСЗ. 24. 17956). 1059 ПСЗ. 24. 18016. 1060 ПСЗ. 33. 26347; подтвержден в 1820, 1823 и 1832 гг. (ПСЗ. 37. 28373; 38. 29711; 2 ПСЗ. 5. 3869; ср.: 1. 213). 1061 Курсив автора. Знаменский, в: Прав. соб. 1871. 3. С. 209 и след. 1062 ПСЗ. 4. 2308, 2352; 6. 3932, 4120; 7. 4190. 1063 ПСЗ. 7. 4190. Ст. 18. 1064 Интересно мнение по этому вопросу И. Т. Посошкова (1652–1726), публициста петровского времени, имевшего собственное суждение об отрицательных и положительных сторонах петровской «европеизации». В своем сочинении «О скудости и богатстве» (1724 г.) он пишет: «А по моему мнению, аще бы кой ставленик и в школе учился, обаче надлежит его испытати, каков он в разуме и во всяком рассуждении, да тогда уже его посвящать бы. А буде который и грамматике учился, а смыслу и рассуждения несть в нем, и таковых в пресвитеры посвящать, мне ся мнит, отнюд не надлежит. Паче учения надлежит в пресвитерах умного рассудительства, чтобы он мог пастырем быть словесных овец» (с. 2). «Надлежит о священницех великое попечение приложити, дабы пресвитеры были всему благочестию опора» (Посошков. Книга о скудости и богатстве, в: Памятники русской истории. Т. 2 « Изд. М. К. Любавский и др. М., 1911. С. 2, ср. с. 5). 1065 |
| В. И. Молодин Расселение русских на территории Н. о. началось в кон. XVI в. в ходе присоединения Сибири к Русскому гос-ву. Постоянные рус. поселения возникли здесь в 80-90-х гг. XVII в.: деревни Шелковникова (1683), Чернова (1684), Зудова (1687), Боровая (1691) на территории совр. Болотнинского р-на; деревни Б. Изылинская и Калтырак (обе 1691) на территории совр. Тогучинского р-на. Ок. 1710 г. в границах буд. Новосибирска возникла дер. Кривощёково. В нач. XVIII в. для обороны от набегов кочевников заложены укрепленные остроги Умревинский (1703), Чаусский (1713), Бердский (1716) и др., построены ставшие частью Сибирской оборонительной линии форпосты Усть-Тартасский, Каинский и Убинский (1722). Под их защитой возникали деревни, служившие базами для дальнейшего продвижения русских на юг и очагами аграрной колонизации региона. В 1708-1782 гг. территория Н. о. входила в Сибирскую губ., в 1782-1804 гг.- в Тобольскую губ. (до 1796 Тобольское наместничество); юж. и вост. части региона входили в Колыванскую обл. (1779-1783) и Колыванскую губ. (1783-1796). В 30-х гг. XVIII в. через территорию Н. о. прошел Сибирский тракт, что стимулировало хозяйственное развитие региона. В 1765 г. начал работать казенный Сузунский медеплавильный завод, на базе которого был создан единственный за Уралом Сузунский монетный двор (1766-1847). В 1804-1921 гг. вся территория Н. о. находилась в составе Томской губ. Крупнейшими городами региона в XIX - нач. XX в. являлись Каинск (ныне Куйбышев; преобразован в город в 1782), Колывань (бывш. Чаусский острог; преобразован в город в 1822; с 1925 село, с 1964 рабочий поселок) и Новониколаевск (ныне Новосибирск; город с 1903). Основным источником пополнения населения являлись организованные (особенно интенсивные в годы Столыпинской аграрной реформы) и стихийные крестьянские переселения из Европ. России. В 1858-1917 гг. число жителей в пределах совр. Н. о. выросло со 160-180 тыс. до 1,2-1,3 млн чел. Ключевое значение для развития региона сыграло строительство Транссибирской магистрали и ответвлений от нее на Алтай и в Ср. |
| Кроме того, в 1841 г. появился Устав духовных консисторий, который составил юридическую основу епархиального управления в течение всего последующего времени вплоть до 1917 г. Указы и постановления Святейшего Синода, относившиеся к административным делам, публиковались в различных «Епархиальных ведомостях» или «Епархиальных известиях», а также в официальном отделе органа Святейшего Синода, который в 1875–1887 гг. выходил под названием «Церковный вестник», а в 1888–1917 гг.— «Церковные ведомости». Кроме того, некоторые предписания большого объема (например, уставы, инструкции и т. п.) издавались отдельно. К числу официальных материалов относятся также официальные отделы «Епархиальных ведомостей», где наряду с указами Святейшего Синода печатались также распоряжения местных епархиальных Еще одним источником является Свод законов Российской империи от 1832 г. Свод состоял из 15 томов, а с 1864 г., когда были опубликованы Судебные уставы,— из 16 томов. Из них самые важные для Церкви — тома 1, 9, 10, 12–14, хотя и во всех остальных томах есть законы, касающиеся церковного имущества, духовенства и В 60-е гг. XIX в. при Святейшем Синоде была образована особая комиссия, занимавшаяся обработкой и изданием разнообразных документов из архива Святейшего Синода (см. § 6). В результате работы комиссии к 1916 г. вышли из печати два собрания, содержащие весьма ценный материал по истории как собственно Святейшего Синода, так и всех ответвлений церковного управления и церковной жизни в целом. Первое из них носит заглавие: Полное собрание постановлений и распоряжений по ведомству православного исповедания (ПСПиР). При пользовании или ссылках на документы из него рекомендуется иметь в виду, что оно состоит из пяти серий, о чем часто забывают при цитировании. Для периода 1721–1741 гг. Собрание выходило под вышеуказанным названием, эта первая серия к 1916 г. составляла уже десять томов. Содержание их таково: 1 (1721 г., т. е. все акты, относящиеся к учреждению Святейшего Синода), 2 (1722), 3 (1723), 4 (1724–1725), 5 (1725–1727), 6 (1727–1730), 7 (1730–1732), 8 (1733–1734), 9 (1735–1737) и 10 (1738–1741). |
| В России Г. зародилась позже, чем в Зап. Европе. Централизация рус. гос-ва стимулировала формирование его символики в кон. XV в. (двуглавый орел был заимствован из герба Свящ. Римской империи как визуальная демонстрация претензий на имп. статус), во 2-й пол. XVI в. появились территориальные символы. Полноценные гербы возникли в кон. XVII - нач. XVIII в. под влиянием зап. (преимущественно польск.) культуры. Для развития территориальной Г. большое значение имели военные реформы имп. Петра I (от каждого полка требовалось иметь знамя с гербом того города, где он расквартирован) и реформы местного самоуправления в кон. XVIII в., «Жалованная грамота городам» 1785 г. предписывала каждому городу иметь герб. Большинство городских гербов (более 500) появилось в 70-90-х гг. XVIII в. Частные гербы появились в России в кон. XVII в., в XVIII в. они либо составлялись дворянами самостоятельно для использования в быту (чаще всего для размещения на печатях), либо разрабатывались в специальном учреждении - Герольдмейстерской конторе (создана в 1722, с 1800 - Герольдия, в 1857 учреждено Гербовое отделение Департамента герольдии сената) и выдавались в жалованных грамотах на дворянство или титулы. В 1797-1917 гг. частные гербы кодифицировались в офиц. «Общем гербовнике дворянских родов Всероссийской империи» (более 3100 гербов, 20 частей, из к-рых первые 10 изданы: СПб., Герб Пермской губ. Герб Пермской губ. Гербоведение зародилось в России во 2-й трети XVIII в. под влиянием зарубежного практического и научного опыта. Научный статус дисциплины признан в сер. XIX в. преимущественно в рамках археологии. Существенную роль в ее развитии сыграл труд А. Б. Лакиера «Русская геральдика» (СПб., 1854; 18552; М., 19903), в к-ром излагалась археологическая концепция Г., основывавшаяся на признании самобытности и древности рус. гербов, а также на неоправданных попытках установить их связь с изображениями на древнерус. монетах и печатях. В нач. XX в. были выдвинуты культурологическая концепция Г., рассматривавшая герб как часть истории культуры (Ю. В. Арсеньев), и источниковедческая концепция Г. (В. К. Лукомский, С. Н. Тройницкий), в рамках к-рой разрабатывались методы изучения гербов как источников и гербовая экспертиза. Началось преподавание Г. в археологических ин-тах Москвы (Арсеньев, с 1907) и С.-Петербурга (Лукомский, с 1913). В 1913-1914 гг. в С.-Петербурге издавался ж. «Гербовед», посвященный преимущественно родовой Г. (переизд.: Гербовед, 1913-1914. М., 2003). Были кодифицированы рус. территориальные гербы (П. П. фон Винклер), опубликованы ценные источники (в т. ч. рисунки Титулярника 1672 г., Гербовник А. Т. Князева 1785 г., гербы лейб-кампанцев, «Малороссийский гербовник», составленный Лукомским и В. Л. Модзалевским, и др.); началось систематическое использование архивных материалов. В нач. XX в. Г. окончательно сформировалась в России как отрасль научного знания. |
| 218). Петров С.Г. Из истории борьбы с обновленчеством православных верующих Дальнего Востока России.//Гуманитарные науки в Сибири. 4. С. 41 – 45. [iv] Ливцов В.А. Участие Русской Православной Церкви в формировании православного экуменизма в середине XX в.//Вестник Орловского государственного университета. Серия: новые гуманитарные исследования. Исторические науки. 2. 2010. С. 66-70. [v] Земских С.В. Экуменическое постановление Синода Московской Патриархии от 16 декабря 1969 года.//Вестник Орловского государственного университета. 4. 2010. С. 278-283. [vi] Филонов В.И. Участие Русской Православной Церкви во Втором Ватиканском соборе.//Вестник Орловского государственного университета. 2. 2010. С. 124 – 129. [vii] Алейников В.Н. Н.С. Хрущев и антицерковная кампания в СССР (50-60-е гг. XX в.).//Клио. (53). 2011. С. 96-98. [viii] Кузина И.Г. Ардальянова А.Ю. Взаимодействие государства и Церкви в России: принципы моделирования социального процесса.//Вестник Орловского государственного университета. Серия: Новые гуманитарные исследования. 2(10). 2010. С. 89-94. [ix] Сосковец Л.И. «Как разрешить религиозный вопрос в СССР»: два проекта позднесталинского периода.//Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: История, филология. 2011. С. 122-127. Комментарии ( 1): Бабкинъ Михаилъ Анатольевичъ 31 августа 2011г. 00:41 Странная заметка... Абсолютно не понятны критерии отбора реферируемых статей. Сходу привожу статьи, которые подобало бы упомянуть. (Даю не полный перечень.) Включить эти статьи в обзор подобало бы хотя бы потому. Что они увидели свет в центральных (и «ваковских») изданиях: 2009 год 1. Андреева Л.А. Свержение монархии в 1917 году: крушение Трона и Алтаря//Общественные науки и современность. М., 2009. 3. С. 90–99. 2. Вяткин В.В. Первые синодальные обер-прокуроры (1722–1758 гг.)//Вопросы истории. М., 2009. 12. С. 145–151. 3. Дацышен В.Г Митрополит Иннокентий (Фигуровский)//Вопросы истории. М., 2009. 12. С. 24–36. 4. Курляндский И.А. |
| Соч.: Поморские ответы. [М., 1911]; Виноград Российский. М., 1906; Мальцев А. И. Неизвестное сочинение С. Денисова о Тарском «бунте» 1722 г.//Источники по культуре и классовой борьбе феод. периода. Новосиб., 1982. С. 224-241; Юхименко Е. М. Вновь найденные письма Семена Денисова//ТОДРЛ. 1990. Т. 44. С. 409-421; она же. Выговская лит. школа: Творческое наследие (в печати); Семен Денисов. История об отцах и страдальцах соловецких: Лицевой список из собр. Ф. Ф. Мазурина/Изд. подгот.: Н. В. Понырко и Е. М. Юхименко. М., 2002; Маркелов Г. В. Писания выговцев: Каталог-инципитарий. Тексты: По мат-лам Древлехранилища Пушкинского Дома. СПб., 2004. С. 165-168, 244-280, 299-317, 327-328. Ист.: Есипов Г. В. Раскольничьи дела XVIII ст.: Извлеч. из дел Преображенского приказа и Тайной розыскных дел канцелярии. СПб., 1861. Т. 1. С. 269-553; Филиппов И. История Выговской старообрядческой пуст. СПб., 1862; Яковлев Г. Извещение праведное о расколе беспоповщины//Братское слово. 1888. 1-9; Выго-Лексинский летописец//Там же. 10. С. 795-815; Брещинский Д. Н. Житие Корнилия Выговского Пахомиевской редакции (тексты)//Древнерус. книжность: По мат-лам Пушкинского Дома. Л., 1985. С. 62-107. Лит.: Барсов Н. И. Братья Андрей и Семен Денисовы: Эпизод из истории рус. раскола. М., 1866; Барсов Е. В. Семен Денисов Вторушин, предводитель рус. раскола XVIII в.//ТКДА. 1866. 2. С. 174-230; 6. С. 168-230; 7. С. 285-304; 12. С. 570-588; он же. Андрей Денисов Вторушин как выгорецкий проповедник//Там же. 1867. 2. С. 243-262; 4. С. 81-95; он же. Уложение братьев Денисовых//Памятная кн. Олонецкой губ. на 1868-1869 гг. Петрозаводск, 1869. Отд. 3. С. 85-116; он же. Четьи-Минеи братьев Денисовых//Сб. ст. в честь М. К. Любавского. Пг., 1917. С. 663-708; Смирнов П. С. Выговская беспоповщинская пуст. в первое время ее существования: (Особенности учения и важнейшие события)//ХЧ. 1910. 5/6. С. 638-674; 7/8. С. 910-934; он же. Лексинская беспоповщинская пуст. в первое время ее существования//Там же. 2. С. 145-172; 3. С. |
| Такая постановка вопроса вызвала напряженную борьбу за и против остзейских привилегий, которые в правовом отношении обоснованы актами 1710–1712 гг. Остзейские политические деятели, историки и правоведы, отстаивая договорный характер капитуляций 1710 г. с последующим подтверждением их Петром I, делали вывод, что русское правительство не правомочно их расторгнуть односторонним актом без согласия магистратов Риги и Ревеля и не может осуществить реформы, затрагивающие остзейские привилегии. Вскоре после окончания Северной войны прибалтийские губернии получили те свои границы, в которых существовали до 1917 г. Первоначально Лифляндия и Эстляндия пребывали под одним местным управлением, но уже в 1713 г. Петр I повелел учредить Рижскую губернию, отделив Ревель, Дерпт и все прилежащие к ним территории и включив их в состав другой губернии — Ревельской. В 1722 г. Дерптский уезд был выделен из Ревельской и присоединен к Рижской губернии. Во главе их были поставлены губернаторы из приближенных царского двора, а их заместителями и сановниками в аппарате губернатора, как правило, были прибалтийские дворяне. Последние в своей административной деятельности прежде всего старались блюсти интересы и привилегии местного рыцарства, и обычно указы царского правительства приобретали силу в Прибалтийских губерниях лишь в той мере, в какой они соответствовали местным правовым нормам и интересам немецко-прибалтийских дворян. Это в равной мере относилось и к городским магистратам, и к немецким купцам. Даже официальным языком в Прибалтийском крае был признан немецкий, и переписка губернских учреждений с коллегиями велась обычно на немецком языке, исключением являлись лишь бумаги, поступавшие из так называемых «русских канцелярий» лифляндских и эстляндских генерал-губернаторов. Уже одним этим можно объяснить то обстоятельство, что дела, связанные с Прибалтийским краем, в центральных государственных учреждениях обычно попадали к чиновникам немецкого происхождения соответствующих департаментов. Кроме того, в административный аппарат края подбирались лица, знакомые с остзейскими порядками и привилегиями, а такими опять-таки оказывались чиновники из немцев. Таким образом, получалось, что вплоть до самых высших инстанций управлением Лифляндией и Эстляндией ведали чиновники преимущественно немецкой национальности, что не было предусмотрено никакими привилегиями, но, несомненно, благоприятствовало сохранению остзейской автономии. При этом большую роль играли высокопоставленные лица, которые за неофициальное вознаграждение радели об интересах остзейских сословий. «Одни из них, как, например князь Меншиков, оказывали единовременные услуги, другие оказались на постоянном подкупе. Так, всегдашними ходатаями по делам рижского магистрата были барон Шафиров и Остерман. Постоянным адвокатом рыцарства являлся Левенвольде» . |
| Через несколько месяцев учреждение Святейшего Синода повлекло за собой новые перемены 771 . Уже на первом заседании Духовной коллегии было решено запросить царя, как теперь следовало управлять церковными имениями. В конце докладной записки (см. § 3), которая уверяла в «искании интереса Царского Величества», говорилось, будто «Духовный регламент» определил-де, что управление вотчинами должно находиться в ведении Духовной коллегии. Хотя это утверждение не соответствовало действительности, царь удовлетворил просьбу Святейшего Синода (так была переименована Духовная коллегия) и вернул церковные имения под управление церковных властей 772 . По ходатайству Святейшего Синода прежний Монастырский приказ был восстановлен, но уже как синодальное учреждение, под названием Камер-контора синодального правления; ей поручалось взимать государственные подати и передавать их Камер-коллегии и Штатс-конторе вместе с отчетами. Обе названные коллегии в делах надзора и контроля функционировали в качестве вышестоящих инстанций по отношению к синодальной Камер-конторе, в то время как Святейший Синод обладал директивным правом в отношении своих уполномоченных в епархиях, так называемых комиссаров, которым в свою очередь были подчинены органы управления епархиями и имениями 773 . С государственной точки зрения эта система себя не оправдала: уже в 1721–1722 гг. податные недоимки от церковных имений составляли 120 000 руб. Ввиду этого Петр I по просьбе коллегий повелел ограничить оклады членам Синода, синодальным чиновникам и содержание монастырям до минимума и выдавать их зерном. Как только особые офицеры-контролеры собрали по епархиям часть недоимок, император разрешил выплачивать оклады пропорционально этим суммам и, лишь вняв настоятельным просьбам Святейшего Синода, он повелел заплатить содержание полностью 774 . В течение всего процесса секуляризации, особенно же в 1-й половине XVIII в., государственная казна терпела значительный урон от подобных недоимок. Налоговые табели составлялись небрежно, а порой и заведомо неправильно, епархиальные же власти были совершенно незаинтересованы в сборе казенных податей. |
| В XVII в. И. (архимандриты) больших мон-рей вместе с соборными старцами были перечислены (по масштабам и значимости мон-рей) в т. н. Лествице властей, представлявшей систему высшей церковной власти на церковных Соборах. В Прибавлении (1722) к «Духовному регламенту», содержащем в т. ч. в разд. «О настоятелях монастырских» строгую регламентацию монастырской жизни, настоятелю - И. или архимандриту - предписывалось бежавшего монаха до смерти его держать в оковах и в трудах (52); настоятель, принявший беглого монаха «самовольно, без указу», сам низводится «в монастырскую работу», никогда уже не имея возможности стать начальствующим (51); настоятель не должен принуждать братию приходить к себе на исповедь, ибо таковая будет притворной (56); общий духовник - иеромонах должен докладывать настоятелю, «аще какое злое в братии вкоренилося обыкновение», чтобы настоятель мог решать, как его искоренить в мон-ре (57). Определялось, что настоятель «по званию своему правительствует», если же «духовный начальник» не будет «противу своего звания» заботиться о спасении душ, «такового ничтоже медля сводити в степень последнего братства, а в его место советом братии избирати иного» (49, 50). Вопрос об избрании И. в своем мон-ре время от времени становился предметом рассмотрения офиц. документов, касающихся устройства монашеского жития. Согласно указу Святейшего Синода от 20 марта 1862 г., И. общежительных мон-рей должны были избираться братией и только утверждаться Синодом по представлению епархиального архиерея. В необщежительный мон-рь И. назначался архиереем, если мон-рь был епархиальным, и Синодом, если мон-рь был ставропигиальным ( Павлов А. С. Курс церковного права. Серг. П., 1902. С. 223). Определением Собора Российской Православной Церкви 1917-1918 гг. «О монастырях и монашествующих» устанавливается, что избрание настоятеля (в документе не употребляются др. наименования начальника мон-ря) происходит в присутствии благочинного мон-рей или монашествующего лица, назначенного епархиальным архиереем, тайным голосованием записками при участии всех мантийных братьев; каждый участвующий в выборах пишет в своей записке одного кандидата; двое получивших наибольшее число голосов отмечаются в акте избрания, к-рый предоставляется епархиальному архиерею «на его усмотрение» (IV 9). |
| Платон Левшин (1775–1812) образцово поставил в Москве дело духовного образования 1004 . Что касается малороссийских епархий, управление которых было приведено к великорусскому образцу лишь в конце XVIII в., то здесь следует упомянуть Черниговского архиепископа Иродиона Жураковского (1722–1738), проявлявшего большую заботу о духовенстве, а также митрополитов Арсения Могилянского (1757–1770), Гавриила Кременецкого (1770–1783), Самуила Миславского (1783–1796) и Рафаила Заборовского (1731–1757) ради их трудов на пользу Киевской Академии 1005 . И в 1-й половине XIX в. бывали епископы, считавшие объезды приходов своей главной обязанностью, вызывая, впрочем, одним известием о своем приближении (как выразился в своих записках священник 40-х гг.) «трепет и смятение» духовенства 1006 . Примером для епископов того времени мог служить первый предстоятель новообразованной Олонецкой епархии Игнатий Семенов (1828–1842): он организовал управление епархией, заботился об образовании духовенства, с помощью которого завел приходские школы, и боролся с расколом 1007 . Прежде чем во 2-й половине XIX в. церковная политика в Грузинском экзархате роковым образом приняла националистический и русификаторский характер, многое для улучшения положения буквально нищенствовавшего духовенства сделал здесь Иона Василевский (1821–1832). И при мягкосердечном Моисее Богданове-Платонове (1832–1834) управление экзархатом также оставалось на высоте. Преемник же его Евгений Базанов (1839–1844), напротив, принес огромный вред своей жестокостью и произволом 1008 . Выдающимся администратором, помимо прочих его достоинств, был Московский митрополит Филарет Дроздов (1821–1867). Он вникал в каждое отдельное дело и обосновывал свои всегда очень точные решения подробными разъяснениями, которые превращались в общие административные установки. Его считали строгим, но справедливым, и поэтому духовенство боялось и уважало его. Деспотизм и произвол были ему совершенно несвойственны, он никогда не забывал, подобно иным своим коллегам, об уважении священнического сана своих подчиненных 1009 . |
|
|
